Распутанный

Глава 21

«Я в кровати с Райли, и он не в волчьем обличье», — подумала Мэри Энн. Головокружительно. Он человек, и они снова вместе. Ненадолго. И меньше, чем через два дня, они могут умереть. В этот момент все было невинно. Оба были одеты и не целовались. Они просто уютно устроились друг с другом, ее голова лежала на его груди, его сердце билось у ее уха, а его рука ласкала ее спину. Они говорили. Или только что говорили.

Сейчас они молчали. Его спальня находилась рядом со спальней Виктории, и они слышали, как вампирша вернулась. С Эйденом. У них был короткий, приглушенный разговор, а потом все стихло. И эта тишина перекочевала в эту комнату, принеся с собой напряжение.

Сексуальное напряжение. Осознание.

Мэри Энн пыталась отвлечься от мыслей о том, что происходило по соседству — и что могло бы произойти здесь. Она изучала святая святых Райли, место для абсолютного отдыха и покоя. Видеоигры, компьютер, кресла с подголовниками, коврик для отдыха. Единственным, что отличало это место от собственности скучающего миллиардера, полного решимости развлечься, была стена, увешанная оружием. Каждый ее дюйм закрывали ножи всех форм и размеров. Очевидно, он серьезно относился к своим обязанностям защитника.

— Давно ты служишь стражем Виктории? — спросила она.

— С тех пор, как она родилась.

— Давненько.

— Не в этом мире.

Верно.

— Чем ты занимался до этого?

— Тренировался, в основном. Когда волку поручают задание, он с ним умирает. Поэтому волкам дают всего одно поручение. Она была моим.

— Значит, вы связаны?

Его дыхание всколыхнуло несколько прядок ее волос.

— Ничего подобного. Если она умрет, это будет значить, что я провалил свое задание. А это значит, что я тоже заслуживаю смерти.

Они убьют его?

— Нет!

— Да. — Его пальцы двинулись вверх и вниз по ее руке, поглаживая. — Никто не доверится мне снова, и я буду опозорен. Поверь мне, лучше смерть. — Его нежность почти отвлекла ее. — Но ты сильнее вампиров. Ты можешь убить их той жидкой фигней, которую выделяют твои когти. Я слышала, как ты рассказывал Эйдену.

— Это не сделает мне большой чести.

Она сжала его рубашку, сминая материал, боясь отпустить.

— Ты когда-нибудь думал о том, чтобы уйти от вампиров?

— Нет. Мы не рабы. Мы даже не слуги. Но Влад привел нас в этот мир, и его люди когда-то опекали нас. Как мы можем не отплатить им за их покровительство?

Верный, как пес. В точности, как сказала Виктория.

— Но вы защищаете именно вампиров, а Эйден не вампир, и все же ты последовал за ним. Ты бы сделал это, если бы вампиры обратились против него?

За вопросом последовало несколько мгновений тишины. А потом:

— Я видел, как люди жили и умирали веками, и я видел хаос, который возникает, когда нет лидера и правил. Влад создал наши правила сам. Если кто-то был сильнее его, он мог занять его место. Дмитрий это сделал. Потом Эйден доказал, что сильнее Дмитрия. Это значит, что Эйден — неважно, какого он происхождения — подходит для того, чтобы возглавить как вампиров, так и оборотней. Я буду защищать его, как всегда защищал Викторию.

До последнего вздоха, подумала она. Был ли он так же предан своим бывшим девушкам? И почему ей вдруг захотелось избить тех бывших в кровавое месиво? Она обычно не думала в первую очередь о насилии. И во вторую тоже. И даже в третью.

— Сколько у тебя было девушек? — спросила она.

Он легко переключился на другую тему.

— Много.

— И не счесть?

Он утомленно вздохнул, будто она только что спросила, насколько толстой ее задница выглядит в джинсах.

— Ты ведь знаешь, что я уже давно живу, верно?

— Да. — Но ей все равно нужно было знать, сколько девушек завоевало его сердце. Иначе она всю жизнь могла бы задаваться вопросом и чувствовать себя так, словно стоит на сцене в разгар конкурса красоты, а его бывшие стоят вокруг, указывают на нее и смеются. Глупо, но это так. Особенно с учетом того, что они с Райли не протянут дольше, чем сработает ведьмино проклятие. — Просто скажи приблизительно.

Нежное поглаживание прекратилось.

— Я думал, мы не собирались ссориться.

— Не собирались.

— Если я тебе отвечу, мы поссоримся.

Значит, он не мог оценить даже приблизительно. Ох.

— Ты когда-нибудь любил?

— Нет.

А как же я? хотела она спросить, но не стала.

— Сколько обычно длились твои отношения?

— Некоторые дольше, чем другие, — ответил он настороженно.

Это означает, что некоторые даже и не были отношениями? Просто легкие и быстрые победы?

— Ты расставался с ними, или они с тобой?

Он застонал.

— Ты убиваешь меня сейчас, ты знаешь об этом?

Она убивала саму себя. Но может быть… только может быть, она настаивала на ответах, чтобы легче было оставить его, когда придет время. Она могла бы сказать себе, что была одной из тысяч, ничего не значила и была преходящим увлечением. Это причинит ей боль, уничтожит ее, но в конечном счете, она переживет. Верно? Она не будет пытаться искать его, чтобы начать все заново. Он останется в безопасности.

— Пожалуйста, ответь. — Его футболка порвалась в том месте, где она сжимала ее. Один за другим она заставила свои пальцы отпустить материал.

Он испустил еще один вздох.

— В основном… отношения разрывал я.

— Ясно. Почему?

— По разным причинам.

Например… он уставал от них? Они надоедали ему?

— Я знаю, ты встречался с Лорен, и ты говорил мне как-то, когда мы только познакомились, что когда-то встречался с ведьмой, и именно она наложила проклятие на тебя и твоих братьев, но ты вскоре умер и когда воскрес, освободился от проклятия. Ты говорил, почему все закончилось с Лорен, и я могу догадаться, почему все закончилось с ведьмой.

— Погоди. Я не сразу умер после заклятия. Скорее всего, прошло пару лет. Я был ранен ножом в бок и истекал кровью. Виктория дала мне своей крови и вернула меня к жизни. Но в любом случае, в те годы я испытал на себе жизнь без свиданий, потому что никто не хотел встречаться со мной. Думаю, можно сказать, я немного сошел с ума, когда девушки снова стали замечать меня.

— То есть, ты пытаешься сказать мне, что стал распутником, Райли?

Он подавил смех.

— Возможно. Это тебя расстраивает?

— Нет. — Он был таким, какой есть, но она забеспокоилась. Его ответы ни в чем ее не убедили. Она не отдалялась от него. — Значит, ты со многими спал?

Каждая мышца в его теле напряглась. Его сердце под ее щекой бешено забилось.

— С несколькими.

— С Лорен?

Он убрал с нее руку и провел ею по лицу.

— Я не буду об этом говорить. Точно так же, как я никогда не буду говорить с другими людьми о нас с тобой.

Значит, это было «да». Конечно, она ревновала, и внезапно почувствовала себя настолько застенчивой, что захотелось кричать. Лорен была великолепной, совершенной, сильной. А кем была Мэри Энн? Во всем неполноценной, опасной для его здоровья и благополучия.

— Я твой первый человек? Как твоя девушка, я имею в виду.

— Да.

Значит, она была ему в новинку?

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он и перекатился на нее. Он придавил ее своим весом, и ей… это понравилось. — Твоя аура печального, очень депрессивного цвета. Ты думаешь, что значишь для меня меньше, чем остальные. Что ты, так или иначе, менее значительна.

Его мнение не имеет значения. Если они переживут проклятие — а так оно и будет, она не могла верить ни во что другое — она собиралась порвать с ним, напомнила она себе.

— Просто скажем, я не совсем уверена, что именно ты нашел во мне.

— Мы уже обсуждали это. Я считаю тебя красавицей… — Он поцеловал ее ухо нежно и ласково.

Она затрепетала.

— Красота увядает.

— Я считаю тебя умной. — Еще один поцелуй, на этот раз в подбородок.

И снова дрожь по телу.

— Я могу сойти с ума. — И возможно, она была близка к этому уже сейчас.

— Я считаю тебя смелой. — Еще один поцелуй, другой, третий, на этот раз под нижней губой.

Дрожь… дрожь…

— Многие девушки смелые.

— Я вижу пару карих глаз, которые смотрят на мир с завидной смесью невинности и оптимизма. Когда эти же самые глаза переключаются на меня, то становятся ласковыми и загораются одновременно, невинность смешивается с греховностью, и со мной что-то происходит. — Затем он поцеловал ее в губы, скользнув языком, быстро пробуя ее на вкус. — А что ты видишь во мне?

Его слова… они опьяняли, были восхитительны и внезапно стали необходимыми как воздух. И неважно, что принесет им будущее.

Их взгляды встретились, он обхватил ее виски руками, заключив ее в клетку, и ждал.

Кислород как-то просочился в ее легкие, и она сказала:

— Я вижу самого сексуального парня среди живущих, — и потянулась вверх, чтобы поцеловать его в челюсть.

Он покачал головой.

— Кто-то мудрый сказал мне однажды, что внешность увядает.

Значит, роли поменялись, не так ли? Она чуть не усмехнулась.

— Я вижу самого остроумного человека, с которым когда-либо сталкивалась. — Она поцеловала его в подбородок.

— Чувство юмора субъективно.

— Я вижу силу. — Она поцеловала чуть ниже губы.

— Один звонкий «щелк» в спине, и я буду бесполезен.

— Я вижу… парня, который тысячу раз встанет между мной и моими врагами и тысячу раз умрет, чтобы уберечь меня от малейшей царапинки. — Правда. — Я вижу парня, который знает, что мне нужно, еще до того, как об этом узнаю я, а потом наслаждается, преподнося мне это. — Еще одна правда.

Она нежно прижалась губами к его губам в поцелуе.

Он не спешил отвечать, но она не мешкала. Она прижалась к нему губами раз, потом другой, пока он не приоткрыл рот, тогда она открыла свой, и их языки переплелись, исследуя друг друга. Он был крупнее в сравнении с ней, но не подавлял ее. Чувствовать его было по-настоящему приятно. Ее рукам было где разгуляться по его спине, сминая и массируя.

Его руки тоже блуждали, и вскоре с обоих были скинуты футболки, обнажив разгоряченную кожу. Ничто и никогда не было так приятно. Во рту был его вкус, и даже каким-то образом в крови, еще больше возбуждая ее. И все это время его руки были такими же горячими, нежными и сильными.

Они стонали, ловя дыхание друг друга. Она хваталась за него, не в силах больше сжимать и мять. Если бы он был человеком, она бы боялась причинить ему боль, но казалось, ему нравится все, что она делала — каждое ее новое, неопытное прикосновение, потому что он постоянно одобрительно урчал.

На мгновение его пальцы заигрались с джинсами у нее на талии. Ее кожу щекотало, и она выгнулась, стремясь к большему, но он напрягся, зарычав — и на этот раз не одобрительно, а от… боли?

— Мы должны остановиться, — сказал он отрывисто.

В последний раз он тоже остановил их. Ей хотелось завизжать.

— Почему?

— Это твой первый раз.

— Я знаю.

— Я не хочу, чтобы ты была со мной только потому, что боишься умереть.

— Я не боюсь. — Она боялась, но это была не единственная причина, по которой она была с ним.

Его глаза были серьезными и внимательными.

— Мэри Энн, ты только этим утром порвала со мной.

— Чтобы уберечь тебя. Я не хотела навредить тебе.

Его лоб прижался к ее. Они оба были потными и дрожали.

— Да, сегодня ты убиваешь меня, и однажды я получу за это медаль. Ты не представляешь, насколько это тяжело для меня. — Он фыркнул, будто пошутил. — Слушай, твой первый раз должен быть по любви. Только по любви.

— Твой был?

— Нет, и поэтому я знаю, насколько это важно.

Он перекатился с нее и, не отпуская, потянул за собой. И снова она положила свою голову чуть выше его сердца. Оно дико стучало, и это успокоило ее. Он хотел ее, и ему тяжело было остановиться, но все же он это сделал. Никто другой не остановился бы. Она это знала, и по этой причине любила его еще больше.

Невзирая на то, каким взбаламученным сейчас было ее тело.

— Я хочу, чтобы ты была уверена, — хрипло произнес он. — Во мне, в нас. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь оглянулась назад и пожалела. И хотела, чтобы все было по-другому. Я хочу, чтобы все, что мы делаем друг для друга, было ради нас.

А что если она никогда не дойдет до этой стадии? Она вздохнула и поцеловала его в грудь. В любом случае, он хотел для нее лучшего, этот милый родной парень.

— Спасибо.

— Хотел бы я сказать, что мне в радость, но… у меня чувство, что я умираю.

Она рассмеялась.

— По твоей вине, не моей.

— Нет. Это абсолютно твоя вина. А сейчас давай немного поспим. — Он крепко обнял ее на минуту. — Хорошо?

— Хорошо.

— Отлично. Потому что у нас завтра тяжелый день.

Она не хотела думать о завтрашнем дне, дне, после которого проклятие вступит в силу. Тем не менее, сон не шел. Ее тело было нездоровым, и она не могла оставаться неподвижной. Ей было что-то нужно, но она не знала что. А потом, через несколько минут, а может быть, часов, ее желудок начал болеть, крутить и сжиматься в судорогах от ужасающей пустоты. В точности как в городе, только в тысячу раз сильнее.

Голодная… голодная.

— Детка, что-то не так? — спросил Райли озабоченно. Она знала, что он не уснул, потому что он никогда по-настоящему не расслаблялся, а просто подстраивался своим длинным телом под нее, когда она двигалась, чтобы ей было удобнее.

— Я… я не знаю, — сказала она. Ложь. Она попыталась поднять голову, чтобы посмотреть на него, но у нее не было сил. Дрожь прошла по всей длине позвоночника и вызвала вибрацию в конечностях. — Я больше не могу двигаться. И мне больно. — О, боже. У нее началась паника. — Райли, я не могу двигаться! Я парализована.

— Не переживай. Я могу это исправить. — Райли соскочил с кровати, оделся, потом помог Мэри Энн сделать то же самое. У нее совсем не было сил. Ему даже пришлось самому вытащить волосы из-под ее футболки.

— Я умираю? Уже? — Такая… голодная… Она думала, у нее будет больше времени. Голодная… Из нее вырвался стон. — Райли!

— Успокойся, просто успокойся. Я позабочусь о тебе, — сказал он, опуская ее на край кровати и поддерживая. — Все будет хорошо. — Он шагнул к двери, что соединяла его спальню со спальней Виктории, и постучал.

Что он делает? Не все ли равно? Нет. Из нее вырвался очередной стон. ГОЛОД…

Ответа не было. Он постучал еще раз. Наконец, дверь распахнулась, и хмурая Виктория свирепо уставилась на него.

— Ты сотый человек у моих дверей. Я знаю, ты чувствуешь Эйдена. Они тоже. Но чтобы избежать переворота, я им не соврала, так что я надеюсь, что ты подготовился. Впрочем, завтра, не сегодня, — перескочила она с одной мысли на другую. — Сегодня он пытается спать — на самом деле, я ему внушила. С последствиями разберемся утром, потому что я не буду его тревожить.

— Ты закончила?

Она зашипела на него.

— Я не отошлю его обратно, Райли.

— Я и не прошу. Вообще-то, я рад, что ты наконец-то отстаиваешь свои желания. А теперь хватит о тебе, паршивка. Нужно, чтобы ты забрала нас в хижину.

Хижину, в которой держали ведьму. Ее осенило. Райли собирался накормить ее. Мэри Энн хотела возразить, но ей хотелось почувствовать себя лучше. Она никогда не была настолько слабой, настолько беспомощной.

— Всех нас? — Виктория оглянулась на кровать, где спал Эйден. — Зачем?

— Только меня и Мэри Энн. Потому что я так сказал. Оставь нас в хижине и возвращайся за нами через час. Хорошо? Вообще-то в течение этого часа сходи домой к Мэри Энн и внуши ее папе, что она находится там сегодня вечером и завтра утром, чтобы он не беспокоился.

— Зачем вам в хижину? — снова спросила она, скользнув взглядом к Мэри Энн.

Страдающую от голода, умирающую, напуганную, мучающуюся…

— Мне нужно, чтобы ты слепо доверилась мне, — сказал Райли вампирше. — Как я частенько доверял тебе.

Виктория, не колеблясь, кивнула.

— Хорошо. Конечно. Кого первым?

— Меня, но будь осторожна с Мэри Энн. Она… больна.

Секунду спустя эти двое исчезли. Мэри Энн могла только сидеть, ее голова тоже начала болеть. Потом появилась Виктория, схватила ее руку, кровать исчезла, и она поплыла, вращаясь и останавливаясь, а затем все по новой. Наконец, возникла твердая земля. Она хотела вырвать, но в желудке было пусто, и закончилось все сухими потугами, от которых тело разболелось еще сильнее.

— Что с ней не так? — спросила Виктория.

— Я уже говорил, она болеет.

— И ты думаешь, что ведьма вылечит ее заклинанием? Уверяю…

— Спасибо за помощь. Возвращайся к Эйдену, — сказал Райли, подхватив Мэри Энн на руки. — Пожалуйста. — Она снова расплылась, только на этот раз у нее был якорь. Сильный, великолепный Райли. — Уходи. Я серьезно, Вик.

Виктория зарычала, но исчезла.

— Что происходит? — спросил знакомый голос. Ведьма.

Неожиданно тепло и сила хлынули в Мэри Энн, утоляя ее голод, ее боль. Она вздохнула в экстазе, выпивая каждую доступную ей молекулу. Да. Да. Именно то, что ей нужно, без чего она не могла жить. Сила вернулась в ее конечности, ее тело снова стало ее.

— Опустошитель, — закричала ведьма. — Нет. Нет! Убирайся! Прочь!

— Что ж, — сухо сказал Райли, — если у кого-то из нас были сомнения, теперь их нет.