Поверить в мечту

Глава 10

Обратно Ярослава ехала в коляске одна, Афродита объявила, что не простит себе, если помнет или оборвет на ее необыкновенном платье хоть одну оборочку.

— Ты даже не представляешь себе, сколько стоит такое платье, это же натуральные ваальтские шелк и кружева! — Сделала моряна огромные глаза и отправилась в замок в отдельной коляске.

Между прочим, впереди Ярославы и землянка даже не пыталась угадать, какие сюрпризы готовит неугомонная правительница. Ей хватило и одного… до сих пор в себя прийти не может.

— А чем ты собираешься отдариваться от гостей?! — словно между прочим, поинтересовалась русалка, развалившись на диване и наблюдая, как ее сестры вплетают в волосы Славы бусы из розового жемчуга.

— Стишок расскажу, — мрачно фыркнула землянка, она и сама уже задумывалась на эту тему, но ни одна светлая мысль по поводу подарка так и не приходила.

Обнадеживало одно, Васт, тоже, видимо, заранее озаботивший этим вопросом, решительно заявил, чтоб она не тревожилась, он сам отдарится, в обиде никто не останется. Но в глубине души Слава всё же чувствовала себя неуютно. Словно она какая-то неумеха… хотя, на поверку, так и выходит. Петь она не может, играть на инструментах — тоже. Да и рассказали ей, как потрясла всех на своей фиктивной свадьбе Тина… надеяться на подобный успех было бы с её стороны просто нелепо.

— Стишок — это конечно неплохо, — серьезно кивнула моряна, — некоторые стихи вашего мира очень сильны… на Хамшире даже книгу составили, многие попаданцы помнили стихи родины… помню, там было такое смешное имя… Пушкин…

— Не будет стишка, — решительно перебила Ярослава, обидно, конечно, но те из стихов, что она могла прочесть без запинки, принадлежали именно Пушкину.

— А я и не предлагала, у меня совсем другой план.

— Ладно, давай твой план, — даже не подозревая, какой фокус придумала моряна, согласилась землянка.

А уже через несколько минут, выслушав начало, махала руками и мотала головой, отказываясь даже слушать дальше.

— Ты что… не понимаешь, это же нехорошо… да и не на всех подействует!

— А вот это мы и проверим… а заодно заставим их задуматься о надежных щитах, — настаивала моряна, — и чего ты так переживаешь? Твои дети не обидятся, а гости будут в восторге.

— Ты аферистка, — потрясенно выдохнула Ярослава, — натуральная аферистка! Я просто понять не могу, как ты еще не завела свой народ в пропасть?!

— Аферист — это тот, кто не просчитывает своих действий, а я всегда сначала долго размышляю и советуюсь с сестрами. И то, что я тебе предлагаю, между прочим, безобидный фокус, у нас похожие на празднике в честь урожая одаренные иногда показывают… правда, размах не тот. Но зато Васт не будет выглядеть благодетелем… мне ведь не показалось, что именно это тебя беспокоило? Твой фокус затмит его пение… да, я уверена, что он собирается именно петь.

Моряна встретила коляску лично и, объявив, что рассматривать невесту раньше времени никому не положено, набросила на Ярославу невесомое, но непрозрачное снаружи кружевное покрывало. Затем повела за собой по каким-то незнакомым узким лестницам, лишь вступив на которые, землянка сообразила, что высадили ее вовсе не возле парадного крыльца.

На собственную свадьбу с черного входа, издевалась она сама над собой, но не протестовала, понимая, это абсолютно бесполезно. Доверившись моряне, нужно просто молча делать то, что она велит, нервы целее останутся.

— Щиты не забывай держать, — едва слышно шепнула Афродита, когда они почти достигли второго этажа, и Слава только самоуверенно ухмыльнулась в ответ.

Ей еще в дороге пришла в голову гениальная идея, если этот шарф из энергии можно так спокойно мысленно растянуть и обмотать, то почему нельзя представить, что он заканчивается крючочками? Или липучками? И она очень тщательно закрепила конец шарфа на все эти воображаемые крючочки.

Они торопливо прошли коридорами и залами второго этажа и в одном из залов обросли эскортом из десятка морян и морянок.

Похоже, торжество намечается намного более грандиозное, чем она могла себе представить, запоздало сообразила Ярослава, но возмущаться было поздно.

Они уже стояли на площадке центральной лестницы, откуда открывался вид на парадный зал. И по этому залу гуляло не меньше полусотни шикарно разодетых господ, и на этот раз почти все они были в возрасте и с женами. Значит, осмелилась выползти из укрытия столичная знать, сообразила Ярослава, пытаясь разглядеть из-под кружева детей и Васта.

И нашла таки, сначала сидящего на своем кресле с колесиками Дагеберта, а рядом с ним Адистанну и всех своих детей, а чуть в стороне и анлезийцев.

Рассмотрела стоящего между Зайлом и Таросом жениха и задохнулась от потрясения, до этого момента ей как-то было не до того, чтоб оценивать внешность Васта. Да и ходил он в основном в неприметной простой одежде и серенькой бандане.

А теперь принарядился в узкие, тёмно-зеленые замшевые штаны, и удлиненный колет того же цвета, с изящной серебристой вышивкой и изумрудами. К ним прилагалась рубашка с пышными рукавами и кружевным воротом, явно сшитая в комплект к платью Ярославы. Довершали наряд высокие темные сапожки, и богато украшенный пояс, на котором красовался кинжал в отделанных серебром ножнах и какой-то удлиненный футляр. Ливастаэр в этом наряде даже издали казался необычайно юным, стройным и изящным, а шелковистые белокурые локоны, обрамлявшие тонкое, красивое лицо, делали его похожим на эльфа, какими их помнила по картинкам из инета землянка.

И неудивительно, что взгляды всех присутствующих знатных дам с жадным вниманием то и дело скользили по строгому лицу блондина.

А у Ярославы внезапно отказали ноги. Что она думала, когда решила, что вполне подходящая пара этому красавчику? Да её сейчас просто высмеют все эти люди и будут совершенно правы, курица павлину не пара.

А ведь меньше часа назад, выходя из дома моряны, она напоследок взглянула на себя в зеркало и почувствовала что губы сами расплываются от удовольствия. И почему ей казалось, что розовый жемчуг не сочетается с бледной зеленью матового шелка? Оказалось, просто невероятно сочетается. И с ее серыми глазами и с русыми волосами, заплетенными морянками в художественно-замысловатую прическу, оставляющую открытыми шею и лоб. Лишь несколько завитков, словно случайно выбившиеся из этого плетения, вились вокруг скул, да лежала на лбу одинокая нитка жемчуга, перекликаясь с длинными серьгами из таких же розоватых бусинок.

— Идем, — легонько подтолкнула невесту моряна, не замечая, что та не в состоянии сделать и шага, — что?

— Не пойду, — в голосе Ярославы звучало отчаяние.

— Слава… не серди меня… и не обижай Васта. Все это только для тебя… идем, не будь такой жестокой.

— А откуда у него такие волосы? — упрямилась Слава, ее пальцы помнили совсем короткую стрижку, сантиметра четыре, не больше.

— Это у них особенность… когда горюют — сбрасывают волосы, а когда радуются — отращивают, — терпеливо шептала моряна, не обращая внимания, что все присутствующие их уже обнаружили и замерли в нетерпеливом ожидании.

Васт тоже заметил накрытую покрывалом фигурку, но, не находя под ней знакомой ауры, только недоверчиво хмурился, проклиная тот миг, когда согласился отпустить любимую с моряной. Как предвидел, что ничего хорошего из этого не получится.

— Васт, это ма, — к анлезийцу торопливо проскользнул за спинами друзей Стан, втиснул ему в руки приготовленный букет, — она почему-то слабо ощущается… наверное, научилась ставить щит. И еще… она сильно паникует, иди к ней!

— А зачем цветы… — не понял Васт, уже делая шаг вперед.

— Ей отдашь, у нас так положено, — подтолкнул его в спину сердитый шепот.

На лестницу анлезиец взлетел почти бегом, стараясь не прыгать через три ступени и помнить, что за ним сейчас наблюдает все высшее общество столицы.

— Ты столько сделал для нас с Лиоканией, и для всего Сузерда, что заслуживаешь от них не просто поздравлений, а самой глубочайшей благодарности, — очень серьезно объявил адмирал, когда Васт заикнулся, что не стоило устраивать такое пышное торжество.

Так ведь он не о себе думал и заботился вовсе не о спокойствии знатных господ, а переживал за Ярославу, вот как знал, что жена расстроится. Да, жена… скажи ему кто-то несколько дней назад, когда он сидел, теряя сознание от духоты и жажды перед упорно долбившими одну и ту же глупость дознавателями, что любовь уже приближается к нему со скоростью быстроходного судна, то нашел бы в себе силы расхохотаться выдумщику в лицо. И ответил бы категорично, что такое просто невозможно.

А теперь твердо знал, что судьба подарила ему чудесный, почти невозможный шанс на счастье, и он сделает все что в его силах, чтобы это счастье не потерять.

— Любимая? — выдохнул Васт, оказавшись перед укутанной серебристым кружевом фигуркой, уже точно зная, что Стан не ошибся, вон и подол знакомого платья выглядывает, — это тебе…

Моряна ловко, как фокусник, сдернула с озадаченной таким напором невесты невесомое покрывало, и та даже охнуть не успела. А в следующую секунду с недоверчивым изумлением рассматривала восхищенное лицо жениха, явно онемевшего от явившейся его взору картины. И оттого что Васт, совершенно забыв про букет, пялился на нее с таким откровенным восторгом, что-то дрогнуло и растаяло в душе Ярославы, позволяя расслабиться и разжать туго стянутые в кулачки пальчики.

От удовольствия скулы землянки вспыхнули смущенным румянцем, на губах расцвела невольная улыбка, и жених, наконец, опомнился, шагнул ближе, нежно выдохнул, — Славочка-а…

Ярослава едва успела принять букет, а анлезиец уже легко подхватил ее на руки и понес вниз, к высокому столу, возле которого их терпеливо дожидались адмирал и верховный служитель главного столичного храма.

Что такое говорил облаченный в праздничное одеяние важный жрец, Ярослава как-то пропустила мимо ушей, занятая собственными мыслями и ощущениями.

Как странно, еще вчера ей казалось, что это просто брак по расчету, во всяком случае — с ее стороны, и она вполне могла представить на месте Васта кого-то другого… того же Зайла. А вот сегодня даже мимолетная мысль о такой возможности сразу вызвала у нее чувство неприятия.

И это было так заманчиво, как, например, выйти в детстве на речку, скованную первым, не посыпанным снегом льдом, и рассматривать сквозь него сонно шевелящиеся водоросли и важно лавирующих между ним рыбин. И так же опасно, можно в любой момент, зазевавшись и не услышав хруста под ногами, оказаться в ледяной воде, среди режущих руки острых обломков.

Но едва Ярослава начинала падать в пучину тревоги, как правая рука Васта, обвившая ее за талию, крепче прижимала к себе невесту, и его горячее дыхание согревало висок неслышным шепотом — Славочка-а…

А стоявший с другой стороны Стан тут же чуть прижимался рукой к плечу, заставляя мать очнуться и оглядываться на старшего слегка виновато и совсем чуть-чуть — возмущенно, он что, думает, что она способна закатить тут истерику?

— Отныне вы являетесь мужем и женой, — важно провозгласил, наконец, жрец, словно ножницами разрезая ленточку на дороге в новую жизнь, и Слава, вдруг почувствовав себя слабой и неуверенной девчонкой, крепче вжалась в плечо мужа.

Он мгновенно развернул ее к себе и, занавесив растерянное лицо любимой от посторонних взглядов светлой волной отросших волос, поцеловал так убедительно, что новобрачная не сразу отдышалась. А когда свежеиспеченный муж снова развернул её лицом к публике, Ярославе на миг даже не по себе стало от тоски и зависти, светившихся во взглядах многих молодых знатных дам.

Но тут землянку оторвал от изучения публики голос адмирала, заявившего, что он желает первым сделать молодоженам подарок, и Слава невольно заинтересовалась, что же дарят на свадьбу правители в этом мире? А Бенедли достал свиток, отдал его гордому от такой почетной обязанности мажордому и тот начал важно зачитывать список благодеяний, которые адмирал решил вывалить на свежеиспеченную семью.

Первым было почетное гражданство федерации для обоих супругов и всех их детей, с перечислением важных заслуг. Стан только фыркнул тихонько над ухом матери, это была, скорее, демонстрация присутствовавшим знатным господам их значимости, чем необходимое действо. Ведь, являясь подданными Афродиты, они и так считались теперь гражданами Сузерда. Вторым следовал приказ о назначении Ливастаэра старшим офицером по особым поручениям, с правом набора команды по своему разумению и свободным режимом службы.

Зачем эта должность ее мужу, Слава пока выяснять не собиралась, пусть сам решает — надо оно ему, или нет. В конце концов, если не захочет, можно просто отказаться. Далее следовало поместье в ближайшем пригороде Дилла, как поняла землянка, еще два дня назад принадлежавшее одному из сообщников Урдежиса.

И когда Ярослава уже считала, что сюрпризы закончены, адмирал отобрал свиток у мажордома и заявил, что последний подарок готовился совместно с соправительницей Афродитой Индиготис, и они преподнесут его вместе.

Ярослава невольно насторожилась, и хозяйски лежащая на талии рука тут же среагировала, прижала теснее.

Неужели через щиты чувствует? — Озадачилась невеста и тут заметила, что все смотрят куда-то в сторону лестницы, с которой ее не так давно принесли к этому столу. Взглянула и она, ничего особого, спускаются трое гостей, кряжистый мужчина, глазастая худощавая женщина и сзади еще одна — донельзя смущенная и как-то простенько одетая.

И в тот же миг почувствовала, как Васт снова подхватывает её на руки и несет прямо к этим новым гостям. Слава удивленно покосилась на его взволнованное лицо, перевела взгляд на пришедших и тут обнаружила, что к лестнице спешат не только они. Тина, одетая в один из костюмов Конса, нетерпеливо посматривала на отчима, и явно сдерживала себя, не желая его опередить. А у Костика за спиной стояли Зайл и Тарос и, судя по всему, были в этот раз полностью солидарны со своенравной подопечной.

Так вот кто это, внезапно сообразила Ярослава, и внимательнее присмотрелась к прибывшим. А Васт, не доходя до лестницы нескольких шагов, неожиданно остановился, бережно поставил жену на пол и замер рядом, ожидая, пока гости подойдут к ним.

— Ливастаэр и Ярослава, — обратился мужчина к новобрачным с явно загодя заготовленным поздравлением, и вдруг растерянно смолк, присматриваясь к невесте, — э-э… не может быть…

— Ну, босс… — разочарованно буркнул себе под нос Тин, но его услышали все, кто стоял рядом, — раньше ты был посмышленее… неужели не можешь догадаться?

— Кто этот наглец? — с притворным гневом прошипел Пруганд.

Секунду любовался на выставленный напоказ стальной браслет бывшей подчиненной, затем снова уставился на новобрачных, терпеливо ожидавших, пока Костик таким оригинальным образом поздоровается с харифом.

— Мы поздравляем вас… и вот — подарок, — комендант пропустил вперед пришедшую с ними женщину.

— Что? — Насторожилась Ярослава, про то, что в этом мире узаконено рабство, она слышала, но получить в подарок на свадьбу рабыню… это уж чересчур!

— Это Сая, — мягко сообщила неизвестно когда оказавшаяся рядом со Славой моряна, — наша сестра, она травница. Тина давно просила, чтоб мы отпустили ее сюда… вот, ради такого случая не смогли отказать.

— Ма, — Тин тоже уже стоял рядом и заглядывал в глаза матери, — не спорь… я все объясню.

— Да я и не спорю, — успокоенно засмеялась Ярослава, и, оглянувшись на Васта, поймала в его глазах облегчение.

Похоже на то, что все они одинаково думают насчет этой квартеронки… или сговорились.

Услышав ответ невесты, все анлезийцы, словно приняв её слова за разрешение, заторопились хлопать харифа по литым плечам, целовать руку его хрупкой супруге, и ободряюще улыбаться растерявшейся Сае. На минуту возникла та неразбериха, какая бывает на вокзале, когда встречают любимых родственников из провинции, и никто не заметил, как к их группе прибилась Адистанна.

Только тогда её и обнаружили, когда девушка неуверенно произнесла дрожащим голоском:

— Госпожа Сетилия?!

— Ади? — рванулась к ней взволнованная гостья, — Ади! Ты тут… как я рада за тебя… а как мама?

— Про всё это — позже, — ловко вклинилась между ними Афродита и по заулыбавшимся лицам Сетилии и ее бывшей подопечной, Ярослава мигом сообразила, что сейчас они получили ударную дозу морянского обаяния.

— Остальные подарки прибудут с обозом, — чуть виновато развел руками хариф, — сами знаете, зеркало ничего, кроме личных амулетов и брачных браслетов не пропускает.

— Прекрати, босс, — возмутился Тин, — ты сам, как черепаха, лучший подарок! Проходите, устраивайтесь поудобнее, у нас сегодня обширная программа.

В тот миг Ярославу не насторожили эти слова, а зря, как она поняла примерно через час, когда уже отдарились все гости, и пришла очередь ее детей. Вернее, отряда Стана.

К этому времени молодожены порядком разбогатели. После того, как один из соправителей подарил поместье, а вторая — дом в Дилле, знатным гостям показалось неудобно отделаться теми коробками и свертками, что они принесли с собой. И первый же гость, преподнося набор столового серебра, сообщил, что это не все, основной подарок, шестерку молодых пангов он доставит завтра же в то самое поместье. В результате вскоре оказалось, что новой семье принадлежит небольшое парусное прогулочное судно, хотомар вместе с дрифоном и его водителем, новенькая дорожная карета, загон с овцами, плодоносящий сад в окрестностях столицы… всего Слава не запомнила.

Она вообще была ошеломлена таким поворотом дела и чувствовала себя едва ли не самозванкой. Хорошо, что Васт, вовремя заметивший смятение жены, сумел его правильно расшифровать, и, склонившись к ее лицу, чтобы оставить на виске легкое прикосновение губ, едва слышно велел взглянуть на Линел.

Где Линел? — едва не спросила вслух новобрачная, проследила за подсказкой зеленых глаз и обнаружила моряну удобно устроившейся за длинным столом, на который слуги относили пакеты и коробки, и с самым деловым видом записывавшей что-то в длинный свиток.

Ярославе вмиг полегчало, теперь она точно знала, что ей не придется ломать голову над тем, чем кормить овец, куда ставить на время шторма парусник и что делать с урожаем фруктов.

— Мы не будем дарить маме ложек и овец, — заявил Стан, выйдя на середину зала, когда отдарились все, кроме них, — нет у нас ни того, и ни другого. Мы от всей души хотим подарить ей праздник… и, по обычаю нашего мира, он начнется с цветов, музыки и вальса. Разрешите, леди?

Он вытянулся перед матерью, такой высокий, стройный и уверенный в ставшем для них фишкой костюме Зорро, подмигнул ей едва заметно и, натянув на глаза бархатную полумаску, протянул руку.

И в тот же миг над залом поплыли первые, чарующе щемящие аккорды вальса Дога. Слава мгновенно нашла взглядом источник музыки, сидящий на галерее оркестр из местных музыкантов. Но вели неведомую этому миру прозрачную мелодию стоящие впереди всех Конс и Тин, один с трубой, второй с гитарой, такие похожие, серьезные и важные, что сердце матери сжалось от умиления и гордости.

Вот ведь точно же знали, мошенники, перед чем Славе никогда не устоять, перед любимой мелодией и не менее любимым танцем! Она осторожно высвободилась из рук чуть растерявшегося мужа, всучив взамен себя букет, и, присев в легком реверансе, положила руку на плечо сына.

И в следующий момент они уже летели по залу в вальсе, а с галерей верхнего этажа на них и на гостей, медленно кружась, опускались белые, душистые лепестки каких-то местных цветов.

Ярослава вдруг почувствовала себя необычайно легко, словно окончательно спали с души все тревоги, заботы и потери, всё то, что копилось много лет, не давая ни на миг по-настоящему забыться и расправить усталые плечи.

— Щиты сними, — уводя мать в танце подальше от Васта, тихо посоветовал сын, — но не сейчас, а как подойдем… нельзя же так издеваться над ушастым, он уже весь испереживался.

— Все такие умные, — счастливо улыбаясь мелодии, ощущению полета и душевного комфорта, безобидно огрызнулась новобрачная, — одной — поставь щиты, другому — сними… А мне вот кажется, что он и так слишком много понимает.

— Знаешь… мы все так рады, — туманно признался Стан и предупредил, — подходим, вот… сейчас, давай!

Да, пожалуйста! Великодушно ухмыльнулась Ярослава, обнаружив себя стоящей перед заметно нервничающим блондином. Мысленно потянула за невидимые крючки, освобождая концы воображаемого шарфа, и ослепительно улыбнулась мужу.

— Вручаем тебе нашу маму и верим, что ты всегда будешь её любить и беречь, — строго изрек старший, и, словно не замечая, как расплывается в счастливой улыбке лицо анлезийца, объявил, — танцуют молодожены!

Ярослава на миг встревожилась новой выходкой сына, но вскоре с облегчением осознала, или все ваальты — прирожденные танцоры, или это Васт настолько хорошо предугадывает её движения, но запутаться в юбках и упасть среди зала ей не грозит. А успокоившись, женщина с давно забытой легкомысленностью отдалась на волю сильных рук и музыки, самозабвенно наслаждаясь всей этой, как ей казалось много последних лет, навсегда потерянной для нее роскошью.

Танцевать вальс с мужчиной, который так откровенно обожает её, и так явно начинает нравиться самой Славе… хотя признаваться в такой глупости она пока не решилась бы даже самой себе.

Вальс кончился, но как оказалось, сюрпризы детей на этом еще не иссякли. Музыка сменилась на тягуче-однотонную, тревожащую душу обещающими тайну тоскливыми нотками. Слава бросила взгляд на оркестр, но клонов среди оркестрантов уже не было.

Васт спешно отвел жену на маленький диванчик, стоящий возле стола с подарками, бережно усадил и сел рядом, а затем мягко повернул ей голову, подсказывая, куда нужно смотреть.

Зал резко притих, гости замерли, устремив взгляды куда-то вверх, и вдруг дружно ахнуло несколько женских голосов.

Ярослава и сама чудом удержалась, чтоб не охнуть, вцепилась пальцами в руку мужа и с замиранием сердца глядела, как на почти невидимый снизу трос, натянутый через весь зал, шагает с галереи хрупкая черноволосая девичья фигурка в костюме щамаханской царицы.

— Убью паршивцев, — прошептала Слава с чувством, — как им только в голову пришло забросить Майку на такую высоту?

— Что ты ругаешься, — тихо буркнул сзади обиженный голос Тина, — у нее на поясе лонжа и хумили втроем держат. Думаешь, Конс так просто согласился?

— Представляю, как вы его уговаривали, — фыркнула не желавшая успокаиваться Слава, наблюдая за грациозными движениями невестки, словно не замечавшей, что под ней не пол, а тонкая и такая ненадежная на вид веревка.

Постепенно медленные и изящные движения, гибкие развороты, свойственные только ассарам, и помахивания ярким веером затягивали, заставляли забыть все опасения и просто наслаждаться грацией танцовщицы на канате.

Но в тот миг, когда она достигла середины зала, с двух сторон вдруг встали на галереях одинаково затянутые в черные костюмы фигуры, и мать с тревогой узнала в одной из них Юну, а в другой Стана.

— Если ты мне сейчас скажешь, — обернувшись к беззаботно скалящемуся Тину, выдохнула она, — что и эти привязаны за лонжи, то я выпорю всех шестерых.

— Вастик, ты уверен, что тебе нужна такая кровожадная жена? — ехидно хмыкнула Тина, пользуясь тем, что поблизости не было никого из публики, — может, рванешь уже, пока не поздно?

— Я лучше помогу ей вас пороть, — нежно улыбнувшись жене, Васт успокаивающе погладил ее руку.

— И эту змею я лично пригрела… возле себя, и сама привезла в Дилл! — с нарочитой печалью провозгласил Тин и тут же забыл про роль шута, — ма, смотри, самое интересное!

Самым интересным оказались яркие шарики, которые с двух сторон поочередно бросали Майке ассистенты. А она их ловила с кошачьей ловкостью, и тут же бросала в публику. Но в первозданном виде они до зрителей не долетали, лопались в воздухе, осыпаясь смесью из лепестков цветов, конфет и ленточек.

Понять, как они такое сделали, Ярослава не могла, но конфетки и ленточки были совершенно настоящими, Тин с Вастом ловко поймали для нее несколько штук.

— А теперь… — таинственно объявил за спинами конферансье-самозванец — смертельный номер!

— Убью, — простонала Слава, следя, как Стан поднимает и бросает в Майку просто огромный шар, не меньше полуметра в диаметре.

— Ма… ты повторяешься… — Тин не договорил, захваченный происходящим над головами.

Брошенный Станом шар летел прямо на ассару, но Славе почему-то показалось, что летит он неправильно, не прямо, а полого вниз, как маятник, и слегка замедленно, словно в кадрах специальной съемки.

Так он привязан! Сообразила женщина и с облегчением выдохнула, заметив, что шар движется параллельно натянутому тросу и, добравшись до Майки, окажется ниже её подошв.

Рано она радовалась. Едва шар оказался рядом с таджеркой, та бесстрашно схватилась за канат, на котором он висел, и перепрыгнула на его ненадежную поверхность.

Публика дружно ахнула и в зале воцарилась такая тишина, что все расслышали, как звякнула о мраморные плиты пола оброненная кем-то шпилька или булавка.

— Славочка, — крепче обнял и прижал к себе жену Васт, — ты только не волнуйся… я их сам выпорю.

— Спелись, — безнадежно фыркнул Тин, не сводя пристального взгляда с несущейся в вышине таджерки.

Словно яркая экзотическая бабочка села отдохнуть на огромный маятник невидимых часов и раскачивается на нем, как на качелях, а ее развевающиеся черные волосы и легкие концы шарфов и поясов несутся вслед причудливыми крыльями. Публика во все глаза разглядывала невероятную ассару, стараясь не забыть ни мельчайшей подробности, рассказы об этой удивительной свадьбе теперь будут питать воображение горожан не один день. И несомненно, найдутся молодые пары, которые захотят перенять некоторые из чуждых, но таких красивых обрядов.

Тин следил за невесткой не только ради эстетического удовольствия, подходила его очередь вступать в действие.

Незаметными снизу тонкими шелковыми шнурами черного цвета стоящие на противоположных галереях Конс и Стан сдерживали движение раскачивающегося, как маятник шара, постепенно гася его размах. А когда им это почти удалось, остальные члены команды, удерживающие центральный канат, начали постепенно опускать бесстрашно летавшую над залом Майку.

Юнхиола уже стояла наготове рядом с Тиной, и, едва почти переставший раскачиваться шар оказался перед начинавшей верить, что на этот раз все обошлось, матерью, девушки дружно бросились к нему с разных сторон. Вцепились в канат, подводя шар вплотную к Ярославе, помогли спрыгнуть раскрасневшейся Майяне, и щелкнули защелками на боковинах снаряда.

Верхняя половина шара легко отсоединилась и по взмаху Майкиной руки унеслась под потолок, вместе со всеми секретами.

А в руках девушек осталась огромная чаша и выглядывающий из нее не менее огромный букет цветов, непонятно как помещавшийся под крышкой. Но вскочившая с диванчика Ярослава, кажется даже не заметила цветов, она крепко прижимала к себе Майку и с совершенно итальянским темпераментом ругалась на чисто русском языке.

— Ну, убедилась, что ма любит тебя ничуть не меньше, чем нас? — сварливо спросила Юнхиола по-таджерски, и Майка, счастливо всхлипнув, согласно махнула мокрыми опахалами ресниц.

— Как вам вообще могло в голову прийти?! — успокаивающе поглаживая жену по плечу, так же по таджерски буркнул на девчонок Васт, — испытывать мать таким способом?

— Вернемся в комнату и ты мне все переведешь, — мстительно сообщила Слава, и, подняв личико невестки, ласково заглянула в виноватые и одновременно счастливые черные глаза, — Ты танцевала просто бесподобно… только не делай так больше.

— Ма, да мы все отрепетировали… — погладил мать по другому плечу успевший примчаться вниз Стан, — все было под контролем. Ты Майку-то отдай… тут кое-кто не меньше твоего хочет убедиться в ее сохранности.

— У вас все сюрпризы? — стараясь особенно не улыбаться, поинтересовался Васт, — пора нам уже отдариваться?

— Мы могли бы и еще… — оглянувшись на наблюдавшую издали публику, с сожалением тихо сообщил Стан, — но не хочется светиться для всех. Лучше продолжим вечером. А вы что, вдвоем будете… отдариваться?

— Я сам, — нежно улыбнувшись Ярославе, сказал Ливастаэр, усадил ее на место и отстегнул с пояса странный чехол, — не волнуйся, все будут довольны.

Вот в этот момент Слава и осознала, как права была Афродита, заставив ее подготовить свой подарок. И отбросила все последние сомнения в его необходимости. Теперь она обязательно будет отдариваться… и очень постарается, чтоб её дар запомнился всем.

Анлезиец взбежал до середины лестницы, сел прямо на ступеньки, на глазах у публики достал из футляра и собрал неизвестный струнный инструмент. Если только Слава ничего не перепутала, он чем-то напоминал равап, однако был намного меньше, изящнее и даже на расстоянии ясно, что изготовлен не местными мастерами.

Резко посерьезневший Васт тем временем подтянул струны, тронул их тонкими пальцами и сразу, безо всякой подготовки, запел.

Отчего пенье анлезийцев считается непревзойденным, Ярослава поняла в тот же миг, как услышала первые звуки непонятной, но от этого не менее дивной песни. Потомки ваальтов обладали чудесным даром раскрывать в пении всю глубину своей души, и, несмотря на то, что Васт пел на своем языке, беззащитная откровенность, подчеркнутая хрустальной мелодичностью голоса, как алмазным резцом вскрывала зачерствевшие оболочки сердец, поднимала в душах самые сокровенные воспоминания и пробуждала давно угасшие добрые намерения.

Краем глаза Слава видела, как плачут и сморкаются немолодые мужчины, как стеснительно краснеют и по-детски опускают глаза роскошно одетые дамы, как запечалилась, подперев рукой щеку, неунывающая Линел. Ей и самой взгрустнулось, но Васт, вмиг ощутив настроение жены, с неуловимой легкостью сменил мелодию. И вскоре все окружающие уже мечтательно улыбались, а некоторые даже загадочно переглядывались, забыв, что могут выдать себя такими откровенными взглядами.

Вот почему моряна так настаивала, чтоб Ярослава выступила последней, невольно восхитилась землянка расчетливостью правительницы. Да после такой песни публика просто единодушно поверит ее фокусам… даже напрягаться особо не придется. Возможно, и Стана удастся провести… если унсы ему не помогут. Ну, с ними она попробует договориться.

Гости разразились аплодисментами, и Слава, позже всех сообразившая, что Васт уже закончил петь, встала и шагнула вперед.

— Прошу внимания… — точно таким призывом она обычно обращалась к отдыхающим, — у меня маленькое объявление. Я всего лишь простая женщина с шестью детьми…

Гости шокировано завздыхали, начали переглядываться, а Ярослава держала паузу, не мешая им оценить всю полноту сказанного.

— Славочка… — растерянно прошептал Васт, непонятно откуда взявшийся за ее спиной, — ну зачем?!

— Иди, посиди немного на диване, — кротко улыбнувшись мужу, попросила в ответ Слава и продолжила свою речь, — но, несмотря на все это, и у меня есть, чем отблагодарить вас за поздравления. А вот это мои ассистентки.

На лестнице появилась стайка морянок, и у всех были высокие прически и платья бледно-зеленого цвета. Но на этом сходство и заканчивалось, волосы морян отливали зеленью, а наряды не походили на платье невесты ни качеством, ни фасонами.

Ливастаэр, мгновенно догадавшийся, чьи ноги торчат из этого сюрприза, послал укоризненный взгляд Афродите, но та наблюдала за Славой с таким пристальным вниманием, что казалось, не замечала больше ничего.

— Шарик и Чудик! — серьезным шепотом произнесла Ярослава, пока взгляды присутствующих переместились на ассистенток, — я, старший экземпляр, провожу сейчас эксперимент по боевому камуфляжу. Поэтому до его окончания запрещаю передавать всем остальным членам отряда, включая командира, данные о моем местонахождении.

— Мы поняли, — прошелестел в глубине уха отклик Шарика, за последние сутки его связь со Славой становилась все надежнее.

Девушки легко спустились вниз, окружили Славу и зал замер в ожидании.

— Предлагаю вам очень простую игру, — покачивая висевший на пальце хрусталь, с улыбкой Джоконды предложила землянка присутствующим, — прятки. Я прячусь, вы меня ищете. Кто найдет — получит из рук невесты цветок.

— И поцелуй, — послышалось нахальное предложение из-за спин гостей, и лицо Васта хищно передернулось.

— И вызов на поединок, — процедил он.

— Экстремальных призов не будет, — перехватила внимание Слава, не нужно, чтоб внимание зрителей рассеялось, — попробуйте заслужить хотя бы цветок. Найдется смельчак?

— Я, — выступил вперед мужчина средних лет в бирюзовом колете, — прямо сейчас искать?

— Сначала подождем еще смельчаков, чтобы вам было с кем соревноваться, — обворожительно улыбнулась Ярослава, — хотя бы еще два человека.

— Можно мне попробовать?

— И мне!

Вперед выступили еще двое господ, один в брусничном камзоле, второй — в сером.

— Можно начинать? — с насмешкой скептика рассматривая невесту, поинтересовался худощавый господин в сером камзоле.

— Еще секунду, — остановила его Слава, мысленно наматывая на голову побольше слоев шарфа и закрепляя крючками, — не могу же я предложить таким достойным господам задачку, с которой справился бы и трехлетний ребенок? Думаю, это вас просто оскорбит. Поэтому сначала я стану совершенно похожей на своих ассистенток… смотрите, раз, два, три!

Новобрачная качнула в руке подвеску, привлекая к ней внимание добровольцев, морянки заскользили вокруг в быстром хороводе, и на лицах знатных господ начала медленно проступать растерянность.

Готовы, поняла Слава. Отступила за спины морянок и скомандовала:

— А вот теперь можете искать.

Однако теперь смельчаки больше не торопились. Медленно обходили строй морянок, пристально всматриваясь в каждую и пытаясь найти хоть какие-то зацепки. Гость в бирюзовом колете даже принюхаться пробовал, вызвав у Славы насмешку над этой попыткой. Если бы она готовила номер сама, может и упустила такую деталь, но мать-моряна сказу сказала, что ассистентки и невеста должны пахнуть одними и теми же духами.

— В народе ходят слухи, что мы всегда пахнем рыбой… — хихикнула она, — а мы никого и не разубеждаем…

Гости, отлично видевшие Ярославу, вскоре не выдержали и начали подсказывать приятелям.

— Вон та, третья, нет четвертая, теперь пятая… — неслось со всех сторон, все сильнее запутывая смельчаков.

Однако и ассистентки не стояли на месте, непрерывно перестраивались вокруг невесты, отходя в конец очереди в тот же миг, как их отбраковывал очередной доброволец.

Господа начали торопиться, показывать наобум — и соответственно ошибаться, помогавшие Славе морянки, не стеснялись использовать очарование.

— Проигрыша тебе не нужно, — во время репетиции резко отсекла моряна всякие возражения честной Славы, — они должны твердо знать, что ты достойна своего мужа… а он — тебя.

В тот момент землянка была совершенно не уверена в этом утверждении, но теперь все изменилось. Права Афродита, если она хочет жить спокойно и не вылавливать на собственной территории влюбленных в мужа фанаток, нужно их немного припугнуть… или хотя бы насторожить.

— Поскольку времени у нас не так много, — сообщила Ярослава, снова выходя вперед, — на столах уже стынет обед, а найти меня без помощи зала вы не можете — упрощаю задачу. Можете искать меня все, но условия изменятся. Все будет наоборот, теперь мои помощницы станут похожи на меня. Смотрите внимательно, на нас одинаковые платья, одинаковый жемчуг, прически… лица… голоса… запах… мы похожи, как отражения в череде зеркал, как капли росы на рассвете, как шары хотомара…

Публика замерла, зачарованно следя за движением хрусталя, и на их лицах все ярче расцветало изумленное недоверие. Слава осторожно оглядела присутствующих и, удовлетворенно хмыкнула, все получилось. Даже ее дети растерянно взирали на возникшую перед ними толпу женщин, как две капли воды похожую на мать. Хотя явно пытались узнать ее доступными только им способами.

Хмурился, пытаясь разглядеть что-то невидимое, Васт, сердито шевелил губами Стан, и крепко стиснув кулаки, напряглась струной моряна. У нее даже глаза от напряжения закрылись, так старалась правительница не поддаться самообману.

— Теперь мы все, — Слава с нажимом произнесла это слово, "все", — абсолютно похожи. И вы будете видеть в моих помощницах меня до тех пор, пока я второй раз не сосчитаю до трех. Дотрагиваться запрещено, за это наказание. Начинайте искать.

— А почему нельзя дотрагиваться? — уныло произнес тот из первых добровольцев, что был одет в брусничный камзол.

— Потому что это не нравится моему мужу, — с насмешкой ответила Слава и быстро скользнула в круг девушек.

С галереи раздались незатейливые звуки музыки, морянки во главе с невестой повели медленный хоровод, смотревшийся со стороны очень впечатляюще и необычайно. Двенадцать абсолютно одинаковых девушек в изумительных платьях ваальтского шелка, кружившиеся в медленном танце, просто завораживали взоры присутствующих.

Однако вскоре появились первые желающие испытать себя… или удачу, за ними потянулись и остальные.

Какие все же они настырные и упорные, устало восхищалась Ярослава аборигенами через полчаса, когда каждый из гостей уже не по одному разу обошел круг девушек.

— А если мы найдем невесту, а она не признается? — скептически пробурчал кто-то, но тут же получил резкую отповедь Стана, что его мать никогда не опустится до такого.

— А вы сами ее можете найти? — заинтересовалась миленькая шатеночка, строя старшему глазки, и ему пришлось хмуро признаться, что нет, не может.

— А муж может? — вот это волновало уже нескольких дам.

— Конечно, — с неожиданной уверенностью произнес анлезиец и Ярослава даже поперхнулась, за последние полчаса его взгляд не раз скользнул по ее лицу, и не остановившись, ушел дальше, — если вы все сдаетесь, я нахожу Славу… и все идем праздновать это событие.

— Я сдаюсь, — первым признал поражение серый камзол, — это действительно работа мастера… признаюсь, у меня на шее амулет, защищающий от всякого рода иллюзий… теперь его можно выбросить.

— Не стоит так торопиться, — мягко успокоила его моряна, — Ярослава и в самом деле великий мастер, среди людей я таких больше не знаю, а против остальных он вполне послужит.

— Я сдаюсь, и я, и я… — неслось со всех сторон, — ищите, господин Ливастаэр, вашу невесту.

По спине Славы прошла знакомая теплая волна ваальтского очарования, она насторожилась и сделала независимое лицо, и в тот же миг Васт поймал жену за руку и дернул к себе.

— Вот она!

— Но как… — еще задавая вопрос, невеста уже знала, на чем прокололась.

Все морянки, которых до нее прощупал обаянием Васт, невольно улыбались ему в ответ.

— Сердце подсказало, — нежно целуя жену, насмешливо блеснул глазами блондин, — я найду тебя даже в тысячной толпе похожих женщин.

— Тогда объявляю конкурс законченным, — довольно улыбнулась Ярослава, — раз, два, три…

Публика разочарованно и восхищенно крутила головами, торопясь убедиться, что их не обманули, в руках новобрачного действительно его супруга, а все девушки стоящие вокруг, — совершенно не похожие на нее морянки.

Ливастаэр победно усмехнулся, подхватил жену на руки, и под аплодисменты гостей легко понес вверх по лестнице.

— Прошу всех к столу, — расслышала Ярослава за спиной зычный голос мажордома, но к ним двоим это приглашение не имело никакого отношения.

По местному обычаю романтичный стол для новобрачных был накрыт в их комнате, и это не могло не радовать землянку. Земное правило жевать и целоваться под прицелом десятков нескромных и нетрезвых глаз всегда казалось ей дикарским.