Преследуя судьбу

Тридцать третья глава. Ноа

Мне просто повезло, рейс задерживается — еще одна причина, почему я ненавижу летать. Я возвращаюсь с красными глазами в Калифорнию, чтобы наконец-то взять ответственность за свою жизнь в свои руки. Я знаю, что хочу ее. Я просто не знаю, что мне делать и как это сделать. Я думал, что пять часов в самолете дадут мне ответы, в которых я так отчаянно нуждаюсь, но между кричащими детьми и женщиной, которая миллион раз отлучалась в туалет, я не приблизился к желаемому результату.

И пять часов дают мне слишком много времени, чтобы думать о Кейт. Я скучаю по ней, и я только что покинул ее. Но я уверен, что все эти чувства исчезнут, как только Морган снова окажется в моих объятиях.

Я вернулся на исходную позицию без плана действий на жизнь в целом.

Это отсутствие плана усложняется тем, что я понятия не имею, где живет Морган. Единственный человек, который может мне помочь, — это Скарлетт.

Уже поздно вечером, чуть позже восьми, я подъезжаю к ее дому и останавливаюсь у ворот. Охранник звонит в дом, и Скарлетт быстро впускает меня. Как только я паркую машину, я выхожу на улицу и легко иду к ее входной двери. Нажав на звонок, она открывает дверь через несколько секунд, одетая лишь в белый пеньюар, слегка прикрытый таким же белым халатом.

Черт, у нее, наверное, гости.

Мои глаза избегают ее огромных сисек и смотрят прямо на ее лицо.

— Я рада, что ты здесь, Ной.

— Прости, — говорю я, оглядываясь по сторонам. — У тебя явно есть компания.

— Никакой компании, только ты и я.

Наконец-то до меня доходит. И я в растерянности, что делать. Если бы вы поставили меня в такую же ситуацию два месяца назад, я бы нагнул ее над дорогим мраморным столом в холле и оттрахал ее хорошенькую попку. Но она сестра Морган, и я не могу понять ее стремления доставить мне удовольствие, зная, что произошло между нами.

Она кладет руки мне на грудь, поглаживая мою рубашку, и издает тихий стон: — Ноа, — бормочет она, ее ярко-красные губы дразнят меня. — Я знаю, что ты фантазировал обо мне. Я знаю, что ты подтолкнул сделку по продаже книги, чтобы быть ближе ко мне. Ты хочешь меня? Я вся твоя.

Скарлетт тянет меня за руку в сторону кухни. Включена только лампочка под шкафами, оставляя комнату довольно тусклой. Сбросив халат, Скарлетт запрыгивает на столешницу, раздвигает ноги, открывая мне широкий обзор своей киски. Я в шоке смотрю на нее, затем нервно перевожу взгляд на холодильник.

Что, блядь, здесь происходит?

Я никогда не теряю дар речи, горжусь своими отличными навыками в ситуациях, подобных этой, но сейчас я в полном замешательстве. Ничем не отличаюсь от шестнадцатилетнего парня, впервые теряющего девственность. Неловкий Джим из «Американского пирога» подытожил бы эту ситуацию.

Ее руки обхватывают мой затылок, притягивая меня ближе к себе, в то время как мое тело напрягается по команде.

— Трахни меня здесь, на этой столешнице. Заставь меня выкрикивать твое имя, — стонет она, откидывая голову назад.

Здесь, передо мной, Скарлетт Уинтерс.

Самая желанная женщина в мире.

Мужчины хотят ее, а женщины хотят быть ею.

Те же самые женщины, которые побудили Чарли к этому нелепому пари.

Я хватаю Скарлетт за запястье и тяну к скамейке, удерживая ее. Как раз в тот момент, когда я собираюсь спросить ее, как она могла предать свою сестру и ожидать, что я последую за ней, я слышу позади себя вздох. Я оборачиваюсь и, выронив ее запястье, встречаю враждебное лицо Морган.

— Морган, — зову я, когда она выбегает из комнаты.

Я бегу через весь дом, преследуя ее на улице, пока не оказываюсь в пределах досягаемости и не тяну ее за руку, останавливая ее.

Она начинает бороться со мной, размахивая руками и выкрикивая ругательства: — Отпусти меня, блядь, Ной, — кричит она, пока я пытаюсь ее удержать.

— Морган, пожалуйста. То, что ты видела, это не то, что ты думаешь.

— Ты трахаешь мою сестру! Я знаю, что я видела!

— Я не трахал твою сестру. Пожалуйста, Морган. Посмотри на меня, — умоляю я, слегка наклоняясь, чтобы наши глаза были на одном уровне.

Я вижу боль в ее глазах, смешанную с гневом и враждебностью, просачивающимися по ее венам, когда я крепко прижимаюсь к ней. Она одета довольно непринужденно, в джинсы и белую майку, но выглядит все так же прекрасно, как в первый день, когда я ее увидел. Я так по ней скучал и хотел бы, чтобы она поняла, что я не трогал ее сестру и лучше бы трогал ее.

Я буду заниматься с ней сладкой любовью до конца своей чертовой жизни.

Она отказывается смотреть в глаза, но сохраняет спокойствие, чтобы я мог говорить.

— Я не трахал ее. Может, ты, блядь, просто послушаешь меня?

— Почему, Ной? — она вынимает свою руку из моей хватки. — Ты решил никогда не слушать меня. Затем ты ставишь мне ультиматум. Почему я должна даже думать о том, чтобы слушать тебя?

— Потому что я люблю тебя.

Вот, я сказал это.

Три особенных слова, которые я никогда раньше не говорил женщине. И теперь, когда я их произнес, мне хочется кричать об этом громко, чтобы все слышали. Меня охватывает облегчение, и я жду, что между нами все будет хорошо. В конце концов, как может быть иначе, ведь я наконец-то дал ей то, чего она хочет?

Она смотрит на меня широко и вопросительно, а ее смех, который следует за этим, странно темный и тревожный. Меня смущает ее реакция. Разве она не должна быть в моих объятиях, говоря мне, что тоже любит меня?

— Тебе еще многое предстоит узнать о любви, Ной, — она замолкает, наблюдая за моим растерянным выражением лица. — Очень легко сказать кому-то, что ты его любишь. Что трудно, так это показать, что ты любишь кого-то на самом деле. И до этого самого момента я еще не видела ничего, что заставило бы меня поверить, что ты любишь меня.

Я отстраняюсь, обиженный тем, что она считает мои слова ничего не значащими после того, как я наконец-то признался в правде: — И то же самое нельзя сказать о тебе, Морган? Что ты сделала, чтобы показать мне, что любишь меня? Ты все еще замужем. И я уверен, что ты все еще спишь в одной постели со своим мужем даже после того, как я узнал правду, — говорю я с отвращением. — Я должен задать тебе тот же вопрос.

— Ты прав. Последние два месяца я не делала абсолютно ничего, только носила в себе чувство вины. Мне жаль, что ты думаешь, что я ничего не сделала, потому что, видимо, дело не во мне, а в других и в том, чего они хотят.

Проводя руками по волосам, я смеюсь над ее комментарием о том, какой разочаровывающей она может быть: — Ты не можешь винить никого, кроме себя. Ты принимаешь решения. Ты диктуешь свою собственную жизнь. Ты не можешь продолжать использовать всех остальных в качестве оправдания, Морган.

И как будто я задел какую-то струну, потряс ее убеждения до самого основания, она смотрит на меня опущенными глазами, пока правда действительно не причиняет боль.

— Знаешь что, Ной? Ты прав, — говорит она, подтверждая истину. — Я должна жить для себя. Принимать собственные решения. И я начну с того, что приму одно из них прямо сейчас, — она придвигается ближе, кладет руку мне на грудь, чтобы почувствовать биение моего сердца. Оно бьется довольно громко, стучит как сумасшедшее. И от одного ее прикосновения оно начинает замедляться, потому что одно ее прикосновение — это то, чего оно так долго ждало.

— Я люблю тебя, но иногда любви недостаточно, — слабо произносит она. — Уйди от меня сейчас. Пойми, чего именно ты хочешь от меня. Потому что я скажу тебе это… — она замирает на полуслове, поддерживая мое любопытство, — Если ты вернешься ко мне и скажешь, что любишь меня, я приму эти слова близко к сердцу и никогда не отпущу их.

Я сопротивляюсь, поднимая руку, чтобы погладить ее лицо, потому что я действительно люблю ее. Но за все это время она наконец-то начала понимать меня и знает, что мне нужно немного разобраться в себе, потому что я не могу отдать ей всего себя прямо сейчас. Есть слишком много вопросов, на которые нет ответов, и мне нужны ответы, прежде чем я возьму ее в свои объятия и никогда не отпущу.

Я решил уйти, но не потому, что я слаб, а потому, что мне нужно найти в себе силы.

И две недели спустя я нахожу их.