Пропавшая леди

Глава 11

— Открывай же эту проклятую дверь! — послышался голос, который мог принадлежать только Трэвису. Судя по всему, ему и в голову не пришло, что он может разбудить других постояльцев гостиницы.

Риган, голова которой была тяжелой, как кусок гранита, попыталась сесть, уставясь опухшими глазами на дверь, угрожавшую сломаться от стука Трэвиса.

— Риган! — снова послышался крик, и она моментально оказалась у двери.

Повернув ручку, она сказала сонным голосом:

— Она заперта.

— Ключ лежит на комоде, — возмущенно проворчал Трэвис.

Едва успела открыться дверь, как он влетел в комнату, но Риган не могла разглядеть Трэвиса за огромной охапкой цветов, которую он тащил в руках. Среди них были тюльпаны, желтые нарциссы, гиацинты, ирисы, фиалки, сирень трех оттенков, мак, лавр и великолепные розы. Цветы были в полном беспорядке. Они торчали из охапки как попало: некоторые были связаны в букеты, а некоторые испачканы грязью или посечены дождем. Даже когда он остановился, цветы продолжали сыпаться вокруг словно многоцветный дождь.

Он подошел ближе, осыпая пол цветами и даже наступая на них, и свалил всю охапку на кровать. И тут стало видно, что весь он забрызган грязью и, судя по выражению лица, очень зол.

— Будь они прокляты! — заявил он, отцепляя от ворота рубахи букетик фиалок и швыряя его на кровать. — Кто бы мог подумать, что я способен возненавидеть цветы! — Он снял шляпу, с полей которой на пол полилась вода. С отвращением сняв со шляпы три ириса, он бросил их на кровать к остальным цветам.

Он едва взглянул на Риган, потому что был так зол, что даже не заметил ни ее прозрачного платья, ни того, как соблазнительно выглядит в лучах утреннего солнца ее тело под тончайшим шелком.

— Я думал, поездка не затянется, — сказал он, стаскивая с ног сапоги, из которых хлынула вода. — У меня здесь недалеко живет приятель, у которого имеется оранжерея. Это всего в пяти милях отсюда. Я понимаю, что у молодой жены должны быть цветы, поэтому решил привезти тебе цветов, — объяснил он и, скорчив гримасу, вытащил из-под себя розу с шипами. Все еще не взглянув на Риган, он принялся снимать промокший насквозь грязный плащ, из-под которого посыпались на пол измятые, раздавленные цветы. Трэвис делал вид, что не замечает их. — Когда я ехал туда, на полпути начался дождь, но я продолжал ехать, а когда приехал, мой приятель и его жена, которые уже спали, поднялись с постели, чтобы лично нарезать мне цветов. Они опустошили и сад, и оранжерею.

Он принялся стаскивать с себя промокшую насквозь рубаху, из-под которой к его голым ногам упало еще несколько цветков.

— Неприятности начались на обратном пути. Проклятая лошадь потеряла подкову, и мне пришлось продолжить путь пешком по месиву, которое в Виргинии называют дорогой. Не мог же я остановиться, подковать лошадь заново и пропустить брачную ночь!

Риган слушала его словно завороженная, и с каждым его словом на сердце у нее становилось все легче и легче.

— Потом вспыхнула молния, лошадь шарахнулась и сбила меня с ног в грязь. Если это животное все еще живо, то не потому, что я над ним сжалился, — угрожающим тоном заявил Трэвис. — Я не стал бы искать лошадь, когда она шарахнулась в сторону, но цветы были привязаны к седлу, и мне пришлось под проливным дождем два часа разыскивать это проклятое животное, а когда я его нашел, седла на нем не было. — Он сердито снял с себя оставшуюся одежду. — Еще час я потратил на то, чтобы найти седло и эти… эти… — проговорил он, доставая из кармана то, что осталось от пиона, и с кривой усмешкой, окончательно смяв его, бросил на пол. — Пакеты, в которые цветы были упакованы, порвались, так что нести их мне было не в чем, поэтому я стал распихивать их повсюду, куда мог. — Он впервые встретился взглядом с Риган. — И вот я, взрослый мужчина, стоял то время сильнейшей грозы, какой не бывало уже много лет, и набивал свою одежду этими колючими, за все цепляющимися, одуряюще пахнущими цветами! Ты хоть понимаешь, каким болваном я себя почувствовал? Почему, черт возьми, ты плачешь? — Эти вопросы он задал на одном дыхании и одним и тем же тоном.

Взяв с постели слегка пострадавшую и очень мокрую розу, Риган поднесла ее к носу.

— У молодой жены должны быть цветы, — прошептала она. — И ты это сделал для меня.

— Для кого же, черт возьми, еще поехал бы я в такую погоду, тем более в свою брачную ночь, если не для своей молодой жены? — озадаченно и возмущенно произнес Трэвис.

Риган даже ответить не могла, по ее щекам текли слезы.

Поразмыслив, Трэвис подошел к ней, приподнял рукой ее подбородок и внимательно вгляделся в ее лицо.

— Ты много плакала, — тихо сказал он. — Может быть, ты думала, что я не вернусь, а?

Вырвавшись из его рук, Риган подошла к изголовью кровати.

— Нет, конечно, нет. Просто…

Трэвис вдруг тихо хохотнул, и она оглянулась. Он стоял обнаженный, словно какое-то божество, усыпанное благоухающими цветами. Риган тоже не могла не улыбнуться. Он вернулся к ней, немало потрудившись, чтобы дать ей то, чего она хотела. Глаза Трэвиса, смотревшие на нее, одетую в прозрачное платье, горели желанием.

— Разве я не заслужил вознаграждение за свои труды? — прошептал он, раскрывая объятия.

Риган моментально прыгнула в его объятия, обвив руками его шею, а ногами — талию.

— Как могло тебе прийти в голову, что я тебя покину после всех страданий, через которые я прошел, чтобы заполучить тебя? — пробормотал он, прежде чем завладеть ее губами.

Ощущение его прохладной и влажной кожи между ее ногами заставило ее вздрогнуть от удовольствия, и она изо всех сил сжала ноги, обвившиеся вокруг его пояса. Их тела разделял только какой-то кусочек шелка, и она потерлась грудями о его мощную грудь.

Ее руки немедленно оказались в его волосах, и она, притянув его к себе, горячо поцеловала в губы. Он здесь. Он вернулся к ней. И он был ее мужем, с которым она могла делать все, что заблагорассудится!

Радуясь своему могуществу, Риган довольно сильно прикусила зубами мочку его уха. И немедленно была поднята в воздух и брошена на постель среди вороха цветов самых разнообразных оттенков. Сняв с лица четыре желтых нарцисса, она улыбнулась Трэвису, который стоял перед ней, уперев руки в бока и поигрывая мускулами. Член его горделиво демонстрировал полную боевую готовность.

— Именно так и должна выглядеть молодая жена, — заявил он.

— Перестань болтать и иди ко мне, — улыбнулась Риган, протягивая к нему руки.

Однако вместо того, чтобы броситься к ней, он опустился на колени и перецеловал один за другим каждый пальчик на ее ногах, шутливо щекоча языком мягкие подушечки. Его горячие губы переместились к щиколотке, а когда он прикоснулся к коже зубами, Риган так и подпрыгнула от нервного напряжения.

Трэвис рассмеялся глубоким рокочущим смехом, на звук которого эхом откликнулось все ее существо.

— Трэвис, — прошептала она, приподнявшись, и потянулась к нему. Под ней ломались цветы, источая пьянящий аромат.

Он не откликнулся на ее зов, но губы его продолжали продвигаться по ноге вверх, к колену, прокладывая дорожку поцелуями.

Риган, давно готовая принять его, теряла терпение, опасаясь, что сойдет с ума, если он будет продолжать играть ее чувствами. Когда губы и руки Трэвиса добрались до средоточия ее женственности, она взмолилась:

— Прошу тебя, Трэвис, пожалуйста!

Он моментально переключил внимание на ее губы и крепко поцеловал ее, хотя не крепче, чем она, потому что ей хотелось проглотить его целиком. Когда он вошел в нее, она выгнулась, побуждая его вторгнуться еще глубже. Его страсть не уступала по силе ее страсти и после нескольких мощных толчков их тела содрогнулись одновременно, и он крепко прижал ее к себе.

Когда некоторое время спустя он, зарывшись лицом в ее волосы, несколько ослабил объятия, Риган открыла глаза и увидела множество цветочных лепестков, прилипших к его потной коже. Глубоко втянув в себя их чудесный аромат, она вдруг рассмеялась и шутливо подбросила несколько цветков в воздух.

Трэвис, приподняв бровь, удивленно взглянул на нее:

— Что тебя так рассмешило?

— Цветы для молодой жены! — весело воскликнула она. — Ах, Трэвис, ведь я имела в виду букет, а не целый сад!

Перегнувшись через нее, он схватил пригоршню цветов и протянул ей:

— Уверен, что из этого ты сможешь выбрать то, что хочешь.

Она перекатилась по цветам и вдруг начала осыпать его лепестками.

— Она хочет цветов! — воскликнула, забавляясь, Риган низким голосом. — Так она получит цветы. Ах, Трэвис, все, что ты делаешь, приобретает… такой невероятный размах! — Риган рассмеялась, не находя подходящих слов. — Все получается такое громоздкое, слишком мощное, подавляющее. — Она смотрела на него, на его великолепное тело, лениво растянувшееся среди цветов, и сердце ее замирало от счастья. — Возможно, правда, у тебя не всегда все такое мощное, — хитро произнесла она нежным голоском.

Резко втянув в себя воздух, Трэвис схватил ее за подол платья, но она, громко вскрикнув, остановила его.

— Только попробуй разорвать еще одно мое великолепное платье! — пригрозила она и поскорее сама сняла его с себя, пока Трэвис не вышел из повиновения.

— Одни только приказания и насмешки, — заявил он и, опустившись на четвереньки, стал подкрадываться к ней, словно какой-то крупный хищник.

Взвизгнув от удовольствия, Риган попятилась от него, отбиваясь цветами по мере того, как он медленно приближался к ней. Когда он прижал ее к стене, Риган подняла вверх руки, сдаваясь.

— О добрый господин, — в притворном ужасе говорила она, — делайте со мной что хотите, только не лишайте меня чести!

Она ждала чего угодно, но только не того, что произошло.

— Проклятие! — неожиданно выругался Трэвис, хватаясь за колено. — Взгляни на это! Ты видела когда-нибудь такую огромную колючку?

Риган расхохоталась.

Вытащив шип из колена и с отвращением швырнув его на пол, Трэвис сердито взглянул на нее.

— Я рад, что доставил тебе повод для веселья.

— Ах, Трэвис! — воскликнула она. — Ты такой романтичный!

Уловив в ее словах сарказм, он, поджав губы, насторожился.

— Если бы я не был воплощенным романтиком, разве стал бы я, черт возьми, мучиться с этими цветами? — совершенно серьезно спросил он.

Это заявление, и особенно то, как оно было сделано, вызвало у Риган новый приступ смеха. Лишь несколько мгновений спустя она поняла, что ранит его чувства. Ведь он действительно старался. Этого нельзя было не признать. Не его вина, если он не понимал, что нередко букетик фиалок бывает более романтичен, чем целый воз цветов. Она сказала, что хочет цветов, и он раздобыл их для нее. И не его вина, что шип, вонзившийся в его Колено, заставил его прервать прелестную романтическую игру.

Он хотел встать с кровати, но она положила руку на его плечо и подавила смех.

— Трэвис, цветы великолепны. И мне они очень нравятся.

Он не ответил, лишь сердито оттолкнул ее руку и мускулы на его шее напряглись. Риган и впрямь очень пожалела, что хохотала. Он сделал все это, чтобы доставить ей удовольствие, а она лишь рассмеялась в ответ.

— Держу пари, что смогу заставить тебя перестать злиться на меня, — прошептала она, покусывая его ухо и прикасаясь языком к мочке. — Может быть, если я поцелую твое колено, оно перестанет болеть, — пробормотала она, проделывая поцелуями дорожку вниз по его руке.

— Возможно, — сказал Трэвис. — Я, пожалуй, был бы не прочь попробовать.

Риган, зная, как сильно он старался доставить ей удовольствие, хотела, в свою очередь, ублажить его. Легонько толкнув его, она обнаружила, что он беспрекословно подчиняется ей. То, что сила этого могучего человека капитулировала перед ее нежностью, давало ей ощущение собственного могущества.

Начав с колена, ее губы медленно перемещались вверх, а руки одновременно массировали его ногу. Она наслаждалась прикосновениями к мощной мускулатуре. Когда ее руки добрались до самого его центра, он застонал и прошептал ее имя. Одним плавным движением он с затуманенным страстью взором швырнул ее на постель и в мгновение ока оказался на ней. От его обычной уравновешенности не осталось и следа. Это был человек, одержимый необузданным чувственным влечением.

Его неистовое чувство возбуждало ее, тем более что именно она его вызвала. Приподняв ее, словно она была тряпичной куклой, он вторгался в ее тело мощными рывками, обращаясь с ней как со своей собственностью.

Когда наконец они достигли кульминации и их неистовство стихло, Риган была влажной от пота и совершенно измотанной после этого необузданного, какого-то неистового соития. Обессилевшие, они заснули в объятиях друг друга.

— Вставай! — скомандовал Трэвис, шлепнув ее по хорошенькой упругой попке. — Если мы не отправимся сейчас же, то не успеем доехать до дома Клея, а если ты думаешь, что я намерен провести ночь с тобой на этом маленьком шлюпе, то ошибаешься.

Не имея понятия о том, что он говорит, Риган не стала возражать, а лишь откинула упавшие на глаза пряди волос и сняла со щеки прилипший лепесток тюльпана.

— Почему ты не хочешь провести ночь со мной на каком-то судне? — без особого интереса спросила она и села в постели, чувствуя себя абсолютно обессилевшей, однако счастливой.

— Это не судно, — ответил он, — а маленькая лодка, которая может утонуть от твоих акробатических трюков.

— От моих?.. — начала было она, пытаясь придать себе высокомерный вид, хотя, сидя в постели голая среди огромной кучи раздавленных цветов, с раскрасневшимися щеками и томными глазами, подернутыми влагой, была похожа скорее на соблазнительного маленького лесного эльфа.

Трэвис, щеки которого были покрыты мыльной пеной для бритья, взглянул на нее в зеркало, и она от этого взгляда улыбнулась и уже приготовилась опрокинуться на спину.

— Э-э нет, так дело не пойдет, — пригрозил Трэвис. — Если ты сию же минуту не встанешь с кровати, я позабочусь о том, чтобы в моем доме у нас были отдельные спальни.

Эта абсурдная угроза заставила ее рассмеяться, но она все-таки встала и принялась умываться. Ей было так хорошо, что не хотелось торопиться, однако Трэвис, вместо того чтобы помочь ей одеться, стоял в сторонке и ждал ее, явно теряя терпение.

Как только Риган была готова, он буквально потащил ее вниз по лестнице, где их ждал внушительный американский завтрак. Трэвис набросился на пищу, как будто умирал с голоду, не переставая ворчать, что из-за нее теперь не питается регулярно и что она заморит его голодом в расцвете сил, но в глазах его плясали озорные искорки.

Их багаж был быстро погружен в лодку, и они отправились по реке Джеймс к дому Трэвиса. Риган, естественно, принялась забрасывать его вопросам. До сих пор она так упорно сопротивлялась поездке в Америку, что даже не задумывалась о том, где живет Трэвис.

— Ферма у тебя большая? Ты сам пашешь землю или нанимаешь работников? Дом у тебя такой же хороший, как тот, в котором живут Судья и Марта?

Трэвис озадаченно посмотрел на нее, потом улыбнулся:

— Гм-м… ферма у меня довольно большая, и мне действительно приходится нанимать работников, хотя иногда я сам пашу землю. А дом у меня, по-моему, довольно хороший, хотя, возможно, мне он кажется хорошим, потому что он мой.

— И ты построил его собственными руками, — мечтательно сказала она, опустив руки в воду. Возможно, в такой примитивной стране, как эта, отсутствие у нее опыта ведения домашнего хозяйства не будет слишком сильно бросаться в глаза. Фаррел говорил, что она не сможет управлять его поместьем, и она не сомневалась в том, что он прав. Но может быть, она справится с хозяйством такого маленького дома, как у Трэвиса, в котором, возможно, всего одна-две комнаты?

Солнце пригревало, а мысли были приятные, и она вскоре задремала.

Некоторое время спустя ее разбудил прогремевший над головой выстрел. Риган вздрогнула, чуть не свалившись в воду, и увидела Трэвиса с пистолетом в руке, из обращенного к небу дула которого поднимался дымок.

— Я тебя разбудил? — спросил он.

Она не стала отвечать на этот глупый вопрос и потянулась всем затекшим телом, а Трэвис тем временем перезарядил пистолет.

— Мы находимся рядом с жильем Клея, — сказал он и снова выстрелил в воздух.

Взглянув на густые заросли деревьев на берегу, Риган удивилась, что кому-то пришло в голову построить дом в таком месте, но тут заросли внезапно кончились и она увидела выступающий в воду большой деревянный причал с двумя лодками, каждая из которых была вдвое больше той, на которой они приехали. Когда они подошли ближе, стало видно множество строений на берегу. Там были большие дома и дома поменьше, сады, аккуратно вспаханные поля, всюду работали люди, виднелись лошади, телеги — одним словом, жизнь била ключом.

— Твой дом тоже находится в этом городе? — успела спросить Риган, пока Трэвис пришвартовывался к причалу.

Трэвис фыркнул, но она не поняла почему.

— Это не город. Это плантация Клея.

Этого слова она никогда прежде не слышала. Едва успела она открыть рот, чтобы начать задавать вопросы, как внимание Трэвиса привлек взрыв детского смеха. Он торопливо выскочил из лодки, помог выйти на причал Риган и сразу же очутился в руках двух прелестных ребятишек.

— Дядя Трэвис приехал! — радостно кричали они, повизгивая от удовольствия, когда он принялся кружить их. — Ты нам что-нибудь привез? Дядя Клей начал о тебе беспокоиться. Какая она, Англия? Мама родила двух малышей вместо одного, а у собаки появились новые щенята.

— Так, значит, вы называете ее мамой? — рассмеялся Трэвис.

Мальчик свысока взглянул на сестру.

— Она имеет в виду Николь. Иногда бывает трудно вспомнить, что она не наша мать.

Следом за ребятишками подошел высокий стройный мужчина с темными волосами и глазами, высокими скулами и выражением радости на лице.

— Где тебя черти носили? — спросил он, заключая Трэвиса в объятия.

— Мы прибыли на несколько дней раньше, чем предполагалось, и тебе это хорошо известно! — сказал в ответ Трэвис. — Меня никто не встретил, и мне пришлось оставить свой груз на складе, а самому позаимствовать это утлое суденышко, которое почему-то называется лодкой.

Указав жестом на лодку, Трэвис привлек внимание Клея к Риган, которая спокойно стояла на краю причала. Но не успел Клей задать свои вопросы, как Трэвис воскликнул:

— Вот кого мне хотелось больше всего увидеть! — С этими словами он бросился к очень хорошенькой молодой женщине и, заключив ее в объятия, поцеловал в губы. Внимание другого мужчины немедленно переключилось с Риган на эту пару. Казалось, он с трудом сдерживает чувства.

Трэвис сразу же потащил женщину к причалу.

— Я хочу тебя кое с кем познакомить, — сказал он.

При ближайшем рассмотрении женщина оказалась еще красивее, чем с дальнего расстояния. У нее было лицо в форме сердечка, большие карие глаза и чувственный рот. Риган сразу же заметила, что на ней надето платье из темно-пурпурного муслина, украшенное зелеными ленточками по линии завышенной талии. Напрасно она мечтала показать американкам, какие платья нынче в моде. В том платье, которое было надето на этой женщине, было бы не стыдно даже при дворе появиться!

— Это моя жена Риган, — тихо произнес Трэвис, с гордостью глядя на Риган. — А это Клейтон Армстронг и его жена Николь, — представил он. — А эти маленькие разбойники, — усмехнулся он, — племянница и племянник Клея, Мэнди и Алекс.

— Как поживаете? — сказала Риган. Эти люди ее озадачили. Американцев она представляла себе совсем не такими.

— Может быть, пройдем в дом? — спросила Николь. — Вы, должно быть, устали. Сомневаюсь, что Трэвис позволял вам как следует отдохнуть.

Услышав эти слова, Трэвис фыркнул, и Риган затаила дыхание, опасаясь, что он скажет что-нибудь бестактное.

В это мгновение они заметили дородную белокурую женщину, которая, задрав юбки чуть ли не до колен, мчалась к ним.

— Скажите, это Трэвис приехал? — прокричала она, еще не добравшись до них.

— Да. А это его жена Риган. Риган, позволь представить тебе Джейни Лэнгстон.

— Жена? — удивленно переспросила женщина. — Значит, он сделал так, как хотел! Этот Трэвис — настоящее чудо. Сказал, что поедет в Англию и возвратится оттуда с женой, — так и сделал. Миленькая, — сказала она, положив руку на плечо Риган, — быть миссис Трэвис Стэнфорд — труд не из легких. Надеюсь, у тебя хватит мужества противостоять ему.

Сказав это, она помчалась к причалу.