Последний рейс королевы

Глава 5

Пограничные подразделения войск Альянса — это совершенно особая когорта войск. При кажущемся беспределе и анархии, там царила еще более жесткая дисциплина, чем в остальных войсках. И при этом новичков, приходящих туда служить, с первых дней приучали к самостоятельности, приучали не оглядываться на командира, не зевать и подмечать любую ерунду. Потому что пограничные патрули в десятки раз чаще рисковали собственными жизнями. И порою, именно от какой-то незначительной мелочи зависело выживет экипаж патрульного катера или нет.

Если бы у меня был выбор, я бы предпочла, чтобы нас подобрало какое-нибудь подразделение внутренних войск, патруль внутренней безопасности или Звездный Флот. Там приучали слепо подчиняться высшему командованию, так что шансы обвести таких вокруг пальца были несоизмеримо выше. Про гражданское судно и говорить нечего. Но нам не повезло. А значит, придется работать с тем, что есть.

Ощутив легкую встряску стыковки, я присела возле Бориса и обняла его:

— Готов? Запомни: ты – Горан, я твоя мать. Мы с тобой принадлежим к общине Элгрена…

— Что это за община? — нахмурился подросток.

Я отмахнулась:

— Потом расскажу, сейчас нет времени. Просто слушай меня внимательно и запоминай, как себя вести! Глаза все время держи опущенными вниз. В общине считается смертным грехом глазеть на посторонних и незнакомых, и встревать в разговоры старших, если кто-то из родителей или опекунов не дал разрешения говорить, понимаешь?

Я заглянула в глаза парнишки, чтобы убедиться, что он меня слышит. Борис уверенно кивнул:

— На пограничников не смотрю, даже если кто-то из них задаст мне прямой вопрос, ответить могу только с твоего разрешения.

— Умница! — Я чуть улыбнулась. — Дальше. Отца ты никогда не видел. Я тебе говорила, что он уехал на заработки, чтобы купить нам дом, еще до твоего рождения. До недавнего времени мы жили с моей матерью. Но в общине сменился Староста, твоя бабушка была вынуждена принять нового мужа и нам места в ее доме не осталось. Поэтому я решилась на опасное путешествие к твоему отцу. Пока это все. Как только появится минутка, я расскажу тебе об укладе в общине. Чтоб ты смог складно и правдиво ответить, если начнут расспрашивать о том, как ты жил раньше.

— Складно врешь. — Арлинт с любопытством прислушивался ко мне.

Я неприязненно покосилась на командора:

— Не твое дело. Я обещала позаботиться о Борисе? И я это сделаю, чего бы мне это ни стоило. Кстати. — Чуть отстранившись от подростка, я выудила крошечный пакетик из кармана: — Сожми между ладоней до тех пор, пока оболочка не растворится под действием тепла твоего тела. Потом разотри по коже до полного впитывания. Осторожно. Будет жечь. Но зато, если проверят на сканере, никто и никогда не опознает в тебе измененного.

На меня вылупились оба. Но, если Борис послушно повторял все, что я говорила ему делать, то арлинт неприятно прищурился:

— Откуда это у тебя? Даже я не смог достать модификатор, не смотря на все свои знакомства и связи!

Я огрызнулась:

— Не твое дело! Лучше бы не на меня таращился, а наблюдал за шлюзом. Счет уже идет на секунды. Нас скоро можно будет услышать, а ты болтаешь. Спалишься, как дважды два. Кстати, на «Королеве солнца» не работал пищевой автомат. Я там готовила еду на весь экипаж. Так ты со мной и познакомился. Меня зовут Ситана.

Нартанн неприязненно хмыкнул:

— А ты хоть знаешь, как это делается?

Злобно указав взглядом арлинту на люк входной двери, я прошипела ему в спину:

— Будешь так тупить — персонально тебе приготовлю ши`тцану*, любимое блюдо яоху!

Нартанн фыркнул:

— Боюсь, моя пищеварительная система не в состоянии справиться с таким количеством яда! Но я с радостью уступлю право полакомиться этим деликатесом тебе!

В этот момент моя тренированная чуйка уловила изменения в атмосфере катера. Стыковка завершена, шлюз открыт. Я торопливо обняла Бориса за шею и коротко рыкнула:

— Прекрати ржать, идиот! Здесь нет места веселью, а ты не клоун! Если плевать на себя и меня, то подумай хотя бы о Борисе!

Надеюсь, предупреждение подействовало. Но я больше не смотрела на арлинта, занятая тем, что пыталась вызвать слезы на глазах. Гребанный твилл! Последний раз я плакала тогда, когда еще были живы родители, и мы все наивно надеялись, что власти Альянса нас спасут. Что мы им нужны, они в нас заинтересованы. А значит, нас не бросят в беде. С тех пор утекло очень много времени. Мне пришлось забыть, что такое слабость. Жизнь среди отбросов общества очень быстро лишает иллюзий и учит держаться за любой выпавший шанс не только конечностями, но и зубами.

Чтобы соленая влага потекла по щекам, мне пришлось до крови прокусить себе губу, вспомнить родителей, все, что пришлось пережить до того, как попала на «Королеву», унизительные и тяжелые будни юнги на полу пиратском корабле и… страшную и нелепую смерть Эрва. Но я своего добилась. К тому моменту, как люк отъехал в сторону, пропуская внутрь троих настороженных пограничников в форменных комбинезонах и с бластерами наизготовку, я тихо всхлипывала, уткнувшись Борису в шею.

После нескольких секунд тишины первым заговорил Нартанн:

— Хвала Альянсу! — В его голосе слышалось такое облегчение, что даже я поверила в то, что пограничникам он рад, как родным. — Вы нас заметили!

Я рискнула оторвать нос от шеи Бориса и осторожненько посмотреть на пришельцев, делая вид, что утираю слезы. Пограничники уже опустили оружие, но все еще настороженно осматривались по сторонам. Наконец, один из них, видимо, старший в связке, опустил щиток шлема:

— Лейтенант Моунт. Все уже позади. Мы вас сейчас заберем на наш катер. Мэм, не плачьте, опасность миновала, а переход на пограничный катер по шлюзу абсолютно безопасен.

В ответ я снова всхлипнула и с надеждой уставилась на говорившего.

Переход получился простым и обыденным. Нартанн, изображая заботу и участие, помог мне подняться на ноги и провел по короткому стыковочному коридору. С другой стороны меня поддерживал Борис. Украдкой покосившись на подростка, я заметила, что он очень серьезно отнесся к моим наставлениям, и сейчас шел, опустив взгляд в пол. Умничка! Если арлинт нигде не проколется, глядишь, и пронесет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Первое серьезное испытание – это знакомство с командиром патруля. Пожалуй, самое серьезное. От его результатов зависело если не все, то очень и очень многое. Малейшее подозрение в наш адрес, и командир патруля начнет рыть. Начнет рассылать во все стороны запросы. А нам этого не надо. Хоть я и уверена в своей легенде, но всегда есть вероятность, что официальные власти что-то разнюхают. И тогда жди беды.

Первым, как и положено в подобной ситуации, представлялся арлинт. Я невольно до боли вцепилась в руку Бориса. Если белобрысый сфальшивит хоть в чем-то, нам всем конец. Даже мяукнуть не успеем. Слишком уж подозрительно смотрит на нас этот яоху.

— Командор третьего ранга в отставке Мирак Нартанн! Приветствую командира пограничного патруля! — браво выпалил белобрысый. И чуть запнувшись, совсем другим тоном добавил: — Спасибо. Я уже и не надеялся спастись. Хотя, так мне, дураку и надо было бы. Чтобы думал, что делаю.

Я не могла не согласиться с характеристикой, данной арлинтом себе.

Командир патруля хмыкнул:

— Командор первого ранга Ко Иан. Командор Нартанн, вы арестованы. — Мы с Борисом ощутимо вздрогнули. Вот это новость! А командир патруля продолжил: — Ваш воспитанник тоже.

Борис в моих руках словно оцепенел. А я подняла голову и уставилась на яоху, который в упор смотрел на подростка. Плохо. Надо, чтобы патрульные уже на катере отвязались от нас с Борисом. Нужно заставить командира патруля проверить мальчишку уже сейчас. На катере возможности ограничены и проверка будет поверхностной. А вот если дотянем до линкора или до планеты… Я покрепче вцепилась в Бориса и скороговоркой запричитала:

— Господин капитан! За что арестовывать моего сына?! Он не сделал ничего плохого! Он истинный сын Элгрена! И свято следует его заветам! Я не отдам его вам! Это все, что у меня осталось от моего возлюбленного супруга!

Лица яоху, слишком близких по геному к рептилиям, чаще всего обладают весьма скудной мимикой и понять их эмоции по выражению лица невозможно. К сожалению, командир патруля был из таких. Если бы не дрогнувший, расширившийся от удивления узкий зрачок глаз, я бы подумала, что ему на все наплевать. Кроме своего решения.

Командор Ко Иан некоторое время пристально смотрел на нашу с Борисом скульптурную инсталляцию. А потом спросил:

— Вот как? Сын Элгрена… Хмм… — Он побарабанил пальцами по пластику подлокотника. Остальные члены экипажа делали вид, что их тут нет. Хотя нет-нет, да и бросали исподтишка любопытные взгляды. — Парень, а как тебя зовут?

Умница-Борис, стоял, словно воды в рот набравши, и потупив взгляд в пол. Я торопливо якобы смахнула с глаз слезы и погладила парнишку по груди:

— Сынок, ответь.

Борис, все так же не поднимая глаз, тихо ответил:

— Я — Горан.

Мысленно отвесив себе оплеуху за то, что не сообщила Борису нашу фамилию по легенде, я подхватила и затараторила:

— Мы Экройды по моему супругу! Вот, пытаемся добраться к отцу…

Командор Ко Иан жестом показал, что с него достаточно. Кажется, этот с обычаями общины религиозных фанатиков был хорошо знаком. А это сулило мне трудности. Я-то сама не особенно хорошо в них разбиралась. Но эти мысли мигом улетучились у меня из головы, когда Ко Иан вдруг впился в меня взглядом и вкрадчиво протянул:

— Ну, раз это ваш сын, а не воспитанник командора Нартанна, то значит, вы не будете против медицинского обследования вашего отпрыска?

Мне пришлось на всякий случай обнять Бориса за шею и спрятать лицо, настолько я боялась выдать въедливому яоху затопившее меня облегчение.

— Да! Да! Да, господин командор, конечно же! Горан пройдет любое обследование и прямо сейчас! Не хотелось бы обременять вас еще и необходимостью наблюдать за нами! Мы мирные граждане Альянса и никому не хотим доставлять неудобства!

Мне приходилось быть очень и очень осторожной. Анализировать каждый свой жест, каждое слово, каждый взгляд. И очень надеяться, что Борис не сплохует. Я как-то не ожидала, что нас вот так, практически с порога, возьмут в оборот. Надеялась наивно на передышку. Но Нартанн, черную дыру ему в печень, а твилла в невесты, слишком много наследил. А мне теперь разгребайся тут. Если бы не мальчишка…

Борис обнял меня за талию, ласково огладил по спине. Вроде бы подобное поведение не выходит за рамки любящего, но повзрослевшего сына. Я осторожно скосила глаза. Яоху сидел, барабаня пальцами по подлокотнику кресла и задумчиво изучая нас с Борисом. Идиотская привычка! На нервы действует будь здоров. Хотя… Скорее всего это делается специально. Чтобы вывести нервничающего противника из себя. Но ведь мне, как матери, положено сейчас переживать за сына?

В конце концов командор задумчиво протянул:

— Мда… Прямо сейчас – это хорошо. И ваше согласие тоже радует. Вот только у меня тут катер, а не крейсер. А потому стационарный медицинский бокс для полного обследования не предусмотрен. Поэтому, придется вам все-таки посидеть взаперти до базы. А там уже пройти обследование.

У меня все оборвалось внутри. Обследование на базе – это практически крах. Даже если не будут проводить общее сканирование, то элементарный анализ крови покажет наличие модификантов. Я это знала точно. Мысли лихорадочно заметались в голове. Есть ли у меня хотя бы один шанс на побег?

Я успела по-настоящему запаниковать, когда раздался осторожный голос кого-то из команды пограничников:

— Кэп, мальчишку с Нартанном в одном помещении запирать не дело, вы это и сами понимаете. И с матерью тоже запирать нельзя – ее мы ни в чем не подозреваем, а без подозрения сажать под замок – дразнить гусей в оппозиции. Нам же потом адмирал, в случае вони, погоны и снесет. Зато мы можем проверить мальчишку на биосканере. Если он модификант, этого не скроешь, модифицированный геном, чтоб там не говорили, содержится во всех клетках организма, в кожном эпителии тоже.

Командор Ко Иан, не отрывая пристального взгляда от нас с Борисом, отрезал:

— Биосканер может оставлять ожоги! Это тоже, как ты, Иврен, изволил выразиться, может раздразнить гусей. Так какая разница за что нам снимут погоны?

Некто Иврен, которого я со своего места не видела, робко возразил:

— Но можно же попросить у матери письменное разрешение. Тогда никто нам ничего не скажет: мы сделали все, чтобы оградить граждан Альянса от неудобства и несправедливости, а о последствиях и жертвах предупредили.

Ни фига вы не предупредили, пронеслось у меня в голове. Но тем не менее, я с трудом удержалась от того, чтобы не подпрыгнуть от радости: биосканер для нас с Борисом идеальный вариант. Во-первых, пробы с ладони мальчишки после геля-модификанта будут идеальными, именно такими, какими и должны быть согласно его расе. А во-вторых, следы на его руках после сканера будут соответствовать ожогам второй-третьей степени, в то время как сам Борис в реальности получит ожог первой степени или не получит вообще. Зато эти следы заставят пограничников относится к нам по-другому.

На этот раз командор молчал долго. И даже не барабанил по подлокотнику. Под пристальным взглядом его змеиных глаз мне стало как-то не по себе. И я вновь принялась мысленно искать возможности для побега.

— Что ж… — Слова хлестнули как плетью. Я чудом удержалась на месте и не дернулась. Что-то нервы совсем уже расшатались. — Госпожа Экройд, подойдите ко мне!

Командор Ко Иан говорил спокойно и даже безразлично, но обмануться было нельзя: он отдал приказ. И ожидал беспрекословного повиновения.

Кое-как отлепившись от Бориса, а оказалось, что я так в него вцепилась, что руки будто судорогой свело, я опасливо приблизилась к креслу яоху. Командор смотрел так хищно, так цепко, что у меня по спине пробежал мороз: неужели я где-то прокололась?

— Госпожа Экройд, вы слышали слова моего коллеги: катер слишком маленький для комфортного содержания трех существ, не являющихся членами экипажа. Выход вы тоже слышали: либо я запираю вас с сыном в одной каюте до прибытия на базу. Либо ваш сын проходит сканирование на биосканере, о последствиях вы тоже слышали. Ваше решение?

Я замялась. Как же ужасно изображать мать взрослого сына, тогда как у самой не только не было детей, но и вообще опыта общения с ними не имеется! И как я, спрашивается, сейчас должна поступить? Вроде бы, мать всегда готова пожертвовать собой ради ребенка?.. Но ведь я вроде бы хотела пройти обследование побыстрей?..

— Господин командор… А, может быть…

Яоху неприятно хмыкнул:

— Быстро же вы включили обратный ход!

Я вскинула голову и неприязненно зашипела быстрее, чем смогла понять, что меня провоцируют. Специально! Захотелось надавать себе оплеух, чтобы думала в следующий раз головой и была внимательной. Если это следующий раз еще будет.

Под прищуренным, внимательным взглядом яоху пришлось отыгрывать мать, беспокоящуюся за свое чадо:

— Вы не поняли! Меня можете разрезать хоть на части! Но Горан… Он же еще ребенок! Зачем ему делать больно? Может быть, есть какой-то другой способ?

Кажется, я невольно угадала верную реакцию на провокацию. Командор стремительно терял к нам интерес. Но все же спросил:

— Сколько лет вашему сыну?

Благословив про себя всех богов за то, что совершеннолетие в общине Элгрена наступает только в двадцать пять лет, а граждане Звездного Альянса считаются совершеннолетними в двадцать один, я с готовностью выпалила:

— Восемнадцать! Он совсем еще ребенок!

Кто-то скабрезно хохотнул. Яоху поморщился и оглянулся на веселящихся подчиненных. Смешки стихли. И на меня снова уставились немигающие глаза с вертикальным зрачком:

— Госпожа Экройд, я буду с вами откровенен: я неплохо знаком с обычаями вашей общины. И, хоть мне и понятно ваше желание матери защитить свое чадо, я бы предпочел, чтобы вы сейчас дали добровольное согласие на сканирование вашего сына. Я клянусь вам честью и родом, вашему сыну после окажут всю необходимую медицинскую помощь, включая обезболивающие и ускоряющее регенерацию препараты. Я понимаю, что вы пытаетесь оградить своего ребенка, но поверьте, вам самой не захочется, чтобы староста вашей общины подал в суд на Пограничный Патруль за посягательство на вашу честь и ущемление ваших прав. А он это сделает, даже если вы будете против и будете всех уверять, что все хорошо. И тогда вам в подробностях придется перед всеми рассказать и какие обстоятельства вас привели на борт нашего катера, и почему мы вас нашли в компании преступника, и что произошло на нашем катере тоже. Вы этого хотите?

Сейчас я становилась на очень скользкую дорожку. То есть, я знала о том, что староста общины Элгрена может сам решать судьбу своей паствы. Но суд, показания… Я не знала, было ли это правдой. А сейчас нужно было что-то решать. Надеюсь, я не ошибаюсь…

— Я вас услышала, господин командор, и со стыдом вынуждена признать, что вы правы. Во всем. А так же положиться на ваше благородство. Мы с Гораном сделаем так, как скажете вы.

Еще несколько секунд змеиные глаза смотрели на меня в упор. И я даже успела струхнуть, что прокололась. Но потом командор, не поворачивая головы, приказал:

— Иврен, неси сканер! Ты ответственен за то, чтобы настроить его на максимальную эффективность и нанесение минимального вреда ребенку. Груан, подготовь аптечку для оказания медицинской помощи! Госпожа Экройд, подойдите сюда, ваша подпись потребуется вот здесь.

На негнущихся ногах, не смея поверить в удачу, я приблизилась к яоху. От пристального взгляда змеиных глаз, устремленного на меня, хотелось поежиться. Но я не посмела. Если выберемся из этой передряги целыми, я такой счет выставлю Нартанну, что он окосеет! А потом в целях восстановления потраченной на него нервной системы, нажрусь так, что забуду собственное имя!

— Госпожа Экройд, — прохладный голос командора Ко Иана вернул меня в реальность, — прочтите: вам все понятно?

Может быть, яоху и думал, что я все подмахну не глядя, но я его разочаровала, уткнувшись носом в мелкий шрифт на дисплее. Жизнь давно уже лишила меня розовых очков и отучила подписывать документы не глядя. Мне хватило того, что когда-то, когда мне было четырнадцать лет, мой приятель по жизни в трущобах вот так, по глупости, не глядя, вместо договора о найме на работу подписал контракт о добровольной передаче в рабство себя.

В этом документе наоборот, очень простым языком подробно объяснялось на что я соглашаюсь и почему. А также четко указывалось, что я иду на этот шаг добровольно и никаких претензий в будущем предъявлять не буду.

Дочитав до конца, я робко подняла глаза на командора:

— Мне все понятно.

Яоху кивнул:

— Тогда вот сюда, — он ткнул пальцем в самый низ документа, вашу подпись, пожалуйста! — Змеиные глаза хищно, выжидающе уставились мне прямо в душу.

Могла бы, охотно ухмыльнулась бы ему прямо в рожу. Это была очередная проверка. Подобные электронные документы подписывались методом поднесения личного комма в специальном режиме к считывающему устройству. То есть, по мнению правительства Альянса, защита от подделки была абсолютная. Наивные. Поддернув рукав не по размеру большого мне комбинезона, я ввела комм в режим цифровой подписи и поднесла к приемнику терминала. Торжество в змеиных глазах сменилось задумчивостью, когда терминал, пару секунд подумав и сверив оригинал подписи, хранившийся в базе Альянса, уверенно вывел ее под документом. А я порадовалась тому, что в свое время не пожадничала, и купила хорошо обоснованную легенду. Как знала, что однажды она спасет мне жизнь. И не только мне.

Дальше уже было проще и банальнее. Как только я поставила подпись, командор кивнул, давая отмашку начинать сканирование. Кто-то из экипажа подошел к Борису с плоской фиговиной в руках, напоминавшей старинную бумажную книгу-переросток. Сходство усиливалось тем, что при нажатии на кнопку открытия, фиговина распадалась на две части. Как шкатулка или книга.

Борису предложили вложить внутрь руки. Крышка закрылась. Последовала команда «Пуск». Внешне все выглядело банально и даже немного смешно. Но я знала принцип работы биосканеров — такое устройство не слишком любезно по отношению к носителю соскабливало верхний слой клеток и таким образом проводило анализ.

Не знаю, играл ли Борис, или ему на самом деле было так больно, но сначала его лицо побледнело до снежной белизны. Потом в глазах появились слезы. А потом соленые ручейки потекли по щекам. Но парнишка даже не пискнул.

Меня словно током ударило. Или в мозгу что-то щелкнуло. Не успев подумать, что я делаю, я сорвалась с места и бросилась к нему. Меня поймал кто-то из команды. И прежде, чем я успела наделать глупостей, вступив в потасовку и отбивая мальчишку у патруля, мне прижали локти к корпусу, лишая таким образом возможности двигаться. А прохладный голос над ухом сказал:

— Тише, госпожа Экройд! Уже все закончилось. Ваш сын — настоящий мужчина и с честью выдержал испытание! Ему сейчас окажут медицинскую помощь и боль пройдет. А полученные ожоги быстро заживут под действием стимуляторов.

И действительно, тот, кто проводил сканирование, вынул руки Бориса с покрасневшими, опухшими ладонями из сканера, и хлопнул парня по плечу:

— Молодец! Настоящий боец! Бросай свою общину, поступай учиться в академию и приходи служить к нам! Нам такие смельчаки всегда нужны!

К Борису подошел другой пограничник, с виду типичный фарн с их фиолетовой кожей и огромными фасеточными глазами, и принялся обрабатывать мальчишке руки. А у меня внутри все дрожало противной мелкой дрожью. Как Борис отреагирует? Я помнила его маниакальное желание научиться пилотированию, но очень надеялась, что ему хватит разума не забыть о безопасности.

Подросток не подкачал. Он молча, с опущенными вниз глазами, ждал пока ему обработают руки и сделают все необходимые инъекции. А потом подошел ко мне и вдруг прижался к боку, как новорожденный детеныш твилла, пихнув меня в плечо лбом.

Игра это была, или Борис действительно нуждался в утешении, я так и не поняла. И я не знаю, что со мной в этот момент случилось. Наверное, какое-то замыкание в мозгах. Но рубка катера, служившая командным мостиком, полная свободных от службы пограничников, вдруг словно отодвинулась на второй план. Я обняла Бориса и погладила по склоненной голове, по спине, прислушиваясь к его отрывистому дыханию:

— Тише, тише, дорогой, уже все позади! Ты молодец, ты прошел проверку! — Я покосилась на что-то ковыряющего в своем комме командора Ко Иана: — Скажите ему, командор!

Яоху рассеянно отозвался:

— Да, все в порядке. Геном полностью подтвержден. Вас сейчас проводят в каюту.

У меня с плеч словно огромный груз упал. Борис тоже обмяк в моих руках. Первый, самый опасный этап пройден. Теперь можно ненадолго слегка расслабиться. Пока катер в космосе, нас трогать не будут. Мы с Борисом теперь – условно безопасные. В отличие от Нартанна. Но о нем думать пока не хотелось. Все равно информации как таковой нет. Вот успокоимся, отдохнем немного с Борисом, а потом начну думать. Есть ли вообще шанс вытянуть арлинта, и заслуживает ли он его?

Иврен, который проводил сканирование, взялся показать нам с Борисом нашу каюту, по дороге без умолку болтая о том, что восхищен стойкостью и самообладанием парня, что действительно хотел бы служить с ним на одном корабле, и что сочувствует нам, что для нас все так нехорошо сложилось. По пути пограничник, расу которого я никак не могла определить, показал нам небольшую столовую, в которой кроме пищевого автомата и двух столиков на четверых ничего больше не было, и пригласил поужинать с ним в одну смену.

Чем больше болтал наш провожатый, тем больше я настораживалась. Не может быть, чтобы опытный пограничник вот так трещал, как земная сорока, фактически не закрывая рот. Неужели очередная проверка? Как с документами? Остались еще какие-то подозрения? Но какие?

Мне стало как-то зябко. Захотелось остаться одной, чтобы подумать, проанализировать. Могли ли мы с Борисом где-то проколоться? А где? Или я придумываю на ровном месте, и если бы с нас не сняли подозрения, то сейчас так легко бы не отпустили? Короткий коридор небольшого штурмового катера закончился быстрее, чем я придумала логический выход из создавшейся ситуации.

Иврен остановился у очередной серой и безликой двери и распахнул ее:

— Вот ваша каюта на время перелета на борту нашего катера. — извиняющим тоном протянул он. — Увы, это единственное, что мы можем вам выделить. Здесь тесно. Но тут вы можете спокойно отдохнуть, никому не мешая. И никто не будет мешать вам.

В крошечной каюте действительно не было места: двухярусная простая кровать занимала все пространство, оставляя сбоку крошечный проход. Тут можно было только лежать на кровати. Я поняла, почему пограничники считали, что им попадет от начальства, если бы они заперли меня с Борисом на двое суток в этой коробке. За такое действительно можно подать и в суд.

Вслух я поблагодарила:

— Не волнуйтесь, и спасибо! Мы живы, практически целы, благодаря вам еще на шаг ближе к нашей цели. Остальное пустяки. Великий Элгрен завещал нам стойко переносить все невзгоды и трудности, так что это всего лишь еще одно испытание для недостойных на пути к светлому будущему. Все хорошо.

Я не уверена, но кажется Иврена перекосило от упоминания религиозной общины. Во всяком случае, он поторопился свернуть разговор, скомкано попрощался и ушел, прикрыв за собою двери. Борис тут же открыл рот что-то спросить или сказать. Я едва успела прикоснуться пальцем к его губам, призывая к молчанию. Тут везде могут быть уши командора Ко Иана. Позже поговорим.

***

Два дня полета на катере пограничного патруля пролетели очень быстро и как-то совершенно незаметно. Сразу после того, как Иврен оставил нас с Борисом одних, мы не задумываясь и не сговариваясь по очереди посетили портативный санблок и оба завалились на кровати. По всей видимости, наши измученные пережитым стрессом организмы, оказавшись в относительной безопасности, потребовали свое. И мы с Борисом оба проспали более четырнадцати часов по корабельному времени, благополучно пропустив ужин, на который нас зазывал Иврен.

Я не обольщалась по поводу того, что до нас якобы никому не было дела. Просто с катера «гостям» все равно некуда было деваться. В принципе, пограничники могли и Нартанна не запирать. Все равно, кроме как в каюту и столовую пойти было некуда. Так что, мы с Борисом вроде были и не под арестом, но в том, что за нами негласно наблюдают, я не сомневалась.

Именно поэтому, проснувшись после длительного отдыха и позавтракав, я решила показательно провести «молебен», благо, что в комме был виртуальный пастор. В свете несомненного знакомства капитана пограничников с жизнью общины Элгрена, я еще в каюте озаботилась тем, чтобы получше самой изучить правила поведения и проинструктировать подростка, неожиданно оказавшегося на моем попечении.

Правда, благодарных зрителей, желающих внимать истине отца общины, для нас не нашлось. Стоило только мне активировать режим молитвы и едва только перед нами появилась вполне реалистичная голограмма сурового мужчины в строгом черном костюме и белой сорочке с воротником-стоечкой, как двух членов экипажа пограничного катера, сидевших за соседним столом с чашками в руках, будто ураганом сдуло. Я спрятала улыбку. Просто замечательно. Авось, теперь до прибытия нас точно не станут беспокоить. Ну а там я еще что-нибудь придумаю. Сутки у меня есть.

В том, что просто так нас с Борисом никто не отпустит, я тоже не сомневалась. Это был единственный, но очень весомый минус моей легенды: молодую женщину с ребенком, пусть и подростком, но все равно еще несовершеннолетним, военные отпустить не могли. Иначе глава общины, будь я настоящей сектанткой, затаскает властьимущих по судам. И, что еще хуже, при помощи других подобных общин поднимет в средствах массовой информации вонь о том, что их права ущемляют, а членов общин не считают за разумных существ. Я бы с этим поспорила. Капелька самостоятельности еще никому в этом мире не повредила. А вот гиперопека — наоборот. Но спрашивать меня никто не будет. Подмоченная репутация политикам ни к чему. Поэтому, скорее всего, по прибытии будет сделан запрос в местную общину Элгрена. И вот тут-то нам с Борисом и нужно исчезнуть.

Я планировала смыться из-под бдительной опеки военных Альянса где-нибудь на отрезке перемещения нас с Борисом с катера на место временного проживания до приезда главы общины или уполномоченного им. В идеале — я мечтала, что нас поселят в каком-нибудь припортовом отеле за чертою расположения пограничных частей. Может быть, при какой-нибудь религиозной общине. На худой конец, при казарме для проживания пограничников. Там, конечно, была охрана, но не такая, как в самом подразделении патруля. Однако, случилось совсем не так.

Когда я уже набросала в голове целых три примерных плана побега, в зависимости от того, где нас поселят, оказалось, что на поверхность Нестреи, планеты, на которой и находилась штаб-квартира приграничного патруля, никто спускаться не будет. Нартанн будет ожидать взаперти на искусственно созданной станции-спутнике, когда прибудет какой-то там адмирал для решения его дальнейшей судьбы. А нас с Борисом через три дня передадут с рук на руки пролетающему транзитом главе самой крупной общины Элгрена в этом секторе. Он как раз следовал с инспекцией на ту планету, на которую мы с Борисом и летели по легенде. И спускаться на поверхность планеты, а потом подниматься обратно – только зря тратить время и силы.

Это был крах. В первую же ночь в отведенной нам комнате на базе пограничного патруля я лежала без сна, глядя в темный потолок сухими глазами, и судорожно пыталась придумать выход из создавшейся ситуации. Если мы с Борисом окажемся у сектантов — это конец. При чем, во всех смыслах. Ни меня, ни его оттуда не выпустят до конца наших дней. А когда узнают про модификацию генома… Не только община Элгрена, но и другие похожие секты твердо стояли на том, что модификация тела разумных существ — это смертный грех. Из любопытства я читала историю. На заре этого движения, еще до того, как Земля стала членом Звездного Альянса, сектанты собственноручно уничтожали немногих тогда решавшихся на модификацию. В основном, это были женщины, желавшие так или иначе улучшить себя, привести свое тело к общепринятой норме. За измененную форму глаз, за увеличенный бюст или за уменьшенную талию на некоторых планетах религиозные фанатики забивали бедняжек камнями насмерть. Так продолжалось несколько лет. До тех пор, пока правительство Альянса не спохватилось, что численность населения на отдельных планетах катастрофически перекосилась в сторону мужского пола.

Политики вмешались и запретили подобную практику под угрозой высылки непокорных на необжитые колонии. Средневековые зверства прекратились. Вроде бы. Но у меня как-то не возникало желания на собственной шкуре проверять так ли это в действительности или нет.

Шел второй час ночи. База давно уже угомонилась. Все отдыхали. Даже Борис доверчиво уснул на другой кровати под противоположной стеной. Ко мне сон все не шел. Я ломала голову над той ситуацией, в которой мы оказались. Если бы, в теории, у нас с Борисом получилось бы выбраться из комнаты и добраться до местного космодрома, то мы были бы спасены. Я разберусь с любым механизмом и подниму в космос любую жестянку. Но все упиралось в то, что скорее всего мы бы не дошли даже до ближайшего поворота. Это в комнатах отсутствовало видеонаблюдение. Коридоры традиционно во всех подобных местах были просто нашпигованы умными камерами. Стоило бы мне сейчас высунуть туда нос, и сразу же дежурный был бы об этом осведомлен.

В ночной темноте я скорее почувствовала всеми своими обостренными до предела чувствами, чем увидела, что дверь в нашу с Борисом комнату медленно отворилась. На пороге появилась темная, едва различимая фигура. Пару секунд постояла, то ли прислушиваясь, то ли приглядываясь, и крадущимся шагом направилась ко мне, прикрыв за собою дверь. Я оцепенела.

Паники не было. Да, я напряглась, как пружина. Но чтобы визитеру от меня не требовалось, я точно сумею заставить его пожалеть о том, что он заявился посреди ночи, тайком. В том, что это не женщина, я была полностью уверена. Слишком массивной для женской была приближающаяся ко мне фигура.

Визитер приближался абсолютно бесшумно. Словно призрак, а не живое существо. У меня засосало под ложечкой. Его крадущимся, скользящим шагом можно было любоваться бесконечно. Вот только мне было не до любований. Такими навыками обладали только очень крутые спецы. И я точно знала, что близко знакомиться с любым из них для меня чревато. Меня учила жизнь, а не академии, так что я справедливо сомневалась в том, что в открытом бою сумею выстоять против такого спеца. Оставались грязные приемчики.

Прикрыв на всякий случай глаза, чтобы даже случайный блеск меня не выдал, и стараясь дышать размеренно, я прикидывала, как получше его атаковать. Шаг. Еще один. Пришелец достиг моей кровати и стал наклоняться.

Во мне словно пружина высвободилась. Я взвилась над постелью и бросилась на того, кто наведался ко мне под покровом ночи.