Прима (СИ)

Глава 10 — Даша

Я захлопываю дневник, кидаю его в ящик и ложусь на кровать. Если честно, пока не перечитала записи, не думала, что там столько о Глебе. Мне казалось, я его ненавижу и говорить о нем не хочу. На деле же, практически каждая страница пропитана моим приемным братом.

Бесит…

А на следующий день происходит то, что лучше бы никогда не происходило. Жаль, что о каких-то вещах нас никто не может предупредить заранее. И о людях, которых лучше бы обходить стороной.

Рано утром я решаю поехать в город. Стены особняка давят не хуже клетки. Мне тяжело дышать, желание тренироваться на нуле. Я все чаще проверяю телефон и жду весточки от мамы, а она продолжает активно меня игнорить.

Улица в центре к десяти утра уже довольно оживленная. Люди бегут на работу, погруженные в свои мысли, и я тоже бегу, не замечая никого и ничего в округе. В наушниках играет Jordan Feliz — 180, под ногами плавится асфальт. Слишком жарко. Даже душно, словно попал в духовку.

Перехожу дорогу, и не замечаю, как врезаюсь плечом в чье-то плечо. Ничего не говорю, хотя, наверное, стоило извиниться за невнимательность. Зеленый начинает мигать, напоминая, что пора бы ускорится.

Я забегаю в кафе, беру “американо” со льдом и усаживаюсь за свободный столик. Отсюда вид на улочку как на ладони. Парочка напротив завороженно улыбается, разглядывая город, а я, смотря на них, ощущаю дикое одиночество. Мне даже банально не с кем выпить проклятый кофе. Отвратительное чувство.

И судьба словно слышит мои возмущения — стул рядом со мной издает скрип. Я поворачиваюсь и впадаю в легкое замешательство, когда незнакомец садится за мой столик. У него широкие плечи и пронзительно синие глаза, словно льдинки. Довольно острые черты лица, а губы красиво изогнуты в дерзкой ухмылке, правда она скорее пугает, нежели привлекает.

Парень снимает черную кепку, сводит перед собой руки, уперев локтями в стол.

— Знаешь, чем встречает новый город? — он не похож на психа, уж больно привлекательный, хотя такие вопросы заставляют меня напрячься.

Я молчу. Он отвечает сам.

— Тем, что девушки тут невоспитанные. Не хочешь извиниться?

— Нет, не очень, — стараюсь не выдать легкого волнения.

Он хрустит шеей и снова возвращает взгляд на меня. Его глаза сверкают хищным блеском.

— Неправильный ответ.

— Что ты хочешь? — сердце панически колотится в груди.

— Мне показалось, это ты чего-то хочешь. Например, — он нагло берет мой пластиковый стаканчик и делает глоток. — Веселья. Чтобы аж вены сжимались.

— Ты ошибаешься, — я сжимаю телефон, прокручивая варианты, кому, если что, могу позвонить. Потому понимаю — никому. Никто не придет на помощь, закричи я. Никто не заплачет, если меня вдруг не станет.

Одна. Бесконечно.

— Я никогда не ошибаюсь.

— У меня есть парень, — поднимаюсь со своего места, желая поскорее убраться. Но незнакомец резко хватает меня за запястье. Его пальцы ледяные и сильные. Боль пронзает, и другая на моем месте уже бы закричала, вот только я привыкла к боли. Она стала моим вторым я после бесконечных тренировок. Балет — всегда боль.

Не моргаю. Смотрю прямо, пытаясь показать, что меня ничуть не задевает подобное.

— Врешь.

— С чего бы?

— В твоих глазах одиночество, — его фраза — пуля. Она пронзает меня до дрожи. До слез, которые готовы вырваться наружу.

— У тебя разыгралось воображение, — я все-таки освобождаюсь и начинаю отдаляться. Но даже на расстоянии слышу его реплику, брошенную мне вслед.

— Не убежишь, ведь я уже тебя нашел. Будет весело, обещаю.

Я машу рукой, останавливая первое встречное такси. Сажусь в машину, захлопнув громко дверь. Меня потряхивает, не помню, когда в последний раз так переживала.

— Куда? — спрашивает водитель адрес. Я диктую и пытаюсь привести себя в чувства.

“Это дурацкая шутка, парень просто не в себе”, — убеждаю свое измотанное сердце.

Но по итогу все оказывается совсем не так.

На следующий день, у меня проходит первая официальная репетиция в театре. Мы подходим к кулисам, и стоит только заиграть музыке, как каждая из нас вырывается на сцену, словно парящая бабочка. Мягко касаемся пола пуантами, закручиваясь в ритме композиций. Мне все еще невероятно сложно танцевать, нога ноет весь процесс, но отступать нельзя. У меня просто нет времени отлеживаться.

Музыка смолкает, и мы идем в гримерную. Почти все между собой общаются, только я плетусь в хвосте, пытаясь перевести дыхание.

— Боже, я сегодня все утро проторчала у станка, — жалуется Кириленко подругам, расшнуровывая свои пуанты.

— Ты была прекрасна, — хвалят они ее, явно приукрашивая похвалу соло-танцовщицы. Она не дотягивает и сама об этом прекрасно осведомлена, поэтому вероятно, и тренируется. Я уверена, Анатолий Аркадьевич, наш балетмейстер, делал ей на этот счет замечания.

— Спасибо, девочки, — мило улыбается им Лана. Я случайно ловлю на себе ее взгляд и не могу понять, откуда в нем столько радости. Хотя нет, понимаю, Кириленко счастлива до смерти, что подвинула выскочку вроде меня.

Закончив с одеждой, выхожу в холл. Все тело ноет от напряжения, пока я спускаюсь по лестнице на первый этаж. И стоит только мне оказаться на улице, как снова встречаю этого таинственного незнакомца. Не знаю, совпадение это или нет, но у меня складывается ощущение, словно парень за мной следит. Притом не из благоприятных побуждений.

Я замечаю его на лавке напротив входа, он пьет фреш и чему-то усмехается, разглядывая экран телефона. Когда Кириленко выходит, поравнявшись со мной, то тоже отчего-то напрягается. Правда Лана тут же переключает спектр внимания и начинает со мной разговор.

— Ты реально собралась выступать после такой травмы? Не стыдно? Ты можешь всех подвести.

— Стыдно брать роль соло, когда твой максимум десять фуэтов, — не теряюсь я. Мы никогда не дружили. А уж сколько раз она подставляла меня в училище — не счесть. Пожалуй, это девушка одна из многих, кто искренне порадовался моему провалу.

— Просто я не повернута на балете и у меня в отличие от некоторых есть еще личная жизнь, — отвечает она, прикусив губу. Уверена, мои слова ее задели. Для балерин, которые стремятся к звездной славе, быть второй — это провал. В случае с Кириленко, я вечная тень ее провала.

— Тогда зачем ты пытаешься мне что-то доказать? — сжимаю лямку рюкзака, и думаю, что в джинсах безумно жарко. Но чтобы связки всегда были разогреты, нам приходится носить не особо удобную одежду.

— Я? Тебе? Мне просто тебя жаль, Миронова, — фамилия приемной мамы режет мне слух. Напоминает, что она не верит в меня и не ждет. Это обидно, до слез. А вот Глебу, наверное, все равно, ведь он носит фамилию отца. Мало кто знает, что мы с ним вообще родня, пусть и не кровная.

— Не стоит тратить свои чувства, побереги до лучших времен, — без зазрения совести огрызаюсь я и спускаюсь по ступенькам. Мой взгляд фокусируется на том парне, который только что убрал мобильный и теперь тоже смотрит на меня.

Он лениво, словно кот, поднимается, растягивая губы в улыбке: хищной и какой-то недружелюбной. С другой стороны, когда вас преследует человек, о дружелюбии речи не идет. Но я все еще надеюсь, на банальную случайность.

— Ну привет, — произносит незнакомец, догоняя в пару шагов. Сминает стакан и выкидывает его в урну, подобно баскетбольному мячику.

— Ты меня сталкеришь? — спокойно произношу, тогда, как внутренне сжимаюсь в ожидании ответа.

— Может быть.

— Я обращусь в полицию.

— Обращайся.

— Слушай, — я останавливаюсь у остановки. Впереди едет автобус, в который я планирую сесть. И неважно, что он не довезет меня до дома. Главное подальше от таинственного незнакомца.

— Тебя было легко найти, крошка. Интернет нынче знает все. И я не видел в твоем профиле никакого парня. Знаешь, что врушек принято наказывать?

Автобус останавливается, из него выходят люди и в тот момент, когда он собирается сдвинуться с места, я не говоря больше ни слова, запрыгиваю на задние ряды. Прикусываю губу, молясь всем богам, чтобы этот человек не последовал за мной дальше. Сердце в груди так неистово бьется, что кажется, оно вот-вот выскочит. Давно меня не окутывал страх. Инстинкт самосохранение подсказывает, что я нажила себе новую порцию проблем.

Прохожу в глубину салона, усаживаясь на свободное место. И только сейчас замечаю, что парень стоит на остановке. Он не пошел за мной, но его дьявольская улыбка приводит меня в ужас.