Проклятье Полоза (СИ)

Глава 9. Шаг 9. Предательство. Рена

Рена:

— Я наконец-то нашёл тебя! — радостный Этьен шагнул из тумана. Казалось, он вот-вот захватит Рену в объятья, мысль о которых невольно заставляла сердца сжаться. Но что-то его остановило. Этьен, будто бы натолкнувшись на невидимую стену, вдруг замер. Он стоял так неподобающе близко, что Рена могла уловить его едва слышное дыхание. Привычно навязчивый цветочный аромат (вечный спутник эльфа) служил подтверждением реальности Этьена.

— С тобой всё в порядке? — с неподдельным беспокойством спросил он, и эта забота невольно вызвала смущение. И, кажется, не только его. Некое смутное чувство заворочалось в сердцах. Оно было странным и непривычным, даже каким-то неправильным. Было в нём что-то от благодарности, что, впрочем, многое объясняло: Этьен спасал её уже второй раз! И ещё от радости: он всё-таки пришёл! Не то чтобы она только на это рассчитывала, скорее, надеялась. Однако, стоило признать, появление Этьена заставило ощутить приятное облегчение. Но во всей этой мешанине чувств присутствовала и незнакомая, волнительная нотка. Ей было откровенно неловко рядом с ним, особенно после того, как, так не получив ответа, Этьен вдруг взял Рену за руку.

— Пойдём! Нам пора выбираться! — произнёс он и решительно повернулся к туману.

Сердца Рены на миг остановились. Похоже, она даже пропустила вдох, прежде чем попыталась убрать свою ладонь из его, пожалуй, слишком горячей ладони.

— Отпусти! — попросила она, ощущая как к лицу подступает краска. Уши уже пылали огнём, сердца гулко бились в груди, что окончательно сбивало с толку. «Да что со мной?!» — Рена решительно не понимала, что с ней происходило.

— В таком тумане? — удивился Этьен, после чего выражение его лица смягчилось. Он, словно бы обратился к капризному ребёнку, желая успокоить его: — Если мы не будем держаться вместе, то можем потеряться!

Он был совершенно прав, и Рена, несмотря на возникшее неудобство, так и не смогла найти подходящих слов, чтобы убедить его в обратном. Потому Этьен тянул её за собой в сгущающийся туман, а она послушно следовала за ним. Полностью положившись на него, Рена была уже не так внимательна, как прежде. Она больше не искала руками стены, не считала шаги, нащупав пустоту, даже откинула излишнюю осторожность, спокойно делая шаг вперёд безо всякой проверки. Признаться, Рена сама не отдавала себе отчёт, почему так слепо доверилась Этьену. Возможно, дело было в том, что силы, некогда заставившие Рену подняться, начали покидать её, и теперь она даже отчасти радовалась тому, что могла опереться на сильную мужскую руку. Пусть даже этот мужчина и вызывал у неё странные эмоции. Ладонь, сжатая Этьеном, то и дело покрывалась испариной, что ещё больше смущало. От случайной близости — Рена несколько раз врезалась в спину своего спутника, — сбивалось дыхание и бешено стучали сердца. Всё это заставляло жалеть об опасности преображения. Рена была совершенно уверена, что в облике змеи, ей стало бы спокойнее, хотя Этьен вёл себя на удивление сдержанно и галантно. Он обошёлся без привычных ухмылок и непристойных намёков даже тогда, когда Рена, подвернув ногу, угодила ему в объятья.

— Осторожней, — почти ласково пожурил её Этьен, помогая восстановить равновесие. Рена же была готова сгореть от стыда. Она намеренно отстранилась от Этьена на целый шаг, но тот вновь притянул её к себе: — Нам стоит быть ближе, иначе я не успею поймать тебя в следующий раз! Знаешь, если ты устала, я могу тебя понести…

— Не нужно! — решительно отказалась Рена, хотя едва передвигала ноги. Она уже давно чувствовала себя измождённой: болела чуть не каждая мышца, ступни горели огнём и казались ватными и непослушными, желудок невольно урчал от голода, хотелось пить, но остатки воды было решёно тянуть до последнего. Рена не знала, сколько ещё вытерпит, пожалуй, лишь уверенность, с которой вёл их Этьен, заставляло её двигаться вперёд. Она убеждала себя, что осталось немного. Когда-то рано или поздно, они должны были выйти к вершине. Иногда ей хотелось спросить, как Этьен здесь оказался, как нашёл её, виделся ли с Марселу, но сил было так мало, что тратить их на разговоры, казалось, слишком расточительным. Вот если бы он сам ей всё рассказал, но, увы, Этьен молчал, а Рена не смела его отвлекать. «Возможно, он считает повороты или шаги», — находила себе подходящее объяснение она. Ведь и в самом деле, было не похоже, что они беспомощно кружат в поисках дороги, напротив они неуклонно поднимались.

Рена давно потеряла счёт времени. Ощущение, что они идут уже вечность не покидало её, потому она не сразу заметила, что в гулких коридорах стало значительно темнее и холоднее. В затхлом подземелье вдруг вновь запахло плесенью и вечерней росой. До ушей Рены долетело трепыхание ткани на ветру, что внушало надежду.

— Мы почти дошли! — подтвердил её предположения Этьен и попытался прибавить шагу. Рене же подобный темп был уже не по силам. Она глухо застонала: ноги совсем отяжелели и не желали шевелиться вовсе. — Хм, так дело не пойдёт! — решительно заявил Этьен, и не успела Рена что-либо возразить, как он подхватил её на руки. Сердца вновь предательски замерли, а воздух застыл в лёгких, но сопротивляться и что-либо требовать она уже попросту не могла. Ей пришлось смириться с тем, что Этьен несёт её на руках. Она старалась не двигаться и не думать. Последнее было сложнее: мысли упорно плясали в голове, а странные чувства окатывали тело, будто прибой от макушки до кончиков пальцев. Рена пыталась их опознать, но не находила им точного названия. Цепенея от ужаса, она даже предположила, что имела неосторожность каким-то непостижимым образом влюбиться в эльфа, но её эмоции были так далеки от тех, о которых писали в книгах, что Рена поспешно прогнала эти безумные мысли. Нет, такого просто не могло быть! Это всё бесконечная усталость, запутанный опасный храм и её сводящая с ума болезнь! А ещё — удушливый навязчивый цветочный аромат! Теперь, находясь на руках Этьена, Рене просто некуда было от него скрыться. Казалось, он въедался в её плоть с каждым вдохом, проникал под кожу и словно подчиняющий себе яд разливался по венам. Приторно-сладкий, так что во рту ещё больше пересохло, с островато-пряными нотками, которых прежде Рена никогда не замечала. Последние были едва уловимы, пожалуй, лишь тонкое змеиное чутьё смогло распознать их и насторожиться. Что-то было не так. Скачущие, словно в бреду, мысли никак не хотели соединяться в логические цепочки, и потому Рена не придала своему смутному беспокойству особого значения. К счастью, их долгий путь подходил к концу, и вскоре Этьен вынес её к открытому алтарю Храма. На Одоред уже спустилась ночь и желтоликая Эрна сменяла на своём посту свою невзрачную голубую сестрицу. Тёмный и глубокий, словно бархат, небосвод был унизан крупными бусинами-звёздами. Этим зрелищем так и хотелось любоваться сквозь прозрачный купол Храма. Вопреки ожиданиям, Этьен не поставил Рену на ноги, едва они оказались среди витых колонн и трепещущих тканей, а понёс её куда-то в центр, где обнаружилось круглое каменное ложе с балдахином и ажурными занавесками. Тончайшее кружево напоминало паутину, столь же хрупкую и невесомую. Само ложе устилали белоснежные перья и полупрозрачные белые ткани с золотистой каймой. Ночной ветер игриво колыхал многочисленные занавески, и те таинственно переливались в лунном свете. Этьен заботливо усадил озадаченную Рену на край ложа.

— Отдохни немного, — сказал он с улыбкой.

— Но… мы разве не должны выбраться отсюда? — с тревогой переспросила Рена. Ей не нравилось это ложе, оно было чересчур подозрительным и в то же время невероятно манящим. Ожидая ощутить под собой холодный камень, Рена с удивлением отметила, что почти провалилась в нежную перину. Это было слишком большим искушением для измученного тела. Хотелось просто откинуться на спину и позволить себе утонуть в этой мягкости, наконец-то сомкнуть веки и хоть на миг забыться сладким сном. Рена едва не поддалась этому порыву, в последний момент отчаянно затрясла головой, в надежде избавиться от наваждения.

— За нами прилетят, — уклончиво ответил Этьен, подняв голову к куполу. — Как только Энио скроется в ночи. Ещё есть время, тебе стоит отдохнуть.

— Аин сказала, что здесь нельзя спать, — заметила Рена, оценивая положение голубой луны. Той оставалось уже не так долго царить на небосводе, её сияние блекло, обещая истаять в ближайший час и объявить наступление полночи.

— Но ты же здесь не одна, — Голос Этьена был мягок, но настойчив. — Я прослежу, чтобы никто тебя не потревожил!

— И всё же, — не унималась Рена, хотя и чувствовала, что понапрасну тратит остатки сил. Голова уже совсем отяжелела, веки слипались, и приходилось часто-часто моргать, чтобы они не захлопнулись сами собой. Рена с явной тревогой подозревала, что стоит только задержать сомкнутые ресницы на лишнее мгновение, и так просто открыть глаза ей уже не удастся. Всё ещё ощущая некую неловкость, она всё же решила поделиться своими тревогами: — Всё-таки это Храм Ловца Снов, кто знает, может тут и сны опасны. Знаешь, мне накануне приснился настоящий кошмар…

— Глупые местные суеверия! — фыркнул Этьен, нависая над ней. Он опять был слишком близко, и сейчас это казалось ещё более неприличным, чем раньше. Они вдвоём у каменного ложа… Краска вновь подступила к лицу, и Рена попыталась отстраниться, чуть отклонившись назад. Однако Этьен, будто бы разгадал её уловку, склонился ниже. — Ты устала, — тихо заметил он, и теперь в его голосе звучали бархатные нотки заботливости и нежности. — Впереди ещё тяжёлый перелёт, не стоит так мучить себя. Поспи…

Островато-пряный аромат стал сильнее, и беспокойство вновь кольнуло сердца. Правда, как-то отдалённо, словно сквозь путы крепкого сна. Ей чудилось, что ночной ветер, колыхающий занавеси, тихонько напевал какую-то приятную убаюкивающую песню. Та звучала размеренно и спокойно, и оттого всё сильнее и сильнее хотелось закрыть глаза, позволить чарующим звукам унести все надоедливые мысли и тревоги, и погрузиться в пленительное небытиё. Рена качнулась, снова захлопав ресницами. Ещё чуть-чуть и она бы уснула! Этьен всё так же стоял над ней, и что-то в его взгляде вызывало ещё большее волнение. На лице застыла лукавая улыбка.

— Может, мне уложить тебя? — с явным намёком предложил он, и его глаза блеснули, словно от предвкушения. Он резко подался вперёд, стремительно сократив крохотную дистанцию, Рена вновь невольно отклонилась и…, не удержав равновесие, упала на перину. Потревоженные перья взмыли вверх и, подхваченные ветром, медленно закружились в ленивом танце. — Ну вот, так бы с самого начала! — рассмеялся Этьен, и снова склонился над Реной. Было в этом что-то угрожающее, но едва ли Рена могла что-то сделать. Мягкая перина была так же коварна, как болотные топи. Только тонуть теперь приходилось не в мутной вязкой жиже, а в сонном мареве кружащихся перьев и тихих баюкающих голосов. И никакой надежды на спасение в этот раз не предвиделось. Рена, с трудом заставив себя держать глаза открытыми, взглянула было на Этьена, но не увидела в нём никакого понимания. Тот продолжал обольстительно улыбаться, и будто в отдалении прозвучал его насмешливый вопрос: — Как насчёт поцелуя на ночь?

«Нет!» — хотела крикнуть в ответ Рена, но возглас так и застыл в горле. Этьен же стремительно надвигался. Его глаза пылали совсем несвойственным огнём, а улыбка превратилась в коварный оскал. Островато-пряный аромат стал настолько явным, что перекрыл удушающий цветочный. Над головой вдруг блеснуло острие кинжала. «Это не Этьен!» — осознала Рена, хватаясь за лезвие и тем самым останавливая его в дюйме от правого сердца. Острый клинок легко вошёл в плоть, разрезая до костей пальцы и ладонь. Резкий металлический запах крови подействовал на Рену отрезвляюще. От сонливости не осталось и следа. Боль, разлившая в руке, словно включила какой-то скрытый резерв в теле, и о прежней усталости напоминала лишь лёгкая судорога. Впрочем, и без того, положение Рены едва ли можно было назвать удачным. Она всё ещё валялась на спине и оставалась безоружной. Если только… Всё, на что Рена могла рассчитывать — внезапность и скорость. Выхватив факел, она со всей силой ткнула им противника в живот. Тот сдавленно простонал и чуть было не рухнул на Рену сверху. Воспользовавшись его замешательством, она разжала израненные пальцы и резко дёрнулась в сторону, сделав ещё один удар наотмашь факелом. Снова угодив противнику под дых, Рена быстро перекатилась к другому краю ложа. Мужчина прорычал и кинулся следом. К счастью, змеиная реакция помогла Рене избежать новой атаки, и кинжал со свистом вонзился в перину рядом с шеей, настолько близко, что кожей чувствовалась прохлада клинка. Резко выдернув своё оружие, противник выпустил из перины целый столп перьев, и те закружили, медленно оседая, словно снег. Секундная заминка мужчины вновь дала шанс Рене нанести удар. Теперь она уже целилась — в руку с кинжалом. Внезапный тычок факелом и вот, наконец, оружие выбито у противника. Оставалось только дотянуться до него самой, но в следующий миг озверевший мужчина накинулся на Рену. Увернуться не удалось. Мужчина буквально вдавил собой Рену в перину, ещё в воздухе ловя руку с летящим на него факелом. С силой сжав её запястье, он заставил выпустить факел, который затем спихнул с ложа ногой, и деревянная палка, всё ещё обмотанная остатками ткани, глухо упала на пол.

— Ах ты змеиная дрянь! — прохрипел он, приподнимаясь, и в следующий миг его руки оказались на шее Рены. — Я не позволю тебе и этим проклятым драконам свершить их мерзкое пророчество! Ты сдохнешь здесь и сейчас!

Его пальцы жёстко сомкнулись, не давая возможности сделать вдох. Паника и ужас овладели Реной. Она судорожно зашарила рукой в поисках спасительного кинжала, мысленно молясь Полозу. Но в глазах уже темнело, а давление на шею усиливалось, казалось, ещё чуть-чуть и он просто переломит ей позвоночник. Запасы воздуха иссякли, и Рена напрасно открывала рот и делала бесполезные вдохи, тем самым напоминая выброшенную на берег рыбу. «Он должен быть где-то рядом!» — сметая перья, продолжала исследовать перину Рена, и тут кончиком пальца ей удалось задеть холодную ручку. Нашла! Она резко обмякла в руках своего душителя, и тот успел издать победный вопль, прежде чем кинжал угодил ему в плечо. Давление на шею тут же ослабло, позволив Рене вновь откатиться от мужчины. Она, наконец, попыталась встать, но ноги предательски подогнулись, не устояв на мягкой перине, и в итоге новый выпад пришлось встречать сидя. Противник вытащил кинжал из своего плеча и, почти так же стоя на коленях и покачиваясь, с почти звериным рыком набросился на Рену. Она неловко уклонилась, попав в плен занавесям. Мужчина усмехнулся:

— Думаешь, сможешь так плясать вечно, глупая змея?! И не мечтай! Я всё равно убью тебя этой ночью!

Он снова сделал резкий выпад, целясь кинжалом в грудь, но клинок лишь разрезал очередные занавеси, которые Рена выставила перед собой.

— Едва ли тебя это спасёт! — хмыкнул мужчина, угрожающе надвигаясь. Рена прекрасно понимала, что у неё не осталось преимуществ, но всё же попыталась выпутаться из кокона окровавленных тканей. Она не успела, и мужчина полоснул её по плечу. Боль обожгла и затуманила взор. Всё происходящее дальше напоминало какую-то безумную неуклюжую пляску. Рене уклонялась и вновь оказывалась под ударом. Ноги предательски вязли в мягкой перине, правда, у противника были те же проблемы. Кинжал прочертил на её теле ещё несколько длинных кровавых полос, прежде чем мужчина неловко оступился. Нога угодила в самую мягкую точку перины и подогнулась, заставив своего хозяина склониться. Рена вдарила ему по лицу. Нос чуть слышно хрустнул, покосившись в сторону. Это на краткий миг выбило мужчину из колеи, он поднёс свободную руку к лицу. Рена же не стала дожидаться, когда он придёт в себя и пнула противника, выбивая кинжал. Оружие не удержалось в пальцах и вылетело к краю ложа. Рена было бросилась за клинком, но мужчина уже совладал с собой и толкнул её в спину. Не удержавшись на ногах, Рена рухнула на колени, но, не желая сдаваться, вновь потянулась к кинжалу, и уже схватила его, но новый толчок вынудил дернуться, и оружие выпало из рук. Кинжал, коротко звякнув, свалился на пол, тем самым лишая обоих противников опасного преимущества. Впрочем, мужчина сделал попытку спрыгнуть с ложа, чтобы достать клинок, но Рена подставила ему подножку, и тот пропахал окровавленным носом перину, взметнув в воздух лёгкие перья. Это был неплохой шанс сбежать и самой спрыгнуть с ложа, но Рена не успела. Запутавшись в занавесях, она успела получить неприятный удар по голове, прежде чем смогла отшатнуться. Держать расстояние, настолько это возможно и каждый раз пытаться лишить равновесия противника — такой оказалась их тактика, потому эта битва всё больше напоминала глупую детскую возню. Нередко между мужчиной и Реной оставались только окровавленные занавески. Несколько раз они помогали избегать ожесточённых атак, но вскоре почти весь балдахин оказался содранным. Свирепое лицо Этьена исказилось яростной гримасой, в нём проступало нечто хищное, совсем не эльфийское, словно истинный облик прорывался наружу. Рена тяжело дышала и была откровенно загнана в угол. Её ноги по-прежнему утопали в мягкой перине, не давая быстро двигаться, раны истекали кровью, а голова гудела от боли и невероятной усталости. Она готова была к финальному броску. Ей всё равно не выжить. С другой стороны, вернув себе облик змеи, Рена могла наброситься на неприятеля и воткнуть в него ядовитые клыки. Он, конечно, успеют удушить её прежде, чем подействует яд, но и до противоядия добраться не успеет. Знать бы только, кто так желал её смерти?

Мужчина тоже изрядно запыхался. Коварное ложе не давало простора и его действиям. Рена же вновь скрылась за остатками окровавленных занавесей.

— Всё равно будет по-моему! — хрипло заявил он, сдирая ткань.

Теперь между ним и Реной осталось лишь тонкая окровавленная полоса натянутой ткани. Едва ли это могло стать каким-то препятствием, но невольно притягивало взгляд. Мужчина презрительно взирал на разодранные остатки, тогда как Рена ощутила странное, сумасбродное желание коснуться. Словно это была не перекрученная полоса ткани, а толстая витая струна. «Если я это сделаю, хватит ли мне времени для оборота? — лихорадочно подумала Рена. — Хотя, какая разница, если всё равно умирать!»

Она протянула руку, замечая, что мужчина с недоумением смотрит на её действия. «Что ж, хотя бы удалось его задержать столь нелогичным поступком», — успела про себя отметить Рена, после чего её залитый кровью палец коснулся натянутого лоскутка… Глубокий звук заставил содрогнуться всю Долину. Мужчину сбросило к подножью ложа, и он развалился в нелепой позе на каменном полу, с неподдельным ужасом взирая на происходящее. Вихрь окровавленных перьев взметнулся вверх, окружив ошеломлённую Рену, оборванные ткани, подобно языкам пламени, затрепетали, словно уже не ветер заставлял их двигаться, а нечто иное. Но не только балдахин вёл себя странно, будто бы обрёл сознание и начал жить собственной жизнью, сам воздух в алтаре будто бы колебался, и внешние ткани подхватывали заданный ритм. Рена ощутила непривычное покалывание во всём теле. «Такого просто не может быть! — говорила она сама себе. — Мне просто не хватит сил!» Кровь продолжала литься из израненной ладони, окрашивая и её лёгкий белый наряд в кровавое одеяние. Рена уже понимала, что её ждёт, и была не в силах бороться с этим. Мышцы предвкушающее подрагивали, когда она взглянула на небеса. «Кажется, этот ненастоящий Этьен обещал подмогу, когда исчезнет Энио», — вспомнила она, глядя на жёлтую Эрну, воцарившуюся среди звёзд. Кто бы это ни был, его время пришло! И уже чувствуя, как закручивается вихрь Танца, она увидела, как к Храму с разных сторон подлетают два отряда.

— Какого демона ты тут забыл, братец? — насмешливый голос Гвола разрезал ночные небеса.

— Могу задать тот же вопрос! — зычно ответил Артмаэй.

— Я услышал странный звук, исходящий из Храма, и решил проверить, — Гвол явно хитрил, но Артмаэй и не думал уступать.

— Тогда проверим вместе!

— Ну уж нет! — выкрикнул Гвол. — Как же мне всё это уже надоело! Твоя самоуверенность, показное благодушие и якобы справедливость! Сколько можно, Арт? Ты всё прикидываешься добреньким, чтобы в Долине тебя любили и признали твоё право, как князя. И это не помешало тебе убить нашего отца!

— Я этого не делал! — возразил Артмаэй.

— Так докажи это! — В голосе Гвола звучало безумие. — Поединком! Да превратится эта ночь в Ночь Истины, и пусть Ловец Снов рассудит нас, готов ли ты предстать перед ответом?

— Ты не оставляешь мне выбора! — заявил Артмаэй, и спустя миг над куполом Храма схлестнулись мечи. Их звон вплетался в музыку ветра и тканей, что уносила Рену куда-то далеко в глубины разгорающегося Танца. Она едва ли могла сказать, когда этой мелодии стали вторить голоса драконеан, те пели что-то воинственное, поддерживая своих бойцов. Всё её сознание подчинились природе Танца, весьма необычного и даже пугающего. Он совершенно не походил на предыдущий, в нём не было бушующего пламени и огненных искр и того сокрушительного неистовства и безумия. Каждое движение отличалось плавностью и продуманностью, не допуская ничего лишнего: лишь вихри из перьев, да алый туман, рождающийся из капель её собственной крови, что продолжала литься из израненной руки. Больше не было боли и страха. Кровавый туман медленно клубился по полу и неуклонно тянулся к оцепеневшему мужчине. Тот продолжал лежать в нелепой позе, не шелохнувшись и будто бы не замечая, как сам истекает кровью. Тёмные лужицы расплывались под его телом, показывая, что мужчина находился не в лучшем положении, хотя с виду его раны и не были так глубоки, но если помощь так и не подоспеет, он рисковал и в самом деле умереть от кровопотери. Тем временем туманная пелена подбиралась всё ближе и ближе. Лицо мужчины выражало не только ужас, гнев и ярость, но беспомощность и безысходность. Запоздало Рена осознала, что тот просто не мог двигаться. Магия Танца связала их прочными узами, ведь на той полоске ткани была не только её, но и его кровь. А значит, вскоре откроется и истинное лицо!

Туман лизнул подошвы его сапог, и черты мужчины чуть подернулись, начав размываться. Светлые волосы медленно окрашивались в алый, вытянутые скулы заметно округлились, лоб, напротив, сплющился, даже кожа стала темнеть. Приятные черты уступали более грубым и резким. Туман едва добрался до щиколотки мужчины, когда Рена уже узнала своего противника: перед ней лежал шаман! Вот только было в его облике нечто странное: хоть он и заметно уменьшился в росте, так как явно уступал Этьену, и вернул себе настоящее лицо, за спиной всё ещё не хватило крыльев. Туман поглотил уже колени мужчины, но не появилось даже перышка! В алых глазах шамана бешеным огнём взвился страх. Было видно, что мужчина изо всех сил пытался пошевелиться и отстраниться от окутывающего его тумана. Шаман словно бы понимал или, во всяком случае, догадывался, что происходит и чем ему это может грозить, потому так отчаянно желал избежать грядущей участи. Но всё было напрасно. Туман дотянулся до ближайшей кровавой лужицы и, будто губка, вобрал в себя всю жидкость. Красная пелена стала плотнее и с ещё большей скоростью принялась расширяться, внутри неё уже что-то кружилось и вертелось, рождая вихри и неясные всполохи. И уже вскоре ничего невозможно было разглядеть: всё поглотил туман. Рена на миг прикрыла глаза, вслушиваясь в песнь драконеан и музыку мечей — поединок становился всё ожесточеннее. Память Жрицы услужливо советовала ей присоединиться к битве за Долину, выбрав фаворита. Несомненно, с её помощью Артмаэй одолел бы брата в считанные секунды, и внутренний голос убеждал Рену, что это было бы правильно и справедливо. Но стоило ей только открыть своё сознание, чтобы дотянуться до драконеанина, как на неё обрушился неистовый ураган воспоминаний и образов. Словно осколки разноцветного стекла в детском калейдоскопе перед ней крутились переливчатые капли, прятавшие в себе фрагменты жизни, и даже мимолётного внимания хватало, чтобы события, скрытые в них, начали разворачиваться перед внутренним взором.

Золотистая змея едва слышно ползла среди полинялых сухоцветов и пожухлой травы, она двигалась довольно быстро и, казалось, вполне осознанно. Словно нечто вело её, или же она сама чётко понимала, куда держит путь. Вскоре её морда уткнулась в чернеющий ствол огромного дерева. Змея замерла на миг, будто бы принюхиваясь, а потом ещё более решительно начала взбираться наверх. Она медленно закручивалась, пробираясь всё выше, пока, наконец, не оказалась на обширной освещённой фонарями веранде. Шмыгнув в тень, змея затаилась, почувствовав приближающиеся шаги. Некто, стуча тяжёлыми сапогами, прошёл совсем близко. Затем скрипнула дверь, и раздалось подозрительное шипение, словно кто-то неумело пытался позвать к себе затаившуюся рептилию. Та послушно вползла в оставленную щель. Немного поплутав по тёмным коридорам, она, наконец, оказалась в просторной смутно освещённой спальне. Затхлый кисловатый запах невольно заставил её ноздри колыхаться. Пол был усыпан перьями, жёсткими и шершавыми, они неприятно касались чешуи, словно желая оцарапать. Ещё немного и змея достигла высокой кровати, с которой свешивалась бледная пожелтевшая рука. Пасть непроизвольно открылась, обнажая ядовитые клыки. Казалось, вот-вот произойдёт молниеносный бросок, но змея вновь остановилась и, словно раздумывая, едва заметно зашевелила глазами. Наконец, её взгляд уловил слабое движение занавески балдахина. Змея резко развернулась и поползла к столбику кровати, взобравшись на который, плюхнулась на ложе рядом с измученным лицом старика. Двойной язычок затрепетал рядом с пульсирующей жилкой на шее. Змея словно всматривалась, решаясь на что-то, а затем проскользнула под затылок и начала закручиваться вокруг шеи. Всё плотнее и плотнее. Сонный старик часто задышал, открыв рот, но змея только сильнее сжала его шею. Раздался предсмертный хрип, после которого тело застыло. Змея же, заметив это, поспешила исчезнуть в темноте. Она вновь наткнулась на чьи-то сапоги, оказавшись на веранде. И тут её подхватили и поднесли к краю парапета.

— Рассвет уже близко, — заметил знакомый мужской голос. — Нам стоит поторопиться!

С этими словами руки говорящего разжались, и змея полетела вниз, но, едва оказавшись в воздухе, из её тела вдруг выросли крылья, которые и понесли свою хозяйку куда-то в утренние сумерки.

«Это была не я!» — осознание кольнуло Рену, сменившись облегчением. И досматривая видение, её взгляд зацепился за оставшегося на веранде мужчину. Даже в тусклом свете алого фонаря она узнала его по тёмным струящимся волосам и резким чертам. Гволкхмэй! Впрочем, едва ли в этом стоило сомневаться. Но откуда в Долине драконеан летающая змея? Разве хоть кто-то, кроме демонов, в мире мог менять облик по собственному желанию? Рена не знала ответа, но Танец упорно тянул её в новую вереницу туманных образов и картин.

Улыбающийся младенец сидел на руках и весело тянулся к длинным красным волосам матери. Порой ему удавалось захватить прядку, и он радостно тянул её к себе или просто играл, перебирая маленькими пальчиками. Когда же ему это не удавалось, он начинал бойко сучить ножками, задевая маленькие колокольчики, что венчали стоявший рядом посох. Тихий мелодичный звон приводил его в восторг и словно дразнил, побуждая к новым милым шалостям. Лицо матери искрилось счастьем, но лишь на краткий миг, а потом, будто что-то разбило зеркальную гладь сложившейся картинки-мозаики, женщина вдруг предстала гневной фурией, пытающейся не дать забрать своего малыша появившемуся мужчине.

— Он мой! Мой! — оглушающе верещала она и тщетно цеплялась за крохотное тело, ускользающее из её рук.

Эти душераздирающие вопли ещё долго звенели в ушах Рены, хотя события перед глазами уже давно изменились.

Красноволосый мальчик лет пяти сидел на вершине холма и забавлялся с мелкими камушками. Взмахом руки он заставлял речную гальку подняться в воздух, словно это были легкие пёрышки, которые сами могли парить над землёй. И камни послушно выстраивались в хороводы и спирали, вертелись волчком и дёргались из стороны в сторону под замысловатые движения пальцев малыша. А тот смеялся и продолжал выдумывать всё новые затейливые комбинации.

— Вири! — Окликнули за спиной. Мальчик вздрогнул, и его послушные камешки безвольно рухнули вниз. — Опять ты здесь! — В мужском голосе явно читалась тревога. — Я же просил не уходить тебя из дома без предупреждения!

— Прости, папа! — Малыш вскочил на ноги и уже бежал навстречу высокому статному мужчине в синих одеяниях. Но не успел мальчик уткнуться в отцовские колени, как был подхвачен сильными руками и поднят высоко над землёй.

— Вири, сегодня слишком много облаков, — заметил мужчина, заставляя сына взглянуть в хмурые небеса.

— Я проверил, там не было красных драконов! — самоуверенно заявил малыш, но, увидев снисходительную улыбку отца, несколько сник и недовольно пробормотал: — Скоро же будет сильный дождь, никто не может летать в ливень!

— Драконы не боятся дождя, — покачав головой, сказал мужчина. — Ты должен быть внимателен и осторожен!

— Не волнуйся, папа! Я уже придумал, как буду защищать себя! — выдал мальчик и резким жестом поднял свои ручные камни. Прищёлкнув пальцами, он выстроил из них клин и подобно стреле пустил в сторону маячившей вдали березы. Камни стремительно понеслись к цели, намереваясь обрушиться на тонкий белый ствол, но так же внезапно остановились, подчинившись другой команде. Мужчине достаточно было только взглянуть на них, чтобы те зависли в воздухе.

— Ты делаешь успехи, Вири, — сказал он. — Но твоё оружие слишком слабое для дракона, позволь твоему отцу позаботиться о тебе! — с этими словами мужчина крепко обнял мальчишку и повернулся в направлении стоявшей неподалёку хижины. — Я уже приготовил тебе маленький подарок…

— Я могу двигать камни и гораздо больше этих, — обиженно добавил малыш, но вскоре от его недовольства ни осталось и следа. Мужчина накинул ему на шею серебристую цепочку с красивым тёмно-синим медальоном в виде звезды.

Рена никогда прежде не видела подобного знака, и Танец услужливо окружил её сотнями видений с похожим символом. Он красовался на фасадах зданий, книжных обложках, был отчеканен на кубках и ручках столовых приборов, виднелся в узорах на одежде и домашнем текстиле. В нём таилось нечто печальное и безысходное, отчего сердца предательски сжимались. Знак, принадлежащий исчезнувшему народу…

Мужчина в расшитых серебром одеяниях и похожим медальоном на шее нервно расхаживал по комнате. Рядом, у открытого окна, сидел другой мужчина. Его одежды были гораздо проще, но при этом от него исходила некая подавляющая сила. Мужчина с беспокойством смотрел в окно, где вдали, на пригорке, скакал маленький красноволосый мальчишка.

— Сколько ещё ты собираешься здесь отсиживаться, Руэдхи?! — вопросил богато одетый, всплеснув руками. — Наш мир рушится! Эти проклятые мятежные драконы совсем обезумели! Они жгут города! Слышишь?! Города! И не только свои, но и эльфийские, вампирские и даже наши!

— Я знаю, — Голос Руэдхи прозвучал глухо и невыразительно, что вызвало у его собеседника ещё больше негодования.

— Ты — Верховный маг! Разве не ты должен быть с нами, на передовой?! Кому как не тебе вдохновлять людей и волшебников на битвы! Изумрудное и Синее Крылья на нашей стороне, но нам всем нужен лидер, полководец, особенно сейчас. Ты же знаешь, что Дархиэль… — мужчина на миг запнулся, прежде чем смог продолжить: — Он убил старейшину О'хима, и провозгласил себя королём драконов! Королём! У драконов никогда не было короля!

— Я был там, — едва слышно произнёс Руэдхи, опустив голову. Лицо его исказилось гримасой боли и невыразимых страданий. — Я больше не могу оставаться Верховным магом. Созовите совет и выберите другого!

— Что? Ты с ума сошёл?! — мужчина неистовствовал. Его глаза горели гневом и яростью, он так сильно жестикулировал, что казалось, вот-вот начнёт крушить всё вокруг. — Ты же сильнейший из всех кланов! Как ты можешь бросить нас в такое сложное время? Кто, кроме тебя ещё сможет противостоять сумасшествию Дархиэля?

— О'дара, — поправил Руэдхи. — Он теперь О'дар! — и, словно не замечая бешенства на лице собеседника, с горечью продолжил. — И она с ним… Понимаешь? Дэйми с ним! Я не могу воевать против своей жены!

— Зато она может! — фыркнул мужчина, уже не скрывая разочарования и презрения. — Теперь понятно, кто предал наши города огню. Проклятая Дэйми! Лучше бы ты опоил её любовным зельем, а не потакал прихотям. Вот до чего довело нас это нездоровое увлечение драконами! Не удивлюсь, если и тот щенок, — взгляд мужчины устремился в окно, где всё так же резвился красноволосый малыш, — вовсе не твой, а полукровка!

Но едва эти слова сорвались с губ, как мужчина схватился за горло и отчаянно пытался сделать вдох. Его лицо резко побелело, словно все краски разом отхлынули от него.

— Тебя это не касается! — Голос Руэдхи был подобен острому мечу, пронзающему тело. — Пошёл вон!