Пылающая звезда

Глава 8

В шесть часов утра, взволнованная мыслью о том, что мне придется уехать из дома, я бегала по своей комнате. Сегодня был день похода, и, несмотря на то что я все собрала накануне вечером, все равно надо проверить сумки, не забыто ли чего.

Я как раз проверяла свой мобильный телефон в маленькой сумочке, которую я взяла с собой. На всякий случай я положила в сумку купленную расческу. Мы собирались куда-то ехать, и я не хотела ни от кого зависеть. Даже если мы будем жить в одной палатке с Гекче.

Карманные деньги, которые дядя Деврим дал вчера вечером и мне, и Сенем, лежали в моей сумке. Если мы остановимся на заправке, там может быть магазинчик, и можно что-то купить. Я могла бы купить нездоровую пищу.

Вдобавок ко всему тетя Зехра приготовила нам перекусить с собой. Она завернула для нас сарму, женщина, которую я очень люблю! За ее доброту не отплатить.

Я надела черный кардиган, а на голову – темно-красный берет, из детского дома. Одевшись, я еще раз проверила сумку в руках.

Седат передал дела своему двоюродному брату Якупу. Тот держался молодцом. Якуп уже укладывал наши походные сумки в машину.

Я была очень рада за брата Седата. Теперь он мог спокойно готовиться к экзаменам в университет.

Я спустилась по лестнице тяжелыми шагами, чтобы не упасть, и встала на пороге. Когда я встретила Сенем, она хмуро посмотрела сначала на меня, а потом на мою голову.

– Что за вид, Ниса? Ты знаешь вообще, какая на улице погода? Сними берет.

Когда он потянулась к моей голове и попыталась снять с меня берет, я преградила ей путь, сделав шаг навстречу. Лето или зима, этот берет был уместен в любое время года.

Мне нравилось его носить. И Сенем, которая знала об этом, не должна была мне мешать. Это было бы ей на пользу.

– Не трогай, блондинка. Кроме того, откуда ты знаешь, что я не замерзну ночью?

Она закатила глаза и пыталась понять, серьезно ли я говорю.

– Сейчас апрель!

Чего она ожидала от меня? Неужели я не надену берет, потому что сейчас апрель? Разве есть такое правило? Кроме того, была ли гарантия, что там, куда мы едем, не будет дождя или прохладной погоды? На всякий случай не мешало бы принять меры предосторожности.

– Я человек, которому холодно в любое время года.

Сенем закатила глаза, когда я в очередной раз попыталась отшутиться. Я почувствовала облегчение, когда она подняла обе руки вверх, как бы давая понять, что сдается.

Меня не очень волновало ее поведение, она знала, что я помешана на беретах, и не должна была ничего говорить. Я тоже не одобряла, что она всегда носит легкую и тонкую одежду, как будто сейчас лето. Но разве я что-то говорила? Конечно, нет. Если погода станет прохладнее, и она будет мерзнуть по ночам, я ей выскажу все, что думаю, когда она придет ко мне и попросит одеяло. Потом я бы посмотрела на нее. Она не брала с собой ничего, что можно было бы назвать толстым или теплым, так что я приняла меры предосторожности с учетом этого. Так как мы не хотели больше заставлять Якупа ждать нас, то закончили разговор, вышли из дома и направились к машине.

Дядя Деврим уехал в больницу очень рано утром, но накануне вечером он предупредил нас, чтобы мы всегда держали телефоны включенными. И хотя я не думала, что там, куда мы едем, будет хоть какой-то сигнал, мы постараемся сделать все возможное.

Когда мы уже собирались уходить из сада, мой взгляд упал на дядю Орхана, который подрезал саженцы гвоздик. Я радовалась, зная, что распускающиеся гвоздики когда-нибудь расцветут.

– Дядя Орхан, позаботься о моих детках, – помахала я ему рукой. Он был очень увлечен и цветами, и садом.

– Не волнуйся, дочка, когда они расцветут, здесь будет так хорошо пахнуть, что тебе очень понравится!

Я в этом не сомневалась.

Когда мы вышли из сада и направились к машине, у Сенем по-прежнему было угрюмое выражение лица. Причем я прекрасно понимала, что причина этого не только в берете на моей голове. Она в очередной раз, не задумываясь, озвучила вопрос, против которого возражала со вчерашнего вечера.

– Почему ты не хочешь ездить в школу со мной и Демиром?

Она настаивала на том, что хочет ходить в школу с Демиром, а я ему отказывала в том, чтобы присоединяться к ним.

Зачем было быть третьим лишним? Это было нелепо. Более того, хотя я сказала ей, что она может пойти, если хочет, она снова возразила и повторила свою просьбу. На мой вопрос, почему, она ответила: «Мне неловко одной». Но как бы ни сопротивлялась Сенем, я каждый раз умудрялась ей отказать, потому что после того, что я услышала вчера вечером, мне не хотелось даже находиться рядом с Демиром, не говоря уже о том, чтобы видеть его. Он постоянно сбивал меня с толку своими словами и поступками, и я не могла больше этого терпеть. Я приняла решение и собиралась следовать ему до последнего момента, пока силы не кончатся.

– Ты можешь идти куда хочешь, когда хочешь, со своим парнем, но не сегодня.

Своим предложением я озвучила правду, которую не хотела замечать: ее Демир, а не мой.

Слава богу, Сенем больше не поднимала эту тему, пока мы не доехали до школы. Она была больше сосредоточена на своем телефоне и продолжала фотографировать из машины. В какой-то момент, когда она подкралась ко мне и взяла меня в кадр, мне удалось улыбнуться в камеру, хотя это было трудно, я лишь старалась ее не обидеть. Более того, мое отсутствие возражений так ее развеселило, что она опиралась головой на мое плечо, пока мы не доехали до школы. Потом она поделилась нашей фотографией в Instagram[9].

Сенем в последнее время часто зависала в социальных сетях. Она и раньше интересовалась подобными вещами, но теперь, похоже, все шло немного по-другому. Например, я хотела узнать, есть ли у нее фотография, сделанная с Демиром, и украшает ли эта фотография социальные сети. Я старалась держаться подальше от таких сайтов. Я не хотела открывать его не потому, что не хотела, а потому, что мне казалось, что это будет занимать слишком много времени. Это было не так уж необходимо. Да и не обязательно было.

Когда через несколько минут мы подъехали к школьному двору, Якуп припарковал машину на стоянке, достал из багажника походные сумки и понес их отдельно к автобусам, которые под руководством учителей должны были нас отвезти. Сенем быстро пошла в свой класс, точнее, в класс Демира, а я – в класс Гекче. Она все еще подтрунивала над моим беретом, но потом перестала.

Наши классные руководители сопровождали нас в походе. Когда была проведена перекличка, я заметила, что Айбюке среди нас нет. Когда я спросила у Гекче, где девушка, чтобы никто не слышал, она сказала, что та заболела и не подписала бланк разрешения. Это меня удивило, потому что Айбюке не любила Сенем, как и Бахар. Поэтому я и подумала, что она не пропустит поход и постарается испортить блондинке веселье.

Я была рада, что впервые ошиблась. Провести день без Айбюке было не так уж и плохо. Но пока я размышляла об этом, то в считаные секунды передумала, и мне вдруг захотелось оказаться на ее месте, потому что прямо передо мной смеялись и что-то рассказывали друг другу Сенем и Демир. Как сторонний наблюдатель, я поняла, что они очень подходят друг другу: светлые волосы и зеленые глаза Сенем гармонировали с каштановыми глазами Демира. Наверное, мне стоило попытаться порадоваться за них. Когда Демир поймал мой взгляд, улыбка на его лице померкла, и я отвернулась, чтобы сказать вызвавшему меня учителю, что я здесь. Но тут я снова встретилась с ним глазами. Его светло-карие глаза цвета карамели смотрели в мои глаза так, что мне показалось, будто во всем саду нас только двое.

В этот момент учителя сказали, что после переклички мы отправимся к автобусам, и я почувствовала облегчение. Осознание того, что я на некоторое время избавлюсь от пристальных взглядов, облегчило мои внутренние переживания.

Для похода было выделено всего два автобуса, так как один из классов в последний момент решил не ехать. Ученики оставшихся классов стали равномерно распределяться по автобусам, и мне повезло, потому что Демир и Сенем оказались в другом автобусе, но я не могла сказать того же о Бахар. Сенем ей по-прежнему не нравилась. Она по-прежнему не хотела разговаривать с Демиром. Кто знает, как долго будет тянуться эта проблема?

Когда мы сели в автобус и разместились на свободных местах в задней части автобуса, Гекче заняла место рядом со мной и сказала, что хочет спать, положив голову мне на плечо. Но этот момент длился недолго, потому что Огуз, который на протяжении всей переклички смеялся над беретом на моей голове, легко толкнул ее. После того как Гекче укоризненно вздохнула, она подняла голову и уставилась на Огуза.

– В чем дело, Огуз?

– Почему бы тебе не сесть рядом с Каном?

Нет, нет! Пожалуйста, не делай этого, Гекче! Я догадывалась, почему Огуз хочет этого, но сейчас я не могла с этим справиться.

– Уходи, Огуз! Я и так не выспалась, не приставай ко мне. Кроме того, Кан, обижается на меня.

Я знала, что Кан обижен на Гекче еще со вчерашней нашей встречи с Мустафой, и он продолжил обижаться, когда девушка подошла к нему во время переклички с попыткой поговорить. Что ж, парень не ошибся. То, как он не замечал ее, очень задевало Гекче.

– Девочка, просто иди и помирись с ним. Ну же.

Я схватила Гекче за руку, чтобы не дать ей уйти, но она уже была на ногах.

– Хорошо, хорошо, хорошо.

Гекче уступила свое место Огузу, и тот занял его с хитрой ухмылкой на лице. Когда несколько человек из класса Демира посмотрели на нас и начали перешептываться между собой, мне стало очень не по себе. Почему Огуз так поступил, почему ему нравится ставить меня в затруднительное положение?

– Как дела, красавица?

– Зачем это было нужно сейчас? – сердито посмотрела я на него.

– Это доброе дело – воссоединять тех, кто любит друг друга. Посмотри на Кана, как он счастлив. – Я немного приподнялась со своего места и посмотрела на сидящего на заднем сиденье Кана. Он действительно улыбался и снова, как всегда, злил Гекче.

– Все-таки не стоило.

Огуз наклонился ко мне и приблизил свое лицо к моему. Мне пришлось отвести взгляд, так как его темно-карие глаза заговорщически блестели. Даже его присутствие вызывало беспокойство.

– Интересно, Аллах специально послал тебя ко мне, не слишком ли много упрямства для этого тела?

– Не вмешивай в свои дела Аллаха. Это грех.

Улыбка все шире и шире расплывалась на его лице, когда я отвечала ему с таким же сарказмом, как и он сам. На мгновение мне показалось, что рядом со мной Демир, а не Огуз, потому что улыбка была очень похожа на его.

– Ты сама виновата.

На этот раз, когда он обратился к людям в автобусе, то вдруг встал. Когда автобус тронулся, Огуз достал из кармана мобильный телефон и показал его мне.

– Но я знаю, что делать, – присвистнул он, глядя на Кана, и подозвал его к себе. После того как он показал Кану что-то на экране своего телефона, весь автобус заполнили звуки песни. Огуз посмотрел мне прямо в глаза, используя телефон как микрофон, а затем начал напевать песню, щелкая пальцами и указывая на меня.

– Огуз, что ты делаешь? Все смотрят на нас. Быстро садись!

Но он, конечно, меня не послушал. Наоборот, пока Кан подпевал ему, все, кто наблюдал за нами в автобусе, начали аплодировать.

Пока он продолжал петь припев песни, мое сердце колотилось как бешеное, когда он вдруг подошел ко мне и приблизил свое лицо к моему. Огуз мне не нравился, то есть это была не та симпатия, которой он хотел добиться, но то, что он сделал для меня такой жест на публике, было просто невероятно. Ничего подобного со мной раньше не случалось. К тому же, надо признать, голос у него был очень красивый.

Огуз ни на секунду не отводил от меня глаз, продолжая петь очередную часть песни. И я поняла, что он специально выбрал ту часть, которую пел.

Ладно, я признаю это. Огуз мог быть очень высокомерным и раздражающим человеком. Я не могла забыть, как он поступил, например, с Бахар. На самом деле, каждый раз, когда я вспоминала об этом, я ненавидела его еще больше, но каким-то образом он сумел привлечь мое внимание. Хотя это не означало, что я его любила, можно сказать, что он мне нравился. Он был красив, его жесткая манера поведения очень шла ему, но он нравился мне только внешне. Я не думала, что смогу полюбить его сердцем. Даже если он и делал для меня какие-то милые вещи, наши отношения никогда не выйдут за рамки приятельских.

«Эта девушка улыбается, когда видит меня», – пропел он, закончив песню, и когда он выключил ее, мои губы скривились, и я улыбнулась ему.

Когда музыка прекратилась, Кан, находившийся в узком коридоре автобуса, перестал петь и снова занял место рядом с Гекче. В этот момент в автобусе снова все оживились.

Когда Огуз подошел ко мне, все захлопали в ладоши и закричали: «Целуй! Целуй! Целуй!» – стали кричать они. В ответ на эти возгласы Огуз прижался ко мне и указательным пальцем показал свою щеку. Когда улыбка исчезла с моего лица, я прижалась губами к его щеке, чтобы не смущать его перед остальными, но мы оба прекрасно понимали, что это не добровольный поцелуй.

– Ай, как я удачно попала!

Улыбка на лице Огуза сменилась ухмылкой, когда мы повернулись на звук, донесшийся из телефона девочки из нашего класса, сидящей через два места перед нами. Я сойду с ума, если это продолжится еще немного. Как будто недостаточно было того, что я поцеловала его, теперь было доказательство.

– Скинь ее мне, – попросил Огуз и снова уселся на свое место, а мне оставалось лишь закатить глаза.

Огуз больше не пытался заговорить со мной, пока я смотрела в окно, потому что знал, что я злюсь. Я злилась не потому, что он пел, а скорее потому, что из-за поцелуя мы дали повод остальным, и теперь каждый снова будет думать о другом и интерпретировать это по-своему. Может быть, меня и не волновало, что подумают другие, но я могла предположить, какие мысли сформируются у кого-то в голове: он мог подумать, что я хочу ему отомстить, или даже что я специально использую Огуза только для этого. Могли быть выдвинуты ложные предположения, и все могло пойти еще хуже. Я этого не хотела, я не могла допустить, чтобы образовался еще один узел, пока я мысленно разбираюсь с лианами.

Лагерь находился недалеко от города. Ехать было минут сорок пять, но с приходом весны, по просьбе преподавателей, водители расширили дорогу и повезли нас на экскурсию по деревням.

Всю оставшуюся дорогу мы с Огузом почти не разговаривали, так как ночью меня мучила бессонница и я предпочитала дремать, прислонившись головой к окну. Когда я ненадолго открывала глаза, моя голова лежала не на окне, а на плече Огуза, и он, как и я, засыпал. Не желая привлекать ничьего внимания, я снова прислоняла голову к окну.

Когда мы подъехали к кемпингу, Огуз ни на минуту не оставлял меня в покое, пока я выходила из автобуса. Он бросился за мной, схватил с моей головы берет и стал бегать вокруг меня, как маленький ребенок. Сначала я хотела побежать за ним и поймать его, но мне не хватало дыхания, и я ждала, пока он вернет мне берет. Услышав крики учителей, чтобы все ученики собирались вместе, Огуз поспешил вернуть мне его.

Согласно списку, первым пунктом плана была экскурсия по территории. Сначала мы должны были коллективно обойти ее, затем установить палатки. После этого предстояло сыграть в небольшую игру, подготовленную нашими преподавателями.

Место, куда мы пришли, – это городской лес, относящийся к плато Эрикли в Чинарджикском районе Ялова. Это было действительно идеальное место для кемпинга, так как территория лагеря была довольно большой. Во время путешествия нам удалось увидеть два больших водопада, расположенных поблизости. Вода, струившаяся по камням, была настолько чистой, что мне было трудно удержаться от того, чтобы не прыгнуть в водопад. В кемпинге также были пешеходные тропы и большие игровые площадки. Единственным минусом было отсутствие электричества.

Пока мы все гуляли, Кан, как и в школе, был занят Гекче, и ему удавалось ее рассмешить. Огуз, напротив, всегда шел рядом со мной, и одна его рука постоянно лежала у меня на плече. И хотя мне было неловко, я не хотела обижать его на людях. В какой-то момент, почувствовав на себе сердитый взгляд Демира, я немного отодвинулась от Огуза. Но разве Огуз тоже не был упрямым? Чем больше я отстранялась, тем больше он ко мне придвигался, потому что знал, что за нами наблюдают.

Закончив осматривать окрестности, мы вернулись к месту, где стояли автобусы. Когда все начали забирать свои сумки и палатки из багажников автобусов, мой взгляд переместился на Демира, который взял сумку Сенем. Я поняла, что мой взгляд надолго задержался на них, когда служащий автобуса передал мне мою сумку. В тот момент, когда я взяла тяжелую сумку из рук служащего и сделала первое движение, чтобы понести ее, Огуз выхватил сумку у меня из рук.

– Давай сюда. Ты и так маленькая, а тут еще пытаешься нести что-то больше себя.

Он взял сумку из моих рук и облегчил мою ношу, но мне это было не нужно. Да отстанет он от меня когда-нибудь?

– Да чтоб тебя, Огуз! – упрекнула я его и топнула ногой, а он обернулся и подмигнул мне.

– Ах, эти дни?

Когда он, неся мою сумку, продолжил идти к месту установки палаток, я продолжала лишь ошарашенно смотреть ему вслед, понимая, что попала в странную ситуацию. Нахмурив брови, я не заметила, как ко мне подошла Сенем.

– Не заставляй этого мальчика больше ползать. Просто дай ему шанс, – взволнованно проговорила она и пропустила его вперед, когда он подал ей руку.

– Почему бы тебе не пойти к своему парню, – услышав мои слова, она отпустила руку и направилась к Демиру. Я изменила направление и пошла к камням, где сидела Гекче, села рядом с ней и стала смотреть, как Кан и Огуз готовят наши палатки.

Я чувствовал себя как в чистилище: одна часть меня говорила, что я должна заглушить крики своего сердца, а другая кричала: «Не забывай о своей дружбе».

Внешне Огуз был очень интересным парнем, но под этим привлекательным лицом скрывался неоднозначный характер. Я не могла забыть слова Айбюке, должна была быть другая причина его интереса и близости. Может быть, я только сейчас поняла, что значит интерес мужчины, но я была уверена, что не хочу быть с Огузом. Я чувствовала, что было бы ошибкой даже находиться рядом с ним. Точнее, была причина – Демир Гюрсой. Почему я не дала ему такого же шанса, когда подпустила Огуза так близко к себе? Мы могли бы быть сейчас в совершенно другой ситуации. Он мог бы ставить мою палатку, а не Сенем.

– Я давно знаю Огуза. Если бы это был кто-то другой, он бы и пальцем не пошевелил. Он не стал бы прилагать таких усилий. Даже для Бахар или Айбюке. Он действительно заботится о тебе, Ниса. Может быть, тебе стоит дать ему шанс. Я не могу просить тебя об этом, но я могу попросить тебя подумать об этом.

Когда Гекче прервала молчание и заговорила со мной, мои спутанные мысли превратились в клубок. Могу ли я ответить на интерес Огуза взаимностью, могу ли я вести себя с ним так, как он хочет, кого я обманываю? Ответ был ясен и однозначен. Нет. Когда сердце занято кем-то другим, как можно пытаться давать надежду человеку, который тебе безразличен? Пока я решала, что сказать Гекче, преподаватели созвали всех студентов, спасая меня от необходимости отвечать.

Когда я встала с камня, на котором сидела, оставив Гекче в неопределенности, она встала вместе со мной. Мы подошли к своим учителям, у одного из них в руках была небольшая коробочка, а у другого – сфера. Все отложили свои дела и собрались вокруг, и один из учителей начал объяснять, для чего нужна коробка.

– Сейчас, дети, мы поиграем в небольшую игру. Наши девочки будут тянуть карточку из этой коробки, которую вы видите у меня в руках. Давайте, девочки.

Как и было велено, мы по очереди вытягивали из коробки по карточке. На каждой карточке было написано название и изображение одного из видов растений. Внимательно рассмотрев карточку, я поняла, что никогда раньше не встречала это растение. Укроп?

Когда я спросила Гекче: «Что ты получила?», она усмехнулась и повернула карточку ко мне так, чтобы я могла ее увидеть.

– Петрушка, – засмеялась она, пока остальные студентки, включая Сенем, продолжали вытягивать и рассматривать карточки. Тем временем другая преподавательница начала объяснять вторую часть игры.

– Мальчики тоже подойдут и вытянут имя из этой сферы в моей руке. Вы встанете в пару с теми, кого вы вытянули, и будете искать растение на картинке. У нас будет небольшой приз тому, кто первым найдет и принесет растение со своей карточки.

Несмотря на то что игра казалась очень простой, на самом деле перед нами стояла очень сложная задача. Искать растения в огромном кемпинге было все равно, что искать иголку в стоге сена. Ведь здесь было множество одинаковых растений разных видов.

Пока парни один за другим вытягивали имена из сферы, в поле моего зрения появился Демир. С карточкой в руке он собрал вокруг себя группу студентов и что-то сказал. Когда после этого он незаметно показал мне бумажку, я смотрела на него с открытым ртом: на бумажке большими буквами было написано мое имя. Не мог же он на самом деле это сделать? Не мог же он на самом деле забрать мое имя у других учеников. Ах! Кого я обманываю? Конечно, он сделал это снова!

Подойдя ко мне с карточкой в руке, он с ухмылкой уставился на кого-то позади меня. Когда я обернулась и увидела Огуза, то поняла, что он сурово смотрит на Демира. Ухмылка на лице Демира превратилась в усмешку, и он, ничего не сказав, пошел прочь от нас.

– Видишь, это все судьба, Полярная звезда.

– Если ты думаешь, что я не видела, как ты жульничал, то ты сильно ошибаешься, Демир, – довольно резко сказала я, а он пожал плечами, совершенно не обращая на меня внимания.

– Ты обманщик! – сказала я, и мои нервы натянулись как струны, пока он продолжал издеваться надо мной.

Как он мог так легкомысленно себя вести? Я не понимала: кто знает, что подумает Сенем? Не говоря уже обо мне, не говоря уже о себе, неужели он совсем не думал о ней? Я сходила с ума!

– Лжец.

– Упрямица.

– Обманщик.

– Упрямица.

– Аааа! Я ненавижу тебя, Демир Гюрсой! – когда я почти закричала, он, не обращая внимания на окружающих, подошел ко мне ближе.

– Нет, не ненавидишь.

– Нет, ненавижу.

– Нет, хочешь. – Я отступила, когда он на этот раз почти прошептал это.

Я не успела открыть рот от неожиданности, и тут мы были вынуждены отвлечься друг от друга. В этот момент учителя предупредили нас, что пора двигаться.

Когда Демир сказал: «Сначала дамы», я пошла впереди него, намеренно топая.

Краем глаза я заметила, что Сенем стоит в паре с мальчиком из нашего класса, и они уже ищут растение. Видимо, она еще не знала о том, что сделал Демир. Когда я перевела взгляд на Гекче, то удивилась тому, как они начали препираться с Каном тут же, едва оказавшись в паре.

Мы медленно шли по лесу, и еще несколько студентов шли за нами, а большинство направилось в другую сторону леса. Демир шел прямо за мной и постоянно проверял между кустами. Он бросил взгляд на карту в моей руке. Надеюсь, он искал нужное растение.

Прошло пятнадцать минут с тех пор, как мы отправились на поиски растения, а он так и не сказал ни слова. Кое-что мне было интересно, поэтому я не собиралась молчать. Например, как он убедил остальных поменяться партнерами?

– Как ты обманул остальных? – обратилась я к нему, сцепив руки в замок.

– Сенем вчера сказала Дамле, что через несколько месяцев у нее будет день рождения. Я использовал это как предлог, чтобы сказать ей, что мне нужна твоя помощь с подарком. В конце концов, ты ведь ее сестра, верно?

Хотя его обман и смутил меня, я не могла не признать, что он ловко все придумал. Это получилось убедительно, потому что Сенем, само собой, проболталась о своих планах всем.

– Лучше бы мне попался Кан или Огуз, поделом бы тебе было, – когда я упрекнула его, он накинулся на меня с длинной палочкой, которую держал в руке. Услышав имя Огуза, он тут же нахмурился.

– Конечно! Ты бы была довольна, если бы на моем месте был Огуз, но это просто случай. Что поделаешь?

Почему мы ссорились с ним каждую секунду, когда были вместе? Казалось, что мы оба специально все делали для этого.

– Зачем ты пошел за мной? Почему бы тебе не пойти и не поиздеваться над своей девушкой?

– Ну, знаешь, как говорят, Ниса. Мед слаще сахара.

Было похоже, что он получал огромное удовольствие от моей злости и ревности. Его фразы были тому подтверждением. «Мед слаще сахара» – что это значит? Он что, издевается надо мной? Я хотела бросить в него камнем размером с грецкий орех, который увидела среди кустов на земле, прямо ему в голову, но затем передумала и нацелилась на ноги.

– Вы только послушайте!

Я повысила голос и с силой швырнула один из камней в сторону его ног.

– Упс!

Он начал смеяться, когда я заставила его подпрыгнуть на месте, бросив камень ему под ноги. Он смеялся, а я кипела от злости.

– Животное! Мерзость! Тупица!

Пока я швыряла камни после каждого своего слова, он наслаждался этим. Когда меня стала раздражать эта ситуация больше, чем он сам, я бросила последний камень на землю, а не в него. Я развернулась и начала быстро идти, но почувствовала, что он идет за мной, и это меня еще больше разозлило. Вот так я и была рядом с ним, как бомба, готовая взорваться, и это состояние пугало меня. Моя невестка слаще меда! Аллах, Аллах! Вы только послушайте его! Он, что, специально пытался свести меня с ума? Но я это так не оставлю. Я планировала ударить его по слабому месту.

– Нет, я тебя действительно не понимаю. Ты так ведешь себя с каждой девушкой, которую не можешь заполучить?

Произнося эти слова, я испытала чувство дежавю, возвращаясь мыслями в вечер нашей первой встречи. Это была школьная вечеринка, он подошел ко мне и спросил: «В чем дело? Ты что, волонтер?» В то время как в моей голове прокручивались неловкие моменты, пережитые в тот вечер, Демир не издал ни звука. Почему он молчал? Почему он не повторил фразы, сказанные им в тот вечер? Почему он не мог этого сделать?

Быстро выбросив палку из руки на землю, он встал передо мной и посмотрел в глаза. На этот раз в них не было злости, а было нечто гораздо более очевидное – разочарование.

– Вот чего я стою для тебя после всего этого? Разве для этого я хочу быть рядом с тобой?

Почувствовав обиду в его голосе, я поняла, что попала не туда, куда надо, и предпочла промолчать, не отвечая. Пытаясь поставить себя на его место и понять его чувства, я снова была застигнута врасплох, когда он подошел ко мне ближе.

– Если ты так считаешь, то зачем тогда поцеловала меня?

Я хотела оставить его и отойти подальше, почувствовав комок в горле от этих слов.

Я почувствовала, как смягчается мое лицо, и увидела, как на его лице появляется ухмылка. Неужели он не мог не напоминать мне о той ночи? Кроме того, ситуация, в которой я оказалась, была просто неожиданным удовольствием. Я не целовала его специально. А целовала ли я его? А! Что я пыталась кому доказать? Я бы сделала это снова. Я поняла, что дело не только в удовольствии. Я поцеловала его, потому что хотела этого.

– Во-первых, это была благодарность, – оборвала я его, и он выдохнул, закатил глаза и взъерошил волосы.

– А! Да, я знаю, знаю! Спасибо, что спас меня, Демир, ты мой герой. Вот тебе поцелуй. Так?

Я не смогла подавить хихиканье, когда он попытался подражать мне, понизив голос.

– Ты заставляешь меня чувствовать себя Питером Паркером, Человеком-пауком, думающим, что его использует Мэри Джейн, которую он спас от бандитов, – продолжил он, и на этот раз, вместо того чтобы подавить свои эмоции, я рассмеялась, потому что его аналогия была слишком смешной.

– Девочка, над чем ты смеешься? Нет, мне действительно интересно, если бы Огуз спас тебя той ночью, ты бы тоже прильнула к его губам?

Когда я перестала смеяться и сделала шаг к нему, то встретилась взглядом с его глазами.

– Ну, это просто вопрос. Конечно, ты бы поцеловала его.

Я сделала еще один шаг к нему, и он споткнулся о камень на земле. Я уже говорила, что он был очень милым, когда ревновал?

– Я бы не стала, – сказала я, и он оторвал свой взгляд от земли. Это была не главная фраза, которую я хотела, чтобы он услышал, и я не хотела держать ее в себе.

– Ты гораздо больше, чем простой супергерой или Огуз. Неужели ты еще не понял этого, идиот?

Когда он подошел ко мне с улыбкой на лице, я была удивлена не меньше его своими словами. Это было чудо, что я вообще осмелилась.

– Тогда почему ты убегаешь от меня? Почему ты так поступаешь с нами?

– Потому что я должна! Ты понимаешь? Я должна. Если я хоть на мгновение позволю тебе любить себя, я уже никогда не смогу оторваться от тебя. Я окажусь в ловушке, а это не то, чего я хочу.

Я хотела повернуться и продолжить поиски растения с карточки, не дав ему возможности что-либо сказать, но, конечно, это не помешало Демиру заговорить:

– Ты не должна была просить, не должна была просить делать все это.

Несмотря на то что мы несколько минут продолжали молча смотреть на фотографию укропа в моей руке и продолжать поиски, ни я, ни Демир так и не смогли найти растение. Более того, напряженное молчание между нами стало раздражать, а мы были уже довольно далеко от кемпинга.

Наконец мы решили поискать растение среди водных растений, растущих по краям водопадов. Мы подумали, что он может расти рядом с водой. Идея пришла Демиру. Он, как и я, сказал, что впервые видел это растение и лишь просто предположил.

Пока я, наклонившись к земле, искала растения среди кустов, Демир ковырял почву палкой, которую снова взял в руки. Такое впечатление, что он искал не растения, а золото. Я продолжала свои поиски, стараясь не задеть колючую траву по бокам камней, и тут Демир подошел ко мне и наклонился.

– Ниса, посмотри, – позвал он, и когда я рефлекторно обернулась и посмотрела на него, он протянул конец палочки прямо мне в глаза. Увидев на конце палочки маленького червячка, я в страхе отпрянула назад, потеряла равновесие и упала на спину. Мои руки схватились за колючие растения на краю скал.

– Ты с ума сошел?

Хныча, я пыталась встать с места падения, одновременно перебарывая боль в руке – хоть я и не сильно ушиблась, но мне было очень больно.

– Из-за тебя у меня заноза!

Пытаясь вытащить одну из колючек из моей руки, он быстро бросил палочку на землю, схватил меня за талию и притянул к себе.

– Я прошу прощения. Я просто пошутил…

Я отступила назад, прежде чем он закончил фразу: что это за шутки такие?

– Отпусти, – сказала я, разворачиваясь и пытаясь уйти, но на этот раз он схватил меня за запястье и усадил на камень. Когда он взял мою пораненную руку в ладони и стал прощупывать пальцами места, где я укололась, я хотела отстраниться, стиснув зубы, но он снова не дал мне этого сделать.

– Я посмотрю на твою руку.

Я хотела еще раз попытать счастья, но он заставил меня замолчать, сказав: «Не шевелись», – и впился губами в мою ладонь.

Я смотрела на него, затаив дыхание, завороженная моментом. Неужели это действительно происходит? Когда я несколько раз моргнула глазами, чтобы вернуться к реальности, ничего не изменилось. Он стоял на коленях, пытаясь высосать колючки из моей ладони, а затем сплюнуть на землю. Не знаю, стало ли мое лицо цвета баклажана или же помидора, но я была уверена, что больше не чувствую боли в ладони.

– Т-так, все в порядке.

Я чуть не поскользнулась и не упала, когда случайно наступила на мох на земле, быстро вставая с камня, на котором сидела, и заикаясь, но он спас меня, схватив за талию. Когда я повернулась и продолжила идти, не находя в себе сил взглянуть на него от смущения, в моей голове снова пронеслись все те секунды, которые мы только что пережили. Мои губы скривились, и я обнаружила, что ухмыляюсь.

Демир, взявший в руки карточку, разглядывал траву на земле и сравнивал сорванное им растение с тем, что было на карте.

На мой вопрос: «Нашел?» – он бросил траву на землю и встал, а я получила свой ответ.

– Как мы можем найти это крошечное растение, черт возьми?

На этот раз я не могла не согласиться с ним, меня также раздражало, что после такого длительного времени поисков мы остались с пустыми руками. К тому же, как он и сказал, растение было маленьким, как травинка.

– Кроме того, давай не будем возвращаться в лагерь. Мы уже заблудились.

Не знаю, всерьез или в шутку он говорил, но, осмотревшись, я поняла, что вокруг никого нет.

– Не говори ерунды. Смотри, клянусь, я ударю тебя.

– Там, где ты ударишь, вырастут розы!

Ха! Нам просто нужна была какая-нибудь подсказка.

– Тогда ты увидишь, съедят ли нас волки из-за тебя.

Когда он подошел ко мне и притянул меня к себе, схватив за руки, я не смогла остановить его, потому что это было неожиданно. Я ненавидела быть такой слабовольной против него.

– Я буду обнимать тебя, как Эдвард Каллен, влюбленный в своего ягненка. С нами ничего не случится.

Влюблен? Как Эдвард Каллен, влюбленный в своего ягненка… Он сказал «влюбленный», не так ли? Я не ослышалась. Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет. Сейчас не время увлекаться им. Не сейчас. Перестань, Ниса. Сейчас! И он, что, смотрел «Сумерки»?

– Ты хочешь свести меня с ума?

Мне наконец удалось ударить его по плечу и отпрянуть.

– Я знаю, что ты на меня злишься, но я ничего не делаю специально.

– Конечно, твое проявление интереса к Сенем – это тоже не то, что ты сделал специально! – сказала я, возвращая тему к той части, о которой мы забыли, и это явно ему не понравилось, судя по выражению его лица.

– У тебя с Огузом тоже прекрасные отношения. Не думай, что я не видел ту фотографию. Этот ублюдок выложил ее везде, просто как рекламу.

Он говорил о фотографии, которая была доказательством моей близости с Огузом в автобусе. Девушка, которая нас сфотографировала, отправила фото Огузу, а Огуз сделал то же самое, что и все парни, тут же выложил фото в социальные сети. И сколько я ни настаивала, он не удалил ее.

– Я не думала, что он ее выложит.

– Тебе повезло, что у тебя нет аккаунта в социальных сетях. Посмотрим, как я тогда буду прибегать к взлому, – в его голосе снова зазвучали нотки ревности.

– Кроме того, если вернуться к началу, то это ты хотела, чтобы я сделал Сенем счастливой, а теперь ты несчастна. Не правда ли, как странно… Мы действительно очень похожи друг на друга. Мы оба не думаем о том, что говорим, а потом жалеем о сказанном.

Только он мог так хорошо описать нас, но я не хотела перематывать все это, как заезженную пластинку, я хотела идти в кемпинг и закончить с этой ситуацией.

– Растение мы не нашли, пойдем обратно в кемпинг, – сказала я, развернувшись и следуя за голосами студентов, доносившимися чуть впереди. Демир предпочел идти за мной, не отвечая.

Когда мы пришли в кемпинг, часть студентов играла в мяч на детской площадке. Некоторые из них были с преподавателями. Гекче и Кан раньше всех нашли растение на карточке и выиграли игру. Ну, петрушку, наверное, искать было гораздо легче, чем укроп. Но меня заинтересовало то, что Гекче и Кан были более искренними, чем я когда-либо видела. Пока я шла к подруге, желая выведать у нее подробности, Сенем встала с подстилки, на которой сидела, подбежала и прыгнула на шею Демиру. Внезапное проявление ласки со стороны Сенем снова вызвало во мне чувство дискомфорта, и я не смогла сдержать выражения своего лица. Не выдержав их поведения, я взяла с собой Гекче, зашла в палатку и расспросила ее о том, что произошло между ней и Каном.

По ее словам, они поссорились во время поиска растения. После этого Гекче сказала, что больше не может выносить характер Кана, и извинилась перед ним, сказав, что не хочет больше так себя вести, даже зная о его чувствах.

Объяснив, что произошло, она сказала, что хотела бы дать Кану шанс, но пока не уверена. Ведь она не хотел терять прекрасную дружбу с Каном ради отношений. Это было очень важно, что Гекче подумала об этом. Теперь я могла порадоваться за Кана, ведь он не заслуживал несчастья. В тот момент Кан как будто не был Каном, а превратился в совершенно другого мальчика, которого я не узнала. Я была очень рада, что у них все стало еще лучше, чем раньше, и что Гекче отложила вопрос с Мустафой на потом. По крайней мере, от того, что рядом со мной есть человек, который мыслит позитивно, мне становилось немного легче.

После небольшого забега, подготовленного преподавателями, большинство студентов остались играть на площадке. Одни мальчишки играли в футбол, другие – в «вышибалы» с девочками. Звучит странно, но мы как будто возвращались к истокам, когда не было электричества. Мы переживали самые сумасшедшие моменты нашего детства.

Мы с Гекче предпочитали проводить время в палатке. Точнее, я спала, а Гекче читала книгу. Когда я проснулась, солнце уже садилось. Когда все студенты принесли приготовленную еду, мы накрыли большой стол и устроили пикник, а потом разожгли большой костер, прямо как в фильмах и сериалах, и сели вокруг него. Кан пел под гитару, которую он привез с собой, а Гекче прислонилась головой к его плечу. В какой-то момент он даже заглянул в голубые глаза Гекче, напевая песню Söz Konusu Aşk.

В то время как Демир и Сенем сидели бок о бок у другого края костра, мы с Огузом расположились прямо напротив них, а Гекче и Кан сели рядом с нами. Батухан находился между Демиром и Бахар. Несмотря на то что ребята были обижены, они не избегали общества друг друга.

У костра Дамла завела странную тему и спросила, каким каждый хочет видеть себя в будущем. Большинство выложили все начистоту, как в переносном, так и в прямом смысле. Бахар, не открывавшая рта весь день, заговорила впервые: «Некоторым людям надо просто попробовать повзрослеть, мне этого достаточно», – сказала она и выразительно посмотрела на Демира. По язвительному поведению Бахар я поняла, что они не разговаривают и это будет продолжаться еще долго. Когда я повернулась к Огузу, стараясь больше не волноваться за них, то увидела, что он подходит к Кану и быстро берет у него из рук гитару.

– Хватит, сынок! Ты всегда будешь петь мне серенады?

Огуз, умело держа гитару, ударил по нескольким нотам, создав небольшую мелодию, и посмотрел мне прямо в глаза.

– Эта песня для самой упрямой девушки в лагере.

Что он имеет в виду? Он что, опять собирался петь для меня?

Когда он начал припев со слов «Когда слеза упала с твоих черных глаз…», мои глаза уже горели. Он не должен был так поступать со мной. Пока я в смущении пыталась спрятать лицо ладонями, Огуз продолжал слаженно петь песню.

Поскольку я не знала, что он играл на гитаре, я смотрела на него во все глаза. Он так искусно использовал струны гитары и так красиво пел припев песни, что трудно было не заплакать. Я предпочла дать волю слезам, и не только потому, что он прекрасно пел. А потому, что слова песни были слишком многозначительны, и не имело значения, что Огуз сделал это для меня. А может, и имело, я не знаю. С его стороны было несправедливо делать все это для меня. Он уже второй раз пел для девушки, которая не давала ему никаких шансов, которая каждый раз захлопывала перед его носом дверь, которая настойчиво говорила, что он ей не нужен. Несмотря на свои ошибки, Огуз был очень добр ко мне. Он прилагал усилия, заботился, но в итоге не получал ничего.

Я плакала не потому, что Огуз пел мне во второй раз, и не потому, что у меня были к нему чувства. Я плакала потому, что то, что я хотела сделать, и то, что я делала, было очень разным. Это не сочеталось, это было бессмысленно. Я могла заботиться об Огузе, могла относиться к нему как к другу, но я не могла отдать ему свое сердце, не могла позволить другим быть несчастными только ради себя. Но это были не единственные причины моих слез. Я плакала оттого, что не могла больше переваривать пережитое, от мысли, что потеряла лучшего друга, от того, что человек, чьи руки я хотела бы держать, сидел прямо передо мной, но мне было больно находиться от него так далеко. Я не могла оторвать от него глаз. Хотя он смотрел на меня с гневом, я не могла отвести свой взгляд. Я не знала, на что он сердится. Может быть, он думал, что я плачу из-за Огуза, но он не знал, что причиной этого был он сам.

Под конец песни, когда я снова перевела взгляд на Огуза, я вытерла слезы тыльной стороной ладони и зааплодировала ему, как и все остальные. Тем временем Гекче, повернув голову и увидев, что я плачу, схватила меня за руки и притянула к своему плечу.

– Она действительно плакала! Я тебя не выношу, девочка!

Я обняла ее, когда она погладила меня по волосам и похлопала по рукам на глазах у всех.

– Я не могу позволить тебе плакать, иначе я тоже заплачу. – Она обняла меня еще крепче, отчего я захрипела.

Когда мой взгляд переместился в сторону, где находился Демир, он отвернулся от меня. Его лицо погрустнело, и он выглядел так, будто был морально раздавлен. Я не знала, потому ли это, что Огуз еще раз спел мне при всех, или потому, что я плакала, но было очевидно, что ему грустно. Когда Сенем оказалась в его объятиях, он убрал руку с ее плеча и попытался сесть прямо, но выражение его лица не изменилось.

– У Нисы тоже красивый голос.

Когда я нахмурилась, услышав фразу Сенем, и посмотрела на нее, а затем перевела взгляд по сторонам, то поняла, что все взгляды вокруг костра устремлены на меня.

– Ничего подобного.

– Да, это так. Есть песня, которую ты все время пела в детском доме. Спой ее.

Разве сейчас время вспоминать о детском доме? С чего тебе вообще пришло это в голову?

– Сенем, сейчас не время, – процедила я сквозь зубы, но на этот раз все вокруг начали радостно поддерживать ее. Поддерживали Огуз, Гекче и Кан. Молодец, блондинка. Сколько еще неприятностей ты можешь мне доставить?

– В общем, спокойной ночи вам. Я пойду немного пройдусь.

Когда Демир поднялся со своего места, все взгляды отвернулись от меня и сосредоточились на нем, а Сенем тут же схватила его за руки. И вообще, куда он собирался идти в такое время? Он что, сошел с ума, вокруг кромешная тьма.

– Не уходи, Демир. Ниса споет.

Продолжая смотреть на Сенем, Демир слегка улыбнулся.

– С таким упрямством она не будет петь, – пробормотал он и, развернувшись, зашагал прочь. Но мне не хотелось, чтобы он уходил.

Страх, что с ним что-то случится в такое время, поселился в моем сознании, и мне захотелось сделать что-нибудь для него. Он не должен был уходить. Он должен был остаться здесь. Если мое пение помешает ему, я сделаю это. Закрыв глаза и сделав глубокий вдох, я сглотнула, разомкнула губы и впервые за долгое время начала петь.

Когда я очень медленно открыла веки, огонь, горевший в центре, больно резанул по глазам. Так как я не могла поднять голову, то просто пошла по следам. Он приостановился, потом обернулся. Он не ушел. Он снова был на прежнем месте, но стоял. Не зная, откуда взялась такая смелость, Кан взял из рук Огуза гитару и стал аккомпанировать песне, которую я пела, перебирая пальцами струны.

Когда мои глаза нашли его смелые глаза, я увидела, что его губы скривились. Конечно, он понял, что я пою песню для него.

Сделав глубокий вдох и дойдя, пожалуй, до самой важной части песни, я повысила тон голоса еще на одну октаву. Может быть, я не могла этого сказать, не могла выразить некоторые вещи, но эта песня выдавала то, что было внутри меня.

Когда я почувствовала, что у меня больше не осталось дыхания, я закончила песню, подняв обе руки вверх, давая понять, что это конец. Когда все, включая преподавателей, зааплодировали мне, я от смущения хотела провалиться под землю там, где была. Когда мои глаза нашли его глаза, он подмигнул мне с улыбкой, не давая никому об этом знать. Жар на моих щеках усилился, и я попыталась скрыть свое смущение, попав в объятия Гекче.

– Извините. – Сенем схватила его за руку, когда он снова повернулся к лесу. Ну и что? Разве мое пение не было убедительным?

– Дитя мое, не заблудись в такое время, – сказал один из учителей, озвучив мои переживания. Зачем он вообще хотел идти? Что ему делать в лесу в такое время? А если он наткнется на диких животных, что тогда будет?

– Не волнуйтесь, учитель. Я привык к таким поездкам, – почувствовав на себе его взгляд, я поняла смысл фразы.

Когда мы поехали на ферму, то повторилось то же самое: он рассердился на меня, исчез и вернулся только поздно вечером. По крайней мере, тогда он знал местность вокруг фермы, но я не была уверена, что он знает эту местность, и поэтому мне было страшно.

– Не задерживайся и не уходи далеко от лагеря, – сказал ему учитель, и он, кивнув, убрал свою руку от руки Сенем, повернулся и пошел прочь.

Я надеюсь, что он вернется до того, как стемнеет и все лягут спать. И я надеюсь, что он не заблудится.

После этого небольшого концерта мы сели вокруг костра и немного поболтали. Сенем после ухода Демира заняла место рядом с Дамлой, а Кан пародировал наших учителей из школы, проявляя всю свою общительность и заставляя смеяться окружающих. Что касается меня, то я, с одной стороны, наблюдала за происходящим вокруг, а с другой, смотрела на дорогу, стараясь, чтобы этого никто не заметил.

Хотя прошло несколько часов, на этой дороге никто не появлялся. В какой-то момент преподаватели решили отправиться на поиски Демира вместе с сотрудниками лагеря. Но Бахар отговорила их, сказав, что Демир вернется и что она привыкла к такому поведению. Я думала, что учителя не послушают Бахар, но ошиблась. Пока я мучилась от страха, ни один из них не сказал: «Давайте поищем этого мальчика. А вдруг с ним что-то случилось? Вдруг он действительно потерялся?»

Через несколько минут бурной активности у костра почти все разошлись по своим палаткам. Равнодушие всех, в том числе и учителей, так меня разозлило, что захотелось открыть рот и закричать во всю мощь. Но мне пришлось подавить это желание, когда Гекче затащила меня в палатку. Вскоре после того, как я вошла в палатку, Гекче заснула без задних ног. Я же, напротив, металась и ворочалась от беспокойства. Мои мысли были заняты им. Когда я достала из-под подушки мобильный телефон и посмотрела время, то увидела, что уже два часа ночи. Неужели он еще не пришел?

Я не могла больше пытаться заснуть, пока беспокойство пожирало меня изнутри. Я медленно поднялась с постели и надела кардиган. Так больше не должно было продолжаться. Мои метания в палатке лишь мешали Гекче спать. Я схватила одно из запасных одеял, которое взяла с собой, обернула его вокруг своего тела, расстегнула молнию и впустила вовнутрь ночную прохладу. Я быстро закрыла молнию, чтобы Гекче не замерзла, а сама в это время закуталась в одеяло и надела ботинки. Воздух был довольно резким, и до восхода солнца оставалось еще много времени.

Блуждая взглядом по другим палаткам на территории лагеря, я наткнулась на тень у почти погасшего костра. Я знала его достаточно хорошо, чтобы узнать по силуэту. Когда страх и тревога покинули мое тело, я начала идти к нему с уверенностью.

Я присела рядом с ним, укутавшись в одеяло, а он между тем играл с углями умирающего костра, держа в руке тонкий кусочек дерева. Посмотрев на меня краем глаза, он поднял голову к небу и вздохнул.

– Ты говоришь мне, чтобы я пришел к тебе, но никогда не позволяешь мне прийти к тебе.

На моих губах расплылась горькая улыбка от его слов, я придвинулась к нему чуть ближе и протянула один конец одеяла. Хотя он и колебался, он не отказался залезть под одеяло, которое я ему протянула. Я должна была рассказать ему о реальных причинах некоторых вещей. Пока мои глаза горели, а в голове оживали воспоминания, я сказала: «У меня есть небольшая история. Хочешь послушать?» Когда он повернул голову и кивнул, я, как и он, посмотрела на небо и вздохнула. Хотя мне не хотелось вспоминать тот день, я собиралась ему рассказать.

– Я была совсем маленькой, когда в первый и последний раз увидела свою маму. Мне было пять лет. Прошло почти несколько секунд, прежде чем я увидела ее, но детским умом я поняла, что это она. По ее глазам, по ее взгляду, по тому, как она сказала госпоже Севде: «Позаботься о ней». Как мог ребенок не почувствовать, кто его мать? Как он мог забыть лицо той, которая его родила?

Когда я, фыркнув, дала волю слезам, он подвинулся ко мне ближе и тыльной стороной ладони стал вытирать влагу с моей щеки.

– В тот день мне было очень больно, и ничто не могло меня исцелить. Я просто плакала часами, чувствуя, что она вернется, с каждой пролитой мной каплей, но, конечно, она не вернулась. Она ушла. Она просто ушла, оставив меня одну в этих стенах.

Я продолжала рассказывать, и с моих губ сорвался тоненький всхлип.

– Но потом что-то случилось. После того как я проплакала в своей комнате несколько часов, кто-то вдруг открыл мою дверь. Впервые тепло и свет вошли в мою комнату, куда солнце не проникало месяцами и годами. Это был такой свет, который избавил меня от страха и одиночества. Пока я рыдала под одеялом, она, не раздумывая, подошла и села рядом со мной. Она сделала то, чего не делал никто другой. Сначала она вытерла мои слезы своими маленькими пальчиками, а потом сказала: «Не плачь, я буду твоим другом». И она стала, но не просто стала моим другом. Она стала моим другом, моей сестрой, моим товарищем и, возможно, моей единственной семьей. Сенем – это частичка моей жизни. Вот почему я не могу этого сделать, Демир. Я не могу так поступить с этой девушкой, благодаря которой я сейчас нахожусь здесь.

Я пыталась вытереть слезы, одновременно вдыхая дрожащими губами прохладный воздух, немного отодвинувшись от него. Но было еще кое-что странное. Когда я снова посмотрела на него, он улыбался. Как он мог улыбаться после всего того, что я ему сказала? Неужели он не воспринимает меня всерьез?

– Почему ты улыбаешься? Я говорю тебе что-то очень важное, а ты так реагируешь?

В то время как обида в моем голосе сменилась на гнев, его лицо стало серьезным.

– Я улыбаюсь, потому что в очередной раз понял, что влюбился в правильную девушку.

– Демир…

– А как же любовь, Ниса? Неужели в твоей жизни никогда не будет места для нее? Неужели ты никогда не откроешь мне свое сердце?

Он снова это делал. Он снова путал мои мысли. Он путал мой мозг, заставляя путаться ритмы моего сердца. Когда я быстро встала со своего места, он последовал за мной.

– Я лучше пойду, пока это не повторилось.

Когда я повернулась и уже собиралась идти в палатку, он придержал меня за одеяло и не пустил.

– Не уходи.

Повернув меня к себе, он схватил меня за руки и заставил приблизиться к нему.

– Демир, – прошептала я, когда он натянул на меня одеяло и притянул меня к себе. Я держалась за его руки, чтобы не упасть, а он обхватил меня за талию. От его близости у меня кружилась голова.

– Давай потанцуем. Разве ты не моя партнерша? Давай потренируемся.

– Без музыки? – Он усмехнулся на мой вопрос, сфокусировав взгляд на моих глазах и придвинув мое тело ближе к своему.

– Может быть, я не могу петь так круто, как Огуз, но…

Сделав небольшую паузу, он приблизил свои губы к моему уху и тихо зашептал:

– Если хочешь, чтобы я пел тебе, попробуй послушать ритм моего сердца, бьющегося рядом с тобой.

Мое тело затрепетало в его руках, и я почти забыла, как дышать. Его близость, его тон голоса, когда он шептал мне на ухо… Он опьянял мою душу. Что он делал со мной? Когда я была рядом с ним, я абсолютно не принадлежала себе. Он мог заставить меня делать все, что он хотел, как будто я была его марионеткой, когда мы были близки.

– Но это не мешает мне петь. Даже несмотря на то, что голос у меня ужасный, – сказал он, продолжая шептать, не отрывая губ от моего уха, при этом иногда касаясь, бьющейся под кожей жилки.

Сжимая его руки в своих, я больше вникала в тон его голоса, чем в слова песни. Как он мог сказать, что его голос ужасен? Он будто мурлыкал, и это было настолько завораживающим, что напоминало колыбельную из глубины души.

Произнеся последнее слово, он еще крепче обхватил меня за талию и вдохнул аромат моих волос. Я зарылась головой в его шею, пока мы продолжали медленно покачиваться на месте.

Прижавшись лбом к моему лбу и закрыв глаза, он ни на секунду не отпускал моих рук. Я была так счастлива, что он так поступил, ведь если бы он отпустил, я могла бы упасть к его ногам от волнения.

– Все скрыто в этом предложении, Ниса. Если ты захочешь, все начнется сначала.

С надеждой глядя на меня, он опустил голову, закрыв глаза и приблизив свое лицо к моему лицу. По мере того как он подходил все ближе и ближе, я пыталась смочить губы и приготовиться к ответу, но вдруг снова нарушила тишину, открыв закрытые глаза с тем, что засело у меня в голове.

– Мне кое-что интересно, – прошептала я, а он продолжал усмехаться, не открывая глаз.

– Ты очень хорошо умеешь испортить момент.

Когда морщины на его щеке появились вместе с улыбкой, я спросила, что мне интересно:

– Ты действительно никогда ни с кем не целовался?

Он вдруг открыл свои закрытые глаза и удивленно посмотрел на меня.

– Ты слышала, – широко улыбнулся он, и я хотела отвернуть голову, смущаясь того, что слушаю их, но это не удалось, так как он убрал за ухо упавшую мне на лицо прядь волос.

– Ты первая и единственная девушка, которую я поцеловал, Полярная звезда.

Когда он обратился ко мне с этими двумя волшебными словами, на моем лице расплылась непонятная улыбка. Мало того что я попала под его чары, я хотела верить каждой фразе, которая вылетала из его уст.

– Почему я хочу верить тебе?

– Потому что мы оба чувствуем одно и то же, – сказал он, протягивая руку и беря меня за подбородок. Я все еще не могла поверить в то, что он никогда ни с кем не целовался, у него уже было много девушек, и я знала, что он не девственник. Поэтому тот факт, что он никогда ни с кем не целовался, звучал не очень убедительно.

– У тебя уже было много девушек. Так что и в то время…

Я не могла продолжить свой вопрос, потому что мне было стыдно за то, что я его задала. Иногда мой мозг был действительно не в ладах с языком. Хотя мое смущение его позабавило, он снова покачал головой.

– У меня было не так много девушек, Ниса, – ответил он мне, немного подумав, что сам не верит в то, что говорит.

– А может, и было, я не знаю, но все это было до того, как ты появилась в моей жизни.

– Значит, этого никогда не было?

Когда я снова стала настаивать, он крепко обхватил меня за талию и придвинулся ко мне ближе.

– Нет, как я уже сказал, ты первая и единственная девушка, которую я когда-либо целовал.

– Почему? Почему ты еще ни с кем не целовался?

Он сглотнул, услышав мой вопрос, и стал смотреть на мои губы. Я не могла сдержать дыхания, когда его большой палец прошел по изгибу моей нижней губы.

– Потому что раньше я не хотел ни с кем делить свое дыхание.

Его фразы были похожи на волшебную палочку. Они завораживали меня, я забывала, как дышать.

– Поцелуи значат для меня гораздо больше, Ниса, и я хочу дать больше только тебе. Думай об этом, как о запечатывании. Это как два человека в одном теле, делящие одно дыхание…

Пока он притягивал меня к себе одной рукой, его вторая рука путешествовала по моему лицу. Я уже не могла контролировать свое сбивчивое дыхание.

– И пока ты так пыхтишь передо мной, я умираю от желания попробовать на вкус твои губы. Позволишь ли ты мне поцеловать тебя сейчас?

Его губы встретились с моими, когда я кивнула головой в знак одобрения и закрыла глаза, приподнявшись на цыпочках. Его дыхание смешалось с моим дыханием.

Поцелуй – это действительно два человека в одном теле, дышащие одним воздухом, как он и говорил. Когда его губы исследовали мои губы, я поняла, что этот поцелуй намного глубже и отличается от других. От него нельзя было убежать. Не было шанса. Не было мыслей о других. На этот раз были только он и я, Демир и Ниса.

Целуя меня еще крепче и прижавшись ко мне, он взял мои руки и потянул их к своей шее. Пока мои руки ласкали его волосы, наши губы на мгновение разделились, а затем снова соединились. Несмотря на то что я не хотела, чтобы этот момент, это волшебство заканчивалось, мне пришлось отстраниться. Мне было трудно дышать, и я отстранилась от Демира, открыв закрытые глаза.

– Мне надо идти.

Он схватил меня за руку и не пускал, пока я прерывисто говорила.

– Не уходи.

– Демир, пожалуйста, – попыталась я сопротивляться и отдернуть руку, но на этот раз он взял обе мои руки и прижал их к своей груди.

– Послушай, завтра все начнется сначала. Мы снова отдалимся друг от друга. Ты будешь проявлять свое упрямство и строить свои стены, а я буду с Сенем, чтобы сделать ее счастливой. Но сейчас есть только ты и я. Только мы. Не уходи, прошу тебя. Останься со мной здесь, у этого погасшего костра, хотя бы до рассвета. Я обещаю, что отпущу тебя до восхода солнца.

На этот раз я не смогла. Не смогла сказать «нет». Я не хотела. Я не могла отказать ему, когда он так сопротивлялся мне, когда он вел себя так, словно все зависело от того, какое слово вырвется из моих уст.

Обхватив его за шею и прижавшись к нему, я вдыхала его неповторимый запах. Я не хотела, чтобы этот момент, эти несколько минут, которые мы проведем вместе, заканчивались. Когда я была в его объятиях, мне хотелось забыть обо всем, обо всем, что я оставила позади. Он был бальзамом на мою рану, лекарством от моей болезни.

Когда он поднял уже упавшее на землю одеяло и укрыл нас обоих, мы рухнули рядом с погасшим костром и прижались друг к другу. С того момента, как я прислонила голову к его шее, Демир начал задавать странные вопросы, и так продолжалось до рассвета.

За то время, что мы провели вместе, все происходило совсем по-другому, пока мы не увидели на горизонте оранжевые линии солнца. Мы не спорили, не ссорились. Мы просто пытались узнать и понять друг друга.

Пока Демир спрашивал меня о любимом цвете, еде, музыке и даже фильмах, я хотела знать, что ему нравится и не нравится. Его любимым цветом был синий. У него не было любимой песни. Он сказал, что слушает всю музыку, которая ему нравится. Его любимым блюдом был карныярык[14]. Его любимые зарубежные сериалы – «Доктор Кто» и «Игра престолов», а любимая серия книг – «Гарри Поттер». Он заявил, что с детства неустанно читает.

Мы хотели знать друг о друге все, и когда Демир задал мне те же вопросы, разговор значительно продвинулся. В какой-то момент он даже спросил, какой у меня любимый актер, но, не дожидаясь моего ответа, ответил за меня: «Подожди, я уже знаю ответ. Джейми Дорнан, да? Ты же любишь этого парня». Несмотря на то, что он назвал только Джейми Дорнана, я добавила еще несколько человек.

На протяжении всей нашей беседы он рассказывал мне о своих детских воспоминаниях и о том, что у него есть замечательные планы на танцевальное шоу. Я сказала ему, что мне не терпится увидеть это и что он отлично справится со своей работой.

Когда солнце начало медленно выползать из-за горы, нам нужно было расходиться. Хотя мне не хотелось уходить от него, наше время заканчивалось. Оставляя меня в палатке, он поцеловал меня в щеку, поблагодарил и попрощался.

Когда я вошла в палатку, Гекче крепко спала, как и до моего ухода. С горечью в сердце я легла рядом с ней, закрыла глаза и вздохнула: «Как бы я хотела, чтобы эта ночь длилась вечно!» Но тут выглянуло солнце. Истина снова пробилась наружу, как дневной свет. Я обязана была возвести свои стены, а он обязан был сделать Сенем счастливой, как и обещал.

Когда я снова проснулась после очень короткого сна, то почувствовала себя невероятно уставшей. Если раньше я всю ночь сопротивлялась тому, чтобы не покидать его, то теперь я была в ужасном состоянии из-за навалившейся на меня сонливости.

Собрав с Гекче свои вещи и палатку, мы перенесли их в автобус с помощью Огуза и Кана. Наше однодневное пребывание в лагере подошло к концу. Когда почти все собрали свои вещи, учителя сказали нам, что мы уедем после последней экскурсии.

Когда мы вместе со всеми студентами еще раз осмотрели окрестности, я поняла, как прав был Демир, сказавший вчера вечером: я уже построила свои стены. Он уже занял свое место рядом с Сенем. Но кроме Демира меня интересовало еще кое-что. Когда я в последний раз осматривала лагерь, то почувствовала на себе суровый взгляд Дамлы. Хотя мне казалось, что она смотрит на кого-то другого, а не на меня, она, нахмурившись, смотрела прямо мне в глаза.

Пока ждали водителей автобусов, Кан и Гекче шушукались между собой в стороне от нас, а Огуз смеялся над синяками под моими глазами. Улыбка с моего лица исчезла, когда рядом с нами неожиданно появилась Дамла, которая по-прежнему строго смотрела на меня.

– Что происходит, Дамла? – спросила я, и она схватила одну из моих рук и с силой вложила в мою ладонь маленькую красную бумажку.

– Либо Огуз, либо Демир. Решай, Ниса, – сказала она, почти плюнув мне в лицо, и, развернувшись, стала быстро уходить. Когда я открыла протянутую ей бумажку и прочитала ее, кипяток полился мне на голову.

«Я видела тебя вчера вечером».

В то время как эти четыре слова, написанные на бумаге, заставили мое сердце забиться сильнее, Огуз начал странно смотреть на меня как из-за слов Дамлы, так и из-за выражения моего лица. Пока у меня тряслись руки, мысль о том, что Дамла все видела прошлой ночью, пронеслась в моей голове, как электрический ток. А как же Сенем? Неужели Сенем тоже знала? Если бы она знала, разве Дамла передала бы мне эту записку?

– Что происходит, Ниса?

Хотя я не могла ответить на вопрос Огуза, он быстро взял бумагу из моих дрожащих рук и прочитал ее. Ему не нужно было спрашивать, о ком идет речь, его лицо помрачнело так же, как и мое. Разорвав бумагу в руке и бросив ее на землю, он вздохнул сквозь зубы, повернулся и пошел к Дамле.

– Ты подожди здесь. Я разберусь с этим.

Не дав мне спросить, что он собирается делать, он отошел от меня, подошел к Дамле, схватил ее за руку и оттащил в сторону. Глаза Огуза на некоторое время нашли мои, пока они продолжали ожесточенно разговаривать, глядя друг на друга тяжелыми взглядами. Я увидела в этих глазах разочарование, которого никогда не видела раньше. Сказав Дамле еще несколько слов и подняв вверх большой палец, он отошел от нее и вернулся ко мне.

– Все готово, пойдем, – сказал он, схватив меня за руку и потянув в сторону площадки, где стояли автобусы, но я остановила и его, и себя, отступив назад.

– Огуз, я…

– Все в порядке, Ниса. Он тебе нравится, ты поешь ему, целуешь его… Все это не проблема.

Дамла, должно быть, все ему рассказала, если знала, что мы целовались. Черт побери!

– Но знаешь что? Пока он думает о своих дурацких корыстных интересах, я думаю только о тебе. Пока он делает все, чтобы ты каждый раз плакала, я хочу, чтобы ты смеялась. Хочешь ты этого или нет. Неважно, волнует тебя это или нет. Ты мне очень нравишься, и я всегда буду рядом, чтобы собрать, когда он тебя разобьет.