Потерянный рыбак

Глава 15

Фишер показал мне, как пользоваться шлифовщиком. Он показал мне, как подготовить детали к окрашиванию, которое мы сделаем позже. Он даже провел меня по всем своим инструментам, кратко объясняя, что они делают, и приводя примеры, когда он их использует. У него было терпение, может быть, только со мной, но это было главное.

Фишер хотел быть со мной.

— Агов? — Рори крикнула с лестницы, когда мы подметали пол.

Фишер присел на корточки, чтобы подержать совок, пока я сметала в него небольшую кучку.

— Мы здесь.

Тап.

Тап.

Тап.

Рори спустилась по лестнице.

— Пицца здесь.

— Хорошо. Мы закончили. — Фишер встал и высыпал опилки в мусорное ведро.

— Может, тебе стоило стать плотником, а не акушеркой. — Рори смотрела на меня, пока я вытирала пыль с джинсов.

— Фишер, конечно, замечательный специалист, но он еще не выталкивал целого человека из своего влагалища. Так что я буду придерживаться своей новой работы.

— Аайй… мы закончили здесь. — Фишер выключил свет, оставив гореть только лампочку над лестницей.

Рори рассмеялась и направилась обратно по лестнице, а мы с Фишером последовали за ней.

— Привет, детка. — К всеобщему удивлению, Энджи была на кухне, расставляя тарелки и салфетки.

Мне действительно нужен был план действий. Такой, чтобы сказать матери, что она разрушает мою жизнь. Это была речь, которую я не успела сказать ей до того, как она попала в тюрьму. Рори понятия не имела, так что справедливо ли винить ее? Мне было интересно, расстроилась бы она, если бы я сказал ей об этом. Или она была бы слишком расстроена из-за нас с Фишером, чтобы беспокоиться о своей роли в сохранении надежд и мечтаний Энджи?

— Эй. — Фишер без проблем поменялся ролями, возможно, потому что Роуз приберегла свои недоверчивые взгляды для меня.

Я подтянула его штаны, Роуз. Я задрала их! Застегнула. Пуговицы. Это все я.

Энджи обняла Фишера и быстро чмокнула его в губы. Я попала в шоу «Холостяк». О радости совместного проживания с одним парнем.

— Риз, ты ставишь очень высокую планку для наших будущих детей. — Энджи налила себе бокал вина, а Фишер открыл бутылку пива и сделал большой глоток.

— Что? — осторожно сказала я, наливая себе бокал красного вина. Именно это я и хотела сделать — поговорить об их будущих детях.

— Твоя мама сказала, что тебе нравится работать в мастерской Фишера внизу. Я туда не хожу. Там слишком пыльно. Но я уверена, что он мечтает когда-нибудь научить наших детей своему мастерству. Если они не проявят интереса, он будет удивляться, почему ему не достался такой ребенок, как ты.

Я поперхнулась вином, и Роуз пришла на помощь, несильно шлепнув меня по спине, в то время как Рори вклинилась в разговор.

— Риз всегда была любознательной и умела все делать своими руками. Даже будучи маленькой девочкой, она хотела делать все то, что делали ее папа и я.

— О… — Энджи сморщила нос. — Это прозвучало странно. Прости. — Она хлопнула себя ладонью по лбу. — Я не имела в виду, что ты ребенок. Это… просто… — Она отставила вино и зарылась лицом в грудь Фишера.

Он отвел руку, в которой держал пиво, в сторону, чтобы не расплескать его при объятиях Энджи.

— Это был долгий день. — Она хихикнула, прижавшись лбом к его груди, а его рука, забинтованная в гипс, мягко легла ей на спину.

Каждые тридцать секунд приходилось напоминать себе, что разум Энджи помнит все о Фишере Мэнне с шестилетнего возраста. Она чувствовала себя комфортно в его присутствии и в его объятиях. Не только как любовника, но и как друга почти тридцать лет.

— Все в порядке. Я поняла, что ты имела в виду.

Нет. Я понятия не имела, что она имела в виду. Это было самое безумное сравнение. Но я не занималась тем, чтобы заставлять людей чувствовать себя плохо или неловко. Если бы мы с Энджи не боролись за одного и того же холостяка, мы могли бы стать лучшими друзьями. Я сочувствовала ей в том, что она единственный ребенок и потеряла родителей. В течение трех лет между смертью отца и выходом Рори из тюрьмы я чувствовала себя сиротой. Энджи любила бокал хорошего вина и красивые платья. Как и я. И она любила Фишера Мэнна… как и я.

Я не ненавидела ее.

Во многих отношениях я была ею.

— Я включила обогреватель на крыльце. Пойдемте туда. — Рори передала Роуз пиво и взяла две коробки с пиццей.

Фишер и Энджи взяли тарелки и салфетки, а я, как хорошая девочка, двумя руками несла свое вино.

На крыльце главного этажа Фишера была трехсезонная веранда с красивой мебелью и множеством растений. Рори положила пиццу на деревянный кофейный столик причудливой формы, а сама устроилась рядом с Роуз в кресле, в то время как Фишер сидел на противоположном кресле с Энджи рядом с ним, ее спина частично прижалась к его груди, словно она была его плюшевым животным, с которым можно пообниматься.

Для меня осталось светло-серое кресло, похожее на мешок с фасолью. Его спинка и подлокотники были более структурными, чем у бобового мешка, что делало его самым удобным креслом в доме. Это было справедливо, поскольку на ночь я заняла место на пятом колесе.

— Ну, у кого-то через две недели день рождения. — Рори отпила пива и посмотрела на меня.

Я в ответ натянуто улыбнулась и сосредоточилась на том, чтобы не пролить свое красное вино на светло-серое кресло Фишера.

— Если ты не на дежурстве, мы должны пойти в поход.

— Звучит холодно. — Сделав медленный глоток вина, я оскалилась в зубастой ухмылке.

— Костер. Теплые спальные мешки. Шерстяные носки. Все будет хорошо. Мы никогда не ходили в походы, когда ты была младше. Твой отец не был любителем походов. Но мы с Роуз купили снаряжение для похода несколько лет назад. И мы думаем, что было бы здорово пойти всей компанией.

— Компанией? — Я не позволила своему любопытному уму направить взгляд на Фишера, так как надеялась, что она имеет в виду группу людей с ее работы или какую-то походную группу, к которой они присоединились. Если такое вообще существует.

— Мы. Наш круг друзей. — Рори обвела взглядом всех, подавая сигнал. — Что скажете, вы двое? Вы согласны на поход в день рождения Риз? — спросила она Фишера и Энджи.

— Звучит весело. Я уже много лет не ходила в походы. Думаю, у Фиша полно снаряжения, которое он брал с собой в походы с семьей. Правда, малыш?

Фиш. Малыш.

У меня не было прозвищ для Фишера. По крайней мере, ни одного, которое я могла бы использовать в присутствии кого-либо еще. Точно так же я не могла поцеловать его или взять за руку в присутствии кого-либо еще. Пять лет изменили все… и ничего. Мы оба были в лучшем положении, но время все еще было неподходящим. Я хотела закрыть глаза, кивнуть головой, как джинн, и перескочить на год вперед, чтобы узнать.

Я бы знала, влюбился ли он и женился ли на Энджи. Если к нему вернется память. Если мое сердце выдержит все эти «если».

Фишер кивнул.

— У меня много походного снаряжения — что-то здесь в гараже, что-то в гараже моих родителей.

С днем рождения меня, подумала я, делая храброе лицо. В свой особенный день я буду мерзнуть в палатке, возможно, в одиночестве, пока влюбленные будут устраиваться на ночь в своих палатках после романтического вечера у костра.

— Скажи «да», милая. Рискни. Я думаю, тебе понравится в походе. Ты говорила, что любишь горы. Что может быть лучше, чем провести там выходные с хорошими друзьями и семьей?

Выколоть мне глазные яблоки ледорубом. Удалить ногти щипцами. Съесть тараканов. Вытереть задницу наждачной бумагой. Так много вещей было бы лучше, чем идея Рори о групповом походе.

В те выходные у меня не было дежурства, но я подумывала соврать. Но я не такая везучая, Рори увидела бы Холли в салоне. Пуф! Попалась!

— Звучит потрясающе. — Я запихнула в рот почти половину куска пиццы. Пришло время заесть свое разочарование. — Ох!

Это случилось. Конечно, случилось.

Я пролила вино на себя и на его потрясающее кресло.

— Черт. Э… черт. Мне… мне очень жаль.

И смутилась. Я не могла ни на кого смотреть, особенно на Фишера, пока пыталась встать с кресла и вытереть красное вино пачкой салфеток.

— Это был несчастный случай. Не беспокойся, Риз. Мы позаботимся об этом, если ты хочешь пойти привести себя в порядок. — Энджи поспешила на помощь, пока все остальные бросали свои салфетки в кучу, чтобы спасти кресло от пропитывания вином до самого наполнителя.

Я оттянула мокрую ткань футболки от своей кожи, пригнула голову и поспешила в гостевую ванную, закрыв за собой дверь, чтобы посмотреть на себя в зеркало. После двух минут внутреннего ругания себя за то, что я была такой неуклюжей в своем взволнованном состоянии после темы похода, я сняла футболку и провела испачканной частью под водой.

В дверь постучали два раза.

— Я в порядке. Дай мне минутку.

Дверь открылась, потому что я не заперла ее — ведь кто открывает закрытую дверь в ванную без приглашения?

Схватив со стойки полотенце для рук, я прижала его к груди, пока Фишер заглядывал в щель, которую он проделал в двери.

— Что? — Я задрала подбородок, борясь с желанием устроить мини-эмоциональный срыв.

Если бы он слишком долго смотрел мне в глаза, то увидел бы, что я на грани срыва.

— Футболка для тебя. — Приоткрыв дверь настолько, чтобы просунуть руку, он протянул мне футболку.

— Она будет тебе велика, но, возможно, скроет пятно на твоих брюках.

Я медленно кивнула, опустив взгляд на футболку в своей руке.

— Мне очень жаль, что так получилось с твоим креслом. Я оплачу любой ущерб или новое кресло. — Повернувшись спиной к двери, я бросила полотенце и надела его футболку.

— Энджи сегодня выпила слишком много вина. Я не могу позволить ей сесть за руль. Поэтому она останется здесь.

Я повернулась.

— Я говорила не о степени трезвости Энджи. Я говорила о твоем кресле.

— Ну, мне плевать на кресло.

Сжав зубы на несколько секунд, я ответила.

— А мне плевать, останется она здесь или нет. Я не дура. Я знаю, что ты занимаешься с ней сексом. Ты сказал мне, и я была с тобой, когда ты покупал презервативы.

Не существует другого способа описать этот момент, кроме как сказать, что у меня была супер-чертова (нужное слово «блядь») храбрость героя, чтобы сказать ему эти слова без того, чтобы мое сердце не вырвалось из груди и не разбилось об пол. Мысль о том, что он занимается сексом с Энджи… это было невыносимо. В груди возникла физическая боль, которая поднималась по горлу, скручиваясь в тугой узел, из-за которого каждое слово с трудом вырывалось изо рта.

Горящие глаза.

Сердце колотилось.

Тошнота в желудке.

Но самое смелое лицо.

Потому что… потому что я любила Фишера, и даже если мои шансы на счастье с ним были меньше одного процента, он того стоил.

Фишер немного сдулся, словно я его разочаровала. Я не пыталась разочаровать ни его, ни кого бы то ни было. Именно поэтому я согласилась пойти в поход. Именно поэтому я держала свои чувства к Энджи и к нему под замком.

— Это была коробка с двенадцатью презервативами. Коробка не открыта. Все двенадцать находятся там сейчас. Все двенадцать будут там утром.

Из чувства самосохранения я не отвела взгляд и пожала плечами.

— Как скажешь.

Я сунула грязную футболку в руку и открыла дверь, проскочив мимо него. Как только я заметила, что Энджи, Роуз и Рори все еще усердно работают над испачканным креслом, используя какую-то бутылку со специальным средством, я обернулась. Мои руки легли на грудь Фишера, заставая его врасплох, когда я толкала его по коридору в его спальню.

Я не включила свет и не закрыла дверь. Я провела его через всю комнату, в ванную и остановилась в шкафу. Медленный танец, освещенный лишь лунным светом, проникающим сквозь оконные шторы и световые люки.

Бросив мокрую футболку на пол, я скомкала его футболку в кулаках и притянула его к себе, прижавшись губами к его губам, отдавая ему все свои невысказанные эмоции в этом медленном поцелуе.

Его рука запуталась в моих волосах, углубляя поцелуй, и я тихонько застонала. Я любила наш пузырь, но ненавидела его судьбу, как и судьбу всех пузырей. В конце концов, все пузыри лопаются.

Отстранившись, я освободила его рот, но продолжала держать его за шею, так что его губы оставались рядом с моими, и я прошептала:

— Я в деле. Я в деле до тех пор, пока ты хочешь, чтобы я была в твоей жизни. Даже в те дни, когда тебе будет чертовски больно. Я в деле.

Он прислонился своим лбом к моему и медленно выдохнул.

— Могу я рассказать тебе нечто поистине ужасное?

Я усмехнулась, подняла подбородок и прижалась губами к его губам, хихикнув.

— Расскажи мне.

Фишер провел губами по моей щеке, осыпая маленькими поцелуями мое ухо.

— Единственные воспоминания о моем прошлом, которые я хочу вернуть… это воспоминания о тебе.

Не было никакого выхода из того, в чем мы оказались вместе. И я знала, что не в том случае, если все рухнет самым трагическим образом… а в том, когда.

Рори будет обижена, зла и разочарована во мне, и на Фишера с Роуз тоже.

И либо Энджи, либо я останемся одни. Без рыбака. С разбитым сердцем. И даже если бы другие чувства, такие как обида или злость, сыграли свою роль, единственное, что осталось бы навсегда, — это пустота в чьей-то груди размером с Фишера.

Я должна была знать, что ему предстоит сделать выбор. И это должно было подготовить меня. Но подготовиться к потере того, кого любишь больше всех на свете, было невозможно.

Когда он начал ослаблять свою хватку, я крепче прижалась к нему.

— Еще десять секунд, — прошептала я, уткнувшись лицом в его шею и глубоко вдыхая.

Фишер отсчитывал от десяти.

— Десять.

Поцелуй в голову.

— Девять.

Еще один поцелуй.

И так до одного.

Когда он отпустил меня, когда мы отпустили друг друга, у меня было все, что нужно, чтобы пройти еще один день, еще один раунд. Еще одну милю в марафоне.