После развода. Ты мне нужна (СИ)

Глава 22. Лиза

Внутри меня — жуткий протест. Я не понимаю, как реагировать на его слова, действия и поступки. Конечно, мне приятно, как и любой женщине было бы приятно, но ведь есть еще разум, который твердит… что всё не так должно было быть у нас.

Паша ловит моё смятение на лице, и его улыбка, которую он так долго выдерживал, вдруг спадает с лица. Он понимает, что его действия не приносят результата.

Молча отходит к дивану, падает на него, прикрывая глаза.

— Мне плохо, — честно признаётся он. — Плохо без тебя, Лиза. Настолько, что я даже вот… — он оттягивает футболку, — пошёл на эту клоунаду, потому что попросту не знаю, что сделать, что сказать, чтобы вернуть тебя. Я виноват во всём. Я. Признаю это. Но ты мне подскажи, ну хоть какой-то шанс есть, что ты вернёшься?

Я вздыхаю тяжело и подхожу к нему ближе. Сажусь рядом, нежно поглаживаю по плечу.

— Я смогу принять решение только в том случае, если пойму тебя, Паша. А пока мне тяжело это даётся. Ты так легко отказался от нас… И это ранит куда больнее, чем то, что ты предал. Ты ведь не расставался, не просил прощения тогда. Ты просто ушёл, а через полгода вернулся, заявив, что мы должны пожениться вновь. И вообще, ты всё это время принимал решения за нас двоих. Меня ты хоть раз спрашивал, что я думаю по этому поводу? Я ведь не твоя вещь, Паша. Я живой человек, со своими желаниями, чувствами и принципами. То, что я в браке всегда была твоей поддержкой и опорой, не даёт тебе право меня ломать. Ведь и ты не устоишь, если опора сломается. Оба упадём.

Он поворачивает голову в мою сторону, рассматривает меня внимательно, словно видит впервые. Его рука поднимается, а пальцы совсем невесомо, нежно касаются моей щеки. Он проходится по коже, на губах появляется лёгкая улыбка. Грустная, но улыбка.

— Мне всегда слова давались тяжело, Лиза. Всегда проще было сделать молча, чем спросить. И я думал, что так правильно. Мужик — это не про слово, а про действие.

— Да, может, так и есть. Но мне такой мужчина не нужен, Паша. Я хочу рядом человека, который умеет слышать, слушать, понимать. Не отрицать своих чувств, не прятаться, не бежать от них. Говорить честно, даже если это что-то неприятное. Говорить открыто друг с другом, не копить обиды. И только в этом случае… я смогу пересмотреть своё решение. А сейчас… Я боюсь, Паша, что если мы сейчас дадим шанс друг другу, то сделаем только хуже.

— Я понимаю, — он очень медленно качает головой. — Ты права. Без работы над ошибками ничего не получится вернуть. Только я вот, Лиза, совершенно не знаю, что делать и говорить. Если ты поможешь… то я буду стараться.

Мы какое-то время молчим. Совсем близко друг к другу, но по ощущению — так далеко друг от друга.

В один момент я сажусь удобнее, подбираю ноги под себя, отклоняя голову чуть назад. И начинаю говорить. Всё, что помню.

— Три года назад у меня была истерика глобальная, если ты помнишь. Я запуталась в себе, не знала, чем хочу заниматься, устала от крика детей, особенно от капризов Поли. Ты тогда предложил няню взять, но я отказалась… Мне казалось, что я плохая мать, раз не справляюсь без няни. И когда ситуация достигла пика, я подумала, а почему бы мне и правда не нанять няню… Но мне было стыдно прийти к тебе и сказать об этом, Паша. Я очень жалею, что не сказала о том, как нуждаюсь в помощи.

— Я старался замечать, когда тебе плохо, но ты редко показывала истинные эмоции. Встречала с улыбкой, провожала с поцелуем на губах. Я не знал, как тебе тяжело на самом деле. Мне жаль.

— А ты? — резко поворачиваю голову в его сторону. И он делает также в мою. Наши взгляды пересекаются и застывают друг на друге. — А ты так делал когда-нибудь? Испытывал тяжесть, но не говорил об этом мне? Или стыд?

— Да, пять лет назад, когда мы потеряли крупный заказ, — он делает паузу, словно не хочет вспоминать то время, — я пришёл домой и сказал тебе, что мы потеряли заказ из-за сотрудника, который работал над этим проектом. Но на самом деле решающее слово было за мной, его проект я утвердил, и, по факту, вина была полностью на мне. Я пустил на самотёк, думал, выгребем, а проект был сырой. Мне было так стыдно, что я повёл себя легкомысленно, поэтому не смог признаться тебе. А мы ведь тогда полгода жили не лучшим образом, и помню, что тебе было некомфортно, но ты молчала и молча ждала. А я… испытывал стыд, что ты веришь в меня, а я такой ничтожный.

— Это не так, — я смахиваю слезу с щеки. — Я всегда тебя считала умным и успешным мужчиной. И никогда не давила, потому что знала, что ты найдешь выход из любой ситуации.

— Порой ты верила в меня намного больше, чем я в себя, Лиза. Даже сейчас.

— В пятом классе Кирилл украл у одноклассника кроссовки, — снова начинаю я. — Мы не сказали тебе, чтобы ты не разочаровывался. Но в тот момент мне было страшно, что это серьёзный проступок сына, и мне пришлось в одиночку ночами себя сжирать за то, что я не могу тебе рассказать и получить поддержку. Благо, это был единичный случай, но мне жаль… что я не поделилась с тобой.

— А Полина просила меня бросить рисование, оно ей не нравится, но она боится тебя разочаровать и сказать, что больше не хочет туда ходить.

— Паш… Мы… Почему мы так делаем? Это неправильно.

— Не знаю, — его глаза чуть блестят от влаги. — Правда не знаю. Но кажется, мы не знали друг друга до конца раньше. Я хочу тебя узнать сейчас… Как ты, Лиза? Что внутри тебя? Позволь мне это сделать вновь. Познакомиться с тобой.