Предатель. Нелюбимая жена (СИ)

Глава 2

— Лучше бы я не трогала этот чертов телефон, Аль. Лучше бы ничего не знала, честно, — прохныкала я.

— Ты в своем уме, Жень? — воскликнула подруга. — Хотя, это я не в своем уме, если спрашиваю о таком. Ежу понятно — во всем, что касается этого мудака разум твой молчит.

— Аль…, - я всхлипнула.

— Я двадцать пять лет уже “Аль”, Женя, — подруга сделала глоток из пузатого бокала. — А ведь я говорила тебе два года назад. Говорила и не раз. Уговаривала держаться подальше от этого мудака. Потому, что не любит он тебя. Где это видано: только развелся с огромной любовью потому, что уже даже его, осла одержимого, достало как эта телка об него ноги вытирала, и вдруг сразу в тебя втрескался по уши. Да так, что через месяц замуж позвал! Но ты не хотела слушать. Ни меня, ни Вадьку, ни родителей. Никого не хотела. Ругалась со всеми… И вот, что в результате.

Я уже жалела, что позвонила Алине. Да, мы с ней с детского сада дружим. Не разлей вода. Как сестры. Во всем, что не касается Славы. Стоило догадаться, что вместо поддержки получу “я же тебе говорила”… Но оставаться одной в пустой квартире, в которой все напоминало, я не могла. Сошла бы с ума… Сделала бы с собой что-то. Не знаю…

— Та-ак! Ты это прекрати, понятно? — девушка почти уронила бокал на стол. Тот чудом не разбился. — Еще раз такое услышу, Вадьку наберу. А лучше Андрей-Андреича! А, нет, сразу санитаров. Мягкие стены, веселые жидкости. Авось хоть это в себя приведет.

Услышав это я поняла, что сказала вслух какую-то из пронесшихся в голове мыслей.

— Это я так, Аль, — я сделала глоток из бокала.

По венам разлилось тепло. От этого становилось хоть немного, но легче.

— Но Вадьку я все-таки наберу, — Алина потянулась за телефоном. — Пусть найдет этого козла и вправит ему мозги.

— Не надо, — я замахала руками. — Ну, пожалуйста, Аля! Не вмешивай его.

Из-за нашего молниеносного романа и последовавшей за ним женитьбы многолетняя дружба моего старшего брата со Славой едва не разрушилась. Они подрались, потом долго еще не общались нормально. Конечно, со временем все устаканилось. Как ни крути, а мы были семьей. На тот момент мой Вадим уже год как был женат на сестре Славы Лоре. А наша свадьба только укрепила эту связь. Но прежних отношений между ребятами все равно было уже не вернуть.

Не хотелось, чтоб они снова разругались в хлам. И Лору расстраивать не хотелось. Она только недавно родила сыночка…

Но что, если….

— Что если Вадим поговорит со Славой? Ну, вразумит как-то… Что бы он вернулся ко мне.

— Женя… Ты думаешь, что говоришь? Ты что реально бы простила этому мудаку измену?

Иссякшие было слезы снова наполнили мои глаза и покатились по щекам.

— Не знаю, А-а-аль! Я так люблю его. Всю жизнь люблю. С тринадцати лет… Я не могу без него жить! — разрыдалась я.

— Зато без мозгов, смотрю, жить можешь, Евгения. Нет, ну скажи, что еще должно случиться, чтоб до тебя дошло — вам не по пути? Не любит он тебя, Женя. Не любил и не полюбит. Он любит эту Инессу. Настолько, что простил аборт, сделанный втихаря и измену. Ты согласна вечно быть для него орудием мести и удобной женщиной, которая согласна подошву ботинок лизать за радость обладания таким сокровищем как Слава Свечкоренко? Зачем это тебе, Жень?

Я закрыла лицо руками. Слова подруги резали по живому, усиливали и без того адскую боль от понимания, что Слава так и не полюбил меня. Что бы я не делала для него, как бы ни старалась быть во всем идеальной — не полюбил. Я ему не нужна. Инесса нужна, вопреки всему нужна, а я — нет…

— Может быть можно еще что-то сделать, а, Аль? — прохныкала я.

— Что, например, Женя? Снова покраситься в блонд и уже окончательно уничтожить волосы, как ты сделала в прошлом году потому, что Славик обмолвился, что твой темно-русый- тусклый? Все же вставить импланты в грудь и потом всю жизнь мучаться от болей в спине? Согласиться терпеть его измены?

— Ах, если бы я забеременела… Может быть тогда бы он не ушел. Сам же рос без отца вместе с сестрой, знает каково это. Но Слава всегда с “резинкой”…

— И хорошо, что всегда. Хоть не накрутишь от него ничего. Но все равно иди-ка ты поскорее к гинекологу и здавай анализы на все. Береженого бог бережет.

— Что ты говоришь, А-а-аль?

— Я, Женя, дело говорю. А вот ты вообще непонятно что говоришь и чем думаешь. Хотеть ребенка чтоб удержать мужика — это дно.

— Я в принципе его бы хотела. А Слава все повременить хотел… Теперь ясно, почему.

— И хорошо. Ребенок вас бы навсегда связал.

Я качнула головой. Аля не понимала. Просто не могла меня понять потому, что никого и никогда не любила по-настоящему, как я Славу.

Я же его с тринадцати лет любила. Как увидела впервые, так и влюбилась. И поняла, что это навсегда. Конечно же, для него я была всего лишь Женечкой — младшей сестренкой лучшего друга. У нас семь лет разницы. На тот момент это целая жизнь. Я это понимала. И ждала. Ждала, пока подрасту… Ждала и страдала каждый раз, как узнавала, что у него девушка… Внимала каждому брошенному на меня взгляду, упивалась крупицами получаемого от него время от времени внимания, мечтала ночами о нем и никого другого не замечала..

А когда мне было семнадцать узнала, что Слава женится на Инессе и решилась признаться ему…

Восемь лет назад

Достав из сумочки зеркало я, кажется уже в сотый раз, проверила не осыпалась ли тушь. Не осыпалась. И стрелки на месте. Я их два часа рисовала, чтоб вышли ровные и одинаковые. С ними я выгляжу старше, а глаза мои — больше и выразительнее. Но какой в этом толк, ведь они карие. Скучного цвета, не то что у этой Инессы.

Я вдоль и поперек изучила ее социальную сеть. Каждую фотку. У Инессы ярко-голубые глаза, светлые от природы прямые волосы и тонкое лицо с высокими скулами. Мне с моими тусклыми непослушными кудрями темно-русого цвета, скучным цветом глаз и пухлыми щеками до нее как до луны. А уж фигура… Инесса невысокая, с большой грудью и крутым изгибом бедер, а я… Долговязая и тощая, как банан. Я уже и капусту ела и упражнения специальные делала — все без толку. А, если набрать пару килограмм, то они откладываются на талии и в щеках, черт бы их побрал и никак не в груди и ягодицах. Это уже проверено.

А еще она старше. На четыре года. Ей двадцать один. А мне всего семнадцать…

Так, ладно. Нечего об этом думать. В этом платье-мини и еще и на каблуках у меня ноги от ушей. Длинные волосы уложены волнами не хуже, чем у Ангелов “Виктории Сикрет”. Зря я что-ли столько роликов в Интернете смотрела? Губы у меня почти как у Анджелины Джоли, причем свои, а не надутые гелем. Макияж, маникюр…

За те двадцать минут, что я ждала Славу у дверей бизнес-центра, в котором находилось агентство по недвижимости, в котором он работал риелтором, на меня уже трое парней посмотрели… Да и одноклассники вниманием никогда не обделяли. Особенно этот Ромка Яшин. Он готов для меня вообще на все с девятого класса. Мог бы, так бы и вообще учился за меня. А год назад даже в драку полез. Причем не абы с кем, а с Климом Черненко и его дружками. Которые, между прочим боксеры…

— Угу. Сравнила ботана-Яшина со Славой, — буркнула себе под нос.

Ромке до Славы как до небес. И дело даже не в его толстых очках и нескладной долговязой фигуре по сравнению с красивым, как греческий бог, Славой… Дело в том, что…. Это же Слава. С ним никто и никогда не сравниться. Его никем не заменишь, он такой один. Особенный.

Пару дней назад проведать родителей заходил Вадик и между делом обмолвился, что Слава и Инесса скоро поженятся. Сказать, что меня словно громом поразило — это ничего не сказать. Хорошо хоть ни брат, ни родители не заметили моего состояния.

В первую ночь я рыдала, вторую просто не спала, а в третью решила действовать. Слава не должен жениться на Инессе. Она его не любит так, как я. Это же очевидно. Его никто так, как я не полюбит.

Именно поэтому я и ждала его сейчас под бизнес-центром. Колени дрожали, ладони потели и я то и дело вытирала их бумажной салфеткой. Во рту была пустыня, хоть я выпила уже целую бутылку воды.

В какой-то момент дверь открылась и вышел Слава. В светло-сером костюме и белой рубашке с уложенными гелем темными волосами и чисто выбритым квадратным подбородком он выглядел таким взрослым и красивым, что дух захватывало.

— О, Женечка, — белозубо улыбнувшись, он шагнул навстречу. — А ты что тут делаешь, малышка?

Вот он этот момент. Вот сейчас я и должна сказать. Но слова застряли в горле, а перед глазами заплясали черные точки. Одно дело признаваться в любви и просить не жениться на другой стоя в ванной перед зеркалом и совсем другое сказать об этом Славе в лицо. Прямо сейчас.

— Женечка? — он заглянул мне в глаза и я потерялась в его изумрудном бездонном взгляде, — Что-то случилось?

— Ты…. Ты женишься скоро, да?

— Женюсь, — улыбнулся он. — Через две недели. В субботу как раз хотел приглашения отдать. Приходи, Женечка. Мы с Инессой будем рады тебя видеть.

Рады они будут. Злые слезы обожгли глаза.

— Не приду, — выдавила я.

— Жалко…

— Слава, пожалуйста, не женись на ней, — выпалила я.

— В смысле? — прямые брови удивленно сошлись на переносице. — Это какой-то прикол, да? Вадька надоумил?

И обвел взглядом улицу в поисках притаившегося где-то моего брата.

— Дело… Дело не в Вадиме, Слав, — как же тяжело давались слова.

Губы дрожали, как и руки, и колени и все тело. Солнечный летний день, а я дрожала, как осиновый лист. Язык прилип к небу, сердце выскакивало из груди.

— А в чем? — Слава весь подобрался.

— Я люблю тебя, Слава, — из последних сил выдохнула я и, обняв его за шею, поцеловала в губы.

То есть как поцеловала? Прижалась ледяными и дрожащими губами к его теплым. Позабыла напрочь все полученные из сериалов навыки. В реальности я же еще ни разу и ни с кем…

Слава не ответил. Стоял и не шевелился. А потом отпрянул…

— Малышка…, - склонившись, взялся за мои голые плечи своими широкими ладонями и заглянул в глаза.

Его зеленые, нет изумрудные глаза, были просто огромными и даже испуганными. Счастья от новости в них не было от слова совсем.

— Женечка… Я тебя очень люблю, но как сестренку. Младшую сестренку, понимаешь? Ты мне очень дорога, но не так…. Ты очень красивая, милая, умная… Ты скоро встретишь, обязательно встретишь хорошего парня. Самого лучшего. Полюбишь его, а он тебя.

— Мне никто не нужен… Только ты, Слава.

— Я Инессу люблю, извини, Женечка, — очень грустно, словно извиняясь, сказал он.

Отчаяние и обжигающий стыд затопили с головой. Я сбросила с плеч его руки.

— Давай я тебя домой отвезу, хорошо? Идем…

— Нет. Не трогай меня! Никогда ко мне больше не приближайся! Ты… Ты…

Столько всего хотелось сказать, но я не могла. Просто не могла. Со всех ног бросилась прочь куда глаза глядят почти не видя дороги от слез. Слышала, как Слава зовет и сгорала от стыда. От страха дрожала, что придется смотреть ему в глаза, если вздумает догнать. Но Слава следом не побежал. И от этого было еще больнее.