Прикосновение хаоса

15

СКАРЛЕТ

— Что ты имеешь в виду, по крайней мере, не мне? — Спрашиваю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.

— Если ты будешь хорошо себя вести, это может на самом деле принести тебе пользу.

— Что… — Мой следующий вопрос растворяется в воздухе, когда его рука перемещается с моего бедра к подолу юбки и исчезает под ней. Его пальцы касаются внутренней стороны моего бедра, его грубая кожа соприкасается с моей более мягкой, и бабочки порхают у меня в животе.

Я застыла, мои ноги приросли к земле, когда он запускает пальцы мне в трусики. Я хочу сказать ему, чтобы он прекратил, но у меня перехватило горло, во рту пересохло, а язык прилип к небу. Кого я обманываю? Я не хочу, чтобы он останавливался. Неужели это так неправильно с моей стороны? Это все еще мой Рен, несмотря ни на что, и я всегда хочу его.

Его пальцы проникают в мои складочки, потирая чувствительный клитор, заставляя меня прикусить губу, чтобы не застонать.

— Я был прав. Тебе действительно это нравится. Тебе нравится быть ангелом Рена, но тебе также нравится быть моей маленькой шлюшкой.

Я зажмуриваю глаза и поджимаю губы, не желая признавать, что мне действительно нравится, когда он меня так называет. И мне определенно нравится, как он круговыми движениями потирает маленький пучок нервов у меня между ног.

Моя киска становится влажнее с каждым поглаживанием, позволяя его пальцам легко скользить по моей чувствительной плоти. Меняя позу, я слегка раздвигаю бедра, предоставляя ему лучший доступ.

— Посмотри, какая ты моя хорошая маленькая шлюшка. Раздвигаешь для меня ноги, как шлюха. Тебе нравится быть моей секс-игрушкой, позволять мне использовать тебя везде и так, как я захочу, — говорит Ривер хриплым голосом. На этот раз я не могу удержаться от стона, заставляя его усмехнуться в ответ.

— Скажи это… скажи, что тебе нравится быть моей шлюхой, — приказывает он, погружая один из своих пальцев глубоко в меня, достигая того особенного места, которое воспламеняет мою сердцевину.

Качая головой, я держу глаза закрытыми, будучи слишком большой трусихой, чтобы смотреть на него, пока он трогает меня пальцами.

— Скажи это, или я остановлюсь, — угрожает он, и я знаю, что он тоже серьезен, уже вытаскивая палец из моей киски.

— Мне нравится… Мне нравится быть твоей шлюхой, — выпаливаю я, выталкивая слова сквозь огромный комок в горле.

— Хорошая девочка, — хвалит он. — Теперь открой глаза и посмотри на меня, когда кончишь мне на руку.

— Фу! Пожалуйста, не заставляй меня, — умоляю я. — Пожалуйста.

Ривер отпускает мое запястье, чертовски хорошо зная, что теперь я никуда не денусь. Свободной рукой он хватает меня за волосы, откидывая голову назад. Его губы всего в нескольких дюймах от моих, его мятное дыхание овевает мое лицо.

— Открой глаза, — снова приказывает он. На этот раз его голос звучит немного резче.

Не желая, чтобы он останавливался, я заставляю себя открыть глаза и позволяю своему пристальному взгляду встретиться с его бурным. Его глаза полны похоти и темноты, о которых я и не подозревала, чего жаждала до этого момента.

— Хорошая шлюха. — На его губах появляется зловещая ухмылка. — Твоя киска такая чертовски влажная для меня. Если бы между нами не было этих прутьев, я бы трахнул тебя до бесчувствия. Я бы нагнул тебя и трахал сзади, пока ты не выкрикнешь мое имя. Скажи мне, Рен уже трахал тебя в задницу? Держу пари, тебе бы тоже понравилось, когда тебя трахают в эту узкую запретную дырочку.

Я не уверена, что именно меня заводит: его палец, прижатый к моему клитору, его пристальный взгляд, пригвоздивший меня к месту, или только его грязные разговоры. Неважно, по какой причине, я кончаю внезапно и сильно. Так сильно, что мне приходится прислониться к железным прутьям, чтобы не упасть.

— О, боже мой. — Я откидываю голову назад, позволяя удовольствию растекаться по каждой жилке моего тела, пока мои мышцы не начинают болеть и расслабляться.

Я все еще в оцепенении от счастья после оргазма, когда Ривер внезапно отталкивает меня. Я отшатываюсь назад, чуть не падая при этом на задницу. Каким-то образом мне удается восстановить равновесие. Оглядываясь вокруг, дезориентированная, я понимаю, почему он оттолкнул меня.

По коридору в нашу сторону идет доктор Стоун. Я оглядываюсь на Ривера, на лице которого расплылась широкая улыбка. Он смотрит прямо на меня, поднося свои блестящие пальцы ко рту и обхватывая их губами, чтобы обсосать дочиста. Я сглатываю, не понимая, почему это меня так сильно заводит. Со мной что-то не так?

— Доброе утро, — здоровается доктор Стоун, когда она становится ближе. — Все в порядке? Ты выглядишь немного… раскрасневшейся.

— Я в порядке, — говорю я немного слишком быстро и слишком громко.

Возьми себя в руки.

Я провожу руками по платью, убеждаясь, что все в порядке, прежде чем снова занять свое место.

— Доктор Стоун, познакомьтесь с Ривером, — представляю я их так, словно это совершенно новый человек, которого она никогда не встречала.

— Ривер, приятно познакомиться. Ребята, не хотите доесть свой завтрак? Я могу вернуться через двадцать минут.

— В этом нет необходимости, — говорит Ривер. — Мне нечего вам сказать.

— Я здесь только для того, чтобы помочь. Беспокоиться не о чем.

— Вы здесь, чтобы помочь Рену. Я знаю, что вы делаете. Вы пытаетесь избавиться от меня.

— Это совсем не так. Я здесь для того, чтобы дать тебе и Рену больше контроля, и это начинается с лучшего понимания друг друга.

Я не уверена, говорит ли она правду или просто пытается его успокоить. В любом случае, я не готова уходить. Если никто из них не попросит меня об этом, я останусь здесь.

— И как это должно сработать?

— Для начала я принесла тебе это. — Она роется в сумочке и достает блокнот и ручку. — Я бы хотела, чтобы ты начаи писать в нем каждый день, что-то вроде дневника. Ты можешь писать о своем дне, о своих чувствах, своих мыслях, о чем угодно.

— Звучит забавно, — саркастически размышляет Ривер.

Доктор Стоун протягивает блокнот и ручку через решетку, но Ривер не двигается, чтобы взять их. Она откашливается и вместо этого открывает крышку для еды, чтобы положить ее внутрь.

— Тебе было бы удобно говорить со мной о своем детстве? Рен, похоже, мало что помнит, и я надеялась, что ты сможешь пролить свет на то, что произошло тогда.

Когда Ривер просто смотрит на меня, не отвечая, доктор Стоун продолжает.

— Ты бы хотел, чтобы Скарлет ушла?

— Нет, она должна остаться. Я уверен, ей было бы больно услышать, через что нам с Реном пришлось пройти, — говорит он с ухмылкой, от которой у меня мурашки бегут по коже.

— И почему ты хочешь причинить Скарлет такую боль?

Ривер удерживает мой взгляд, когда говорит так, словно обращается непосредственно ко мне, а не к доктору.

— Потому что она этого заслуживает. Если бы не она, я бы не был заперт здесь. Я бы уже отомстил, как заслуживаю.

Доктор Стоун прочищает горло и ерзает на стуле, как будто ей неудобно.

— Хорошо. Скарлет, если ты хочешь остаться, не стесняйся, но если ты не хочешь этого слышать, ты не обязана.

— Если она уйдет, я вообще не буду разговаривать, — угрожает Ривер.

Он действительно так сильно меня ненавидит или просто играет в игры, чтобы подшутить надо мной? Вероятно, и то, и другое.

— Я остаюсь, — подтверждаю я.

— Хорошо, тогда давайте начнем. Ривер, не мог бы ты поделиться с нами некоторыми из своих самых ранних воспоминаний?

— М-м-м, дайте мне подумать. — Говорит Ривер, как будто не принимает ничего из этого всерьез, но я вижу настоящую боль в его глазах, отражающуюся в ответ на меня. — На ум приходит, когда тебя бьют ремнем или кнутом. Плакать, пока не усну. Не получать еды по нескольку дней подряд тоже было весело.

— И что ты при этом почувствовал?

— Я взбешен.

— Гнев — очень сильное чувство, но обычно за ним скрывается нечто большее. Не мог бы ты рассказать нам, что еще ты чувствовал тогда?

Впервые Ривер отводит взгляд, глядя на что-то на земле, а не на меня. Его челюсть напряжена, а руки сжаты в кулаки. Очевидно, ему неудобно говорить об этом.

Доктор Стоун дает ему несколько секунд на ответ, но когда он не отвечает, она продолжает:

— Легко злиться, но гнев на самом деле не помогает исцелиться.

— Кто сказал, что я хочу исцелиться? Все, чего я хочу, — это отомстить.

— И что потом? Ты думаешь, что потом не будешь сердиться? У меня для тебя плохие новости. Даже если ты причинишь боль всем, кто, по твоему мнению, этого заслуживает, это темное, пустое чувство внутри тебя никогда не исчезнет. Есть только один способ снова стать счастливым — справиться со своей травмой.

— У меня тоже для вас плохие новости, — говорит Ривер доктору. — Мне нравится это чувство. Счастье может пойти нахуй. Хотите знать, что я чувствовал, когда со мной плохо обращались в детстве? Я чувствовал себя слабым, беспомощным и нелюбимым. Но я больше этого не чувствую и никогда не почувствую. Я не чувствую ничего, кроме потребности убивать, и я не остановлюсь, пока все, кто причинил мне боль, не будут мертвы.

— Я тебе не верю, — выпаливаю я, снова привлекая к себе внимание Ривера. — Ты лжешь. Все хотят быть любимыми, и ты тоже.

Ривер внезапно встает со своей койки, его грудь быстро поднимается и опускается, ноздри раздуваются. Я не знаю, почему мои слова так разозлили его, но это явно так.

— Думай, что хочешь, Ангел, — наконец произносит он сквозь стиснутые зубы.

— Почему бы нам не сменить тему? — пытается разрядить обстановку доктор Стоун.

— На сегодня я закончил, — объявляет Ривер, прежде чем повернуться к нам спиной. — Спасибо за блокнот. Я обязательно расскажу Рену все о сегодняшнем дне. — Он хихикает.

Если бы не доктор, я бы, наверное, забрала этот дурацкий блокнот обратно.

— Я провожу вас, — предлагаю я, и доктор Стоун кивает с нежной улыбкой, прежде чем собрать свои вещи.

Когда мы направляемся к выходу, я не могу удержаться от вопроса:

— Вы уверены, что сможете помочь Рену теперь, когда встретили Ривера?

— Это будет долгий путь, но поскольку Рен готов работать со мной, я не сомневаюсь, что смогу помочь в долгосрочной перспективе. Просто будь терпелива с ним. На это потребуется время.

Время. Я хотела бы, чтобы у меня было его достаточно, но из-за беременности мне осталось максимум девять месяцев. Мне нужен Рен рядом. Я ни за что не смогу растить этого ребенка одна.