Продам свадебное платье

20 глава

Наутро я тихонько выбираюсь из постели и, одевшись, поднимаюсь в наш с Федей номер. К моему удивлению, он уже не спит.

— А вот и она! — Друг приветствует меня поднятой кружкой с чаем. Он сидит в одном из плетеных кресел на балконе. — Только взгляните на эту девушку, которая даже не взяла с собой купальник. Настолько она была против отдыха и развлечений. А теперь ночует у парня, с которым завела курортный роман.

Покачав головой, я сажусь напротив.

— Извини. Не стоило мне оставаться у него. Но он такой приставучий. Не отвяжешься.

— Да ничего, — отмахивается Федя. — Хорошо, что предупредила, а то бы я с ума сошел.

— Конечно. Как иначе. — Мне вдруг становится неловко, потому что произошедшее между мной и Владом повисает в воздухе, а я не уверена, что хочу это обсуждать. — Значит, вот и он. Наш последний день в Джемете.

— Хочешь провести его с серфингистом? — сразу же предполагает он, и я от смущения даже прикрываю глаза.

— Мне не обязательно посвящать ему весь день. Я и с тобой хочу побыть.

— У нас с тобой еще будет время. А вот с ним… — Сделав глоток, Федя ставит кружку на столик. — Вы собираетесь встречаться на расстоянии?

— Я знаю, что наши с ним отношения невозможны. Но… просто дай мне еще немного пожить, не думая об этом.

— Он так сильно тебе нравится?

— Тебя это удивляет? — тихо уточняю я.

— Не совсем. Но я определенно открыл тебя с новой стороны.

— Что еще за сторона?

— Непредсказуемая. Эта спонтанная поездка, твоя одержимость платьем, случай в море, теперь этот роман с Владом… Хотя, если задуматься, то за тобой и раньше такое водилось. Взять даже то происшествие в университете, когда ты схватила огнетушитель и собиралась в одиночку тушить пожар в кабинете химии. Некоторые твои поступки выглядят необдуманными, а что еще хуже — опасными. Ты сама-то замечала, как подвергаешь себя риску?

— Влад сказал, что мне нужно обратиться к врачу, — выдавливаю я из себя, теребя бахрому на топе. — Он думает, что у меня депрессия или типа того.

— Все настолько серьезно? — часто моргает Федя. — Может, он ошибается?

— Ты же сам только что назвал мое поведение странным и пугающим.

— Да, но я не это имел в виду.

— Я разберусь с этим, не переживай, — обещаю я бесцветным голосом. — Так, ты не против, если я проведу сегодняшний день с Владом?

— Нет. Веселись. — Поднявшись с места, он задерживает на мне встревоженный взгляд, а потом скрывается в номере.

Шумно выдохнув, я поджимаю под себя ноги и, смотря на взошедшее солнце, пытаюсь вспомнить, когда это началось. Дело в произошедшем на работе или у меня всегда была склонность к излишней меланхолии? Не так уж это и просто — оценить состояние собственной ментальной системы. Мне всегда казалось, что я с большим приветом, но склонность к печали появилась сравнительно недавно. Значит, все-таки дело в том случае с Кирычем и накрывшем меня бессилии.

— Ты чего тут сидишь? — спрашивает выглянувший из номера Федя. — Скоро уже на завтрак идти.

— Да так. Задумалась.

— Не бери в голову. Может, мы с твоим серфингистом чересчур за тебя волнуемся.

— Помнишь, как ты нашел меня в слезах на вокзале? — Дождавшись его кивка, поясняю: — Тогда мне было даже хуже, чем недавно в море.

— Но почему? Я все еще не понимаю, что тогда случилось. Было очевидно, что ты передумаешь ехать к родителям, но я не ожидал застать тебя в таком состоянии. Ты была такая подавленная. Словно убитая горем, хотя ничего не случилось.

— Так и есть. Я знала, что все в порядке, но не могла заставить себя это почувствовать. Поэтому я не думаю, что вы с Владом преувеличиваете. Думаю, со мной и правда что-то не так. Но я схожу к врачу и разберусь с этим. Не переживай.

— О чем ему не стоит переживать? — уточняет приблизившийся к нам Влад.

— О том, о чем и тебе переживать не нужно, — отвечаю я, поднимаясь с кресла. — У тебя с волос капает вода. Ты прямиком из душа прибежал?

— Хотел предупредить, чтобы ты не завтракала и собралась как можно скорее. Нам уже пора выезжать.

— Куда ты ее везешь? — Нахмурившись, Федя как будто машинально делает шаг вперед и берет меня за руку. Похоже, у него выработалась привычка оберегать меня даже когда все в порядке, и мне ничего не угрожает.

— На свидание, — моментально отзывается Влад, смотря при этом исключительно на меня. — Ты же поедешь?

— Поеду, но не на весь день, — говорю я без намека на улыбку. Мы с Федей приехали сюда вместе, и я не могу кинуть его в наш последний вечер отпуска.

— Значит, верну тебя к ужину, — хоть и неохотно соглашается мой «серфингист». — Жду тебя на первом этаже через двадцать минут. Успеешь?

— Без проблем.

— Надо же, свидание — бормочет Федя, смотря в спину уходящего Влада. — Мало ему что ли прошлой ночи.

— Эй, — недовольно окликаю его я. — Тебя вообще-то слышно.

— Не обращай внимания. Я не против этого парня, но временами он меня раздражает.

— Я бы еще поболтала, но надо собираться. — Неловко улыбнувшись, я приобнимаю Федю за плечи. — Вернусь вечером и мы объедимся креветками, договорились?

— Говори за себя, — смеется он, ласково гладя меня по голове. — Хорошо вам провести время.

— Спасибо, но я знаю, что ты это не от всего сердца желаешь.

— Хватит ехидничать. Я сейчас был вполне искренен.

— Поверю тебе на слово.

— Вот и молодец. Топай одеваться.

В этот момент я чувствую себя неправильно. Так, будто нарушила естественный порядок вещей. А может, дело не только в мне. Но и в Феде, который так и не сделал первый шаг и все еще любит Дину. Или во Владе, который сделал сразу несколько шагов, и теперь мы вынуждены разбираться, как жить с возникшими чувствами.

Мне становится не по себе, и на первый этаж я спускаюсь без настроения.

— Твой друг тебе что-то сказал? — спрашивает Влад, разглядывая мое наверняка побледневшее лицо. — Что-то обидное?

— Федя тут ни при чем, — отвечаю я, направляюсь к выходу из гостиницы. — Просто я слишком много думаю.

— О чем? — следует он за мной.

— Да обо всем и сразу, — растерянно пожимаю я плечами.

— Вот увидишь, я заставлю тебя улыбаться.

— Хорошо, но и в грусти нет ничего плохого.

— Этот день точно не для грусти.

— Несмотря на то, что он последний?

— Уверен, что у нас будут еще. Много-много новых дней. — Открыв дверь припаркованного на заднем дворе гостиницы автомобиля, он наклоняется и оставляет поцелуй на моих губах.

— Куда мы едем? — интересуюсь я, когда мы выезжаем на трассу.

— Любишь сюрпризы?

— Ненавижу.

— Ух-х. Прям так? — смеется Влад. — И как сильно ты их ненавидишь?

— До дрожи. До тошноты. До потери сознания, — перечисляю я.

— Звучит серьезно. Но я все равно ничего тебе не скажу.

— И почему я не удивлена? — Улыбнувшись, я опускаю стекло, и салон наполняется утренним морским воздухом.

— Тебе достаточно знать, что это свидание.

— Как скажешь. Я не сопротивляюсь, если ты не заметил. Передаю всю власть в твои накаченные руки.

— Накаченные? Думал, ты назовешь их надежными или типа того.

— Надежные ли они — мне только предстоит узнать. А вот то, что они накаченные — достоверный и всем известный факт.

— Только не говори, что это было первое, на что ты обратила внимание.

— Ну… я совру, если скажу, что это не так.

— Какой кошмар, — хохочет Влад. — Ее покорили мои руки. Руки!

— Руки ничем не хуже глаз или губ, — парирую я. — Люди почему-то недооценивают важность рук. И очень зря. Это же буквально олицетворение союза двух людей.

— Союза двух людей? — переспрашивает он.

— Конечно. Ведь мы ищем того, с кем пройдем эту жизнь, держась за руки.

— Очередная глубокая мысль? Я еще от той про воскресенье не отошел.

— Ты про то, что оно ощущается, как последние минуты жизни?

— Ага. Это прозвучало довольно мрачно.

— Испугался? — повернувшись, я смотрю на его задумчивый профиль и пытаюсь представить, каково ему — познакомиться с человеком, которого посещают подобные мысли.

— Немного, — отвечает он. — В тот момент ты напомнила мне сестру.

— Вот как? — поникнув, я опускаю взгляд. — Знаешь, большую часть жизни я подстраиваюсь под людей, которые меня окружают. Распознаю чужие интересы, выясняю их потребности и просто соответствую образу, который они рисуют в своей голове.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Так у меня и появлялись друзья, — рассказываю я, несмотря на опасения, что он прямо сейчас развернет машину и отвезет меня обратно в гостиницу. — Я была той, кого они хотели видеть рядом с собой. Веселой, беззаботной и в то же время трудолюбивой и никогда не унывающей подругой. Девушкой, которая всегда выслушает и даст совет, но никогда не станет жаловаться на собственные проблемы. Когда я все же не выдержала и начала говорить, что думаю, и делиться тем, что накопилось у меня на душе, они тут же от меня отвернулись. Но я их не виню. Мне самой не следовало притворяться и носить эти многочисленные маски. Тогда бы они с самого начала знали, что я за человек. И пусть в этом случае с большинством из них мы бы так и не подружились, зато рядом со мной оказались бы люди, которые принимают и любят меня настоящую. Как Федя.

— Он — единственный, с кем ты не притворялась? — Мимолетно взглянув на меня, Влад крепче сжимает руль.

— Я не была искренней в день нашего с тобой знакомства. Просто хотела тебе понравиться. Сама не знаю, зачем.

— Может, потому что я неотразимый красавчик?

Как бы Влад не старался разрядить обстановку, мне все равно не по себе от всего, в чем я признаюсь.

— Это похоже на игру, и у меня от нее какая-то жуткая зависимость, — сокрушаюсь я. — Но тем вечером, в ресторане, в какой-то момент я перестала притворяться. Поэтому и сказала ту фразу про воскресенье. Просто озвучила свои мысли, не беспокоясь о том, что ты обо мне подумаешь.

— И с тех пор ты не играешь? Алиса, которую я знаю, настоящая?

— Вроде бы, — бормочу я. — Хотя я уже ни в чем не уверена.

— Как это? Ты что, не знаешь, какая ты на самом деле?

— А ты знаешь? Можешь точно сказать, что из себя представляешь?

— Я… не привык так глубоко в себе копаться. Предпочитаю просто жить. И тебе советую попробовать.

Меня отрезвляет его довольно резкий тон, и я отворачиваюсь. Уставившись в окно, размышляю о том, смогу ли «просто жить», как он просит. Не подвергая анализу то, что вижу, и то, что знаю о себе и других. Вспоминаю недавний разговор с Федей о детях и представляю, что бы на это сказал Влад, так не привыкший копать вглубь самого себя.

— Извини, — подает он голос спустя некоторое время, когда машина останавливается в районе морского порта. — Я не люблю философские разговоры не потому, что мне не интересно. И я не считаю их чем-то плохим или зазорным. Просто они меня… пугают что ли. Заставляют сомневаться в каждом своем действии.

— Ты не начнешь сомневаться в том, в чем уверен. Например, я люблю химию. И никакие происшествия на работе этого не изменят.

— Ну, хорошо, — сдается он, хлопнув ладонями по рулю. — Я не знаю, нравится ли мне управлять гостиницей. Я делаю то, что мне велел отец. Делаю то, что делают мои братья. Занимаюсь делом своей семьи, потому что хорош в этом. И, наверное, потому что больше ничего не умею. Получаю ли я от этого удовольствие? Могу ли сказать, что люблю это? Не знаю. Иногда мне ненавистно все, чем приходится заниматься. Порой это просто сносно. В редкие случаи — интересно и даже приятно. Но я не думаю, что могу однозначно ответить на вопрос «Подходит ли мне такая жизнь?».

— Почему? — хмурюсь я.

— Потому что это жизнь, и она не черно-белая. Как и работа. Как и отношения. От ненависти до любви один шаг и наоборот. Это правило распространяется буквально на все, понимаешь?

— Нет, не понимаю. Моя любовь никогда не станет ненавистью. Потому что я не могу возненавидеть выбор своего сердца.

— Спасибо за очередную глубокую мысль. — Покачав головой, он выходит наружу. А когда я присоединяюсь к нему, спрашивает: — Зачем ты затеяла этот разговор?

— А сам как думаешь?

— Пытаешься меня оттолкнуть? Чтобы я подумал, что быть с тобой слишком сложно?

— Уверена, что быть с тобой ни капли не легче, — фыркаю я.

— Не знаю, не проверял.

— Я хочу говорить обо всем, что приходит на ум. Не хочу веселиться, когда мне грустно. Не хочу общаться, когда нуждаюсь в тишине. Хочу быть собой от начала и до конца. Что бы это ни означало.

— И ты сообщаешь мне это…

— Потому что сегодня последний день, когда я могу сказать об этом. Перед тем, как мы что-то решим, и нас засосет в водоворот событий, ты должен знать, с каким человеком я хочу быть.

— Вероятно, с таким, как Федя? — Поджав губы, Влад запускает пальцы в спутавшиеся от ветра волосы. — Он с тобой что угодно обсудит, не так ли?

— Да. Потому что так поступают настоящие друзья.

— И ты не допускаешь мысль, что он тоже притворяется?

— В каком смысле? — тихо уточняю я.

— Слушает все, что ты говоришь, и никогда не спорит. Всегда на твоей стороне, даже если не согласен с тобой и считает, что ты не права. Идеальный друг, рядом с которым можно быть с собой, да? А может, он просто такой же, как ты со всеми остальными?

— Зачем ты так? — Непроизвольно сжав руки в кулаки, я прищуриваюсь, чтобы не расплакаться. — Хочешь, чтобы я начала сомневаться в единственном человеке, в котором уверена?

— Хочу, чтобы ты открыла глаза и поняла, что идеальных людей не бывает. И если кто-то молчит или всегда находится на твоей стороне, он, вероятно, просто боится испортить ваши отношения.

— Тебе-то откуда знать? Если тебе не посчастливилось встретить такого человека, это не значит, что и другие не могут.

— Я не буду молчать, если мне не нравится тема, которую ты поднимаешь. Но это не значит, что ты должна осторожничать и подбирать слова. Я буду спорить с тобой до хрипоты и потери голоса, если с чем-то не согласен. Но это не значит, что ты должна менять свое мнение. Я не собираюсь становиться философом двадцать первого века. Но это не значит, что тебе запрещено доводить себя до экзистенциального кризиса. Я понятно объясняю?

— Вполне, — процеживаю я, часто моргая.

— У нас могут быть крутые отношения. Но мы не можем ставить друг другу условия. Потому что, на мой взгляд, даже любовь соткана из противоречий. Тогда почему мы должны быть всегда на одной волне? Почему наши волны не могут пересечься и слиться воедино?

— Это довольно глубокая мысль, — замечаю я, робко улыбнувшись.

— И мне за нее очень стыдно, — отвечает Влад, приложив руку к сердцу.

— Ты правда думаешь, что отношения на расстоянии могут быть крутыми?

— Мы должны с чего-то начать. И пусть первое время они будут такими, это не помешает им стать чем-то другим в будущем.

— Как это возможно? Люди часто полагают, что у них получится, но в итоге все заканчивается расставанием.

— Можешь перестать анализировать эту ситуацию хотя бы на минуту? Не тревожиться о будущем, которое еще не наступило? — Влад подходит ближе и кладет ладонь мне на плечо. — Ты слишком напряжена.

— Как я могу расслабиться, когда мы обсуждаем такие важные вещи? — Я едва не задыхаюсь от возмущения, когда он заключает меня в объятия. Уткнувшись носом ему в грудь, я замолкаю.

— Слышишь, как тихо? Хочу, чтобы у тебя в голове было точно так же. Никаких мыслей. Сплошные тишина и покой.

— Я пытаюсь, но это сильнее меня, — шепотом произношу я. — Моя кровь на треть состоит из тревоги.

— На треть? Я думал, на все девяносто девять процентов.

— Эй! — возмущаюсь я, отстраняясь. — Привез меня сюда, чтобы обидеть?

— Вообще-то я запланировал идеальное свидание. Но, как я и сказал, ничего идеального не бывает. Поэтому наше свидание началось с выяснения отношений, что не так уж и плохо, ведь мы многое прояснили. Здорово, правда?

— Потрясающе, — безэмоционально отзываюсь я.

— Злишься на меня?

— Да. Но еще… хочу тебя поцеловать. Это странно?

Звонко рассмеявшись, Влад отвечает:

— Это жизнь.