Принц в наследство

Глава 56, в которой дочку Леона приняли за его подружку

В Аскоте репортеры приняли дочку Леона за его новую подружку. Может, никто и не обратил бы на них особого внимания, поскольку представителей прессы больше занимала королевская семья, если бы не забавное недоразумение при входе на ипподром. Дело в том, что по традиции дамам возбраняется появляться в брюках на королевских скачках. Даже в “брюках-юбке”, которые имела неосторожность надеть Клео. Леон же испытал невероятный приступ ревности от взглядов мужчин, обращенных на его дочурку, которую из-за брюк не пропускали на ипподром. По счастью, в машине Клео нашла легкое короткое платьице, и на этот раз путь ей был открыт. Леон под руку повел свое сокровище на трибуну. Со всех сторон защелкали фотоаппараты, и на следующий день газеты сладострастно расписывали появление в Аскоте “маркиза де Коссе-Бриссак и Ла Тремуй с юной очаровательной пассией, которая, вероятно, скоро станет хозяйкой в его замке вместо покойной жены”.

Да, жеребец отца пришел первым, да, они получили приз, но журналистов, которые жаждали взять интервью у владельца фаворита скачек, мало интересовала лошадь, они желали знать как можно больше подробностей о личной жизни его хозяев. И ночью Леон с отцом и дочерью просто сбежали из Аскота, очень быстро улизнув на своем “белом коньке” от репортеров в помятом “мерседесе”. Но, вероятно, те сообщили своим коллегам, и в туннеле под Ла-Маншем “белый конек” оказался в кольце фотоаппаратов и камер, высовывавшихся из соседних автомобилей. Не обогнать, ни съехать с обочины в туннеле было невозможно, и Леон на всю жизнь запомнил тот свой страх за отца и дочь, когда каждую минуту боялся потерять управление машиной. После возвращения в Монтрей-Белле и до сегодняшнего дня Леон откровенно избегал садиться за руль. И надо же, он снова ведет именно “белого конька”, в магнитофоне крутится тот же самый любимый диск отца с записью “Летучей мыши”, а самого отца уже нет рядом.

Отец умер вскоре после той поездки, он словно заранее знал, что путешествие с сыном и внучкой на новеньком “ферарри” будет последним, и словно проверял, готов ли Леон остаться на земле без него. Сможет ли он? Не струсит ли?

Папа, я струсил, мысленно признался Леон отцу. Без тебя мы плохо ладим с Клео. Она уехала к бабушке в Англию, изучать филологию в Оксфорде, а я сбежал. Я сбежал ото всех и спрятался в Шенонсо. После того, как жена и ты покинули меня, я тоже больше не мог и не хотел жить, я перестал быть собой. Я не хотел никого видеть, надеялся забыться в работе… А на самом деле мечтал, чтобы меня любили не по обязанности, не за мои титулы и доходы, а просто меня, человека по имени Леон…

“Человека по имени Леон любит Катрин”, — сказал отец. Леон даже вздрогнул, так ясно он услышал ласковый голос отца. Он затормозил, рассеянно оглядывая домики придорожного мотеля.

— Ох, и гнал же ты, сынок, таким манером мы через полчаса у твоей зазнобы будем, — проговорил папаша Пешо. — Я даже боялся предложить тебе передохнуть. А ты сам догадался! Ты иди умойся, переоденься, — старик показал пальцем на домики, — нельзя же таким пугалом в Париж ехать. И не спорь, надо перед ней явиться молодцом. Тебе даже твой мсье в белых перчатках намекал. А я открыто скажу: будь моя воля, я бы человека поставил, чтобы перед Парижем всех проверять, а кто в затрапезе да небритый, будь хоть граф или маркиз, как ты, никого не пускать. — Старик поскреб пальцем небритую щеку. — Мне бы тоже не мешало. Потому как к людям уважение нужно…

Леон терпеливо выслушал тираду старика, улыбнулся и не стал спорить. Они недалеко от Версаля, до Парижа рукой подать, он снимет один из этих домиков, встанет под душ, переоденется, это не займет много времени.

— Папаша Пешо, может, ты вон там посидишь, кофейку попьешь, пока я приведу себя в порядок? — предложил Леон, кивнув в сторону столиков под навесом у дверей мотеля.

— Нет, я на воздухе покурю. В кои веки еще в таком авто на людях покрасоваться. Ты крышу-то не задвигай, пускай изнутри проветрится.