Поверить в мечту

Глава 14

— Гады, сволочи… — неизвестно на кого бешено ругалась Ярослава, стряхивая первые, яркие капли на поглотивший всех, кого она так любит, зеленый ковер, — добровольно отдаю, кровь священную свою…

Хорошо еще, что она, перебирая в памяти под завыванье штормового ветра короткую историю своего семейного счастья, вспомнила, что ее белокурое чудо заикалось о каком-то ритуале, и догадалась вытрясти из него подробности. И когда она не стала ни смеяться, ни ругаться, пораженная желанием мужа сделать всё, что в его силах, чтобы Славочка была с ним всегда, Ливастаэр от радости научил ее этим нелепым детским слова, утверждая, что на них отреагирует любая растительность и любые животные.

— Конечно… тебе никогда это не понадобится, — смущенно признался он тогда, — потому что я всегда буду поблизости и сумею защитить от любых врагов… но раз ты так хочешь, то выучи, на Анлезии их все дети знают, даже квартероны.

И вот теперь, размахивая окровавленной левой рукой и не менее окровавленной финкой в правой, она яростно кричала этот смешной стишок, срывая голос и пытаясь перекрыть шум бушующего моря, словно у этой мерзкой зелени могли быть уши.

Зелень как будто задумалась, приостановилась и обезумевшая от горя Слава в три прыжка оказалась возле Конса, которого эта гадость сожрала на ее глазах. Не чувствуя боли, хлопала разрезанной рукой по тому, что недавно было сыном и не просила, требовала — уходи!

— Уходи немедленно, вернись туда, откуда пришла, отпусти их! Тебе кровь нужна? Вот получай, я дам тебе крови, только освободи всех… верни живыми, Конса, Тина, Стана, Васта, Тароса, всех людей…

А едва заметив, что ее ладонь как огнем прожигает в повители темные пятна, принялась суматошно хлопать везде, где могла достать, стараясь в первую очередь освободить лицо Конса. От мысли, что он задыхается под этим ковром от нехватки воздуха, у нее останавливалось сердце и темнело в глазах.

— Мам… — обессиленно пробормотало это измазанное кровью и зеленым соком лицо, — хватит, остановись… она уже сворачивается… эта ловушка, у тебя получилось…

И выдрав руку из потерявших всякую силу побегов, вянущих с той же скоростью, с какой недавно захватывали все подряд, стиснул ею кровоточащую ладонь матери и, заглянув Славе в глаза, с неожиданным нажимом произнес:

— Ты можешь сама заживить свою рану… прислушайся к силе внутри себя, вытолкни ее наружу, направь в руку, вспомни, как должны срастаться сначала внутренние ткани, сосудики, сухожилия, мышцы, кожа, ну! Я тебе помогаю, поверь себе, закрой эту рану, чтоб не пугать Васта…

При мысли о том, что Васт может испугаться за нее или расстроиться, Слава невольно напряглась, вслушалась в слова сына, представила как рана закрывается и через минуту с изумлением рассматривала ладонь, на которой, кроме размазанной крови, не было и следа от раны.

— Конс, он живой, все в порядке, — донесся откуда-то сверху голос Стана, и Ярослава бросилась было на этот голос, но какие-то смутные подозрения, мелькнувшие в гудевшей от напряжения голове, заставили на миг приостановиться.

А обернувшись за ответами к среднему, мать в недоумении обнаружила, что он едва держится на ногах, вцепившись, чтоб не упасть руками в поручень лестницы, и улыбается счастливой и шальной улыбкой.

— Заработали, гады…

— Кто? — не поняла сначала Слава, снова кинувшись к нему, обнять, поддержать, но Конс махнул рукой в сторону мостика.

— Я уже почти в норме… да и он сейчас встанет… повезло, что браслеты вовремя включились.

Слава только головой качнула, как же, сами включились, но спорить не стала, развернулась и полезла на лесенку. И уже на полдороге услышала возмущенный звон эльфячьего голоса:

— Кто из вас додумался отправить мать на мостик в такую погоду?!

Живой! Зазвенело в ответ все в душе, зацвело жаркими подсолнухами, все живые, дети и Тарос точно, видела краем глаза, как бежали наверх. Господи, спасибо за такую милость, ведь совсем уже было душа оборвалась, когда увидела их заплетенные фигуры, только сердцем на чудо и надеялась.

Налетел порыв ветра, качнул, пытаясь оторвать, но Ярослава вцепилась в перила с неожиданной для самой силой, подтянулась и в три рывка оказалась на мостике.

— Славочка… ну вот зачем… — она сразу поняла, почему он ругался и не хотел, чтобы она сюда лезла.

Похоже, ему досталось больше всех, не зря Тин так сердито что-то шипит сквозь стиснутые губы и усиленно оглаживает плечи и голову телохранителя ладонями, да и Стан стоит рядом с хмурым видом.

А ведь у них наверняка с энергией туго, сообразила она, торопливо шагнула к сыновьям и схватила их за предплечья.

— Ого, — выдохнул старший, и изумленно уставился на мать, — а полегче нельзя?

— Офигеть, ну и хватка, — совершенно по-другому выразил свое удивление Тин, — как это ты… неужели?!

— У неё браслет заработал, — объявил Конс, — все остальные вопросы к Васту.

— Это замечательно, но рисковать без нужды все же не стоит. Такие порывы… любого снесут. Тарос поможет тебе добраться до столовой, — распахнув потемневшие глаза, еле слышно пробормотал Васт, видимо, истративший на окрик последнюю силу, и виновато смолк, заметив, как возмущенно выпрямилась жена.

— Ливастаэр из рода сиреневой лозы, — гордо объявила Слава, и сама восхитилась серебряным переливом колокольчиков, зазвеневшем в собственном голосе, — не забывай, что ты женат не на инфантильной огороднице, а на самостоятельной женщине. Я сама буду принимать решения, что мне делать и не уступлю этого права ни за какие браслеты. И то, что я тебя люблю, не дает тебе повода считать меня подчиненной.

— Круто, — с уважением свистнул Тин, — правильно, ма. Я им уже два месяца одно и то же твержу, как об стенку.

— Помолчал бы, — засмеялся Стан, — причем тут ты? Васт, я рад… точно. И теперь мы квиты… если бы не ма, сожрала бы нас та гадость.

— Ма, это здорово, — мягко прикоснулся к плечу Славы ладонью Конс, — любовь… тебе повезло.

— Это мне больше всех повезло… — прошептал Васт, сглотнул комок и еле слышно позвал, — Славочка…

Но она и сама уже стояла рядом, прижимала к груди его голову, гладила волосы.

— Ты не представляешь, как я перепугалась… за вас за всех… но страшнее было смотреть, как оно пеленает Конса… что это за гадость?

— Это ловушка… наша, анлезийская, я сейчас всё объясню. Но сначала позови её… она теперь привязана на твою кровь, и будет слушать только тебя.

— Нужна она мне, — передернула плечами Слава, — а вдруг еще проснется ни с того, ни с сего?

— Не проснется. Ее теперь только ты можешь заставить спеленать кого угодно. Поверь, это очень ценная вещь, — уговаривал лучник и Слава, наконец сдалась.

— Ну и как ее звать?

— Как живое существо… она полуразумная. Вон возьми корзинку и мысленно прикажи ей ползти сюда и забраться в корзину.

— Ладно, только ты присматривай… на всякий случай, — вздохнула Ярослава, поставила у ног корзину и позвала, — эй, ты… зелень… ну-ка ползи сюда. Вот в корзинку, да побыстрее, пока за борт не смыло.

И едва не взвизгнула, завидев темно-зеленую змею, неуверенно ползущую по ступенькам.

— Васт… — невольно крепче прижалась к мужу, то ли защитить, то ли укрыться самой, — она такая и должна быть?

— Ну да, — бодро подтвердил анлезиец, крепче прижимая Славу и легко провел пальцем по ее ладоням, словно что-то проверяя, — а сколько капель крови ты ей дала?

— Каких капель, — начиная понимать, чем озадачен блондин, обреченно сообщил Конс, — посмотри на меня, наверняка еще весь в крови… и все вокруг в крови было… Это просто ма уже залечила свою рану.

— Боюсь, в корзинку она не влезет, — торопливо перебила сына Слава, припомнив, что Васт действительно что-то такое говорил про ценность их крови и про капли.

Вот посмотрела бы она, как он отсчитывал капли в той ситуации! Да Слава в тот миг готова была всё отдать, лишь бы снова увидеть их вот такими, живыми, умными и чумазыми.

— Славочка, ты молодец… а я… прости… в этот раз я ничего не мог сделать. — Тяжело роняя слова, пробормотал Васт, — Дело в том, что бросали её именно в меня…

— Так, давайте-ка перебазируемся в мамину комнату и там поговорим, — прервал это самобичевание Стан, и примиряющее прибавил, — Чудик откликнулся… у нас все живы, но очень слабые.

Слава намек поняла и первая двинулась к лестнице, не отцепляя руки мужа, и ему спокойнее и она незаметно сможет поддержать.

— А как же ловушка? — засомневался Тин, и Васт бледно усмехнулся в ответ:

— Славочка прикажет ей двигаться следом… у нее прибавилось питомцев.

Змея и правда, поползла следом, стоило Славе об этом подумать, но женщина решила отложить выяснение этой проблемы на потом.

— Я забегу в столовую, — почти виновато сказал Конс, когда двери, наконец, отрезали их нестройную, шатающуюся толпу от воя ветра и соленых брызг.

— Иди, у тебя сил больше, — тихо обронил Стан, ведший под руку Тина, выложившего последнюю энергию на излечение отчима.

Больше всего клоны не хотели, чтоб мать видела, в каком состоянии был её любимый.

За ними шла мать, поддерживая быстро восстанавливающегося Васта, последним плелся Тарос, почти волоча за загривок тяжело переступавшего лапами Жано.

— Что это было? — голос Линел встретил полуживую компанию на пороге.

— Сейчас Васт расскажет, — отозвался Стан, — а у тебя ничего нет выпить… ободряющего?

— Вот, — показала моряна пузырек, зажатый в почти голубой руке, — будете?

— Наливай, — откликнулась Слава, — и первому — Тину.

— Я сейчас на всех сделаю, — моряна решительно опрокинула флакон над кружкой и трясущейся рукой добавила воды из закрепленного в специальном зажиме серебряного чайника с плотно пригнанной крышкой.

Обычную посуду на время шторма пришлось убрать.

— По одному глотку, — отпив глоток, передала посудину Тину, и только тут заметила тихо вползающую в каюту зеленую змею, — а это еще что?!

— Она… — мрачно буркнул Васт, чувствовавший себя с каждой секундой все увереннее, — самая страшная и действенная из анлезийских ловушек. Называется — судьба предателя.

— Что-то такое слышала… — пробормотала потрясенно Линел, но говорили… что она похожа на тонкий, как прутик браслет?!

— Она такая и была… — анлезиец оглянулся на змею, укладывающую в углу уже третий виток, и вдруг предложил Славе, — прикажи ей стать шаром… она может принимать любую форму.

— Как скажешь, — вздохнула сидевшая на краю постели женщина, поглаживая окруживших ее вялых животных, — эй, ловушка, соберись в шар.

Что-то свистнуло, мелькнул зеленый хвост, охнула Линел. В углу лежал зеленый шар размером с очень крупную тыкву.

— Невероятно… — пробормотал голос второй моряны, — и кто же ее бросил?

— Они подошли на лодке с берега, вчетвером, — хмуро начал рассказывать Васт, — и я ничего не заподозрил… привык доверять своим, двое были квартеронами. Один постарше, второй — совсем парнишка. Парнишка сидел на корме, трое гребли. Я ждал, пока они подойдут ближе, узнать, что случилось… Одно показалось странным, эмоции почему-то чувствовались плохо, но потом вспомнил, что на Анлезии многие умеют ставить щиты и успокоился. Когда они подошли совсем близко, мальчишка начал кричать… что-то про украденных девушек и я решил, что они узнали пиратский баркас и хотят узнать судьбу пленниц… согласитесь, это было естественно…

А когда я перегнулся через борт, и начал объяснять на анлезийском языке жестов, что все в порядке и контрабандисты пойманы, старший вдруг выхватил из-под скамейки лук и выстрелил в меня ловушкой. Она может становиться твердой и прямой, как стрела. А в следующий миг я уже не мог ничего сделать, только успел послать сигнал Чудику. Эту ловушку делают на тех, в ком есть наша кровь… бывали случаи, когда смески приводили отряды наемников. Она мгновенно связывает, не давая даже пошевельнуться, и выпивает силы, ментальные и жизненные, оставляя жертву в полуживом состоянии… пока не прибудут судьи. Действует на всех членов отряда, как людей, так и животных, отслеживая по эмоциональной связи. Но они не стали бы ждать прибытия судей… наверняка собирались подняться на судно и прорубить во днище дыру… и теперь мой долг крови поймать этих негодяев.

— Васт… я только одного не пойму, — несчастно взглянула Слава, — ну что ты им сделал?

— Спас девчонок, — твердо ответила за Васта Линел, — мы потому и шли в эту бухту, что именно отсюда отправлялся на Занию Хастен. Мысль, что контрабандистам помогали некоторые из жителей побережья, возникла сразу, но мы не хотели вслух озвучивать свои подозрения. Пособники наверняка надеялись, что повернуть назад бандитов заставил шторм… а увидев анлезийца, да еще и полукровку, испугались…

— Думаю, они рассмотрели меня еще с берега… я же надеялся встретить не предателей, а спасательный отряд… — мрачно выдавил Васт, — слишком давно тут не был… думал, все так, как было при мне…

— Не знаю… мы часто бываем, — с сомнением протянула Линел, начинавшая приобретать привычный, серебристый цвет, — и особых перемен не замечали. Разве что меньше в последние годы стали привозить сюда чистокровных женщин, Слава первая за три года будет.

— Славочка больше не чистокровная женщина, — как-то настороженно оглянулся на жену Васт, убедился, что она совершенно не обратила внимания на его слова, и облегченно вздохнул.

Вот никогда не угадаешь, на что она рассердится, а чего и не заметит. И потому, прежде чем объявить о каком-то решении, приходится просчитывать ее возможную реакцию. Хотя можно даже не сомневаться, жене совершенно не понравится то, что он скажет сейчас… а говорить придется.

Хотя, если не сказать, будет еще хуже… намного хуже.

— Линел, а тхипп уже достаточно отдохнул… мне нужно сходить на берег, — небрежно проговорил анлезиец, следя за задумчивым лицом сидящей вполоборота к нему Ярославы, — проверить кое-какие догадки.

— Да Линел, — так же отстраненно пробормотал Стан, — я тоже хотел про это спросить?

— Вот посижу еще немного возле Славы, и пойдем, — спокойно, словно собираясь на вечернее чаепитие, ответила моряна, — мне тоже нужно погулять.

Ливастаэр ожидающе скосил взгляд на жену, неужели и теперь ничего не ответит? Однако на её задумчивом лице блуждала загадочно-отстраненная улыбка, такая же беззаботная, как и ощущающиеся им эмоции. И это неожиданно больно кольнуло сердце мимолетным разочарованием, ему невыразимо нравилось неведомое ранее ощущение постоянной заботы, внимания и нежности, изливаемое на него женой. Анлезиец никогда даже не представлял, что в его жизни будет такое чудо. А теперь разумом он понимал, радоваться нужно, что Слава так спокойно отнеслась к его мужским обязанностям, но потеря ее участия внезапно оказалась чересчур болезненной. Он даже не выдержал и осторожно погладил руку жены, лежавшую у нее на коленях, хотя минуту назад усиленно старался не привлекать ее внимания.

— Да, любимый, — отстраненно улыбнулась Слава, продолжая смотреть мимо него, — обязательно сходим, этого нельзя так оставлять.

— Ма, — огорчился Стан, — но мы и сами…

Проследил за ее взглядом и вдруг спросил совершенно другим, напряженным голосом:

— А что это ты делаешь?!

Ливастаэр от этого тона мгновенно напрягся, обернулся с доступной только ему скоростью и едва не свалился с постели.

Ловушка, мирно валявшаяся в уголке, больше не была шаром. Теперь она, покачиваясь, стояла на четырех ногах разной толщины и время от времени, заваливаясь набок, выпускала в самых неожиданных местах дополнительную конечность.

— Вастик же сказал… что она может принять любую форму, — не отрываясь от своего занятия, пояснила Слава, — вот я и учу её ходить. Шариком кататься ей не очень удобно.

— Ты выбрала не самую оптимальную форму, — приподняв голову с подушки, объявил авторитетно Тин, — что две ноги, что четыре — хорошо только тогда, когда есть отработанный наследственный механизм взаимодействия костей, суставов, сухожилий и мышц.

— Ты кому это говоришь?! — насмешливо фыркнула мать, и снисходительно пояснила, — я и пытаюсь создать ей кости.

— Неправильно ты мыслишь, — поддержал клона Стан, — зачем идти по трудному пути, когда есть более простой и действенный? Нафик ей кости? Вон посмотри на тхиппа! Никаких костей, а какая эффективность?! Если ты создашь нечто вроде его судоходной копии, то это будет просто гениальная штучка. Такой пластилиновый осминого-паук. Прикинь, ползать по отвесным скалам, взбираться на деревья… и голову не делай, это совершенно лишнее. Лучше глаза на стебельках, как у улитки.

— Но тогда оно будет некрасивое, — скептически скривилась женщина, — осьминого-паук… тьфу.

— Ничего не тьфу, — завистливо смотрел на зеленого уродца Тин, — а круть невероятная. Эх, не тому достался такой благодатный материал.

— Ладно, — покладисто согласилась Ярослава, — будь по-вашему, все равно он падает, сейчас… вот так и так… ну и что получилось?

— Ножки повыше вытяни, девятую пусть убирает… а туловище более плоское, как лепешечку… — с загоревшимися глазами следил за изменениями ловушки Тин, — теперь глазки, можно и больше, не обязательно пара. Ну, как хочешь. Прикажи прятать в туловище, когда не нужны. Ма! А ресницы-то зачем? Ладно, молчу… вот видишь? А ты говорила! Вполне миленькая кляксочка получилась, можно научить её что-нибудь приносить.

— Тин! — возмущенно воззвал не выдержавший этого издевательства Васт, — это, между прочим — ловушка! Очень большая, но все же в некотором роде — особо опасное оружие.

— Она осознала себя единым организмом, — повернулась к нему жена и улыбнулась так счастливо, что анлезиец немедленно расцвел в ответ, — представляешь, она меня понимает без слов. И я ее. Она согласна помогать, давать небольшой кусочек, если понадобится кого-то поймать. Но не хочет… как бы это объяснить… менять хозяина. А ты её не чувствуешь?

— Пока не пробовал, у меня все силы идут сейчас на восстановление, — пришлось признаться Васту, — но скоро я буду в полном порядке, тогда посмотрю.

— Привет, а это мы, — в дверях спальни стоял Конс, поддерживая Майку, — я там всех напоил бульоном и усыпил… лечить пока некому. А это еще что такое?

— Это моя клякса, — расстроенно буркнула Слава, переживая угрызения совести, что совсем выпустила из вида невестку и Юну, — веди Майку сюда, места хватит.

Васт нежно погладил её руки, улыбнулся ободряюще, надо быть совсем бессердечными, чтоб обвинять мать в том, что она не обо всех успела позаботиться после такого шока.

— Как там Юна и Ади? — подмигнул среднему, предлагая отвлечь Ярославу от невеселых мыслей, — И девочки? Кстати, никто не знает, матросы все живы?

— Не волнуйся, все живы, девчонки пострадали не сильно, только ментальный удар, а матросы почти в порядке… им досталось меньше, видимо, ловушка не посчитала их друзьями Васта, — серьезно оповестил Стан, — думают, это на перемену погоды такое самочувствие. Но я считаю, и не нужно им ничего объяснять… а того, что стоял на вахте и все видел, лучше попросить забыть… любыми методами. Для их же пользы.

— Я сама займусь, — деловито кивнула Линел, — а пока предлагаю перекусить…

— Правильно, — с энтузиазмом поддержала Слава, — неизвестно еще, когда найдем на берегу еду.

Оглядела поскучневшего мужа, сыновей, Тароса, и строго заявила:

— И не мечтайте! Теперь я вас одних никуда не отпущу. Особенно — в этот лес!