Проклятье или ничейная земля

Глава 35 Не консильери

Брок возвращался в управление с кипой заявлений констеблей о махинациях с жалованием. Арно несдобровать, даже если не смогут доказать крышевание увеселительных заведений у Старого моста. Эмма то ли не сдержала слова, то ли не смогла выйти на Паука, то ли ей перестали доверять. Или, что вероятнее, не доверяли самому Броку. Он, держа папку с заявлениями под мышкой, захлопнул дверцу паромобиля и принялся оглядываться в поисках газетчиков — время перевалило за полдень, а он до сих пор не держал в руках газету.

Хогг, сопровождавший Брока в поездке, сбил пилотку на затылок, облокотился на крышу паромобиля и, флегматично разглядывая крыльцо управления, процедил:

— Хорош крутить головой. За тобой следят. Левый угол «Острого пера». Девчонка из «Отпетых» и их консильери.

— Кто? — Брок удивленно уставился на Хогга, забывая о газетах.

Тот скосил на него взгляд, с интересом рассматривая:

— Не знал, да? Упустил из виду… Банда «Отпетые» провозгласила себя синдикатом. У них теперь все по-взрослому: глава, консильери, солдаты… Свод законов, кодекс молчания. Были крысы подзаборные, а теперь щеголи последние: шляпы, костюмы, шикарные рестораны для гуляния. — Хогг заметил, как остекленел взгляд Брока, и констатировал: — упустил. Консильери — это советник. Раньше банды как-то не нуждались в советниках, а теперь вот… Новое время — новые герои.

— Небеса и пекло, только этого не хватало!

Хогг молча уставился на пустое крыльцо управления: сюда шли в последнюю очередь, отчаявшись найти правосудие в других местах. Брока тишина на крыльце не пугала — это значило, что остальные полицейские участки вполне справляются со своей ролью. Кроме Речного, как оказалось. Ничего, победят и эту напасть. Урок на будущее: не умеешь нарушать закон — даже не занимайся контрабандой, а то растеряешь все свои достижения.

Брок, заметив газетчика, громко свистнул, еще и рукой махнул для привлечения внимания. Мальчишка в рваных штанах, серой от старости рубахе, зато в новенькой кепке, рьяно подбежал, бухая слишком большими ботинками:

— Газету, нер? — Он затараторил, нахваливая новости, словно сам лично ко всему приложил руку: — Согласие о перемирии в Тальмо-Верни-Ондурской войне так и не достигнуто! Старейший женский монастырь святой Люксии подвергся нападению и разграблению! Кладбища снова неспокойны в Аквилите — и куда смотрит полиция!

Хогг скривился и лениво процедил:

— Полиция сейчас смотрит на тебя, малец! Не нарывайся.

Тот хитро улыбнулся, готовый задать стрекача в любой момент — иные на улицах не выживают:

— С вас две летты!

Брок заплатил газетчику и подал газету Хоггу:

— Возвращайся в управление. Я скоро подойду.

— Уверен? — Хогг глазами вновь указал на проулок у дома напротив. — Консильери не марают руки в крови, но это пока пародия на консильери, чем настоящая ирлеанская мафия.

— Абсолютно. Ничего со мной не случится. — Брок махнул рукой Эмме и направился через дорогу — девчонка уже изнывала от нетерпения. Сегодня она была одета прилично — в новое свободное платье серой шерсти длиной до щиколотки, так что были видны кожаные ботинки — тоже вроде новые. Шляпка, перчатки, сумочка. Куда деваться! Настоящая нерисса. Надо будет осторожно поинтересоваться у Шарлотты: с чего это Эмма так изменилась. Снова принялась за старое?

— И где тебя носит, рыж… — Эмма осеклась, поправляясь: — Мюрай то есть. Уже ж битый час ждем! Нер Люка занятой человек!

Брок остановился перед девушкой, не заходя в небольшой проулок, где стоял франтоватый молодой парень: усы щеточкой, шляпа с заломами, в зубах сигара, пиджак с ватными плечами по последней моде и брюки необъятной ширины, из-под которых торчали острые носки черных ботинок, с надетыми на них белоснежными гамашами. Папку явно крокодиловой кожи этот пижон зажал под мышкой. Под пиджаком можно пару пистолетов спрятать влегкую.

Брок сдержанно заметил:

— Я тоже крайне занятой человек, Эмма.

Она тут же подалась назад:

— Ну ты это… Не возмущайся. Ты просил про крышу Речного у Старого моста — вот, нер Люка тебе все скажет. Я большего сделать не смогу. И это… По поводу рыбацкого порта — там у меня знакомцев не нашлось, не обессудь. — Эмма виновато посмотрела на Брока: — я расплатилась за камею?

Брок серьезно кивнул:

— Расплатилась. Спасибо.

— Тогда я пойду.

Он все же не удержался: новое платье, новые ботинки на Эмме, перчатки, шляпка опять же…

— Эмма…

Девушка остановилась и повернулась к нему:

— Чего, рыжий?

— Ты вернулась к прежнему ремеслу?

Та дернулась, как от пощечины, щеки её заалели, а глаза прищурились:

— Дрянь ты, рыжий! Хвостом повертел перед Лоттой и туда же, в кусты! Не вертелся бы, как флюгер между своих нериссочек, забывая Лотту, так знал бы — она отсудила свои деньги у брата. Вот и приодела всех девочек. Я была против, я и в старом могу походить, но против Лотты сложно переть.

Брок склонил голову:

— Прости, я должен был спросить — я волнуюсь за нериссу Идо.

— Волнуется он! Лучше бы Лотте на глаза показался — она же волнуется.

— Эмма, побойся богов — я с шаррафы у вас не был. Это всего два дня.

Она выругалась:

— И вот как вас болванов любить! Всего два дня… Уже два дня! Говорила я ей — не целуйся с рыжими! Рыжие — бесстыжие! Байо куда как приятнее и понимает, что нерисс надо навещать — они без внимания засыхают. Будешь хлопать ушами — не один ты умеешь стирать гольфы. Вилли пока крепится, ждет тебя, но гольфы уже воняют так, что мы не выдержим: Байо попросим обучить этого грязнулю стирать. И тогда тебе ни Вилли, ни Лотты не видать, как собственных ушей!

Брок счастливо расплылся в улыбке — в сердце неожиданно стало тепло от ворчания Эммы:

— Клянусь, постараюсь сегодня заглянуть. И еще раз извини за беспричинные подозрения.

Эмма свела брови, совсем как Шарлотта, и так же важно, как она, кивнула:

— Хорошо. Прощен. Но Лотту и её нервы, потраченные на тебя, я не прощу, как и остальные девочки. — Она довольно изящно развернулась и пошла по Дубовой вниз.

Нер Люка, подошедший ближе, восхищенно сказал:

— Хороша, куколка! — Сигару при этом он отправил в угол рта — и удобно ему так?

Брок резко развернулся к нему — модные шмотки, сшитые на заказ, еще ничего не значат: как был этот «нер» Люка со дна Аквилиты, так и им и остался — ну кто себе позволяет полностью расстегивать пиджак, да еще и руки при этом запускать в карманы пусть и стоявших с сотни три ройсов брюки? И да, в наплечной кобуре этот консильери таскал пистолет.

— Эта «куколка» не про вас. Она находится под защитой полиции. Ясно, кер Люка?

«Консильери» расплылся в добродушной улыбке, а глаза при этом были холодные, как у акулы:

— Нер Люка, попрошу. Лер Мю…

Брок в свою очередь поправил его:

— Лер де Фор, попрошу.

Люка довольно рассмеялся:

— Уели! Может, начнем знакомство заново, лер де Фор? Это вы нас попросили о помощи, а не мы вас.

— Не о помощи. И это прежде всего в ваших интересах. Ни за что не поверю, что вы не воспользуетесь ситуацией. Вы же пришли с якобы помощью только сейчас, когда узнали, что суперинт Арно задержан. Вы не пришли помочь его задержать — вы пришли добить его, когда мы сами со всем справились. Разница очевидна.

Нер Люка задумчиво пожевал кончик сигары, а потом бросил её в урну:

— Мы серьезные люди. Нам не с руки рисковать. В бойню между полицейскими дивизионами лучше не вмешиваться — целее будешь. Так вас по-прежнему интересует информация по увеселительным заведениям у Старого моста?

Он холеными пальцами с маникюром постучал по папке, которую все так и держал под мышкой.

Брок прищурился — Арно он и так уже прижмет, стоит ли связываться с «Отпетыми»?

— И что же вы хотите предложить мне, нер Люка?

Тот деловито сказал, опрометчиво решив, что Мюрай приперт к стене:

— Пять заявлений от владельцев кафе, ресторанов и мюзик-холлов у «Старого моста». Ваш Арно годами выбивал из них деньги, прикрываясь своим положением в полиции. Интересует?

— И сколько вы за это хотите?

Люка расплылся в улыбке:

— Тысяча ройсов, и заявления ваши. Они полностью подтверждены показаниями сторонних свидетелей. Свидетели от показаний не откажутся. Если вы, конечно, заплатите.

— Тысячу… Ройсов… — задумчиво произнес Брок. Люка, демонстрируя что до консильери ему как до Луны пешком, тут же немного запальчиво сказал:

— Тут только папка стоит сотню.

Как был крысой, так крысой и остался. Брок прикинул, что тысяча за такие сведения — перебор, но заплатить он сейчас в состоянии.

Люка тут же сделал новое предложение, заметив сомнение в глазах Брока:

— Есть другой вариант: все знают, что пилотки живут на скудное жалование — не уважает вас город. Не ценит вашу приверженность долгу. А мы ценим и долг, и верность. Мы понимаем, как это трудно, пахать на город, которому ты не нужен. Верность всегда должна оплачиваться.

Брок предпочел отмолчаться. В верности долгу этот пижон ничего не понимал. Люке пришлось токовать в одиночестве:

— Мы вам заявления, а вы луну не смотрите на район Старого моста. Как вам?

Брок замер от такой наглости — этот «консильери» всерьез думал, что полиция на такое пойдет? До чего же Арно запустил свой участок! Хоть самому возглавляй Речной для наведения порядка.

— Седьмицу! — с трудом подавил возмущение в голосе Брок. — Седьмицу.

— Не гневайте небеса — три седьмицы, не меньше.

Сторговались на десяти днях. Брок сделал зарубку в памяти — через луну взять этих «Отпетых» тепленькими при получении первой дани за охрану.

Он, сложив листы с показаниями и заявлениями пополам — этот пижон папку крокодиловой кожи все же зажал! — быстро перешел дорогу к управлению.

Хогг проигнорировал указания Брока — прислонившись спиной к перилам крыльца он задумчиво читал газету. Стоило Броку подойти ближе, как он тут же сложил газету и протянул её:

— Держи. Пора в комитет по этике кляузу направлять или ты еще пилотка?

Брок скрипнул зубами — нарываться Хогг любил.

— Я где тебе сказал быть?

Хогг хмыкнул:

— Обеденное время — я могу находиться там, где захочу. А я хочу тут.

— Угу. Что там с монастырем в Ондуре?

Хогг пожал плечами:

— А хрен его знает: сожгли подчистую. А там были артефакторные цеха. Вот скажи, какую армию недовольных надо собрать, чтобы атаковать монастырь?

Брок нахмурился: или правительство Ондура под прикрытием народного недовольства само ворвалось в монастырь, или монахини помогли проникнуть за монастырские стены. В любом случае, это крайне тревожная новость — проблемы с амулетами стали аукаться там, где их не ждали. Брок открыл дверь и зашел в пустой холл. За стойкой сидел немного бледный Калло — его сегодня выпустили из госпиталя, и он сразу же вернулся на службу. Калло выпрямился и тут же закашлялся в кулак.

— Проще… Прощения просим, лер старший инспектор, сержант, — наконец выдавил из себя Калло.

Брок остановился напротив стойки — Хогг, нервируя, замер за его плечом:

— Добрый день, Калло. Как самочувствие?

Выглядел Калло не очень: лихорадочный румянец на щеках, синие губы, хрипы в горле. Ему бы еще лечиться и лечиться. Калло сипло вдохнул и улыбнулся:

— Хорошо уже.

— Не рано на службу?

Дежурный констебль рассмеялся:

— Точь-в-точь слова суперинта. Лучше тут кашлять и болеть, чем на койке — тут хотя бы платят.

Брок уточнил:

— Остальные как?

Калло, то и дело покашливая, доложил:

— Арбогаст с парнями все в общей зале — суперинт сказал, что раз они все упертые болваны, то сегодня сидят за бумагами и пишут объяснительные, почему так пострадали и как можно было этого избежать. От тренировок и дежурств он всех нас освободил на седьмицу, не меньше. Что-то еще?

— Суперинт…?

— У себя.

— Инспектор Хейг?

— Тоже в своем кабинете. Тело Кита нашли — убили его на окраине Танцующего леса.

Брок все же не выдержал и осторожно уточнил — Брендон был необычным, но все же своим:

— Как она?

— На лице только глаза и живые. — Калло подался вперед и тихо добавил: — карие.

Брок чуть не дернулся к лестнице, еле подавив этот порыв: не так могут понять:

— Ясно. — Он заставил себя спрашивать дальше: — А Одли?

— Одли вернулся — сидит, отчеты строчит. Вроде поиски его не задались. За обедом Жюля послал — скоро принесут.

— Комиссар?

Калло развел руками:

— Опять в Северный дернули — стачечные комитеты никак не успокаиваются. Мне кажется, что кто-то просто воду мутит, прикрываясь профсоюзами. Что-то еще?

Брок коротко сказал:

— Я сперва к себе, потом к инспектору Хейг. Попроси Жюля мой обед занести туда.

Он направился к лестнице, уже позже понимая по хмыканью Хогга, что прозвучала его фраза не очень. Тот, шагая за Броком, пробурчал:

— И вот из-за этого в том числе город и уверен в вашем с инспектором романе.

Брок оглянулся на него:

— Мы с Вики…

Хогг снова хмыкнул, заставляя Брока поправляться:

— … с Викторией дружим. Что-то еще?

Хогг кивнул:

— Калло — не Жаме, сплетничать не полетит. Я к суперинту — не теряй. — Он направился вдаль по этажу — кабинет Грега был дальше, чем Брока. Тот прошептал:

— Такого потеряешь, как же! — Брок подумал и тут же завернул в кабинет Вики — карие глаза на пустом месте не появляются. Небеса и пекло, Брендон был то еще шило, но шило свое! Причем осторожное. И как его умудрились подловить. Снова нежить, что ли восстала. Надо объявлять тотальную зачистку кладбищ и мест сражений.

Кабинет Вики был еще необжитой. Несколько стульев вдоль стен, девственно чистый стол — даже пишущую машинку еще не принесли, открытый так же пустой сейф. На полу у стола стояли коробки с делами портовых крыс — точно такие же коробки были и дома у Вик: та любую свободную минуту зарывалась в них, внимательно изучая.

Солнце во всю светило, рисуя квадраты на выцветшем ковре. На окнах не было ни жалюзи, ни штор — надо будет предупредить Вики, что «Острые перья» из дома напротив не дремлют, наблюдая за кабинетами через бинокли.

Сама Вик, задумчиво поедая пирог с мясом, замерла перед доской, на которой висела схема, нарисованная от руки. Наверное, место убийства Брендона, небеса и пекло…

— Недобрый день, — мягко сказал Брок, подходя ближе и тоже всматриваясь в схему.

— Недобрый, — кивнула Вики. — Пироги на столе. Бери — голодный же.

Её глаза, и впрямь были карими, чуть изжелта по краю. Хотелось спросить, как она. Хотелось обнять, но этикет, воспитание, сплетни, Хогг со своим хмыканьем…

Вик деловито ткнула пальцем в схему, убедившись, что Брок последовал её совету и прихватил пирог:

— Эксперты прислали. Схема перемещений на месте убийства Брендона.

— Его все же убили…?

Калло говорил про убийство, но он не мог знать всего.

Вик вместо ответа засунула пирог в рот и мрачно принялась его жевать. Брок понятливо дал ей время успокоиться. Он стал пальцем водить по линиям, подписанными «Брендон», «немертвый», «паромобиль Х». Вик, прожевав и взяв себя в руки, принялась пояснять:

— Брендон убит немертвым — тот укусил его в шею, высасывая кровь. Это пока предварительная причина смерти — Вернер сказал, что окончательное заключение будет только завтра. Смотри: немертвый… И не косись так на меня, Грег и Вернер независимо друг от друга подтвердили, что это именно немертвый. — Её голос чуть изменился — она волновалась: — Этот немертвый говорил. Он говорил со мной — просил его не уничтожать. Я не послушалась его.

Брок не сдержался и прижал её к себе:

— Все хорошо.

Она послушно кивнула и отпрянула в сторону, за работой прячась от боли потери:

— Смотри… Немертвый долго топтался у дороги. Возможно, кого-то ждал. Вот тут… Не доезжая до места ожидания трех ярдов останавливался неизвестный паромобиль.

Дверь открылась, отвлекая Брока — вошел мрачный Грег. Он тут же приложил палец к губам: мол, не мешаю! — и тоже принялся слушать Вики.

Она продолжала:

— Мы не знаем, контактировали ли немертвый и человек на паромобиле. Мы даже не знаем, что было вперед: ожидание немертвого у дороги или паромобиль. Фиксограммы с гидроколонки еще не распечатали: повезет, если будут видны номера паромобиля… Зато остальное более или менее понятно: немертвый стоял у дороги. Он был одет в алый ондурский мундир — Брендон, естественно, не мог проехать мимо: ондурская инфантерия четверть века здесь не показывалась. Немертвый побежал в лес. Брендон на пароцикле за ним. На поляне Брендон бросил пароцикл не затушив топку. Тот, к сожалению, взорвался, уничтожая следы того, что произошло на поляне. Ясно одно… — её пальцы переместились дальше по схеме: — вот тут Брендон, уже шатаясь, вышел с поляны, и тут же начинаются следы борьбы. Немертвый утащил Брендона под дуб и там бросил. Сам дошел до этого места и сел. Убежать мозгов не хватило. Вот такая нелепая смерть.

Грег вмешался, привлекая к себе внимание:

— Телефонировал Вернер. Мы теперь точно знаем, что приехавший на паромобиле вмешивался в происходящее.

Вик резко развернулась к нему:

— Что Вернер сказал?

— Он сказал, что повреждения на шее Брендона посмертные. Немертвый не убивал. Он просто не удержал свой голод под контролем. Убил, если это было убийство, человек на паромобиле. Нерисса Орвуд уже приехала в морг — скоро, быть может, мы узнаем, что же на самом деле произошло на поляне.