Прекрасное чудовище

Глава 6

Все еще немного нервничая из-за непонятных часов, проведенных вчера вечером с Рафаэлем в его офисе, я выхожу из спальни, готовая спуститься вниз на завтрак. Но по другую сторону двери меня встречает большая белая сумка с замысловатыми золотыми ручками. На передней панели блестит тщательно продуманный золотой логотип Albini, напечатанный традиционным шрифтом. Присев, я осторожно развязываю бантик из золотой ленты, скрепляющий стороны сумки.

Внутри около дюжины элегантных коробочек и среди них бархатистая белая карточка с таким же золотым логотипом на лицевой стороне. Достав его, я просматриваю аккуратный мужской почерк.

Оставшуюся часть своей одежды ты можешь использовать в моем гардеробе.

Р.

Я поднимаю одну из коробок, заглядывая под крышку. Внутри находится красивый комплект нижнего белья из черного кружева. Я уверен, что в остальных коробках будет еще больше того же.

— У этого человека нервы, — рычу я, но не могу удержаться от того, чтобы уголки моего рта слегка выгнулись вверх. Я забираю сумку внутрь и оставляю ее содержимое поверх покрывала, мой разум блуждает по образам нежного кружева в руках Рафаэля.

Меня пробегает дрожь. Я почти чувствую шероховатость этих рук, когда они скользят по моей разгоряченной коже, тянут изысканные черные стринги и направляют лоскут кружева, чтобы соединить соответствующий бюстгальтер куда-то через его плечо.

Отвлекая свои мысли от пути, по которому лучше не идти, я спускаюсь вниз, готовый противостоять негодяю.

На кухне я вижу Гвидо, опирающегося на стойку и держащего в руках миску с хлопьями, его глаза устремлены на телефон, лежащий рядом с ним на деревянной столешнице.

Никаких признаков Рафаэля.

— Надеюсь, в этом доме на завтрак есть что-нибудь кроме птичьего корма—, — говорю я, проходя мимо него по пути к холодильнику.

— Сомневаюсь.–

— Где твой брат?

— На работе. Почему?–

— Мне нужно позвонить семье.

Гвидо поднимает на меня бровь.

— Судя по сканированию системы, которое я провел вчера, я останусь здесь как минимум на неделю. Наверное, больше. Мне нужно сообщить им, что я жив и здоров.

— Я уточню у Рафаэля, но не надейтесь. Он этого не допустит.

Гвидо берет телефон, большим пальцем нажимает на контакт в списке — я полагаю, его брата — и затем подносит его к уху. Его тон меняется с спокойного на раздраженный, быстро наполняясь гневом, пока он спорит по-итальянски. Когда он передает мне телефон, на его лице отражается ярость.

— Мисс Петрова, — ворчит Рафаэль с другого конца. — Я слушаю, но делайте это побыстрее. Я на встрече.–

— Я хочу позвонить своей семье.

— Да, Гвидо сказал мне. Из линии доносится странное бульканье, смешанное с приглушенным стоном. — Это не входило в нашу сделку.

— Они должны знать, что со мной все в порядке. Мои родители, наверное, сойдут с ума, не сказав мне ни слова за три дня. Пожалуйста, я просто собираюсь…

В моем ухе раздается пронзительный вой, и я быстро отдергиваю телефон. Я открываю рот, а крики продолжаются, громкие и отчетливые, несмотря на выключенную громкую связь, пока они медленно не переходят в хныканье.

— Я помешал тебе выбивать из кого-то дерьмо? — спрашиваю я, осторожно возвращая телефон в сторону головы.

— Оставайся! — Рафаэль рычит на того, кто находится на другом конце провода. — Может быть. Тебе понравился подарок, Веспетта?

— Ты спрашиваешь меня об этом сейчас? Моя бровь приподнимается в изумлении. — Если я откажусь, ты позволишь мне позвонить домой?–

Там, где в данный момент находится мой похититель, раздается еще один крик, но на этот раз он более приглушенный. — Неа.–

— Тогда мне это очень понравилось—, — говорю я.

— Я рад это слышать. Вы можете позвонить своей семье. Никаких подробностей о том, где вы находитесь, или как вы сюда попали, или вы знаете, что произойдет. Капитон?

— Да.–

— Хороший. Включи Гвидо.

Судя по кислому выражению лица Гвидо, когда я передаю ему телефон, он недоволен решением Рафаэля. Они спорят еще почти минуту, прежде чем брат Рафаэля возвращает мне устройство.

— Двадцать секунд—, — рявкает он. — И ты тут же сделаешь звонок.

Я смотрю на экран, размышляя, позвонить ли мне маме или папе. Папа, несомненно, потерял бы самообладание и начал бы кричать, требуя знать, где я. Я не смогу сказать ни слова, пока он не закончит. Мои двадцать секунд будут потеряны. Мама, тогда это так.

Мои пальцы трясутся, когда я набираю цифры, и когда линия наконец соединяется, я чуть не срываюсь и начинаю плакать. Я теряю драгоценные пять секунд, пытаясь взять себя в руки, прежде чем успеваю произнести хоть слово.

— Привет мама.–

— Вася? — в трубке доносится сбивчивый голос моей мамы. — Боже мой! Где ты, детка?! Мы сходим с ума…

— Я в порядке, мама. Слушай, я не могу долго говорить. Я просто хотел, чтобы ты знал, что со мной все в порядке и что я вернусь домой через пару недель.

— Что? Скажи мне, где ты! Прямо сейчас!–

— Я позвоню еще раз через несколько дней, ладно? Люблю тебя.–

Едва я заканчиваю, как Гвидо выхватывает телефон из моей руки и обрезает линию. — Время вышло. Я не могу рисковать, что они отследят звонок.

В его тоне есть нотка самодовольства, как будто забрать у меня этот телефон — самое приятное, что он сделал за долгое время. Мои зубы скрипят от того, с какой силой я их сжимаю. Либо так, либо позволить слезам, навернувшимся в уголках моих глаз, вырваться наружу.

Но я не доставлю этому маленькому придурку удовольствия увидеть, как я плачу.

Развернувшись на пятках, я иду к настенному шкафу на противоположной стороне кухни, по пути хватая с обеденного стола стул. Эта чертова штука должна быть из цельного дерева, потому что она весит тонну. К тому времени, как я добрался до места назначения, у меня заболели руки от поднятия громоздкого предмета. Я ставлю стул рядом со шкафом, забираюсь на него, затем начинаю снимать стеклянную посуду с верхней полки и ставить ее на стойку.

— Что ты делаешь? — спрашивает Гвидо позади меня.

Я игнорирую его, сосредоточившись исключительно на своей задаче по реорганизации. Это единственный способ отвлечься от беспокойства о своей семье.

Вслепую я освобождаю шкафы от чашек и стаканов, беспорядочно расставленных на одной полке, а также от бокалов, смешанных с стаканами и другими бокалами для коктейлей.

— Какой ужасный беспорядок—, — бормочу я, подходя к средней полке. У них даже есть подставки для тортов, втиснутые в одно и то же место!

— Я спросил, какого черта ты делаешь? Гвидо рычит рядом со мной и захлопывает дверцу шкафа, едва не задев мои пальцы.

Не сводя глаз с его руки, держащей дверь закрытой, я делаю глубокий вдох и смотрю на этого придурка. Взгляд, которым он смотрит на меня, полон жестко сдерживаемого презрения и злобы.

— У тебя проблемы со мной, Гвидо?

— Да.–

— И какая это может быть проблема? Мой голос может показаться сильным, но, честно говоря, я едва держу себя в руках. У меня нет никаких сомнений в том, что в нормальных обстоятельствах я сталкиваюсь с мужчинами с переизбытком тестостерона и придурками, но эта хреновая ситуация доказывает, что это уже слишком. — Последнее, что я проверял, я здесь не потому, что хочу быть.

Ноздри Гвидо раздуваются. Он наклоняется ко мне, попадая мне в лицо. — Если ты убьешь моего брата, я, черт возьми, убью тебя.

Две предательские слезы скатились по моим щекам. Возвращая его решительный взгляд, я заставляю себя улыбнуться. — Не стесняйтесь попробовать.

Он стучит кулаком по шкафу и выбегает из кухни. Только после того, как он ушел, я опускаюсь на стойку, садясь между рядами стаканов и чашек, и вытираю щеки.

Господи, во что я ввязался?

И почему, черт возьми, идея о том, что мой отец убьет Рафаэля, не звучит так заманчиво, как раньше?

Великолепный.

Нет лучшего слова, чтобы описать женщину, которая сидит, скрестив ноги, за моим столом и бормочет про себя, в то время как ее пальцы летают по клавишам, пока она исправляет беспорядок, намеренно созданный моей ИТ-командой. Митч заверил меня, что на то, чтобы разобраться в финансовой системе, уйдут дни, учитывая, насколько тщательно они испортили программное обеспечение.

На это у нее ушло пару вечеров и меньше десятка часов.

Сегодня вечером она работает над системой управления файлами, распутывая разрешения для подпапок нашего хранилища данных. Судя по всему, это должно занять ее на неделю. Ребятам Митча лучше бы хорошо выполнили свою работу и все наладили, иначе покатятся головы.

— Этот карандаш тебя чем-то обидел? — спрашиваю я, разглядывая предмет, о котором идет речь.

Василиса откладывает карандаш, который жевала последний час, и бросает на меня раздраженный взгляд. — Неа. Это просто невольная жертва.

— Которого?–

— Мой мыслительный процесс. Масштабы проблемы, которую я пытаюсь здесь решить, колоссальны. Это расстраивает. Кто настроил ваш NAS?–

— Я понятия не имею, что такое NAS и кто его установил. Для меня это как иероглифы.

— Ой? — Ее брови вопросительно выгибаются. — Человек, готовый признаться, что не обладает абсолютными знаниями по конкретному предмету? Это впервые.

— Я довольно простое существо, веспетта. Дайте мне цель, и я достигну ее, жестоко стирая все препятствия на своем пути. Боюсь, мне не хватает таланта решать такие мозговые проблемы. Но в моем распоряжении есть ты и твой блестящий ум, чтобы разобраться с этим сейчас.

Василиса смотрит на меня широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытыми губами, выглядя совершенно растерянной. Даже в тусклом свете я вижу, как краска заливает ее щеки. Очевидно, мне придется поработать над тем, чтобы говорить комплименты.

— Эм. верно. — Она быстро отводит взгляд. — NAS — это устройство хранения данных. Резервное копирование должно автоматически выполняться два раза в день, но вместо этого файлы удаляются.

— Митч был бы тем человеком, который мог бы подсказать вам все, что вам нужно знать по этому поводу.

— Тогда мне бы хотелось поговорить с Митчем.

— Хорошо. — Достаю телефон и протягиваю его ей. — Здесь.–

Голова Василисы резко поднимается. — Я не имел в виду прямо сейчас. Христос! Уже почти полночь.

— Митчу платят за то, чтобы он был доступен двадцать четыре часа в сутки. Он не будет возражать. Я киваю в сторону камеры. — Позвони ему и спроси, что тебе нужно. Сейчас.–

Ее брови поднимаются, затем она медленно поднимается и приближается, ее шаги осторожны и осторожны. Кажется, она обеспокоена тем, что я могу наброситься на нее. И, возможно, она права, потому что искушение сделать именно это — едва сдерживаемый поток, текущий через меня.

Она останавливается в паре шагов передо мной и смотрит на мою протянутую руку.

— И ты не можешь просто дать этому человеку поспать и попросить его позвонить завтра? — тянет она, глядя в телефон. — Ты дерьмовый работодатель.

— Нет я не. Каждый человек, работающий на меня, получает щедрое вознаграждение за свою службу.

— Так что же, они просто такие? Сотрудники, не более того?

— Очень высокооплачиваемые сотрудники. Я нажимаю кнопку вызова большим пальцем. — Спрашивай.–

Василиса поднимает глаза, ее глаза встречаются с моими. Ни один из нас не может ясно видеть лицо другого в темноте, но я чувствую, как ее взгляд впивается в мой, пока она пытается проникнуть за пределы окружающего мрака.

— Босс? — Голос Митча нарушает тишину.

Медленно пальцы Василисы обхватывают телефон на моей ладони. В тот момент, когда ее кожа соприкасается с моей, я сжимаю ее руку, удерживая ее на месте. Она сразу напрягается, но не пытается вырваться на свободу.

— Надеюсь, твои запястья зажили, — говорю я, проводя большим пальцем по ее костяшкам пальцев. — Мне жаль, что ты это пережил.

— Они есть, — шепчет она. — И я надеюсь, что твое предплечье поправляется. Но я не скажу, что мне жаль.

Улыбка тронула мои губы.

— Босс? — Митч снова настаивает. — Ты слышишь меня?–

Я отпустил руку Василисы. Ее пальцы скользят по моей ладони, когда она поднимает телефон и подносит его к уху.

— Привет, это говорит любимый хакер твоего босса—, — язвит она.

Ее глаза все еще прикованы к моим, хотя она и не может их видеть. Я уверен в этом так же, как знаю, что ее пальцы нарочно коснулись моей ладони.

— Мне нужна информация о настроенном вами NAS-сервере.

Мой взгляд следует за Василисой, когда она возвращается к столу, и не отрывается от нее в течение следующего часа, пока она слушает то, что говорит ей Митч, и одновременно печатает на ноутбуке. Никакая ерунда, которую она упоминает, не имеет для меня никакого смысла, но я все равно впитываю каждое слово. У нее самый манящий голос — немного хриплый, но сладкий, и, слушая его, я представляю, как она будет звучать, когда ее прижимают ко мне.

Это не мечта, а обещание самому себе. Я претендую на Василису Петрову как на свою. Во всех возможных отношениях.

Я делаю глоток вина и продолжаю наблюдать за ней, пока она снова проводит карандаш между зубами, держа телефон между подбородком и плечом. Эти вечера каким-то образом стали самым ярким событием моего дня. Я мог бы с удовольствием часами просто наблюдать, как она делает свою работу, или разговаривать с ней, пытаясь понять, что в ней такого, что меня так очаровало.

Да, ее красота вне всякого сравнения, и смотреть на нее кажется, будто рассматриваешь самое возвышенное произведение искусства, но ее внешность — не единственная причина моей одержимости. Я полностью очарован ее упорством и решимостью сделать все возможное, чтобы обеспечить безопасность ее семьи. Судя по отчетам моей службы безопасности о ее передвижениях, она ни разу не пыталась бежать. Она также не пыталась передать какую-либо информацию своей семье, когда на днях разговаривала с матерью по телефону Гвидо. Сила воли этой девушки поразительна.

Как и ее смелость огрызнуться на меня. Люди никогда так не делают. Все слишком боятся моего гнева.

Страх — это хорошо. Необходимый. Так гораздо проще заставить их танцевать под мою дудку. Однако я не хочу, чтобы моя веспетта боялась меня, поэтому я приложил все усилия, чтобы скрыть от нее свое лицо. Я хочу ее неповиновения. Ее подшучивание. И еще ее нелепо выглядящие каракули.

Мои губы дрожат, когда я вспоминаю записку, которую нашла на ноутбуке после одного из наших вечеров. Мне потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, что существо странной формы в фартуке было моей копией. Речевой пузырь, нарисованный рядом с ним, в конечном итоге подсказал мне.

— Хорошо, я попробую это. Василиса опускает телефон на стол и отбрасывает пряди, падающие ей на глаза, прежде чем продолжить работу.

Сегодня вечером она использовала еще один мой галстук, чтобы собрать волосы на макушке. Она попыталась собрать эту массу в загон, но большая часть ее ускользнула за вечер и теперь падает спутанными прядями вокруг ее прекрасного лица. Мои пальцы чешутся прикоснуться к мягким усикам, и мне приходится постоянно напоминать себе, почему я не могу пойти к ней и сделать именно это.

— Я вижу, ты решила расширить свою одежду, — говорю я, разглядывая пиджак от моего костюма, который она надела поверх одной из моих классических рубашек. Этот наряд выглядит на ней нелепо, стягивая ее маленькое тело. Похоже, она носит палатку.

— Мне было холодно, — бормочет она, не поднимая глаз.

Каждая мышца моего тела напрягается. — Холодный?–

— Да. Ваша куртка подойдет, но я был бы признателен за что-нибудь моего размера. Твое гостеприимство оставляет желать лучшего, Рафаэль.

— Что еще тебе нужно? — рычу я. Ей было холодно. Из-за меня!

Взгляд Василисы отрывается от экрана ноутбука и останавливается на моем месте в углу. Я немедленно наклоняюсь глубже в тень.

— Полагаю, отпустить меня домой — это не вариант?

— Нет.–

— Футболки. Леггинсы. Балахон. Носки. Пижамы. И расческа. О, и немного настоящих продуктов для завтрака. Я ненавижу хлопья.

— В том, что все?–

— И женский дезодорант, пожалуйста. Я не хочу и дальше пахнуть тобой.

Мой член мгновенно превращается в гранит при одной мысли о том, что она несет мой аромат. — Отлично.–

Она подпирает кулак под подбородком и наклоняет голову. — Почему ты не позволяешь мне увидеть твое лицо?

— У меня есть причины.–

— Это для того, чтобы я не смог тебя опознать позже? Ты обеспокоен тем, что я расскажу отцу, что на самом деле произошло, и он погонится за тобой?

— Может быть.–

— Мудрый. Тебе следует очень бояться ярости пахана.

— Я очень напугана, мисс Петрова. Я делаю большой глоток вина. — Я уверен, что Роман стал еще более угрюмым, чем в прошлый раз, когда мы виделись.

Василиса смотрит на меня открытым ртом, затем дважды быстро моргает длинными черными ресницами. — Ты знаешь моего отца?

— Мы сотрудничали пару раз. Я откидываюсь назад и смотрю на ее лицо. Она еще красивее, когда смущена. — Не так уж много людей нуждаются в услугах, которые предлагает мой бизнес, или тех, кто может их себе позволить. И я лично знаю большинство из них.

— Но. но вы управляете частной охранной фирмой. Я проверил сайт вашей компании. Базовый предлагаемый пакет стоит несколько тысяч в месяц, вряд ли это астрономическая сумма.

— Я не имел в виду свои подставные дела, мисс Петрова.

— Тогда что ты имел в виду?

— Это между мной и Романом—, — говорю я ей. — Уже довольно поздно. Возможно, нам стоит продолжить это завтра.

— Чувак! Вот и все? Ты только что сбросил бомбу, а теперь отправляешь меня спать без дальнейших объяснений?–

Мне очень хочется сказать ей правду. Она не может быть настолько наивной, что не знает, чем занимается ее дорогой старый папочка. Но, зная Петрова, он, вероятно, пытался оградить ее от худшего. Будет ли она удивлена, узнав, что за последние полтора десятилетия мои команды устранили множество целей для ее отца? Тот один из тех ударов, который я исполнил сам?

— Уважение и доверие детей к родителям никогда не должны подвергаться риску, Веспетта. Я не хочу испортить твое мнение о твоем отце.

— О, вы такой джентльмен с чрезвычайно высокими моральными стандартами. Она направляет на меня изжеванный карандаш. — Я точно знаю, кто мой отец и чем он зарабатывает на жизнь. Какие услуги вы ему оказали?–

— Те же, которые я предлагаю всем своим клиентам. Быстрое и окончательное решение очень деликатных вопросов, разумеется, с предельной осмотрительностью.

— Что значит?–

— Это значит, что я убиваю людей.

Два темных глаза превращаются в сверкающие щелочки. — Мой отец не занимается аутсорсингом.

Несколько мгновений я могу только смотреть на нее. — Он этого не делает. аутсорсинг?

— Правильный. Когда ему нужно, чтобы кто-то ушел, этот вопрос решает мой дядя.

Я наклоняю голову, наблюдая за своим маленьким хакером в новом свете. — И тебя это устраивает?

— Конечно, меня это не устраивает. Это просто. Так было всегда. Как устроен его мир. И по родству, мой тоже. Я бы предпочел, чтобы мой отец зарабатывал на жизнь выращиванием органических помидоров, но это не он. Для большинства людей он может быть злодеем, но для меня он просто мой отец.

Интересный.

Большинство женщин в преступном сообществе притворяются, что не знают, чем зарабатывают на жизнь их отцы, мужья или братья. Несмотря на то, что они без колебаний тратят деньги, полученные за кровь, они по-прежнему заявляют о своей невиновности перед внешним миром.

— Ты работаешь на своего отца? Я уверен, что Петрову ваши навыки очень пригодятся.

— Нет, — бормочет она.

— Почему нет?–

Василиса отводит взгляд, разочарование и обида отразились на ее кукольном лице. — Роман Петров никогда не позволил бы своей нежной цветочной дочери окунуться в что-либо, связанное с Братвой.

— Может быть, так же, как замысловатый, хрупкий на вид ландыш? — Я комментирую. Взгляд, который она бросает на меня, — чистая угроза. — Что, при правильном использовании, может привести к остановке сердца и летальному исходу.

Василиса растерянно хмурится.

Да, мне определенно нужно больше изящества, когда я говорю женщинам комплименты. Эта женщина.

— И ты знаешь это. из личного опыта? — она спрашивает.

— В деловых вопросах я предпочитаю Aconitum. Это работает быстрее. Некоторые контракты имеют очень короткие сроки выполнения.

Розовые губы плотно сжаты, Василиса смотрит на экран ноутбука. Я практически вижу, как крутятся колеса в ее мозгу.

— Какова ваша фамилия? — спрашивает она, не глядя на меня.

Ну ну. Наконец она соединила все точки. — Это Де Санти.

— Рафаэль Де Санти—, — хрипит она. — Сицилиец.

Я улыбаюсь. — К вашим услугам, мисс Петрова.

Василиса кивает и нервно ерзает на стуле. Ее плечи опущены, и в моем пиджаке она выглядит еще меньше. Рукава распались и упали почти на полфута ниже ее рук.

Внезапно она выглядит такой потерянной, и меня снова охватывает чувство вины.

— Я не собираюсь причинять тебе боль.

— Да, — шепчет она. — Уже поздно. Я думаю, нам пора заканчивать.

— Конечно. Сладких снов, веспетта.

Не отрывая глаз от пола, Василиса слезает со стула и направляется к двери, соединяющей кабинет с моей спальней. Она пытается выглядеть беспечной, но очевидно, что она убегает.

Однако, дойдя до двери, она останавливается. — Что это значит? Это слово. Это оскорбление?–

Я наблюдаю за ней, такой красивой и царственной даже в этой огромной куртке, которая, кажется, поглотила ее целиком. Она действительно похожа на принцессу.

— Это значит маленькая оса—, — говорю я.

— Ой. — Она бросает быстрый взгляд через плечо в мою сторону и исчезает за порогом.

Я жду, пока дверь за ней закроется, прежде чем подойти к столу и взять желтый блокнот с стикерами. На верхней части есть рисунок. Ужасно сделанный крупье, держащий в руке ручку знака протеста.

Самый дерьмовый работодатель в мире.

Я не могу сдержать смех.

Отклеивая записку, я достаю бумажник и кладу новый рисунок рядом с предыдущим наброском, который она сделала.