Пятьдесят девственниц

119

На следующее же утро отправились мы на невольничий рынок, и встреченные на улицах, завидев плащ мой, кланялись весьма и весьма учтиво. С Денрой же непрестанно, украдкой от остальных, обменивались мы понимающими теплыми взглядами и я едва удерживался от ежеминутного желания заключить ее в объятия. Наша маленькая милая Трина шла меж нами, держа нас обоих за руки. Крикун же находился рядом, ни о чем о произошедшем меж мной и его сестрой не догадываясь.

— Ах, Рассвет, посмотри, как мало ценят они свободу, — вздохнула Глазки, едва только ознакомилась с царящими на рынке ценами. И столько было в ее голосе печали, что я в одночасье был готов всех выставленных на продажу, хоть даже ценой собственной жизни освободить лишь бы не грустила моя любимая жена.

Однако же, понимая что толку от такого самопожертвования будет мало и взяв себя в руки, выбрал я двух девочек-погодков старшей из которой уже двенадцать исполнилось, да еще одну — в возрасте около тринадцати, объяснив Денре, что более зрелых брать мне, как мастеру, не приличествует, ибо, уж если что в невольницах на местных землях ценится превыше всего, так это — юность.

Верная моя жена с этим согласилась, попросив, однако, чтобы ни в коем случае не был я разлучником меж избранницами моими и их матерями, с чем я, восхвалив человеколюбие ее, тут же согласился и, кроме девочек, приобрели мы еще двух, достаточно мило выглядевших, тридцатилетних особ женского пола.

Заинтересованный же в том, чтобы продать побольше товара разом, работорговец, нам еще и скидку сделал, так что от человеколюбия своего мы и немалую выгоду получили. Впрямь, недорого ценили в здешних краях свободу — за этих пятерых заплатили мы даже менее трех золотых.

Придя домой, объяснили первым делом нашим рабыням, что именно их у нас ожидает и как желаем мы одарить их в ответ свободою, после чего пали те ниц и одна из матерей, восхваляя человеколюбие наше, обещалась хоть лично показать дочерям своим что к чему и как доставить мне поболе всяких разнообразных удовольствий, другая же во всем ей вторила, готовая тако же указать своему чаду личный пример.

Умилившаяся столь сильной их тягой к свободе, Денра решила, что, и впрямь, дабы девицы не слишком пугались незнакомыми для себя делами, стоит превратить все в веселую для них игру, в которой и матушки их поучаствуют. Засим предались мы с невольницами всевозможным любовным игрищам, дочерей, однако же, не трогая, а обратив все свое внимание, исключительно, на их матушек.

И Крикун тут потеху немалую нашел, и милая всем нам Трина, мы же с Денрой, хоть не отставали внешне от всех, но все время пытались оказаться рядом друг с другом и я, как бы случайно старался коснуться ее, она же отвечала мне застенчивым нежным взором.

Тем же вечером отправили мы обеих матушек в спальню Крикуна, девиц же — к Денре и Трине, куда и я перебрался. Однако, юных невольниц даже не тронул, ибо не до них мне было, а заключил сразу в объятия рыжеволосую подругу мою.

— Милая Денра, что с вами сегодня такое?.. — удивленно спросила невинная наша Трина, когда по прошествии и четверти часа не разомкнул я объятий.

— Ах, Трина, девочка моя, — алея и смущаясь пробормотала Быстрые Глазки. — Ничего… Разве мы раньше с ним так не обнимались?

— Да нет, — покачало головой милое создание. — Никогда раньше ты не краснела и всегда было это для тебя только веселье. Теперь же… Что на тебя нашло? Ты ведь уже не играешь в наши с папочкой игры, а, как будто, делаешь все по-настоящему.

— Как по-настоящему? — удивилась моя тайная жена.

— Вот какая ты непонятливая! — подернула плечиками Трина. — Ну, знаешь, как говорят, что женщина отдается мужчине? Ты ведь никогда раньше не отдавалась, а просто играла в игры.

— Трина, радость моя, — сказал я, видя, что, ошеломленная такой проницательностью невинного ребенка, Денра не в силах вымолвить ни слова. — Быть может, и правда, произошло меж нами нечто…

— Молчи, Бес… Прости, Рассвет, — перебила меня Быстрые Глазки. — Трина, я уже не девица. И, если ты хочешь, буду тебе вместо матери, раз уж Рассвет тебе вместо отца, хоть мы и играли в такие игры, которые…

— Вы? — рассердилась вдруг Трина. — Как муж и жена? У вас это было? И вы меня не позвали?

— Милая моя дочь и любимая подруженька, — разом оставив меня, Денра заключила в объятия нашу милую маленькую Трину. — Пойми, это случилось так неожиданно. Нет, никогда не смогу я быть тебе хорошей матерью. Знай же, по первому твоему слову я уйду немедленно и никогда…

Тут слезы закапали из ее прекрасных глаз, а Трина разревелась в ответ:

— Еще чего! А где я найду себе лучшую мачеху? Неужели это будет та толстая старуха, на которой папочка женился в порту Жемчужном? Или та девчонка, что вышла за него замуж когда мы покинули дварфов? И я совсем не хочу, чтобы ты куда-нибудь уходила!

Трогательные их объятия настолько умилили меня самого, что и я не мог удержаться от слез и тоже заключил их обеих в объятия.

Конечно же, ни о каких невольницах в ту ночь не могло быть и речи, столь много нежности чувствовал я по отношению к моей милой жене и таким нетерпеливым любопытством загорелась невинная Трина, пожелавшая непременно увидеть, как мы любим друг друга.