Признание в любви

Глава 4

Элайза Бэрдетт глядела на себя в зеркало в дорогой филигранной оправе и не могла попять, почему она не нравится кузену Майклу. Другие мужчины восхищались ее ярко-рыжими волосами, большими голубыми глазами и невероятной длины ресницами, которыми она умела так кокетливо взмахивать. У нее была изящная фигурка, она окончила самый лучший пансион для благородных девиц в Чарлстоне и умела безукоризненно себя вести и быть очаровательной.

Так почему же к ней равнодушен Майкл?

— Все эта паршивая девчонка, — сказала Верена Бэрдетт как бы в ответ на мысленный вопрос своей дочери, заходя в этот момент в отведенную им гостиную. — Она его околдовала. Не иначе как Майкл с ума сошел — жениться на голодранке!

— Тетя Оливия говорит, что Майкл вообразил себя влюбленным в Джеси еще мальчиком, — уныло отозвалась Элайза. — И с тех пор ни на кого не смотрит.

— Ты просто не сумела произвести на него впечатление, — сказала Верена, окидывая взглядом убранство гостиной. Мебель ампир с золочеными ножками и голубой обивкой, вазы севрского и дрезденского фарфора, китайские статуэтки ручной работы, бронзовые карнизы. На стенах — картины в золоченых рамах. С обеих сторон гостиной — спальни, а в них кровати красного дерева, с резными изголовьями и богатыми кружевными пологами. Джаспер Блейк не пожалел денег, когда строил этот дом. Он, наверное, в гробу переворачивается при мысли о том, что его сын собирается жениться на дочери кузнеца. — Нет, ты плохо старалась, — сварливо сказала она дочери.

— Не знаю, как еще можно было стараться, — ответила та. — Посмотри, какое на мне платье. Куда красивее, чем то, что на Джеси. А Майкл его даже не заметил.

Верена признала, что отделанное кружевом и лентами платье из голубого атласа действительно очаровательно. К тому же она знала, во сколько оно обошлось, поскольку сама за него заплатила. — Дела наши совсем плохи, Элайза, того и гляди угодим в дом призрения. Все считают, что отец оставил нам кучу денег, а на самом деле мы едва сводим концы с концами. Если ты в ближайшее время не подцепишь богатого жениха, я не знаю, на что мы будем жить.

— А ты сказала Оливии, что продаешь дом?

— Сказала. Но она считает, что я просто хочу купить дом поменьше, предполагая, что ты скоро выйдешь замуж и я останусь одна. Может, так оно и будет, — с надеждой в голосе добавила Верена. — У тебя в Чарлстоне полно поклонников…

— Но я не хочу выходить замуж ни за одного из них. Мне нужен Майкл, и вовсе не потому что он богат. Мне его деньги совершенно безразличны. Я его люблю, сколько себя помню, и вышла бы за него замуж, даже если бы он был гол как сокол.

— Чушь какая! — фыркнула Верена. — Подожди, может, еще узнаешь, каково быть замужем за бедным человеком, — ни у одного из твоих поклонников в Чарлстоне за душой действительно нет ни гроша. Всех богатых женихов расхватали, пока ты чахла по Майклу. А теперь, если не хочешь остаться старой девой, тебе придется соглашаться на кого попало.

— Тогда я лучше останусь старой девой. Ни за кого, кроме Майкла, я замуж не пойду.

— Меня просто досада гложет при мысли, что я ухнула последние деньги на дорогу сюда. Оливия и словом не обмолвилась в своем письме, что Майкл собирается жениться. Я думала, что у тебя еще есть надежда, а то ни за что бы не поехала.

— Но раз уж мы приехали, давай поживем здесь подольше, — сказала Элайза, и в ее глазах блеснул хитрый огонек.

— Несколько месяцев поживем, — согласилась Верена. — По крайней мере на еду не надо будет тратиться, а тем временем, быть может, найдется и покупатель на наш дом. Так что давай жить, не задумываясь о будущем.

— Я так и собираюсь делать. Более того, я хочу за это время доказать Майклу, что ему надо жениться вовсе не на Джеси, а на мне. У тебя же большое влияние на тетю Оливию, мама. Она к тебе прислушивается. Попробуй уговорить ее, чтобы она убедила Майкла под тем или иным предлогом отложить свадьбу. Скажи, что нельзя устраивать свадьбу перед самым Рождеством или перед днем рождения дяди Холси, словом, придумай что-нибудь. Постарайся потянуть время. А я, живя с ним в одном доме и ежедневно общаясь с ним, сумею внушить ему, что я куда более подходящая невеста, чем Джеси Кэлхоун.

Верена не разделяла оптимизма Элайзы, но почему бы не попробовать? Терять им нечего.

— Ладно, несколько месяцев я тебе могу обещать.

— Этого хватит. — Элайза повернулась к зеркалу и ущипнула щеки, чтобы заставить их порозоветь. — Я постараюсь подружиться с Джеси. Тогда ей и в голову не придет, что я испытываю нежные чувства к Майклу.

— В таком случае не трать зря время. Он, быть может, в эту самую минуту делает ей предложение. Как только она разрезала торт, он увел ее в сад.

Элайза вышла вслед за матерью. Настроение у нее было самое оптимистическое.

— Вот увидишь, у меня все получится, — сказала она не столько матери, сколько самой себе. — Я еще стану миссис Блейк.

Дай-то Бог, подумала Верена. Ей совсем не улыбалось на старости лет оказаться в богадельне.

Холси Блейк в свое время обнаружил, что на красной глинистой почве Джорджии лучше всего произрастает сорт винограда, выведенный на юге Америки, в штате Северная Каролина, и названный, как река, Скаппернонг. Он отвел под плантацию несколько акров, но потом так полюбил зелень листвы и аромат ягод, что решил посадить несколько лоз рядом с домом. Он построил беседку, к которой вел увитый виноградом тоннель. Из беседки открывался вид на реку. Слугам сюда ходить не разрешалось, и только садовника иногда допускали подстричь лозы. Оливия Блейк тоже никогда здесь не бывала, потому что боялась пауков, облюбовавших прохладный тоннель. Но Майкл с Джеси любили приходить в беседку и часто назначали здесь свидания. Сюда-то Майкл и привел Джеси, чтобы предложить ей руку и сердце.

Вечер выдался просто удивительный. С террасы доносились звуки скрипок, луна лила серебристый свет на темные воды реки. Легкий ветерок шевелил листья на ивах, воздух был напоен ароматом гардений и роз.

В этой волшебной обстановке Майкл прижал Джеси к груди, долго молчал, потом проговорил:

— Кажется, что мы одни в целом мире. Как бы мне хотелось, чтобы так было всегда. Поздравляю тебя с днем рождения, родная.

— У меня никогда не было такого праздника, — сказала Джеси, которой не хотелось признаваться, что в семье вообще никогда не праздновали ее день рождения. Виолетта говорила, что все дни похожи один на другой.

— Тебе понравился торт? Я пригласил к нам одного из лучших кондитеров Атланты.

— Все было замечательно, Майкл. Как в сказке.

— Это и есть сказка, — пылко сказал он. — А ты — моя сказочная принцесса. Но я собираюсь сделать тебя королевой. Джеси, ты просто не представляешь себе, как я тебя люблю. Но я тебе это еще докажу.

И он прильнул к ней в поцелуе.

Поцелуй, как всегда, доставил Джеси удовольствие, но все равно она ощущала какую-то странную пустоту в груди. Где же тот голос, о котором говорил Мелонга? Почему она его не слышит? Майкл такой добрый, такой хороший человек — любая женщина была бы счастлива иметь такого мужа. Почему же ее собственное сердце молчит?

Джеси ощутила, что дыхание Майкла учащается, почувствовала, как его язык раздвинул ее губы и слился с ее собственным. Ей стало страшно — вдруг он сейчас потеряет контроль над собой? Она оттолкнула его:

— Пойдем к гостям, неприлично надолго от них уходить.

— Сейчас, только отдам тебе вот это, — сказал Майкл, вытаскивая из кармана завернутое в атлас ожерелье. И стал не спеша разворачивать его, следя глазами за Джеси.

Увидев переливающиеся в лунном свете аметисты, Джеси ахнула от восторга:

— О, Майкл! Я никогда не видела такой красоты. Это самый замечательный подарок в мире.

Он приложил ожерелье к ее лицу и нежно сказал:

— Нет, самый замечательный подарок — это ты. Я был прав. Аметисты бледнеют рядом с твоими глазами.

Он надел ожерелье ей на шею и рассказал, как придумал его рисунок и специально заказал лиловые камни в Бразилии.

Джеси была исполнена восхищения и благодарности, но все же не удержалась и сказала:

— Но это же, наверное, ужасно дорого стоило.

— Мне надо было подарить тебе что-то такое, что не шло бы в сравнение с прежними моими подарками. По-моему, первый подарок я сделал, когда тебе исполнилось шесть лет. Я вырезал для тебя рогатку, и ты из нее подбила мне глаз.

— За то, что ты дернул за хвост мою собачку. — Джеси улыбнулась.

— На следующий год я подарил тебе лягушку.

— Лягушка мне понравилась, но не так, как черепаха, которую ты мне подарил года через два-три. Ты привязал ей на шею бантик, и бедная черепашка чуть не задохнулась, пытаясь втянуть голову под панцирь. Я едва успела снять с нее этот бант.

Они рассмеялись, потом замолчали, вспоминая детство, которое провели вместе. Наконец их взгляды встретились. Джеси потрогала ожерелье у себя на шее и прошептала:

— Спасибо. Это будет мне память на всю жизнь.

Майкл опять обнял ее.

— Надеюсь, что это так, но память не просто о дне рождения, а о том вечере, когда я попросил тебя стать моей женой.

Джеси молчала. Она ожидала предложения, но у нее не было сил ответить. И что ему сказать? Да, она выйдет за него замуж и проживет с ним до могилы, но не уверена, что любит его, потому что старый индеец велел ей слушать голос духа, а она его не слышит — так что ли? Майкл будет в ужасе, он решит, что она сошла с ума. Джеси вдруг и самой показалось, что у нее с головой не все в порядке: ей полагалось быть вне себя от счастья, а она думает о глупой легенде.

— Боже, как я тебя люблю, — сказал Майкл сдавленным от волнения голосом. — Джеси, я хочу провести рядом с тобой всю жизнь. Все, что у меня есть, принадлежит и тебе. Я буду выполнять все твои желания. У нас будут красивые дети, такие же красивые, как ты. Я хочу каждую ночь засыпать в твоих объятиях и, просыпаясь, видеть тебя рядом. Я уже много лет не могу думать ни о чем другом.

Схватив ее за плечи, он отступил назад и впился в нее взглядом.

— Ты ведь выйдешь за меня, Джеси? Скажи «да», и мы объявим гостям о пашей помолвке. Господи, мне хочется кричать о ней на весь мир!

Джеси закрыла глаза и покачнулась: как он ее любит! Просто обожает! В этом она не сомневалась. И она тоже должна любить его. Она ни разу в жизни и не помыслила о другом мужчине. Майкл был ее прошлым, настоящим и, разумеется, будущим. «Сердце, ну почему ты мне ничего не говоришь? — мысленно с отчаянием воскликнула она. — Ну скажи же, скажи!»

Майкл тихонько встряхнул ее:

— Зачем ты меня дразнишь? Скажи «да»! — В его голосе звучало беспокойство: а вдруг она ему откажет?

Джеси открыла глаза. Перед ней было такое родное, такое любящее лицо.

— Майкл, я… — начала она, сама не зная, что собирается ему сказать, но понимая, что должна ответить любовью на любовь. Но тут раздался крик — кто-то звал Джеси. Они отскочили друг от друга, и очарование минуты разлетелось вдребезги.

Майкл опять прижал Джеси к себе, словно пытаясь защитить ее от неведомой беды. Он узнал голос Зака Ньютона. Когда же Зак выскочил из темного тоннеля и лунный свет упал на его искаженное лицо, Майкл понял, что случилось что-то страшное.

— Мне сказали, что вы здесь, — проговорил Зак, с трудом переводя дух. — Пошли, мисс Джеси, скорее! Ваш папа упал в кузне. Я ушел ужинать, а когда вернулся, нашел его на земле. Я побежал в дом за вашей мамой, и там же был доктор Фоли — они пошли в кузню. Ваша мама велела мне найти вас.

Джеси вырвалась из объятий Майкла, схватила протянутую руку Зака и бросилась к кузне вместе с ним. Но Майкл догнал их, сам взял ее за руку, и они побежали все трое.

Услышав о происшедшем, гости заволновались. Элайза подбежала к Джеси.

— Хочешь, я пойду с тобой, милочка? — спросила она. — Господи, хоть бы все обошлось!

Изо всех сил стараясь не отстать от Зака, Джеси ничего не смогла ей ответить, а Майкл бросил через плечо:

— Скажи, чтобы освободили гостиную и приготовили диван. Мы принесем его сюда.

Кузня стояла позади сараев и конюшни — чтобы искры от горна вдруг не вызвали пожара. Приближаясь к ней, Джеси услышала истерические рыдания матери.

В дверях стояли несколько мужчин, которые последовали за Виолеттой и доктором Фоли. Они расступились, освобождая дорогу Джеси и Майклу.

Джеси увидела, что ее мать и доктор стоят на коленях возле пылающего горна. Ей были видны только ноги отца в поношенных башмаках.

— Затушите горн, — резко скомандовал Майкл Заку. — Здесь невыносимо жарко. Неудивительно, что он потерял сознание.

Услышав слова Майкла, доктор Фоли обернулся. Его взгляд говорил, что Джадд не просто упал в обморок: дело обстоит гораздо серьезнее. Но тут он заметил, что Джадд приходит в сознание, и быстро спросил его:

— Где у тебя болит, Джадд?

Лицо Джадда скривилось от боли.

— В груди, — сказал он слабым голосом. — Словно на грудь положили наковальню. Очень больно. Помогите мне, док, пожалуйста… — Он со свистом закашлялся. Ему как будто не хватало воздуха.

Лицо Джадда пылало, лоб был покрыт потом. Доктор Фоли не сомневался, что это сердце.

«Что ж они не несут мой чемоданчик», — подумал он, и в эту самую минуту кто-то протолкался сквозь толпу и подал ему чемоданчик с инструментами и лекарствами. Доктор вынул из него стетоскоп и приложил его к груди Джадда. Ему было слышно, с каким трудом открываются и закрываются клапаны его сердца. Он сунул Джадду под язык таблетку, но видел, что глаза у больного расширяются. Значит, конец близок.

Виолетта тоже поняла это и заставила себя перестать плакать, чтобы сказать последние слова любви дорогому ей человеку. Она просунула руку ему под плечи и слегка его приподняла.

Доктор Фоли не стал ей мешать. Он бросил на Майкла взгляд, который говорил, что он больше ничего не может сделать для Джадда, закрыл чемоданчик и встал на ноги.

Майкл вышел вместе с ним, оставив Джеси с матерью наедине с умирающим. Все остальные тоже отошли от двери.

— Джадд, послушай меня, — дрожащим голосом сказала Виолетта, нежно укачивая его на руках. — Я тебя люблю, и ты обязательно выздоровеешь. Я без тебя не смогу жить. Ты всегда был мне нужен. Кроме тебя, я никогда никого не любила. Если бы я могла, я бы с радостью умерла вместо тебя. Не покидай меня, Джадд!

Она опять начала плакать, и ее слезы капали Джадду на лицо. Джеси обняла мать.

Вдруг глаза Джадда открылись, и он с каким-то радостным удивлением посмотрел на Джеси. Потом протянул к ней руки и сказал:

— Я тебя люблю!

Сердце Виолетты задрожало — наконец-то она услышала от мужа слова любви, которых ждала столько лет.

— Я люблю тебя, — повторил он слабеющим голосом.

Виолетта осыпала благодарными поцелуями посеревшее лицо мужа.

— Джадд, любимый, как я ждала этих слов! Я тоже тебя люблю, мой родной, я всегда тебя любила и всегда буду любить!

— Я тебя люблю, — из последних сил выговорил Джадд, — …Айрис.

И с этими словами он умер.

Виолетта закричала, как раненое животное, и упала без чувств, а Джеси, сама убитая горем, тупо смотрела на нее, не в силах понять, что означала эта сцена.