Притяжению вопреки

=11.

После работы мы, как и загадывали, поехали в клуб, впятером. Отправились в «Дикую лошадь».

— Там круто, — заверили девочки. — Он, конечно, далеко, и добираться туда неудобно, но оно того стоит. И вход от 21. Так что малолеток не будет.

Я сразу же заинтересовался — что ж там такого? Воображение тотчас заработало вовсю.

Однако ничего такого, что я себе нафантазировал, тут не увидел. Клуб как клуб. Только очень просторный, не надо искать, куда приткнуться. Ну разве только девушки полуголые в клетках над сценой танцевали, но не голые же. В том же Тайланде я и не такое наблюдал. Да и не только наблюдал…

Впрочем, обстановка мне всё равно понравилась. И музыка вполне.

Тем временем Паша ужом вился вокруг Светы. А внимание Оксаны мы делили с Сёмой на двоих, правда, она благоволила явно ко мне. И я разрывался между мужской солидарностью и взыгравшей физиологией. В конце концов, солидарность перевесила.

К тому же, мне потом ещё работать с ними, как минимум, пару месяцев. А встречаться я с ней не собираюсь. Ну, то есть, вообще ни с кем не собираюсь. Категорически.

Нет, в теории я ничего не имею против «жили вместе долго и счастливо». Просто это не моё, не про меня, не для меня. Ведь нет ничего слаще свободы, а отношения — это те же кандалы. А ещё: неизбежные уступки, жертвы, ломание себя и её.

Так что я аккуратно убрал руку Оксаны, и её тут же подхватил Сёма.

— Угощаю, — объявил я, как только мы выбрали стол.

Ну а как? Я же их позвал, да и денег мне начислили в четыре раза больше.

Паша сначала возражал:

— Да ну ты что! Нет! Давайте вскладчину!

Но после того, как я заказал чуть ли не половину меню, перестал возражать и вообще приуныл. До меня дошло, что это он, наверное, перед Светой не желал выглядеть жмотом.

— В другой раз будем вскладчину, а сегодня поддержим традицию. У меня же первая зарплата, так что я проставляюсь.

Такой поворот Пашу вполне устроил.

Мы с парнями пили просто водку, заедали шашлыком и баварскими колбасками, а девушки решили перепробовать, по ходу, все местные коктейли. Ну и как-то моментально захмелели.

Посидев с коллегами, я незаметно слился — рванул на танцпол. Вот уж где ярмарка невест. Почти сразу подцепил одну — яркую брюнеточку. Её стройное тело извивалось в такт музыке и будоражило воображение.

Потом мы пошли с ней покурить, но по пути она утянула меня в какой-то закуток. Зажала, повисла на шее, влажно приникла губами к губам. А у меня от такого резкого напора как-то наоборот пыл поугас.

Это загон, конечно, но не люблю, когда девушки чересчур инициативны, хоть тресни.

Нет, прозрачные намёки, знаки, взгляды, улыбки, ненавязчивый интерес — это очень даже приятно. Ну а так, предпочитаю всё сам — выбирать, подкатывать, завоёвывать. Кореш мой говорит, что это атавизм, оставшийся от первобытных предков, сейчас времена другие и все равны, и надо просто брать, когда предлагают. А как брать-то, когда уже не хочется?

В общем, выпутался я из рук брюнеточки, наплёл с три короба и вернулся к нашим. Девочек уже совсем развезло. Света прикорнула на плече у сомлевшего от удовольствия Паши. Оксана что-то упорно доказывала Сёме, хоть тот с ней и не спорил.

— Что, пятый лишний? — спросил я, гадая, домой уже поехать или ещё тут побыть.

— Да нет, садись, садись, — закивали Паша с Сёмой.

Около двух ночи стали разъезжаться.

Сёма, молодец, напросился к Оксане. Та поломалась немного, но уступила. Ну а Паша отвёл меня в сторонку и, волнуясь, попросил:

— Можно мы со Светой к тебе? А то ко мне никак. У меня там мама… Не хочу, чтобы он её такой вот увидела…

— Да не вопрос, — пожал я плечами.

Вызвали такси, но едва мы с Пашей занесли Свету ко мне, как ему позвонила мама.

Судя по крикам из трубки, Пашина мама билась в истерике: «Где ты? Куда пропал? Почему не отвечал? Я тебе сто раз звонила! Я места себе не нахожу! Что с тобой? Ты пьян? У какого ещё друга? С работы? Я его знаю? Почему я его не знаю? Павлик, ты смерти моей хочешь? Знаешь, какое у меня сейчас давление? Двести на девяносто! Мне не нужна скорая! Мне надо, чтобы ты немедленно приехал домой!..»

Паша что-то отвечал, но его было слышно гораздо хуже, чем её.

— Блин, мама там психует… — раздосадовано произнёс он, убирая сотовый в карман. — Что делать?

— Маму нельзя огорчать, — меня почему-то разбирал смех.

Ну серьезно, Паше двадцать шесть, он старше меня на пару лет, а он: мама, мама, что делать…

В общем, Паша повздыхал, посокрушался и уехал, оставив свою крепко спящую подружку на моё попечение.

Очнулась Света только утром, потом два часа сидела в ванной — приходила в себя. Но, видать, так и не пришла, судя по тому, какой бледно-зелёной она оттуда выбрела. Да и покачивало её заметно.

Такси же брать она наотрез отказалась.

— Знаешь, сколько до меня твоё такси будет стоить?

— Ну я заплачу.

Я бы сто раз заплатил, если честно, лишь бы она поскорее ушла. Но оказалось, что наличку я вчера спустил всю подчистую.

— Давай тогда дойдём до супермаркета, тут близко. Я сниму в банкомате, ну и такси вызовем оттуда.

На улице Света раскисла ещё больше. Она буквально повисла на мне, вцепившись в мою руку. На каждом шагу, бедняга, вздыхала и приговаривала:

— Ой, не могу. Ой, что ж так плохо-то?

С горем пополам добрели мы до магазина. Я снял деньги, вручил ей пятихатку, и только тогда заметил мою синеглазую цацу. Она прошла мимо, от кассы к выходу.