Проклятье Полоза (СИ)

Глава 8. Шаг 8. Ловец снов. Рена

Рена:

Шум крыльев становился всё отчётливей. Сердца Рены глухо забились, предчувствие неминуемой беды заполняло собой сознание. Золотистый туман перед глазами медленно таял, и настороженная морда Марселу проступала всё яснее. Судя по тому, как поднялись его уши, он тоже услышал о приближении незваных гостей. Ещё миг и Марселу отскочил в сторону окна, злобно скалясь и утробно рыча. Рена едва успела лишь приподняться и сесть на матраце, как до неё донёсся топот ног и резкий неприятный голос Гвола:

— Где она?! Где эта тварь?!

Захотелось немедленно поменять облик и спрятаться в уголке, а то и вовсе высунуться в окно и попытаться незаметно сползти с большого дерева. Рена с трудом заставила себя сдержать этот порыв. Впрочем, не её одну охватило желание изменений. Недовольный Марселу приподнялся на задних лапах, и его облик начал слегка подёргиваться.

— Не стоит! — тихо окликнула Рена. — Это слишком опасно!

Горящий взгляд Марселу выражал крайнюю степень ярости. Казалось, он был готов уже наброситься и на Рену, но тут дверь с грохотом открылась, и в комнату ввалились драконеане во главе с Гволом.

— Она здесь! — воскликнул тот, и в его голосе без труда улавливались нотки ликования. — Схватить и доставить шаману! Немедленно!

Пара рослых драконеан обошли своего командира и стали надвигаться на Рену. Марселу мгновенно оказался между ними: его глаза полыхали злостью и решительностью. Он грозно клацал зубами, но драконеан это не смутило. Один смело шагнул на лиса и позволил тому наброситься на него. Однако реакция драконеанина оказалась лучше, чем у Марселу. Не успел лис выпустить когти и захватить в свои зубы хотя бы часть ткани или плоти, как был вновь позорно пойман за шкирку и повис на вытянутой руке. Но как бы не пытался Марселу храбриться, снова рычать и метаться, драконеанин крепко держал его, словно тот был всего лишь мелким озлобленным щенком. Тем временем второй драконеанин остановился напротив Рены, с некоторой опаской поглядывая на проступающую сквозь лёгкую накидку золотую чешую.

— Хватай её! — заметив заминку, возопил Гвол, но был почти тут же прерван своим братом.

— Не трогай! — в комнату буквально влетел Артмаэй. Судя по тому, как небрежно была наброшена его мантия, появление Гвола застало его врасплох.

— Ты что, собираешься укрывать в своём доме преступницу? — Гвол же времени даром не терял.

— Что значит преступницу?! — удивился Артмаэй.

— А то! Эта тварь сегодня на рассвете задушила нашего отца! — не церемонясь, Гвол ткнул пальцем на ошеломленную Рену. — И только не говори мне, что твоя Аин не видела это во Сне!

— Я не понимаю, о чём ты! — не уступал Артмаэй. — Моя гостья едва ли могла покинуть мой дом, она же не умеет летать! Ведь так? — Он повернулся к Рене, ожидая подтверждения. Та согласно кивнула, едва заметно отползая подальше от нависающего над ней драконеанина.

— Я… я была здесь! — произнесла она слабым, чуть хрипловатым ото сна голосом.

— Да ну? — Гвола, похоже, эти слова совершенно не убедили. — Тогда смею предположить, что вы заодно!

— Это ещё почему? — опешил Артмаэй.

— Думаешь, я слепец? Этой твари не обязательно уметь летать, она же — нага! А змеи, если ты вдруг позабыл, братец, прекрасно умеют ползать!

Рена ощутила, как холодок пробежал по её спине. Обрывки кошмарного сна… ведь это не могло быть правдой? Марселу бы заметил! Да, Марселу вполне мог бы заступиться за неё, сказать, что она не покидала этого жилища, но… «Он мой спутник, а значит, его словам никто не поверит, решив, что мы соучастники», — косясь в сторону беспокойно дрыгающего в руках драконеанина лиса, поняла Рена. Этот Гвол ей сразу не понравился, и сейчас её не покидало чувство, что она стала разменной монетой в чужих руках.

— Отдай её, Арт! — в дверях появилась Аин. — Гвол говорит правду. Я видела Сон!

— Но… — Артмаэй не спешил сдаваться. Рена видела его растерянность и в тоже время решимость. Он явно относился к тому типу личности, что не верят только фактам и делам.

— Это дело шамана! — бескомпромиссно заявила Аин, и Артмаэй всё же отступил.

Гвол кивнул драконеанину и тот послушно, хотя с неким опасливым пренебрежением, схватил Рену за руку и потащил на выход. Он словно бы боялся, что заразиться от неё, и его кожа так же покроется золотистой чешуёй. Потому драконеанин, выведя Рену наружу, нарочито старался ухватиться именно там, где виднелась тонкая ткань лёгкого одеяния. Тем временем братья поравнялись. Артмаэй хмуро посмотрел на Гвола, тот же откровенно ухмылялся.

— Тело отца уже вынесли на площадь, — сообщил последний, и в его голосе не прозвучало ни капли скорби.

Взмывая в прохладные утренние небеса, Рена пыталась вспомнить обрывки сна и лицо того, кого по словам драконеан, она сегодня задушила. Но образ размывался в золотистой дымке. Всё, что сохранилось в её памяти — лишь островато-пряный и невероятно соблазнительный аромат. Не слишком ли мало этого даже для собственного расследования?

На площади, несмотря на ранний час, было очень многолюдно. И если вчера ночью здесь стояли только мужчины, то теперь в толпе находились женщины и даже дети. В самом центре, в окружении факелов расположилось ложе, на котором возлежал покойный князь. Они опустились совсем рядом, так что Рене не составило труда внимательно осмотреть драконеанина. Князь выглядел измученным стариком: его землистое лицо избороздили морщины, серебристые волосы потускнели, а черты оплыли, как бывало после продолжительной тяжёлой болезни. И если бы не явные следы на шее, любой бы подумал, что князь почил потому, что пришёл его срок. Но эти жуткие посиневшие полосы с чешуйчатым рисунком не оставляли никаких шансов для оправданий. Рена с ужасом взирала на них, отказываясь верить самой себе. А что если… это и вправду она? Возможно ли, что этой ночью её тело само сменило облик и поддалось древним животным инстинктам? Сомнения прочно засели в голове, заставляя Рену всё больше нервничать. Ей было страшно, и не только от взглядов, полных ненависти, которыми её щедро одаривала толпа, но и от того, что она, кажется, начала путаться в реальности. И ведь совсем недавно, в северном имении, куда её спрятали ото всех, с ней происходило что-то подобное. Тогда её тоже звали голоса и манили запахи, и она почти ничего не могла вспомнить! Рена безотчётно принюхалась, но на площади было слишком много ароматов, чтобы в них различить нечто особенное.

— Ну что? — Над ухом насмешливо прокаркал Гвол. — Признаёшь свои грехи, Жрица-убийца?

Рена вздрогнула и вновь покосилась на шею князя. Она никогда не душила свои жертвы, впрочем, у неё прежде и не было такой крупной добычи. Пусть эфа и довольно большая змея, Рена предпочитала охотиться на грызунов и прочих мелких животных.

— Может, сравним отпечатки? — Гвол понизил голос, и теперь тот звучал ещё более зловеще. «И они, конечно, совпадут», — с удивительной решимостью произнёс внутренний голос Рены, и тело разом оцепенело от ужаса. Даже если это и не она, других змей в округе попросту нет! И что теперь? Эта толпа забьёт её камнями? Сбросит в горную пропасть? Рена судорожно прикидывала, какой вердикт вынесет ей суд драконеан, но те продолжали на неё смотреть, явно ожидая кого-то. Краем глаза она заметила, что Артмаэй и Аин приземлились неподалеку. Лицо драконеанина выражало глубокую печаль и грусть. Он не сводил взгляда с князя. В глазах Аин блестели слёзы, она поникла и безвольно сложила крылья. В отличие от них, Гвол, даже стоя в шаге от покойного отца, излучал лишь самодовольство и явно что-то предвкушал.

Толпа гудела, и хотя Рену продолжало окатывать волнами ненависти, никто не опускался до гневных выкриков, видимо, в знак почтения умершему правителю. И тут внезапно всё стихло. Рене на секунду показалось, что слух подвёл её, но затем драконеане как один склонились. Лёгкий шелест крыльев возвестил о том, что некто, кого столь явно уважали драконеане, приземлился за её спиной.

— Воздадим же почести нашему славному князю, навеки ушедшему в Великий Сон! — Достаточно было одной лишь этой фразы, чтобы Рена поняла, что прибывший драконеанин — шаман. Его выдавал голос: низкий, хрипловатый и немного пугающий. В нём чувствовалась некая власть, а ещё нечто непостижимое и опасное. Даже не видя, Рена готова была с уверенностью предположить, что этот драконеанин совсем не прост, и ей стоит быть весьма осторожной с ним. Тщетно она, конечно, пыталась вывернуться в руках державшего её стражника, но так и не смогла хотя бы краем глаза увидеть таинственного шамана.

— Да хватит уже дёргаться! — раздражённо проворчал драконеанин и больно дёрнул Рену за руку. Пришлось оставить свои попытки и довериться только слуху. Вот только дало это немного. Шаман, вероятно, и вовсе не касался земли: Рене так и не удалось услышать шороха шагов, лишь лёгкий, едва различимый шелест крыльев. А потом он запел. Грустная и в то же время торжественная песня понеслась над долиной, и было в ней нечто магическое, отчего даже природа вдруг стихла. Ни одна птица или насекомое не вплелись в эту мелодию своим случайным присутствием, разве что далёкий рокот водопада служил глухим неизменным сопровождением. И песня вилась между гор, словно плетя ажурную паутину, с виду совсем невесомую, а на деле — плотную и неразрывную. Звуки становились всё ниже и утробнее, невольно вызывая дрожь во всём теле. Они действовали гипнотически, заставляя следовать за ними, полностью подчиняя всё внимание и ощущения. Рена буквально тонула в этом голосе, хотя и с трудом различала слова, нередко из-за длинных распевов, многие же и вовсе были ей незнакомы, но всё же общий смысл она уловила. Шаман воспевал былые подвиги князя и прощался с ним от лица всей долины, обещая тому благословенный сон в ином мире. Захваченная этой мелодией в плен, Рена не сразу поняла, когда же она закончилась. Над долиной всё ещё властвовала давящая тишина, хриплый шёпот в которой раздался гулким набатом:

— Зачем же ты отняла у нашего князя последние дни, Золотая Жрица?

Рена судорожно подняла глаза — и когда только шаман успел к ней подойти? — и замерла. Никогда прежде ей не доводилось видеть столь устрашающих глаз: кроваво-красные с тонким крестиком-зрачком. Не знай она, кто стоит перед ней, решила бы, что встретилась с демоном, но никак не с драконеанином! И всё же за спиной виднелись алые крылья, да и черты лица были несколько резковаты для представителей Фацуки. Тело шамана пряталось в просторных чёрных одеждах, а длинные красные волосы стягивал агатовый обруч.

— Или, может, вы выполняли чей-то приказ? — вновь спросил он чуть громче.

Рену словно окатили холодной водой от осознания, в какую ловушку её совершенно бессовестным образом толкал шаман. Ей достаточно было только покоситься в сторону Артмаэйя, чтобы драконеане уверились в их виновности! Чувство справедливости кольнуло сердца: она не сдастся так просто! Нет, не для себя — в конце концов, в ней было слишком много сомнений, — но ради других, тех, кто точно ни в чём не повинен!

— Я не понимаю, о чём вы! — Голос её предательски дрогнул, но Рена заставила себя храбро смотреть в глаза шаману.

Лицо драконеанина исказила усмешка, а взгляд блеснул опасными искрами.

— Я о том, смелая Жрица, что мы, драконеане, обладаем удивительной способностью видеть Вещие Сны, — вкрадчиво начал он, — и сегодня ночью каждый второй из нашей долины видел твои злодеяния!

— Мой народ тоже умеет видеть вещие сны, вот только никто не верит им буквально. Любой сон нуждается в трактовании! — возразила Рена, чем вызывала волну негодования у толпы. Однако шаман жестом остановил гул голосов, и драконеане послушно смолкли.

— И что же в нашем сне можно трактовать, если всё очевидно? — с коварной улыбкой задал он новый вопрос. — Ещё вчера вечером наш князь был вполне жив, а сегодня на рассвете его шея украшена следами удушья!

— Но зачем мне убивать кого-то, кого я даже не знаю?! — Рена и не надеялась на понимание, но чувствовала необходимость это сказать.

— Возможно, потому, что Жрицу об этом попросили! — Улыбка на лице шамана стала шире. Он снова всё вывернул в свою сторону. Мысли Рены метались в поисках убедительных оправданий, но ситуация явно была не на её стороне. Если только…

— Или же я исполняю драконье пророчество! — патетично провозгласила Рена, нервно улыбнувшись. Идея воспользоваться словами самих драконеан пришла к ней внезапно, и показалась вполне удачной. Всё-таки умирать здесь, от рук этого жуткого шамана ей совсем не хотелось. Где-то на краю сознания ещё теплилась надежда, что их с Марселу отыщет Этьен или Маркус, и кто-то из них непременно поможет им выбраться. А значит, ей нужно лишь выгадать немного времени. И, судя по гневному взгляду шамана, расчёт оказался верным. Толпа вновь загудела, и в этот раз жеста, чтобы её утихомирить было явно недостаточно.

— Золотая Жрица придёт перед Золотой Эпохой!

— Да-да, она изменит мир!

— Драконы, конечно, те ещё сказочники, но их легенды никогда не врут!

Одни предположения сменялись другими, всё более фантастичными и нелепыми. На какой-то момент даже показалось, что драконеане уже и позабыли о своём почившем князе, а его внезапная мученическая смерть перестала видеться им ужасным преступлением.

— Довольно! — Шаману потребовалось повысить голос, чтобы толпа его услышала. — Как бы там ни было, мы не можем отрицать убийство нашего князя, но… — он сделал упреждающий жест, видя, что толпа готова разразиться возражениями, — если это касается драконов… Легенды и в самом деле не лгут! И всё же, мы не можем верить какой-то незнакомке на слово! Потому, я, как шаман этой Долины, предлагаю доверить этот суд Ловцу Снов. Пусть он решает, истинны ли твои намерения, Золотая Жрица, или же ты просто прикрываешься ими!

Толпа взревела. Похоже, такой исход устроил всех, точнее почти всех. Пребывая в некоторой растерянности, Рена осторожно покосилась в сторону Артмаэйя. По его реакции легко было понять, действительно ли ей удалось избежать опасности, или же она только что лично подписала себе приговор. Увидев его хмурое лицо, оба сердца Рены ухнули вниз. Стоявшая рядом Аин тоже качала головой и поджимала губы, и лишь толпа продолжала ликовать.

— Несите её в Храм Снов! — приказал шаман, и к Рене тут же шагнуло ещё несколько драконеан.

— Что вы собрались со мной делать? — напрасно пытаясь сопротивляться их хватке, вскричала она.

— Ничего особенного, — насмешливо заметил подлетевший Гвол. — Доставим в Храм, в котором тебе всего лишь надо будет дожить до рассвета!

Совсем недобрые предчувствия закрались от этих слов, но поделиться ими было решительно не с кем. Подхватившие Рену драконеане взлетели и устремились к видневшимся на горизонте вершинам. Шаман остался на площади и что-то продолжил вещать взволнованной толпе. Лишь трое ещё взлетели следом, и командующий их маленьким отрядом Гвол им был явно не рад. Он поморщился и нервно прищёлкнул языком.

— Эй вы! — обернувшись, прокричал Гвол сородичам. — Мы и сами справимся!

— Мы тоже Хранители Храма! — хором возразили Триста и Аин.

— А всё, что касается Храма, решают все Хранители! — добавил незнакомый драконеанин.

— Без разницы! — недовольно фыркнул Гвол и, прибавив скорости, бросил своему отряду: — Давайте живее, ребята! Отправим к Ловцу Снов эту мерзкую тварь!

Полёт оказался не очень долгим, хотя Рена успела замёрзнуть на обжигающем холодном утреннем ветру. Глаза слезились, и потому сам Храм не удалось хорошо рассмотреть. Блестящий полукруглый купол, казалось, был словно выткан из тончайшей паутины. Он едва заметно колыхался на ветру, поддерживаемый рядом витых, ажурных колонн. Глядя на столь простое и открытое помещение, Рена недоумевала. Какая же опасность может ждать её в этом месте, в котором даже стен нет?! Внешние колонны соединялись полотнами полупрозрачной ткани, которые вздымались подобно белоснежным волнам, отчего Храм казался ещё более эфемерным и издали немного напоминал круглую кровать с балдахином.

Однако приземлились они не где-то среди колышущихся тканей, а гораздо ниже, у подножья, напротив чернеющего входа в пещеру. О том, что эта часть скалы имеет какое-то отношение к Храму, свидетельствовало не многое. Белый камень, которыми была выложена главная арка, потрескался и местами начал крошиться. Сквозь кладку пробивались чахлые корни растений, большая же часть скрылась за серым лишайником. Узоры, некогда высеченные на выщербленных временем плитах, почти истерлись от дождя и ветра. По-видимому, этим входом пользовались нечасто, и не считали нужным поддерживать чистоту и порядок.

— Туда! — Гвол кивнул в сторону пещеры, и драконеане подпихнули Рену к зияющей черноте входа. Тот находился с северной стороны и потому почти не освещался. Буквально пара шагов разделяла сумеречную полосу от полного мрака. Рена замерла, напрягая зрение, но кроме поросших лишайником стен разглядеть всё равно ничего не смогла. Но вот её снова настойчиво толкнули, и она неуклюже спотыкнулась о ближайший камень, только чудом удержавшись на ногах. Гвол хмыкнул и вновь сделал знак своим собратьям, явно намереваясь как можно быстрее затащить пленницу в глубь горы.

— Подожди! — прервала их подлетевшая Триста. Они с Аин и ещё одним драконеанином только собирались приземляться.

— Ну что ещё! — раздражённо начал Гвол. Он даже сморщился от досады.

— Ей нужно дать факел и хоть что-то объяснить! Нельзя же просто бросать на произвол судьбы! — заявил драконеанин.

— Руэй прав! — подтвердила Триста.

— Вот ещё! Чего переживать об убийце! — Гвол был непреклонен.

— Но того требуют правила, — Руэй тоже оказался таким же упрямцем и вовсе не собирался отступать.

— Как будто это что-то изменит! — фыркнул недовольно Гвол, а потом, пронзив Рену острым недобрым взглядом, нарочито небрежно добавил: — Всё равно никто, кроме шаманов, ещё ни разу не выбирался из пещер Храма живым!

— Вот именно! — согласилась с ним Аин. — Потому и нет причин спешить!

— Как и возиться с убийцей, — бросил кто-то из отряда Гвола, но Рена так и не поняла кто. Драконеане неохотно отступили, а вместо них её окружили Хранители.

Руэй вытащил откуда-то из-под алых одежд какое-то странное круглое украшение из причудливым образом переплетённых нитей, перьев и лент.

— Это карта внутреннего Храма, — пояснил он, вручая необычный предмет. — Вот смотри, обод — внешний круг Храма, но он никуда не ведёт, потому тебе он и не нужен. Твоя цель — попасть наверх, к алтарю, — Руэй коснулся большим пальцем белой бусины, украшавшей сердцевину украшения. — А это значит, что придётся двигаться по лабиринту, — и палец заскользил по витиеватому путаному узору нитей.

— Мы можем дать тебе только флягу с водой и факел на первое время, — сообщила Триста, протягивая небольшую сумку и довольно большую и тяжёлую палку, щедро обмотанную тканью. — Но если ты поторопишься и не заплутаешь, тебе должно хватить его до верхних ярусов. Там будет уже не так темно.

Рена кивнула и забрала свой скромный инвентарь. Подошедшая со спины Аин помогла зажечь факел и под пристальным взглядом Гвола с его отрядом сделала пару шагов в сторону пещеры.

— Если хочешь здесь выжить — не спи! — шепнула она, чуть подтолкнув Рену в глубину.

Свет факела озарил темные своды, обнажая новые следы запустения. Почти весь потолок и большую часть стены украшала паутина, пол почти весь зарос плотным серым лишайником, который едва слышно хрустел под ногами. Рена быстро удалялась в темноту, совершенно не чувствуя страха. Бродить по подземельям ей уже доводилось, так что напугать её лабиринтами тёмных ходов драконеанам вряд ли удастся! И всё же она испытывала некое волнение. Слова Гвола и Аин заставляли насторожиться и не делать поспешных выводов. Потому, едва за спиной окончательно погас тусклый свет входа, Рена остановилась и принялась изучать полученное украшение. Внешний обод представлял собой переплетение грубых толстых нитей, внутренний же узор составляли более легкие и тонкие, порой настолько, что в неверном свете факела их было трудно различить. Пытаясь проследить за какой-то отдельной «тропой», Рена неуклонно натыкалась либо на узелки, значение которых ей пока было не ясно, либо на ажурные сплетения, нити в которых так плотно прилегали друг к другу, что выделить в них одну определённую казалось просто невозможным. Лишь то, что главная бусина находилась в подобной же путанице, несколько успокаивало. Вероятно, в этом лабиринте не было одной единственной правильной дороги: глядя на затейливое кружево, Рена предположила, что к алтарю ведёт сразу несколько путей, многие из которых пересекались друг с другом. В конечном счёте, она решила двигаться только вперёд, подчиняясь известному закону держаться правой стороны, что годился для любого лабиринта. Вот только не для лабиринта драконеан! Порядок нарушился сразу же, едва Рена покинула главную просторную дорогу и вступила в более узкий проход. Коснувшись стены, она чуть не вскрикнула. Рука не нашла опоры, ведь под ней оказалась не плотная стена, а ткань! Тяжёлая и плотная она вырастала из пола и уходила куда-то вглубь потолка. Соседняя стена оказалась такой же. Обеспокоенная Рена присела и ощупала пол. Отковыряв кусок бледного мха, она с облегчением заметила под ним камень. Но радость эта была преждевременной. Едва Рена достигла первого узла, о надёжности пола оставалось только мечтать. Это действительно был самый настоящий узел: сплетение нескольких видов тканей, плотных и лёгких. Они же служили неким перекрёстком, из которого тянулись покачивающиеся туннели. Но если первый узел слегка напугал, ноги не почувствовав должной опоры задрожали, и всё-таки натяжение ткани оказалось достаточно крепким, чтобы удержать равновесие, то в следующий Рена попросту провалилась. Оказавшись в подобной ловушке-мешке, подняться она так и не смогла. Отчаянно жалея, что сменить облик так опасно, Рена поползла к ближайшему тоннелю. Она старалась держать чудом спасённый факел повыше и подальше от колышущихся стен и пола, опасаясь пожара.

Сплетение нитей тоже оказалось не самым приятным местом: Рена будто бы угодила за сцену театра в царство занавесов и портьер. Она отдергивала одни, подлезала под другие, искала окончания третьих, но перед ней вновь и вновь появлялись новые. Они висели, казалось, повсюду, и Рена уже не была уверена, что не сбилась с пути. Это ужасное чувство возникло у неё в тот момент, когда за очередной портьерой появилась каменная стена! Та тянулась так долго, что Рене пришлось признать своё поражение: она вновь очутилась на краю лабиринта. Впрочем, каменные стены порой встречались и в глубине, но они обычно напоминали широкие колонны, и при желании их вполне можно было измерить обхватом рук. Более протяжённые встречались куда реже, и рядом с ними Рена чувствовала себя спокойнее и надёжней.

Сражение с тканями ужасно утомляло. Рена не имела ни малейшего понятия о времени и своём местоположении, но если за сохранность света она не беспокоилась — несколько раз ей уже довелось оборвать лёгкие материи и обкрутить ими факел, то крохотные запасы воды её беспокоили. Хуже всего было осознание того, что это не обычные пещеры, в которых можно найти ручей или реку, в конце концов, собрать влагу со стен. Здесь также не водилось никаких животных, да что там — Рене ни разу не встретилось ни одного насекомого! Почти всё время её сопровождала давящая тишина, нарушаемая лишь шелестом трепещущих тканей, да мерным треском огня факела.

Первым тревожным звоночком для Рены стало очередное падение в узле. После нескольких бесславных попыток отыскать дорогу в сложных сплетениях, в которых она каждый раз оказывалась на краю, предпочтение было отдано именно узлам, несмотря на всю нелепость их преодоления. Угодив в очередной тканевый мешок, Рена поймала себя на совершенно кошмарной мысли. Ей захотелось погасить докучливый факел, свернуться калачиком и немного отдохнуть. Материя под ней слегка покачивалась, словно она вернулась в далёкое детство и теперь лежала в колыбели. Веки почти мгновенно отяжелили, а усталость навалилась тяжёлым грузом. Всё тело обмякло и совсем не желало шевелиться. И уж тем более нелепо раскорячившись ползти! Искушение было довольно сильным, и Рена почти поддалась ему: глаза, казалось, закрывались сами собой.

«Если хочешь здесь выжить — не спи!» — напомнила она себе, заставляя шевелиться. Вот только с каждым разом делать это было всё труднее. Силы иссякали, и чтобы хоть как-то себя взбодрить Рена позволяла себе каплю воды. К моменту, когда и это перестало помогать, она уже истратить две три своих запасов. Очередной узел, похоже, собирался её доконать. «Не спи, не спи, не спи!!!» — твердила Рена, больно щипая себя. Ткань под ней оказалась слишком скользкой и гладкой, так что на все попытки продвинуться вперед, она лишь сползала в исходную точку. Это злило до слёз! Отчаявшись, Рена приставила к материи горящий факел, но та лишь плавилась, чадя вонючим дымом, от которого нестерпимо хотелось кашлять. Прожечь дырку она так и не смогла, но сплавившиеся комочки всё-таки помогли ей выбраться. Почувствовав под собой каменный пол, Рена готова была расцеловать его, но даже на это у неё не осталось никаких сил. Она, распластавшись в нелепой позе, просто лежала. Рука всё ещё сжимала факел, словно приросла к этой деревяшке. Вот только удерживать его на весу оказалось слишком тяжело. Факел завалился на пол, и огонь его немного затих. Рена продолжала лежать с открытыми глазами и смотрела на то, как пламя лениво пожирало клочки ткани. Скоро они закончатся, и свет погаснет. Надо было вставать и искать новую обмотку, но тело отказывалось слушаться. Рена не знала, сколько пролежала вот так. В голове было удивительно пусто: даже думать казалось слишком трудно! Лишь парочка огненных язычков всё ещё облизывало остатки ткани, когда Рена, на миг отведя от них взор, с удивлением поняла, что в пещере вдруг стало светлее. По идее, она должна была уже погрузиться во тьму, но, несмотря на гаснущее пламя, ей всё ещё удавалось видеть стены. Обычные каменные стены и дымку стелящегося над полом тумана. Она всё-таки добралась до верхнего уровня! Эта мысль придала Рене сил. Она, с трудом приподнявшись, подобралась к стене и, цепляясь за щербатую кладку, наконец, встала. Оторвав от своего одеяния кусок подола, Рена обернула им умирающий факел, и тот вновь ожил. Всё так же придерживаясь за стену, она побрела по туманной тропе. По мере того, как дымка поднималась от пола, становилось всё светлее, но Рена не спешила затушить факел. Лишь когда туман стал плотной стеной, она окончательно уверилась в его бесполезности. Теперь ей нужны были свободные руки: приходилось двигаться наугад, но Рена предпочитала хоть немного ощупать ближайшую стену, прежде чем сделать новый шаг. Погасив факел, она хотела было использовать его как палку на болотах, чтобы проверять едва различимый в густой пелене тумана пол, но та оказалась слишком короткой. И всё же расставаться с ним Рена не спешила. Засунув факел за пояс, она продолжила погружаться в белоснежное марево.

Двигаться приходилось медленно. Рена упорно держалась стены и была очень рада тому, что та не кончается. Лишь пару раз в ней обнаруживались бреши-проходы. Первый всерьёз напугал Рену. Утеряв связь с чем-то реальным, ей показалось, что вездесущий туман поглотил её, и теперь она точно потерялась. Чувство растерянности и страха вынудили бессмысленно мельтешить руками, но то было похоже на барахтанье утопающего в воде. Когда же стена вновь обнаружилась, Рена уже не могла точно сказать, в каком направлении она держит путь и не повернула ли назад. Однако по мере продвижения туман менялся, он то густел, превращаясь в непроглядную завесу, то рассеивался до лёгкой дымки. Коридоры были в точности схожи, что тоже добавляло путаницы. В какой-то момент Рене показалось, что она уже давно ходит кругами: одинаковые стены, бесконечный туман — никаких ориентиров! Она раздумывала над тем, как ей оставить хоть какой-то знак, когда в тающей хмари начал проступать силуэт. Судорожно схватившись за факел — единственное своё оружие, Рена опасливо отступила назад.

— Эй! Там кто-то есть? — Раздался до боли знакомый голос. — Рена, это ты?

«Может, иллюзия?» — встревоженно решила она, напряжённо вглядываясь в туман. Тем временем к ней стремительно приближались, и уже через пару гулких шагов Рена могла убедиться, что слух её не обманул. Перед ней действительно возник Этьен.