Пятьдесят девственниц

76

Из Обители Вечной Святости вышли мы с тринадцатью золотыми в кармане и вновь, под видом старца именем Светоч в компании паломников, спускались почти неделю по горной дороге, что и поныне именуется Дорогой Сорока Монастырей.

И вновь питался я не иначе, чем хлебом и водой, за столом высказываясь теперь, однако, не токмо о наличии или отсутствии в очередной обители девиц, но и по вопросам веры и монастырского миропорядка, ибо, благодаря матушке-настоятельнице, получил об этих делах некоторое представление.

Наконец спуск подошел к концу и я с радостью вновь оборотился господином Фонарщиком, ибо скидок в тавернах паломникам за святость не делают, я же питаться далее хлебом и водой категорически отказался.

Дороги здесь были оживленные, поскольку вели в сторону столицы королевства, так что нанять за пару медяков попутную повозку труда не составляло. Пропитание же стоило дороже, чем на юге и на нем приходилось экономить. Впрочем, моих отъевшихся на монастырских хлебах спутников это не слишком беспокоило.

— Не ропщи, друг мой Рассвет, — сказала Глазки во время одного из нередких у нас пеших переходов. — Все-таки, на твоем счету уже два десятка девиц. Мог ли ты подумать, что столь быстро сможешь приблизиться к цели?

— Ах, милая Денра, — вздохнул я. — С каким удовольствием отказался бы я от этой погони за девством. Зажил бы где-нибудь в уютном тихом местечке, где продукты не дороги и есть для меня хоть бы какой постоянный доход. Обретались бы мы с тобой и Триной в маленьком уютном домике, предаваясь радостям дружеского общения и взаимным ласкам.

— А я? — возмущенно спросил Крикун.

Но не успел я рта раскрыть, как из-за поворота появился вооруженный человек, ведущий в поводу коня, ноги которого сгибались от тяжести, и беседу пришлось прервать.

— Добрый господин Фонарщик! — помахал рукой путник. — Добрые мои друзья!

— О, благородный Гжед! — первой узнала его Глазки. — Какая приятная встреча! Что я вижу, на вас золотые шпоры?

— Их величество, в милости своей, посвятил меня в рыцарское достоинство за то, что я уничтожил несколько банд, наводивших ужас на дорогах королевства, — скромно потупился юноша. — Я как раз спешу из столицы, чтобы порадовать своих братьев по ордену.

— Примите поздравления, достойный рыцарь, — с поклоном сказал я. — Мы сами могли бы засвидетельствовать, сколь самоотверженно вы это делали!

— Что вы, господин Фонарщик, — еще больше застеснялся рыцарь Гжед. — Служение мое Мечу далеко не достаточно, коль скоро Священное Оружие все еще пребывает сокрытым.

— Вы про тот восьмисотлетний меч? Он так еще и не найден? — блеснули любопытством глаза моей рыжеволосой спутницы.

— Восьмисотлетний меч, что и сегодня выглядит так, будто его только что создали! — благоговейно возвел к небесам очи юноша. — Знайте же, сударыня, что ныне нас уже двадцать четыре человека, объединенных в Орден Девственника. Те из нас, кто лично видел Священное Оружие, являются Паладинами Ордена и их, на сегодняшний день девять человек. Остальные же состоят в Ордене на правах рыцарей и оруженосцев.

— Удивительное дело, — вздохнул я. Мне хотелось выразиться в том смысле, как много людей разом вдруг увлеклось этой фантазией, но, видя пылающие восхищением небесно-голубые глаза юного Гжеда, сказать этого я не решился.

— Вы удивились бы еще больше, добрый господин Фонарщик, — с той же страстью обратился ко мне рыцарь и, как выяснилось, Паладин, — если узнаете, что величайший маг древности, каковым без сомнения является Поздний Рассвет, находится сейчас на территории нашего королевства.

— Но как такое возможно, если он столь стар? — в глазах моих могло бы быть более страха, чем любопытства, а по сему я, в мнимом благоговении, возвел их к небесам.

— Знайте же, друзья мои, что по решению Капитула нашего Ордена, Паладин Айз в сопровождении двух рыцарей и нескольких оруженосцев побывал к югу от границ королевства. Известия он привез самые удивительные. Дварфские торговые караваны приходят туда каждый месяц, привозя прекрасные товары и увозя избытки еды. Отличнейший меч стоит там меньше десяти золотых! Дварфский меч, друзья мои! Каждый из наших братьев купил себе по два! А доспехи, спросите вы?.. Хотя, простите, я отвлекся, — сообразив это, Паладин вернулся к теме нашего разговора. — Так вот, братья наши привезли известия одно удивительнее другого.

— Может, присядем, вы устали с дороги? Не хотите ли вина? — вспомнив нашу последнюю встречу, предложила Глазки.

— А что же, можно, — согласился Гжед. — У меня есть неплохой кабаний окорок и мех отличного вина справа от седла. Только, прошу извинить, оруженосца я лишился в последней схватке, так что прислуживать за столом будет не кому.

— Мы сами все сделаем, — успокоила Денра и, окинув взглядом изрядно навьюченного коня спросила. — Вы всегда возите с собой так много?

— Что вы, добрая женщина! — рассмеялся рыцарь Гжед. — Это все — мои боевые трофеи. Продавать их около столицы нет смысла, ибо цены невелики. Бросить же, не велят законы нашего Ордена. Все добытое в бою должно служить Священному Оружию, часть, конечно, рыцарь имеет право тратить на дорожные расходы. Согласно решению Капитула, ровно три четверти.