Признание в любви

Глава 6

Услышав из уст Джадда на смертном одре то, о чем она всегда подозревала, но с чем непрерывно боролась, Виолетта решила, что больше ей незачем жить.

Объявив, что Джадд просил похоронить его на своем любимом месте под мимозой, она перестала разговаривать и даже не поблагодарила тех, кто пришел выразить ей соболезнование. Она молча сидела у гроба Джадда, стоявшего в большой комнате их домика.

Джеси сидела рядом с ней, принимала соболезнования за себя и за мать и не знала, как ей помочь.

Виолетта не проронила ни слезинки после того вечера, когда Джадд умер с именем Айрис на устах. Все считали, что она в глубоком горе, тогда как на самом деле ее душу переполняли ярость и жалость к самой себе. Столько лет она старалась завоевать любовь Джадда, не знала, как ему услужить, терзалась чувством вины за обман — и все ее жертвы оказались напрасными. Джадд никогда не любил ее. Только Айрис.

Теперь ее жизнь лишена всякого смысла.

Когда Джадда опустили в могилу и последний комок земли лег на могильный холмик и был приглажен лопатами, Виолетта пошла в дом и легла на постель, которую она делила с Джаддом. И больше с нее не встала.

Через несколько дней после похорон доктор Фоли по просьбе Майкла зашел к ней и потом сказал Майклу, что он бессилен ей помочь.

— Она тает на глазах. Отказывается от пищи и не произнесла после смерти мужа ни единого слова. Она явно решила умереть, и в конце концов ей это удастся.

Когда Майкл вызвал из дома Джеси и передал ей мнение доктора, она уныло сказала:

— Я знаю. Я умоляла ее хоть что-нибудь съесть, но она только смотрит в окно на папино дерево и, кажется, даже не слышит меня.

— Зря я позволил его здесь похоронить.

— Вряд ли это имеет значение. Она все равно умрет с горя, потому что хочет умереть, и мы тут ничего не можем поделать.

Майкл подумал, что Джеси ужасно выглядит. Она не отходила от постели матери, спала урывками, сидя на стуле. Под глазами у нее были темные круги, лицо побледнело и осунулось. Как же ей помочь?

— Джеси, так не может продолжаться. Ты сама того и гляди заболеешь. Я этого не допущу. Я хочу перевезти вас обеих к себе. За твоей матерью будут ухаживать слуги, а ты хоть немного отдохнешь.

Но Джеси отказалась:

— Нет, из этого ничего хорошего не выйдет. Я буду делать для нее все, что в моих силах, и молиться, чтобы она опомнилась.

— Мне это не нравится, — сказал Майкл. — Если ей в ближайшие дни не станет лучше, я перевезу вас к себе, невзирая на твои возражения. А пока что я оставлю здесь Суди. Пошли ее за мной, если тебе что-нибудь понадобится.

У Джеси не было сил спорить.

— И вот еще что, — продолжал Майкл. Они разговаривали на крыльце домика Джеси. — Я понимаю, что сейчас тебе не до этого, но, по-моему, нам не следует тянуть со свадьбой. Все поймут, что ты осталась одна с больной матерью на руках, так что давай назначим день, как только ей станет легче.

— Но по-моему…

Он прижал палец к ее губам.

— Джеси, сколько же можно ждать?

У Джеси вдруг возникло чувство, что ей не хватает воздуха.

— Не знаю, Майкл. Я пока не могу про это думать. — Конечно, он к ней очень добр, конечно, ей легче, когда он рядом, но сейчас Джеси хотелось одного: чтобы к ней ни с чем не приставали. — Мне надо идти к маме, Майкл.

Она повернулась, чтобы идти в дом, но Майкл притянул ее к себе.

— Послушай меня, Джеси. Судьба жестоко обошлась с нами. Надо же было твоему отцу умереть в ту самую минуту, которой я ждал столько лет, в ту минуту, когда я попросил тебя стать моей женой. Я не допущу, чтобы нам еще что-нибудь помешало.

Джеси видела у него в глазах тоску и отчаянную решимость и ощущала судорожно вцепившиеся в нее руки. У него было напряженно-окаменевшее лицо. Она хотела еще раз объяснить ему, что сейчас у нее нет сил даже думать о таком хлопотном деле, как свадьба, но Майкл вдруг потерял над собой власть и прильнул к ее губам.

Джеси на секунду обмякла, но тут же отвернула голову.

— Мне надо идти, Майкл.

Он выпустил Джеси, шагнул назад и потер виски. Потом отвернулся от нее и уставился на могилу ее отца под мимозой, мысленно проклиная Джадда Кэлхоуна за то, что тот так не вовремя умер. Господи, почему судьба так к нему несправедлива?

Потом он понял, что ведет себя, как капризный ребенок, и повернулся к Джеси.

— Извини, — устало сказал он. И добавил, пытаясь разрядить обстановку: — Мне хочется увидеть на тебе мое ожерелье. Никогда не забуду, как ты вся светилась в тот вечер.

Ожерелье, завернутое в носовой платок, лежало у Джеси под матрасом.

— Конечно, увидишь. Но сейчас мне надо идти к маме.

Ей было жаль Майкла — наверное, она кажется ему неблагодарной и холодной. Но столько всего случилось! У нее просто не было времени собраться с мыслями.

Майкл взял ее руку и прижался к ней губами.

— Я приду утром.

Джеси зашла в дом. Суди стояла посреди комнаты и смотрела на нее испуганными глазами.

— Ваша мама как-то чудно разговаривает, — сказала она.

Хотя Джеси хотелось броситься к матери, она опустилась перед Суди на корточки и взяла ее за плечи.

— Не бойся. Это значит, что ей становится лучше.

— Нет, не лучше. Она разговаривает с вашим папой, будто он живой. Но ведь он умер! Значит, она говорит с привидением.

— Никаких привидений нет.

Джеси смотрела мимо девочки в спальню. Может быть, мать разговаривала во сне? Она поцеловала Суди.

— Пойду взгляну на нее. Я скоро.

Джеси вошла в спальню и тихо опустилась в кресло. Мать как будто спала, но, услышав, как скрипнуло кресло, тут же открыла глаза.

— Джеси, — прошептала она и, подняв ослабевшую руку, жестом попросила ее наклониться поближе.

Джеси взяла ее за руку — какая же она холодная!

— Тебе лучше, мама? — встревоженно спросила она. — Хочешь бульону? Ты должна что-то съесть.

— Не хочу. Послушай, Джеси. Мне надо перед смертью сказать тебе что-то важное.

— Не говори о смерти! Ты выздоровеешь, и все будет хорошо. Вот увидишь! — Джеси заставила себя улыбнуться.

Виолетта напрягла ослабевшие пальцы и почти до боли сжала руку Джеси.

— Выслушай меня. Я не хочу жить, детка. Я хочу умереть, но сначала мне надо покаяться. Я не могу умереть, не признавшись тебе в содеянном.

Джеси молча смотрела на мать. Почему-то ей стало страшно.

— Сделай так, как я тебе скажу. — Виолетта приподнялась и указала на темный угол комнаты. — Там стоит мой сундук, вынь все оттуда. У этого сундука двойное дно. Подними верхнее дно. Под ним лежит одеяло. Принеси его мне.

Джеси выполнила приказание матери. Сундук был очень старый. Сколько она себя помнила, он всегда стоял в углу спальни, и мать держала в нем постельное белье. Джеси вынула из сундука белье и потрогала рукой дно. Действительно, его можно было приподнять. Под ним она нашла мягкий сверток.

Виолетта протянула руки за свертком, который она прятала столько лет. Джеси подала его матери и с любопытством смотрела, как она перебирает пальцами край детского одеяльца.

Виолетта нащупала зашитый в одеяло твердый предмет. За прошедшие годы, по мере того как нитки истлевали, она несколько раз обновляла этот шов. Но теперь у нее не было сил разорвать его.

— Помоги мне, — сказала она.

Зачем ей вздумалось распарывать край одеяла, испуганно подумала Джеси. Может быть, мать и впрямь теряет рассудок? Она попыталась отнять у матери одеяльце.

— Отложим это до завтра, мама. Лучше я принесу тебе бульону.

Но Виолетта изо всех сил вцепилась в одеяльце.

— Нет, — решительно сказала она. — Надорви нитку. Ты должна увидеть, что там спрятано.

Джеси наклонилась и увидела подо швом выпуклость, которой не заметила раньше.

— Я не могла тебе рассказать, пока был жив Джадд. — Виолетта чувствовала, что у нее начинает кружиться голова и из углов словно выходят тени и сгущаются над ней. «Боже, дай мне сил рассказать про все Джеси!» — взмолилась она. Ей надо очистить душу, надо, чтобы Бог отпустил ей грех обмана, который терзал ее восемнадцать лет. Иначе она не сможет спокойно умереть.

— Джадд страшно рассердился бы за то, что я ему солгала. Он бы бросил меня, а этого я бы не вынесла. Я все надеялась, что в конце концов он меня полюбит. Как я старалась! И только когда он умер, я поняла, какой была дурой. Он не мог любить никого, кроме нее.

«Моей тетки Айрис», — подумала Джеси. Но при чем здесь это одеяльце? И какой такой секрет скрывала от мужа ее мать?

— Помоги мне распороть шов, и ты все поймешь.

Джеси решила выполнить ее просьбу. Она быстро оборвала и выдернула нить и с изумлением увидела медальон и кожаный кошелек.

— Я не взяла отсюда ни одного цента, — сказала Виолетта, показывая на кошелек. — Даже не знаю, сколько там денег. Это твои деньги.

Джеси взяла в руки медальон и открыла крышку. Как похоже на нее это лицо!

— Мама, этот дагерротип похож на меня.

В эту минуту Суди приоткрыла дверь, чтобы проверить, все ли в порядке. Она увидела в руках мисс Джеси маленький портрет и услышала слова Виолетты, которые заставили ее оцепенеть:

— Это твоя мать.

Суди попятилась и остановилась за полуприкрытой дверью. Она знала, что подслушивать нехорошо, но не могла сдержать любопытства.

Джеси подняла глаза от портрета и с изумлением уставилась на Виолетту:

— Как?

— Да, это твоя мать. Айрис была тебе не теткой, а матерью. А ее муж Люк — не дядей, а отцом.

Джеси потрясла головой. Ее мозг не воспринимал смысла того, что сказала Виолетта. Наверное, она действительно помешалась. Однако, глядя на портрет, Джеси постепенно стала сознавать, что Виолетта говорит правду.

— Когда индейцы убили твоих родителей и братьев, мы с тобой остались в живых. И я сказала Джадду, что ты его дочка. Он ни разу в этом не усомнился, потому что не знал, что наш ребенок за несколько дней до этого родился мертвым.

— Почему ты говоришь мне это сейчас? Почему ты лгала мне и отцу все эти годы?

— Так уж вышло. Мне казалось, что сам Господь позаботился о том, чтобы Джадд меня не бросил. Айрис дала мне тебя покормить грудью, потому что у меня скопилось много молока, я вся разболелась, и мне надо было от него избавиться. Я взяла тебя и пошла подальше от лагеря, в кусты. И тут напали индейцы… — Дыхание Виолетты затруднилось, в груди захрипело, и она закашлялась. Потом, отдышавшись, заговорила просительным тоном: — Пойми же, я это сделала только потому, что очень любила Джадда. Я думала, что Айрис умерла. А раз так, какая разница, скажу я ему правду или нет? Если бы Джадд меня тогда бросил, как бы я стала тебя растить?

Джеси не отводила глаз от портрета матери. Потом до нее дошел смысл слов Виолетты, и она подняла на нее глаза:

— Ты думала, что Айрис умерла? Разве ты не знала этого наверняка?

— Тогда я считала, что она умерла. Видишь ли, я потеряла сознание. Последнее, что я помню, — это как убили твоего отца, который пытался защитить Айрис.

— Но ты не видела, как она умерла?

— Нет. И когда солдаты пересчитали трупы, оказалось, что одной женщины не хватает.

Джеси чувствовала, что у нее все смешалось в голове.

— Значит, возможно, ее и не убили?

— Солдаты тогда не предполагали такого. И мне не пришло это в голову. Мы с Джаддом считали, что, может быть, ее труп утащили койоты. Но десять лет назад случилось нечто, заставившее меня усомниться в ее смерти.

Джеси напряглась:

— Что?

— К нам заехал человек, который раньше служил вместе с Джаддом в Техасе. Джадда не было дома — он уехал на охоту, и этот человек рассказал мне о странном случае, который произошел в форту Бэрд. В стойбище команчей нашли белую женщину. Солдаты увезли ее в форт, но она убежала обратно к индейцам.

У Джеси расширились глаза.

— Почему ты думаешь, что это была моя мать?

— Он сказал, что у женщины были глаза необыкновенного сиреневого цвета, каких он никогда не видел. А Джадд говорил ему, что у его свояченицы красивые сиреневые глаза. И он решил заехать и узнать у нас, могло ли так случиться, что Айрис не умерла, а живет с индейцами? Это было то же самое племя — команчи, — которое напало на наш лагерь.

— Господи, — проговорила Джеси, — почему ты не сказала об этом папе? Как ты могла от него это скрыть?

Виолетта словно вжалась в подушки под тяжестью укоров собственной совести.

— Но ведь никаких доказательств не было, — оправдывалась она. — А Джадд все равно поехал бы в Техас ее искать. И уж, во всяком случае, он не простил бы мне обмана. Я бы потеряла его навсегда. Разве ты не понимаешь, что это было выше моих сил? А Айрис, если это действительно была она, видимо, прижилась у индейцев, а не то бы она не убежала к ним. Я решила, что лучше не ворошить былого.

— Ты не имела права принимать такое решение!

— Это верно, детка, — слабым голосом проговорила Виолетта. — Меня все время грызла совесть. Но тогда я считала, что поступаю правильно. Потом-то я поняла, что была не права, вот я и решила все тебе рассказать. Ты уж сама решай, как поступить, а я теперь могу спокойно умереть.

Джеси опять посмотрела на дагерротип. Как же быть? Если мать еще жива, надо ее найти. Но Майкл станет ее отговаривать. Это бесполезно, скажет он, прошло слишком много времени. Он тоже решит, что лучше не ворошить былого. А Оливия закатит истерику, узнав, что мать женщины, на которой хочет жениться ее сын, живет среди индейцев. Впрочем, что будет говорить Оливия, Джеси волновало меньше всего. Если есть хоть какая-нибудь надежда найти Айрис, надо попытаться это сделать. Теперь Джеси поняла, почему люди, которых она считала своими родителями, были так несчастны в браке.

— Ты сможешь меня простить? — с горестью спросила Виолетта. — Я ведь тебя любила, старалась быть тебе хорошей матерью.

Джеси взяла ее за руку. Какой смысл упрекать несчастную женщину?

— Мне нечего тебе прощать. Ты поступила так, как считала правильным, и я тоже люблю тебя. Тебе надо постараться выздороветь и…

Джеси в ужасе замолчала: голова Виолетты вдруг бессильно поникла, а пальцы, которые Джеси держала в руке, стали безжизненно-вялыми.

Остекленевшие глаза Виолетты все еще смотрели на Джеси, словно и после смерти умоляя о прощении.

Удивленная наступившей тишиной, Суди заглянула в комнату, в ужасе закрыла рот рукой и бесшумно выбежала на крыльцо. Миссис Виолетта умерла!

Суди села на качели и стала ждать. Скоро мисс Джеси выйдет из дома и велит ей бежать в Большой дом за хозяином. Каково это — узнать, что миссис Виолетта не была ее настоящей мамой, а ее настоящая мама даже не знает, что мисс Джеси жива.

Суди не очень хорошо понимала, что теперь будет, но ей было очень жаль бедняжку мисс Джеси.