Расколдованный круг

Прошла неделя. Рита уже привыкла к тому, что каждое утро должна ехать через полгорода на работу; у нее появился и некоторый опыт в библиотечном деле. Лидуша, покоренная смелым поступком девушки, несколько утратила свою важность и принялась учить Риту таинству обращения с библиотечными формулярами. Иногда Рита заходила в гости к Белле Марковне; попивая чай, они обсуждали судьбу котят, которые должны были вот-вот появиться на свет. Белла Марковна поведала девушке, что сотрудники офиса, в котором обитала несчастная кошка-мать, уговорили жестокого начальника не губить котят при условии, что ровно через месяц их раздадут новым хозяевам. Уже было решено, что одного из них возьмет сама старушка, а другого Надя; Надя с нетерпением ожидала появления в доме четвероногого любимца и даже успела приобрести для еще не существующего котенка мисочки и огромный плюшевый домик на высокой ножке. Рита полагала, что сумеет пристроить и остальных – ведь впереди еще было время.

Первое время Рита исправно надевала свои очки в уродливой оправе, но потом осознала, что больше не в состоянии непрерывно поправлять то и дело перекашивающуюся, отчаянно натирающую уши конструкцию. К тому же изобильно летевшая из книг пыль оседала на стеклах густым слоем, и девушке надоело протирать их. Впервые увидев Риту без очков, Галина Васильевна удивилась:

– Что случилось? Ты потеряла очки?

– Я решила больше их не носить, – честно, но невразумительно объяснила Рита.

– У тебя что, прорезалось зрение? – ехидно поинтересовалась Лидуша.

– Лида, коллег надо уважать, – заметила заведующая.

– Просто у меня болели глаза, а теперь врач разрешил мне не носить очки постоянно, – сказала Рита.

– Рада за тебя, – ответила Галина Васильевна, но Рите показалось, что в ее глазах промелькнуло подозрение.

Несколько раз Рита с превеликой осторожностью звонила из телефона-автомата домой. В первый раз Анна Осиповна ответила на приветствие девушки горестным плачем – так настрадалась она от волнения и неизвестности.

– Подумай, каково мне было твоим родителям признаваться, что я детей не уберегла! А сколько я передумала! Борис Константинович всю охрану на ноги поднял, прочесали лес, окрестные поселки... В Вербине какой-то местный алкаш сознался, что вроде бы бил в тот день какую-то девушку, похожую на тебя...

«Они нашли Женюру», – сообразила девушка.

– Это недоразумение, – успокоила она Анну Осиповну.

– Между прочим, когда охранники-то стали с тем алкашом разбираться, местные женщины как заголосят: «Арестуйте его, он настоящий маньяк!» Мне Коляныч, начальник охраны, сам рассказывал, – драматически повествовала Анна Осиповна. – И ведь, подлец, до сих пор не сознался, куда твое тело дел!

– Анна Осиповна, как же он может сознаться в том, чего не было, – засмеялась Рита.

– Тебе смехи, – проворчала Анна Осиповна. – А я чуть с ума не сошла. Что же ты так долго о себе знать не давала? И к сестре в больницу ни разу не зашла.

– Я не хочу, чтобы господин Алексеев выследил меня и приволок домой насильно, – объяснила Рита.

– Какой Алексеев? – не поняла домоправительница.

– Папа нанял детектива... если Алексеев меня поймает, если меня приведут домой с позором, папа точно не будет слушать то, что я просто обязана ему сказать!

– Не думай так, – попыталась успокоить девушку домоправительница. – Вот приедет мама, мы сначала поговорим обо всем с ней. А потом все вместе как навалимся на Геннадия Ивановича! Я не первый год его знаю. Он, хоть и строит из себя Карабаса, в вас всех души не чает.

– А что с Шурой? – испытывая раскаяние за то, что все это время не удосужилась навестить сестру в больнице, спросила Рита.

– Вчера выписалась. Очки ей велели носить, пока глаз окончательно не вылечится. Но ее разве заставишь? Как бы зрение не село... Матвея Андреича отец прищучил было, а сегодня наша попрыгунья с ним уже сговаривалась шашлыки на природе устроить. И эти две заявились – кобыла да лупоглазая, подружки ее. И не выгонишь – вроде больную проведать зашли. Ничего, Риточка, папа твой сам должен будет понять, кто себя как ведет! Ты позванивай...

Почти каждый вечер за девушкой заезжал Виктор, и у молодых людей уже сложилась традиция любоваться закатами на берегу Москвы-реки. Больше всего им нравилось гулять по Крымскому мосту; далеко внизу, как расплавленное золото, горела вода, пронзительно гудели речные трамвайчики, иногда вровень с перилами пролетала чайка, и сидевшие рядами важные голуби, как по команде, поворачивали вслед за ней головки, будто выдерживали равнение. Серебристые конструкции моста казались Рите каким-то марсианским сооружением. Действительно, во время этих свиданий девушка словно переносилась в какой-то сказочный, небывалый доселе мир, о котором столько грезила! Мимо с шуршанием несся непрерывный поток автомобилей, но молодые люди не обращали на них внимания. Говорил обычно Виктор. Рита с упоением слушала его рассказы о службе в частях ВДВ, о походах, в которые он обожал ходить с друзьями, о том, как они все вместе реставрировали храм, и это сплотило вербинскую молодежь.

– Раньше все толклись отдельными компаниями, – рассказывал Виктор. – Недружелюбие, драки. Многие водочку попивали. А теперь мы все, как мушкетеры, один за всех, все за одного. Вот в прошлом году, когда купол покрывали, я случайно отцепил страховочный карабин и сорвался вниз. И тогда Сережка Большаков, старший брат Севки... Помнишь Севку? Так вот, Сережка в последний момент успел ухватить меня и вытащить наверх.

Услышав эту историю, рассказанную так небрежно, будто речь шла о сущих пустяках, Рита почувствовала, как мост словно зашатался у нее под ногами. Девушка присела на пупырчатый от заклепок выступ и прижала пальцы к вискам:

– Виктор, обещай мне, что больше никогда не полезешь наверх!

– Рита, почему ты называешь меня «Виктор»? – Молодой человек осторожно помог Рите встать. – Ну скажи хоть раз: Витя, Витенька...

– А ты обещаешь больше не рисковать жизнью?

– Нет, Рита, не обещаю, – очень серьезно произнес Долонин. – По крайней мере, этой осенью продолжатся реставрационные работы, и я уже дал слово участвовать в них. А в Вербине никто лучше меня не владеет навыками промышленного альпинизма. Все надеются на меня. Что же, я должен нарушить слово и подвести столько народу?

– Вот ты какой... – Рита вывернулась из объятий Виктора. – Выходит, моя просьба у тебя на последнем месте?

Безнадежно махнув рукой, Рита пошла в сторону Парка культуры.

За спиной девушка слышала шаги непрерывно окликавшего ее Виктора, но упрямо не оборачивалась. Теплый ветер, летевший с реки, сушил на глазах слезы.

«Значит, вот так, – думала Рита, испытывая до сих пор неведомую ей горечь. – Для Виктора главное – его работа, друзья, эта дурацкая реставрация... А я на последнем месте. Да и занимает ли моя ничтожная персона хоть малейшее место в его жизни? Кто я, в сущности, такая? Случайная встречная, умудрившаяся выставить себя в самом невыгодном свете, – как ни попадусь Виктору на глаза, меня вечно кто-то бьет, обижает, и одета я как попало... Да с чего я взяла, что он испытывает ко мне какие-то нежные чувства? Обыкновенная жалость к запутавшейся недотепе, вот что это такое! А я-то возмечтала... Права была Ванилла, когда высмеивала наши с Надей романтические мечты!»

Рита намеренно утрировала, не давая воли воспоминаниям о нежных взглядах Виктора, о том, как еще недавно млела от счастья в кольце его надежных рук... Изо всех сил девушка уговаривала себя: то недолгое счастье, которое она испытала, было плодом ее собственного воображения, а теперь пора просыпаться. Но Рите так этого не хотелось!

Забежав вперед, Виктор заступил девушке дорогу.

– Рита, прости меня, если сможешь, – умоляюще заговорил он. – Какой же я идиот!

– Нет, ты просто устал притворяться. – Рита попыталась обойти Виктора, но почему-то у нее это не получилось.

– Рита, я должен сказать тебе одну вещь... – Виктор непритворно смутился. – Но давай отойдем в сторонку, а то люди же вокруг...

Они спустились на один пролет по боковой широкой лестнице; Рита отчаянно ругала себя – снова поддалась обаянию этих карих глаз, ласковой улыбки, – и в то же время почти с отчаянием чувствовала, что никакая гордость не заставит ее теперь добровольно отказаться от них.

– У меня никогда не было девушки, – окончательно смутился Виктор. – Я понимаю, это звучит смешно и несовременно... Но что же делать? Вот такой уж я есть...

– Тебе никто не нравится? – глупо спросила Рита.

– Мне просто всегда было некогда. Сначала надо было закончить школу, а учеба давалась трудно... И маме помогать, ведь после смерти бати я остался единственным мужчиной в доме... Потом – армия, сама понимаешь... А когда я вернулся, оказалось, что те из моих ровесниц, которые не уехали в Москву, повыходили замуж. Ни одна меня не дождалась... Рита, я просто не умею разговаривать с девушками! Прости меня. Мне... мне очень приятно, что ты беспокоишься обо мне, правда.

Невольно девушка сравнила эту горячую, сбивчивую речь с тщательно отрепетированными оправданиями Матвея. Блинову-младшему она никогда не верила ни на грош; а вот Виктору хотелось верить, не вдумываясь в его доводы. Больше всего Рите хотелось сейчас броситься к Виктору на шею, но гордость удержала Риту от этого, и девушка сказала только:

– А знаешь, у меня тоже никогда еще не было парня.

– Но теперь-то есть, – шутливо заметил Виктор. – Или нет?

– Есть, есть, – счастливо засмеялась Рита.

– Значит, мир?

Вместо ответа Рита, закрыв глаза, поднялась на цыпочки, и поцелуй, который она ощутила, казалось, смыл все сомнения, все страхи...

– А хочешь, приезжай в выходные к нам в Вербино! – предложил Виктор. – Погуляем... Мама часто спрашивает о тебе. Ты ей очень понравилась... Познакомишься с реставраторами, а потом мы устроим настоящий пикник!

– Я думала, что все вербинцы трепетно относятся к своему лесу и не разводят там костры...

– Так и есть! У нас принято устраивать пикники на Марьином бугре. Есть такое местечко возле реки. Вот увидишь, там здорово. От дождя построен навес. А откуда это ты так осведомлена о наших проблемах с лесом? От хозяев наслушалась, когда работала в кондоминиуме?

Как всегда, когда она не могла ответить правду, Рита непроизвольно насупилась.

– Да, вроде того, – коротко ответила она.

Виктор вздохнул:

– Вот сейчас скажу, а ты снова обидишься... Рита, мне кажется, что ты что-то недоговариваешь. Или думаешь, что напускная таинственность придаст тебе очарования?

– Виктор... Витя, – умоляюще поглядела на него девушка, – ну почему ты думаешь, что я скрываю что-то плохое?

– Вовсе я так не думаю! Просто хочу узнать о тебе побольше. Ну ладно, не хочешь – не надо. Пошли в парк! Ты любишь американские горки?

...Возвращаясь домой, как уже привычно называла про себя Надину квартиру девушка, Рита неотступно думала о том, что ее скрытность пока оправдывает себя, но ведь ничто не длится вечно! Настанет день, когда истина, захочет этого девушка или нет, выплывет наружу, и как тогда Рита объяснит все Вите? Он такой прямой и честный, а может... прямолинейный? И у него прекрасные отношения с матерью! Рита была уверена, что тетя Люба никогда не стала бы обвинять своего сына, не дав ему хотя бы объясниться! Сможет ли Виктор понять раздирающие семью Шерстневых проблемы, большая часть которых коренилась в элементарном неумении слушать друг друга? «Да что там – друг друга! Мы не умеем слушать даже собственное сердце! Зажимаем в себе чувство естественной жалости к ближнему, зато охотно даем волю амбициям!» – думала Рита, пробираясь наверх через черный ход.

Занятая своими мыслями, Рита открыла дверь в Надину квартиру своим ключом и оказалась в холле. Находившаяся на другом конце помещения парадная дверь была открыта, и Рита с удивлением увидела, как Надя собственноручно помогает затаскивать в нее чемоданы какой-то женщине, в которой даже не сразу узнала... Тосю!

– Ты уже вернулась? – воскликнула Рита; Надя обернулась к подруге с выражением облегчения на лице, а Тося неожиданно заплакала.

– Ты заходи и дай дверь запереть, – сказала женщине Надя. – Соседям ни к чему нас слушать.

Тося так и повалилась в одно из стоявших рядом с круглым столиком кресел и, закрыв лицо руками, принялась раскачиваться из стороны в сторону.

– Я подвела вас, подвела, – приговаривала она. – Убить меня мало! Господи, что же теперь будет?

– Я сама сейчас умру, – отчаянно выкрикнула Надя. – Тося, что случилось?

– Ну-ка успокойтесь обе, – решительно произнесла Рита. – Тося, сними хотя бы плащ и переобуйся. Здесь не зал ожидания, а квартира. Пойдемте на кухню, я заварю чай.

Действительно, ароматный напиток привел Тосю в более-менее нормальное расположение духа, и женщина сумела приступить к рассказу:

– Я, когда прилетела туда, сначала подумала, что в сказку попала! Такая красота! А потом гляжу – на каждом шагу платить надо, да столько!

– Разве я дала тебе недостаточно денег? – удивилась Надя.

– Дали, конечно, – вздохнула Тося, – да только мне совестно было их тратить зря. Такие деньжищи! И добро бы на дело, а то попросту на ветер – чаевые, минералка... Чашка кофе столько стоит – вы не поверите!

– Поверим, поверим, – нетерпеливо сказала Рита. – Мы обе бывали в Ницце и знаем, какие там цены. В конце концов, ты изображала даму из общества, а в нашем кругу считается неприличным интересоваться тем, что сколько стоит. Ты должна была просто требовать то, что тебе хочется, и платить, не торгуясь. Ведь я же объясняла!

– Объясняла. – Тося жалостно поглядела на хозяйку. – Но я как увидела цены, у меня все из головы вылетело... Все боялась лишний евро потратить... Хорошо, что в отеле завтрак входил в стоимость номера. И холодильник в комнате был. Вот я парочку бутербродов на обед отложу...

С тихим стоном Рита схватилась за виски.

– А почему ты говоришь – в комнате? – заинтересовалась Надя. – Ты что, сняла однокомнатный номер?

– Конечно! А зачем мне одной больший номер? И дешевле опять же... Ну вот, а потом я гуляла по дороге...

– Почему по дороге? – безнадежно спросила Рита.

– А там магазинов нету, – простодушно объяснила Тося. – Я, как витрины увижу, прямо вся, бывало, дрожу. Так хочется маме и Ваньке подарки привезти! Но не могла же я на свои прихоти чужие деньги тратить? Ну и встретила одного местного. И так удачно получилось – договорилась с ним, что за обед и небольшие ихние деньги буду ему на огороде помогать. Так что, Надежда Юрьевна, все подарки своим я на собственные деньги купила, – обратилась она к обалдевшей Наде. – Вот с утра встану, позавтракаю, потом сразу на огород. А к вечеру на пляж. Потом по магазинам. Этот местный мне объяснил, где у них секонд-хенд. Там вещи совершенно новые, ненадеванные! Ну, может, один раз!

– Чудесное времяпровождение, – не удержалась Рита.

– А один раз я на распродажу ходила! – похвасталась Тося. – Сумку купила и десять пар колгот.

– Ой, не могу! – вдруг вскрикнула Надя и затряслась от долго сдерживаемого смеха. – Тося, а как ты объяснялась с этим местным? Ты что, знаешь иностранные языки?

– Да так как-то само получалось, – пожала плечами горничная.

– Ну ты даешь!

– Не вижу ничего смешного, – резко оборвала Рита это веселье. – Ведь Тося зарегистрировалась в отеле по моим документам. А вдруг кто-нибудь обратил внимание на то, как ведет себя «дочка Шерстнева»? Бегает по распродажам, да еще и подрабатывает! Тут даже слепой разглядел бы, в чем дело!

– Вот именно. – Тося опять принялась раскачиваться. – Вчера вечером прихожу я в отель, а внизу сидит какой-то мужчина. Портье ему и тычет на меня: мол, вот она, кого вы ждете... А он так брови поднял и по-русски мне: «Простите, но я полагал, что увижу дочь моего старого друга... Общие знакомые сказали мне, что вы здесь и, похоже, в затруднительном положении... Я хотел помочь Маргарите Шерстневой, а вы кто?»

– И что ты ему ответила?

– Сказала, что он ошибся. А он пристал как смола: «Позвольте посмотреть ваши документы?» Я ему говорю, что он не имеет права, а дядька этот свое: «Я много лет руковожу нотариальной конторой, услугами которой пользуется батюшка Маргариты Геннадьевны. Так что, – говорит, – я не то что имею право выяснить, в чем дело, я просто обязан сделать это!» Ну я испугалась и сказала ему, что принесу документы из номера. А он посулил, что, если не увидит их, пойдет в полицию. Я в номер-то поднялась – и сразу дверь на замок. До утра глаз не сомкнула, все тряслась. А как рассвело, вызвала такси – и в аэропорт. Там, у местного, пятьдесят евро моих осталось. Ну и пусть!

– Тося, Тося, что же ты наделала! – Рита просто не знала, как ей быть теперь. Искать другое убежище?

– Рита, а почему бы тебе не попытаться поговорить с мамой? – сообразила Надя.

– По телефону? Нет, разговор предстоит очень долгий, да к тому же из тех, которые надлежит вести с глазу на глаз, – вздохнула Рита. – Все-таки придется ждать возвращения родителей. Анна Осиповна сегодня сказала, когда я ей звонила, что они приедут со дня на день. Швейцарские врачи сделали папе операцию и сказали, что реабилитационный период ему лучше проводить в привычной, домашней обстановке.

– Я думаю, что твоя мама места себе не находит, не зная, где ты и что с тобой, – заметила Надя.

– Я попросила Анну Осиповну намекнуть ей, что со мной все в порядке, – ответила Рита. – Надеюсь, они не догадаются, где я прячусь!

– Вот уж это будет как раз нетрудно! – вздохнула Надя. – К тому же и сыщик этот так и шныряет вокруг. Я его уже видеть не могу!

– В самом деле, ведь теперь, когда Тося вернулась, мы не сможем говорить, что я твоя горничная, – воскликнула Рита. – Хотя... если Алексеев не будет видеть, как мы все тут толчемся, это ненадолго собьет его с толку. Я как раз получила приглашение уехать на выходные в Вербино. А там, глядишь, и родители вернутся...

– Ой, Виктор тебя пригласил?! – радостно вскрикнула Надя. – Вот здорово!

– А Тося пусть пока поживет дома, – продолжала Рита. – Ты, помнится, говорила, что живешь в Реутове?

– Ну да, – кивнула Тося.

– Вот и отлично, – бодро воскликнула Рита. – Судя по всему, Алексеев следит за нами самостоятельно. Не разорвется же он на три части! Давай, Тося, допивай свой чай – и в путь!

– Проныра дежурит в сквере на той стороне улицы, – доложила Надя, поглядев в окно.

– Ничего страшного. Пусть Тося спокойно выходит, а если он пристанет к ней с вопросами...

– То что я должна буду ему ответить? – поинтересовалась Тося.

– Просто скажи, чтобы шел подальше! С чего он вообразил, что все обязаны отвечать на его дурацкие вопросы?

– Значит, ты послезавтра поедешь в Вербино? – уточнила Надя, когда они убедились, что Тося со своими чемоданами благополучно проследовала по улице в сторону метро. – Ты должна будешь постараться произвести на Виктора как можно лучшее впечатление! Ехать в том наряде, в котором ты ходишь в библиотеку, ни в коем случае нельзя.

Рита была просто потрясена: еще несколько недель назад Надя относилась к малейшим намекам на то, что от одежды зависит то, как воспринимают женщину окружающие, крайне болезненно! «Словно отношения с Анатолием Сергеевичем растопили ледяную кору, сковывавшую Надю все эти годы, как весеннее солнце!» – подумала девушка. Вслух она сказала только:

– Думаю, Вите будет приятно, если я приеду в той одежде, которую подарил мне он сам.

– Ну по крайней мере возьми хорошую сумку, – предложила Надя. – Сегодня утром я зашла в один арт-салон и кое-что купила. Пошли, покажу.

– Вот удивится твой папа, когда узнает, что ты теперь тратишь деньги не только на книги, – засмеялась Рита.

Надя болезненно сморщилась:

– Я уже несколько дней не отвечаю на его звонки. Не могу себя заставить говорить с ним, после того как узнала...

– Мне кажется, он тебя просто предал! – пылко воскликнула Рита.

– А твои родители? Разве они не предали тебя, когда с такой готовностью приняли самое скверное объяснение твоих поступков? – вызывающе спросила Надя.

– Только не мама! – Рита протестующе подняла руку. – Просто сейчас она слишком поглощена несчастьем, случившимся с папой. Но как только у нее появится возможность разобраться в ситуации, я уверена, она примет мою сторону. Ладно, хватит об этом. Покажи-ка мне, какую сумку ты купила...

По мнению Риты, сумка была просто очаровательна: ее дизайн удачно имитировал моду начала семидесятых. Необработанные края пестрой ткани с безупречным эффектом потертости выбивались из обработанных с деланой небрежностью швов, сумка была выполнена вручную... Вышивка из стекляруса и кусочков перламутра показалась девушке в меру ироничной и в то же время вполне гармонировала с пестрой тканью.

– Великолепно! – с энтузиазмом заявила Рита. – Ее я и возьму, раз ты не против.

Весь следующий день – пятницу – Рита буквально находилась на седьмом небе, она с трудом заставляла себя внимательно относиться в работе, так захватило девушку предвкушение завтрашней поездки. Вообще в последнее время Рита иногда всерьез опасалась, что не слишком удачно притворяется обычной девушкой из трудовой семьи: например, накануне она с трудом сумела убедить Беллу Марковну, что в ее серьгах не бриллианты в несколько карат, а чешские стразы, а сегодня утром Галина Васильевна с подозрением, как показалось Рите, отнеслась к ее рассказу о том, какие цены в магазинах, расположенных в Лондоне на Пикадилли-серкус. «Откуда ты это знаешь? – принялась расспрашивать заведующая. – Мне-то рассказала подруга, которая ездила в Англию... А ты что, тоже там была?» Рита вывернулась, соврав, что видела недавно передачу о Лондоне, но Галина Васильевна пробормотала: «Странно, я и не думала, что в телепередачах обсуждают цены на сувениры в Лондоне».

В обеденный перерыв Рита вошла в вестибюль и увидела Галину Васильевну, которая прощалась у дверей с какой-то худощавой женщиной, растрепанная прическа которой показалась девушке знакомой.

– Спасибо вам, Нонночка, что заехали, – благодарила заведующая. – И яйца просто отличные!

– А то! – горделиво ответила Нонна Белозерова. – Разве те, что с птицефермы, могут с ними сравниться?

– А можно вам заказать привезти в следующий раз не два десятка, а пять? У меня на следующей неделе намечаются гости.

– Что ж, мне это только выгодно, – согласилась Белозериха. – Пять так пять. Эй ты, грязнуля, привет!

Это уже относилось к Рите.

– Что вы обзываетесь? – отпарировала девушка. – Вам по-прежнему кажется, что вы защищаете мусорный контейнер?

– Ах ты хамка! – взвизгнула Белозериха. – Откуда она здесь взялась, а, Галина Васильевна?

– Вас, Нонна, не касается, кто у меня работает! – строго отреагировала заведующая.

– Меня все касается! – возразила Нонна. – Вот вы наверняка не знаете, кто она! А я такое могу рассказать!..

– Я не желаю слушать сплетни! – отрезала Галина Васильевна. – Лучше всего о человеке может рассказать его работа, а в этом отношении к Рите у меня претензий нет.

– Напрасно вы не хотите меня слушать, – упорствовала Нонна. – Все Вербино знает об этой вертихвостке, что она...

– Госпожа Белозерова, я очень благодарна вам за продукты, которые купила у вас. И закончим на этом. – Весь вид Галины Васильевны не предвещал ничего хорошего, и Белозериха поспешила убраться.

Рита застыла, словно пригвожденная к месту. «Все Вербино знает! Значит, моя тайна каким-то образом выплыла наружу. Что же теперь будет? Не воспримет ли Витя мою скрытность и то, что я дочь такого ненавистного вербинцам Геннадия Шерстнева, как предательство? Ведь это именно то, что он ненавидит больше всего на свете! Еще, чего доброго, подумает, что я нарочно втерлась к нему в доверие, и тогда...» О том, что случиться тогда, Рита не смела даже помыслить; девушка содрогнулась от ужаса, будто чудом удержалась на краю зияющей бездны, и тут же дала себе слово при первом удобном случае признаться Виктору во всем.

– Кстати, ты так и не принесла до сих пор свои документы, – напомнила девушке заведующая. – Нельзя так небрежно относиться к бумагам! Пойми, ведь я даже зарплату не могу тебе начислить. У нас все-таки государственное учреждение, а не частная лавочка!

– Я принесу на той неделе, – пробормотала Рита; девушка не задумалась над тем, каким образом она сдержит свое обещание. Что-то подсказывало Рите, что конец ее маскарада уже близок!