Разбитые. Как закалялась сталь

Глава 18. Третий лишний

Единственная гарантия, которую вы получаете, участвуя в этой игре, — это гарантия проигрыша; вопрос только в том, когда это произойдёт.

Драко поморщился. Перед глазами всё расплывалось, и он сдался, прикрывая лицо сгибом локтя.

— Пора просыпаться.

Женский голос такой приятный, он как будто оглаживал нежными прикосновениями всё тело. В него хотелось укутаться и заснуть. Драко чувствовал, как от этого голоса у него пробежали мурашки, а волоски на руках встали дыбом. Это знакомое и любимое чувство. Он всё это помнил. И ему это нравилось. Хотелось бы, чтобы это никогда не заканчивалось.

— Я хочу, чтобы ты посмотрел на меня, Драко. Увидь меня.

Драко не хотел смотреть. Он не хотел это видеть. В нос резко ударил запах гари, пыли и крови. Ему было страшно. Очень страшно. От страха он не мог пошевелиться, не мог вздохнуть и не мог открыть глаза. Всё его тело окаменело. Единственное, что осталось — это пульсирующая боль в затылке и ноющая боль в сердце, которое билось о рёбра, как раненая птица о прутья клетки, будто пытается проломить их.

Больно.

Он потерял её.

Кого?

Потерял навсегда.

Кого?

— Драко, иди ко мне.

Голос больно резал по ушам, царапал каждый нерв, запускал свои острые когти в самое сердце, выворачивая его наизнанку. Он вырвал его и разорвал на куски, потому что он убил…

Кого?!

Драко зажмурился ещё сильнее, а потом всё же открыл глаза. Он лежал в своей кровати, но перед глазами всё ещё стояло разрушенное поле битвы — последнее, что он помнил. Пыль и дым медленно оседали на землю. В горле першило, перед глазами плыло от острой пульсирующей боли в голове. В руках была его палочка. Он сжимал и поглаживал гладкое древко.

Драко знал, что должен делать. Ему было страшно. И больно. И эта боль подогревала в нём ярость и ненависть. Всё это слилось в единый взрывной коктейль. Он сделал шаг навстречу своей ненависти. Он смотрел на неё, а она смотрела в ответ дикими жёлтыми глазами.

Камни под ногами тихо шуршали от каждого шага. Драко краем глаза видел тело в чужих руках. Сердце сжималось от этого зрелища. Так больно. И страшно.

Он не успел. Он пытался, хотел спасти.

Но он всего лишь трус.

Трус.

Палочка дрожала в руках. Она чувствовала желание своего хозяина. Она тоже готова отомстить.

Убить.

С каждым шагом Драко чувствовал нарастающую в нём магию. Она собиралась в груди, медленно струилась по руке, теплом собиралась в ладони и концентрировалась на кончике палочки.

Он готов.

Тёплые пальцы коснулись его плеч. Драко дрожал в этих объятиях. Он дрожал от ненависти, от той боли, что копилась в нём всё это время, от страха. Но он больше не будет трусом. Он даже готов умереть, если так надо будет. Он научился быть смелым, смотря на…

Драко был готов произнести заклинание, но встретился глазами с Пэнси. Замешкавшись на секунду, он краем глаза заметил движение сбоку.

Сердце снова сделало кульбит.

Она жива.

Кто?

Драко не помнил. Но это не важно. Главное, что ничего не кончено.

Драко закричал и бросился в её сторону. Он готов отдать и самого себя за…

Яркая вспышка слева. Драко заметил её раньше. Не было времени поставить щит. Была только секунда, чтобы прикрыть чужую спину собой.

Боли не было. Страха тоже. Он сделал всё правильно.

— Николь.

Он вспомнил.

Драко слишком резко открыл глаза, поднял голову и тут же пожалел об этом, тихо застонав, — ноющая боль в затылке набросилась на него голодным псом и оглушила. Пришлось опуститься обратно на подушку, снова закрыть глаза и отдышаться. В нос ударили неприятные, но знакомые запахи лечебных зелий. Сквозь ватную пелену до него доносились какие-то звуки: голоса, топот ног, звон склянок, шуршание заклинаний. А потом всё прекратилось, а его руки коснулась чья-то рука — тёплая, знакомая до последней мозоли.

С трудом повернув голову и разлепив глаза, Драко увидел мутные очертания: русые волосы, карие глаза, шрам на губе, улыбку — всё это, наконец, сложилось в единую картину.

Он её видел.

— Николь… — прохрипел Драко, каждой буквой будто царапая горло изнутри.

— Я думала, это только я такая идиотка, чтобы бросаться под заклинания.

Знакомый голос будто огладил Драко, укутал и обнял. Сразу стало тепло и уютно, как во сне. Всё ушло на второй план.

— Вот и беру пример с таких идиотов, как ты.

— Спасибо, — девушка мягко провела пальцами по его ладони, — ты спас меня.

— Я думал, ты мертва.

— Просто была без сознания.

— Хорошо.

— Да…

Повисло неловкое молчание. Они не смотрели друг на друга, боясь… чего?

Эта битва была жестокой. Много погибших. Много павших от их рук. А самое страшное — когда видишь близких людей на стороне противника. На стороне авроров сражались Фред и Джордж Уизли. Николь видела их и пыталась всячески защитить. Оба выжили, и это уже победа.

Фред не говорил с Николь, но подбросил ей записку с адресом. Возможно, это ловушка, но Рейнер решила пойти. А там будь что будет.

Николь осмелилась поднять взгляд на Драко. Глаза уставшие, вымотанные, хорошо скрытая усталость под маской манер. В таких ситуациях Рейнер его ненавидела, ненавидела его убийственную выправку, но в то же время понимала, насколько она очаровывала её.

— Ты хорошо дрался.

Это была небольшая компенсация, но лучше, чем ничего. Хотя он и не нуждался слышать это из её уст, всё равно было приятно.

— Я…

Дверь открылась, и Николь резко замолчала. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы знать, кто пришёл. Взгляд Драко, направленный в сторону двери, сказал девушке многое о его гостье.

— Отдыхай, я зайду завтра, — сказала Николь, поднимаясь с места, но Малфой ухватил её за руку.

— Ты останешься здесь? — парень смотрел на когтевранку без зазрения совести, хотя его невеста всё ещё находилась в комнате.

— Нет, — ответила Никки, осторожно освобождая руку из его ладони. — Я ночевала здесь вчера, будет слишком подозрительно, если останусь ещё и сегодня. Нужно домой.

— Вчера? — брови Драко свелись к переносице. — Сколько я…

— Ты был без сознания сутки, — прозвучал голос Астории. Слизеринка подошла поближе к кровати парня, не удостоив Николь и взглядом, и села рядом с ним, вынуждая Рейнер уйти. Когтевранка недовольно покосилась на Гринграсс, но ничего не сказала. — Как ты себя чувствуешь? — спросила девушка, когда дверь за Николь закрылась.

— Голова трещит, а так в норме, — Драко откинул голову на подушку, а Астория взяла его за руку. У неё была слишком нежная кожа, у Николь другая — в шрамах и царапинах от постоянных битв и тренировок. При чём тут вообще Николь? Драко закатил глаза на свои мысли и повернулся к Гринграсс.

— Зачем ты бросился под заклинание? — Тори переживала. Тори любила. Тори не понимала, как можно было поступить так глупо.

— Ты всё равно не поймёшь, — отмахнулся Малфой.

— Это из-за этой грязнокровки? Она слишком часто приходит к тебе, — до смерти обидно. Какой-то магле он рад, а с ней, своей невестой, ведёт себя так, будто она его уже давно достала и он терпит её только из-за… Из-за чего?

— Тори, не лезь в это.

— Значит из-за неё…

— Я обещал, что женюсь на тебе, всё остальное не должно тебя беспокоить.

Слова резали ножом по живой плоти. Раньше у них всё было хорошо, но после каникул Драко как подменили. Он стал реже к ней приходить, чаще пропадать в выручай-комнате, больше раздражаться по пустякам и меньше просить прощения.

— Конечно, — выдавила улыбку Астория. Мягкая и покладистая. Совсем не как Рейнер. Тори терпела всё, надеясь, что однажды Драко полюбит её.

Глупая, глупая Тори. Как же ты не поймёшь, что такие, как он, не меняются?

— Это правда? — Фред стоял у окна, заведя руки за спину и бесцельно смотря куда-то вдаль.

Его голос звучал абсолютно холодно, а взгляд был пустым и хладнокровным, в то время как внутри всё кипело. Но Николь не боялась. Она знала его слишком долго и слишком хорошо, чтобы бояться.

— Смотря о чём ты говоришь, — спустя пару секунд спокойно ответила Рейнер, стоя позади и смотря на спину Уизли.

— Хватит! — он резко сорвался на крик, разворачиваясь к девушке лицом и опираясь на стол кулаками.

На лице Николь не дёрнулась ни одна мышца. Она всё так же ровно стояла и не моргая смотрела прямо в глаза Фреда. На её лице не было никаких эмоций. Только глаза выдавали боль сквозь пелену наигранного безразличия. Никки мастерски умела достойно держаться, но вот только он всегда видел всю правду в её глазах.

— Ты общаешься с человеком, который убил моего друга, — начал говорить Фред, медленно обходя стол. Николь видела, как зелёный луч, вырвавшийся из палочки Драко, попал в Ли Джордана. — Ходят слухи, что вы вообще встречаетесь, — рыжеволосый с трудом сдерживал ревность. — Он наш враг, Николь. И ещё недавно был и твоим врагом, — Фред подошёл почти вплотную и встал напротив девушки, пронзительно смотря ей в глаза. Та не сдвинулась с места, ни на секунду не прерывая зрительного контакта. — ОН УБИЛ ДЖОРДАНА! — Уизли снова сорвался на крик, после чего сжал челюсть от злости, а девушка на пару секунд прикрыла глаза.

Её сердце забилось сильнее и не от страха, а от того, что она не могла ничего сказать. Фред презирал её, и она понимала за что, ведь она его предала.

— Как же ты изменилась. Я скучаю по той девушке, которой ты была.

— Как и многие, — наконец, ответила Рейнер. — Её было проще убить.

— Мы выросли вместе, пережили все ужасы, творившиеся в Хогвартсе, ты была самым близким мне человеком, Николь, — Фред снова заговорил тихо. — Просто скажи мне, — его голос стал ещё ниже, и он поднял тяжёлый взгляд на девушку. — Как ты могла клясться мне в вечной дружбе, а потом идти и становиться пожирательницей? Тебе самой не противно?

Николь молчала, на что Фред презрительно ухмыльнулся. Он не верил, что его Никки могла так поступить, но он знал, что она никогда не будет истерить и доказывать обратное, зная, что он на самом деле прав, как поступили бы все другие девушки.

Николь сжала челюсть, смотря в глаза, которые кипели ненавистью. Ей было больно, она очень хотела броситься ему в объятия и рассказать всё, но она не могла. Это слишком опасно.

Спустя несколько секунд девушка сделала несколько шагов назад, направляясь к выходу. Фред выпрямился, смотря на неё, так и не дождавшись ответа.

Девушка неспешно скрылась за дверью, тут же глубоко выдохнув и прикрыв глаза, на секунду давая волю эмоциям. Её руки начало трясти, но она быстро успокоилась и продолжила путь к выходу из дома, куда пригласил её Уизли в записке. На полпути к лестнице она услышала истошный крик гнева и безысходности, смешавшийся с шумом падающих со стола вещей.

Запах сигаретного дыма густо витал в воздухе возле светловолосого парня, сидевшего на ступеньке крыльца. Дуги бледно-серой дымки уносились тем же ветром, который нежно трепал его волосы. Вдали щебетали птицы, обмениваясь песнями надежды на лучшую погоду. Пятнистое серое небо отражало настроение, которое царило в этом доме.

— Тебе следует бросить курить, — послышался голос из дверного проёма, заставляя его подпрыгнуть.

Драко не повернулся, чтобы посмотреть на Николь. Осознание того, что именно она была тем, кто подкрался к нему, успокаивало его. Спустя месяцы он, наконец, перестал воспринимать её как балласт и угрозу. Не так давно он бы вытащил свою палочку, как только услышал шаги.

— Это расслабляет.

Он говорил с горечью, но его плечи были напряжены. Его тело говорило Николь, что он не расслаблялся годами. Она слишком хорошо это понимала, когда смотрела в его усталые глаза. Он никогда по-настоящему не расслаблялся, никогда по-настоящему не спал, никогда не переставал переживать моменты убийств снова и снова, хотя он никогда не говорил ей об этом.

После его ранения прошло не так много времени, но Николь знала, что Волан-де-Морт уже готовил новые задания для Драко.

Она вздохнула, подходя к краю крыльца Малфой-Мэнора, чтобы сесть рядом с ним, вырывая при этом сигарету из его дрожащих пальцев. Хватит. Это было для него больше, чем дурная привычка. Это был образ жизни. Принятие того, что никогда не знал мира в этом доме. Возможно только в далёком детстве. Он принял это, а Николь отказалась.

— Ты никогда не расслабляешься. И это причиняет тебе боль, — девушка говорила, зажимая кончик сигареты пальцами, обжигая их.

— Какого хрена ты делаешь? — крикнул Драко, дёргая её за руку, чтобы осмотреть опалённые пальцы. Он вытащил свою палочку и залечил раны взмахом палочки невербальным заклинанием.

— А что ты делаешь? Я устала смотреть, как ты причиняешь себе боль. Посмотри, как быстро ты разозлился, когда я сделала то же самое.

Она убрала руку и встретилась с его недоумённым взглядом. Слова задержались на его губах, но наружу не вышло ни звука. Как будто его мысли были спутаны пеплом и дымом, и он выплеснул остатки. Драко сделал глубокий вдох, от которого Николь вздрогнула. Девушка притянула его к себе и прижала к своей груди. Малфой обнял её, а Николь поцеловала его в макушку.

Их маленький секрет.

Всё оказалось проще, чем они ожидали. Гораздо проще. И не только держать их отношения в секрете от всех, но и сами отношения, хотя оба упорно твердили, что «это ничего не значит».

Драко был в восторге от того, как легко было с Николь. Конечно, у них была изрядная доля недопониманий и ссор, но как без этого?

По тропинке пробежал кот. Когтевранка удивилась и проследила за ним взглядом. В Мэноре никогда не было котов. Никаких животных. Все обходили это мрачное место стороной. Кот был слишком ярким для этого места — большой, рыжий, с длинной шерстью. Николь слегка улыбнулась, наблюдая за ним, и продолжила гладить Драко по голове. Но в следующую секунду рыжее создание пронзительно закричало, а его внутренности взорвались и вылезли наружу. Не самая приятная картина. Рейнер вскрикнула, и Малфой отскочил от неё.

— Что?

— Там… Там кот… — сквозь слёзы ответила девушка и указала пальцем в сторону мёртвого животного. Драко повернулся в указанном направлении и нахмурился.

— Николь, там никого нет.

— Но как же нет? Вон он! — девушка вскочила на ноги и быстро подбежала к нужному месту.

Драко бросил взгляд на окна Мэнора, надеясь, что крики Николь не привлекли ничьего внимания, а затем подошёл следом и осмотрел всю территорию поместья.

— Здесь никого нет, а тем более кота, — заключил он, закончив осмотр.

— Но… Я же видела! Он был здесь! — девушка смотрела на место, где ещё несколько секунд назад видела животное, но сейчас там было пусто. — Рыжий кот! Он пробежал здесь, а потом… Потом закричал и упал замертво…

— Николь, — Драко повернул волшебницу к себе лицом. — Тебе показалось. Здесь никого нет. Пойдём в дом, скоро дождь будет.

— Но я видела…

— Ты просто устала. Пойдём, — парень обвил талию девушки, придерживая, и повёл её в сторону Мэнора. Он обернулся через плечо на тропинку, но ничего не увидел.

Николь послушно шла, точно зная, что не сошла с ума. Кот определённо был. Только почему-то Драко его не видел.

В этом доме не место для счастья и даже рыжий кот не выдержал.

Тео не было дома с полторы недели. И это даже не его рекорд. Он бы и вовсе не появился сейчас, но этот приём был особенным. Мерзким, лицемерным, пафосным — но всё же особенным. Он посвящён его матери. Из года в год не умирала традиция чтить её память в ограниченном тёмном кругу высшего общества. И погода кажется такой солидарной — в этот день никогда не выходит солнце. Тучи — своего рода высшее общество, только в небе.

Отец был слишком занят светской беседой, чтобы отчитать Теодора за то, что уже хотел заявить о его исчезновении и только нежелание позора сдержало его в руках, но он всё равно успел заметить появление сына. Хоть Теодор и выглядел столь же изысканно, как и приглашённые гости, что-то сильно выделяло его среди всех этих зелёных оттенков, и увидеть его в толпе не составило Нотту-старшему труда. Он вскинул бровь, стрельнул в сына взглядом и явно старался отправить ему какую-то из своих недовольных мыслей, но Теодор был закрыт на сотню замков. Всё, что мог сказать отец, и без того приходило в его голову.

— Я тебя везде искала, — из-за его спины в своём маленьком чёрном платье появилась Пэнси.

Среди всеобщего гула этих бесед «о высоком», где миссис Нотт даже сегодня отведено далеко не самое первое место, Паркинсон — тот человек, который уважительно относился к потере Теодора. Он не показывал ей свои воспоминания о том дне, когда это произошло, всего лишь под огневиски выдал несколько слов, как будто штрихами нарисовал картину из головы, но ей хватило этого, чтобы всё почувствовать вместе с ним. И Пэнси никогда не удивлялась тому, как надолго он уходит из дома и просит остаться у неё. И за это он ей молча благодарен.

— О тебе сегодня много говорили, — продолжила Паркинсон, не улыбаясь. — Тео, вот только честно, ты и вправду такой бунтарь, каким тебя выставляет вся эта болтовня? Почему ты никогда не показывал мне эту сторону тебя?

— Многие считают меня психом, своевольным гадом и, как ты сказала, бунтарём. И они даже не представляют, насколько они…

— Ошибаются?

— …Правы. Разве что преуменьшают немного.

— Так почему же рядом со мной ты не такой? — улыбнулась девушка.

— Влюбиться в тебя было самым настоящим бунтарством, — ответил Тео и утянул Пэнси в длинный поцелуй.

Лондон никогда не был тем городом, от которого веет теплом и уютом. Всегда холодный и серый — никакого хорошего настроения. Горожане сами, как могли, создавали его себе: в домах, квартирах, собственных маленьких мирах.

Июль 1997 года так же не стал исключением. Не было ни радостных криков ребятишек с улиц, ни суеты в магазинчиках неподалёку. Казалось, мир попросту вымер. А может быть так оно и было?

На стенах домов висели листовки с объявлениями о пропаже. В основном это были мужчины средних лет, но встречались и женщины, и даже дети. Уровень убийств подскочил по всему городу и его окрестностям в невероятной прогрессии. И что уж говорить о полиции, если даже несравненный аврорат не справлялся с такой массовостью.

Драко Малфой вытер каплю чужой крови с руки и оторвал с кирпичной стены листовку. Экстренные новости — сегодня была убита семья. У любого другого на его месте сердце изошлось бы волнением и страхом. Но парень лишь скомкал бумагу и выбросил в ближайшую урну. Он разучился переживать.

Зайдя за угол в тёмный переулок, Драко трансгрессировал, даже не оглянувшись. Оглядываются лишь те, кто чего-то боится, но Малфой был не из таких. Бояться должны его. Он уже переступил черту и страх испарился. За себя больше не боялся.

Оказавшись на чисто вычищенной дорожке из белого камня, Драко закрыл глаза и поднял голову вверх, глубоко вдохнув прохладный воздух. Первая капля дождя упала ему на нос, затем на короткие платиновые волосы, плечи.

Уилтшир сильно отличался от Лондона. Особенно это можно было заметить зимой. Пока там серость давила на каждый дюйм души, здесь землю укрывал белоснежный ковёр снега.

Зайдя внутрь Мэнора, Драко прошёл в главный холл и начал подниматься по лестнице в сторону спален, по пути расстёгивая манжеты белой рубашки.

Массивная дверь даже не скрипнула, когда парень вошёл в спальню. Николь лежала на его кровати, ожидая его прихода.

Драко готов был сжечь весь мир дотла, чтобы каждый день по приходу домой видеть именно такую картину. Хотя, чего там греха таить, всё именно так и было. Он подошёл ближе к краю кровати и, убрав мешающие русые локоны с щеки девушки, поцеловал её в щеку.

— Ты сегодня совсем поздно, — её голос был тихим после сна. Она чуть повернула голову и коснулась тонкими пальцами его скулы. — Тут кровь.

— Я… — начал было Малфой, принявшись тыльной стороной запястья вытирать щёку от капель засохшей крови.

— Тебе не нужно ничего говорить, ты же знаешь, — просто ответила Николь и забрала себе в ладони его руку, которой Драко так усердно пытался оттереть остатки крови.

Милая, милая Николь. Она никогда не спрашивала как, сколько и за что. Она всё понимала не хуже него.

Драко молча коснулся сначала лбом, а потом губами её пальцев. Было видно, как сильно он устал.

— Поспи, — мягко сказала девушка, убирая светлую чёлку с его лба.

— Ты останешься?

Николь отрицательно покачала головой.

— Нужно домой. Я и так зачастила к тебе в этом месяце. Родители начинают догадываться.

— Тебе уже почти семнадцать.

— Мне всего семнадцать. Мы ещё дети, Драко, — она нежно улыбнулась ему, а Малфой усмехнулся.

— Дети не делают того, что делаем мы.

— Значит, им повезло больше, чем нам, — просто ответила Николь и поднялась с кровати.

— Может останешься хоть на часик? — Драко обессиленно упал на подушки и наблюдал за переодеванием девушки.

— Прости, не могу. Мы с родителями идём в гости, мне нужно быть вовремя, — когтевранка тщетно мучилась с замком на своём платье.

Малфой сделал усилие над собой, поднялся с кровати и подошёл к волшебнице сзади. Он провёл пальцами по её оголённой спине сверху вниз, доходя до застёжки. Драко потянул бегунок вверх, застёгивая платье, а затем развернул Николь лицом к себе. Он поцеловал её. Медленно, не торопясь. Не было другого места, где Драко предпочёл бы быть сейчас. Он поцеловал её, но не так, будто ждал чего-то большего, будто его руки были под её платьем или запутались в застёжках её бюстгальтера. Ничего из этой серии.

Он поцеловал её так, будто забыл все другие губы, которых когда-либо касались его губы. Он поцеловал её с любопытным детским восторгом. Драко поцеловал её так, будто она ярчайшая, кого он когда-либо видел.

Он не торопился. Малфой целовал её, пока Николь не потеряла счёт времени, а затем, опомнившись, она быстро вылетела из Мэнора, опаздывая домой на полчаса.

Гулким эхом разносились быстрые шаги. Будучи не на шутку встревоженной, девушка, зевая от недосыпа, петляла по коридорам Мэнора. Метка начала болеть около часа назад, но Николь смогла выбраться из дома только сейчас, воспользовавшись тем, что родители ушли на работу.

Открыв массивные двери, волшебница прошла внутрь и поклонилась, не забыв сказать «Мой Лорд». По правую руку от неё стоял Драко Малфой, а по левую Антонин Долохов.

Тёмный Лорд смотрел на своих верных помощников, восседая на стуле, подобно тому, как цари сидят на троне.

Они его настоящее и будущее. Собственная армия, выстроенная на костях и плоти, воспитанные болью собаки, холодно глядящие на врагов.

Пожиратели смерти — его самый жестокий эксперимент. И Лорд Волан-де-Морт не мог быть недоволен ими.

— Вы хорошо проявили себя в предыдущих миссиях, — по залу разнёсся голос, подобно змеиному шипению. — Именно поэтому я выбрал вас троих для нового задания.

Тёмный Лорд поднялся и прошёл вдоль своих пожирателей. Два юных, но уже таких сильных волшебника, и его верный пёс, ни разу не давший повод усомниться в себе.

— Эта миссия отличается от всех предыдущих. Вам предстоит отправиться в Шеффилд.

— Но мы не успеем вернуться за один день, мой Лорд, — сказал Драко. — Аппарировать на такое большое расстояние невозможно, каминная сеть тоже отпадает. Портключ? Кто даст нам доступ?

— Ты задаёшь правильные вопросы, Драко. Именно поэтому я выбрал тебя для этой миссии. Конечно, вы не успеете за один день. Миссия будет длиться две недели, — Тёмный Лорд прошёл мимо Драко и Николь ещё раз.

— Две недели? — когтевранке этот вариант совсем не подходил. Что она скажет родителям? Куда уезжает на две недели?

— Да, Николь, две. Снимете номер в гостинице. Первое время вам нужно затаиться и следить. Ваша цель — Ромиро Челси, — Реддл протянул Драко папку со всей известной информацией по будущей жертве. — Сбежал из Лондона полгода назад, скрывается в Шеффилде.

Малфой просмотрел документацию и колдографии Ромиро и передал папку Николь.

— Он убил двадцать шесть человек за неделю? — уточнил блондин прочитанную информацию.

— Двадцать шесть чистокровных волшебников. Этот человек опасен и его необходимо устранить.

— Здесь сказано, что последний раз он был замечен в Шеффилде, но какая вероятность, что он до сих пор там? — спросила Николь, передавая папку Долохову.

— Это вам и предстоит выяснить. Отправляйтесь сейчас же. Думаю, вам не составит труда попасть на борт самолёта без билета. Свободны.

Николь вздохнула и вышла из зала вместе с Драко. Долохов прошёл мимо них и сказал, что будет ждать в аэропорте.

— Не нравится мне это. Две недели в неизвестности, — буркнула девушка, идя по коридору.

— А я наоборот рад. Где угодно, лишь бы подальше от дома, — пожал плечами Малфой. — Что скажешь родителям?

— Не знаю. В голове ни одной идеи. Я никогда не уезжала так надолго.

— Зайдём ко мне, я соберу вещи, а потом пойдём к тебе домой, — сказал Драко, заворачивая за угол.

— Хорошо. Проблема в том, что сейчас родителей нет дома. Сообщать им о том, что я уезжаю неизвестно куда на две недели в записке? Это странно.

— Ты можешь рассказать им о метке.

— Они не поймут. Всё, что они знают о пожирателях, — это то, что они плохие и пытались нас убить. Как думаешь, мама и папа хорошо примут новость, что я стала одной из них? Нет, это не прокатит. Нужно что-то другое… Ладно, буду импровизировать, — решила Николь и зашла в комнату Драко следом за ним.

Малфой достал чемодан и открыл шкаф.

— Как думаешь, эта рубашка мне пригодится? — парень указал на одну из рубашек. — Или лучше взять эту?

— Они одинаковые, — сказала Николь, посмотрев на всё разнообразие его белых рубашек.

— Нет, у этой запонки из серебра, а здесь с топазом, — объяснил парень и достал ещё одну белую рубашку. — Может лучше эту?

— Чем она отличается от предыдущих двух?

— Здесь малахит.

— Бери любую, — махнула рукой девушка.

— Ты не помогаешь, — буркнул Малфой и положил в чемодан первую рубашку с серебряными запонками. — Нужно взять ещё…

— О, Мерлин! Драко, ты можешь быстрее? Мы на задание идём, а не на свидание! — поторапливала его Николь.

— В злодейском образе главное — стиль.

Девушка закатила глаза и села на кровать.

— Давай быстрее, злодей.

— Что ты такая нервная? Спишь плохо?

— Голова болит в последнее время часто, — призналась девушка.

— Всё ещё принимаешь зелья сна без сновидений?

— Да, каждую ночь. Думаешь, побочка?

— Вполне возможно. Ты уже полгода сидишь на них, это как наркотик.

— А без них не засыпаю, — вздохнула Николь. — Кстати, нужно будет взять двухнедельный запас с собой. Ты готов?

Драко кивнул, застегнул чемодан и вышел из комнаты вместе с Николь. Они шли по тропинке, ведущей к выходу из Мэнора, когда сзади послышался женский голос:

— Драко! Подожди, Драко! — Астория бежала им навстречу, и Малфою пришлось остановиться. Николь закатила глаза и стала рядом. — Хорошо, что ты ещё не ушёл. Я думала, что не успею, — проговорила Гринграсс, добежав до них. — Я слышала о твоей миссии. Две недели?

— Да. Это в лучшем случае, — ответил Драко. — Нам пора идти, — парень развернулся, чтобы уйти, но Астория остановила его и поцеловала. Малфой автоматически ответил на поцелуй.

Николь, наблюдавшая за этой картиной, поморщилась и отвела взгляд, делая вид, что забор для неё намного интереснее.

Наконец, Драко разорвал поцелуй и попрощался со своей невестой. Молодые люди двинулись дальше. Некоторое время Николь шла молча. Они добрались до конца антиаппарационного поля и трансгрессировали в полнейшей тишине, но затем Николь не выдержала.

— Драко… Можно вопрос?

— Спрашивай.

— Ты любишь Асторию?

Малфой остановился и посмотрел на девушку. Его взгляд ничего не выражал, и Николь не могла прочитать его.

— Я никого не люблю, — наконец ответил парень и продолжил движение.

Он ожидал, что когтевранка начнёт упрекать его, говорить, что он поступает нечестно по отношению к Астории и к ней самой, что он использует её, но ничего подобного не произошло. Рейнер просто кивнула и тут же перевела тему, начав рассказывать о какой-то ерунде. Драко слушал её и понимал, что она не похожа ни на одну из его девушек. Она была другой.

В Николь самое привлекательное не густые русые волосы, которые она с наслаждением распускала, позволяя им покрывать её плечи. И даже не очаровательная худоба её изящного тела, которая с каждым новым заданием проявлялась всё чётче. И даже не её томный красивый голос.

Но самое привлекательное в Николь — её безграничное терпение. Драко думал о том, сколько она всего снесла и перешагнула, и почему-то это его заводило и притягивало к ней. Такая сильная и мудрая личность. Хотелось попытаться надломить её агрессивнее, или, напротив, позволить себе быть сломленным ею.

Николь одиночество на дух не переносила. А Драко готов был драться за своё огромное личное пространство. Любые его отношения с девушками начинались с его объяснений: «Мы не будем каждый день ходить под ручку». Николь — единственная, кому он не проговорил весь этот монолог. Она привязывала его к себе именно тем, что давала ему очень много свободы.

Николь раздражало то, как любили сплетничать о Малфое их однокурсники и знакомые. Его манера флиртовать с девушками вне зависимости от цвета их факультета давала повод для слишком большой концентрации слухов вокруг него.

«Он не моя собственность» — Рейнер твердила себе каждый день одно и то же. Глубокий вдох через нос и дыхательные упражнения — её спокойствие на людях в полной сохранности. И Драко балдел от этого.

— Думаю, мне лучше пойти одной, — сказала Николь, снимая чары невидимости с дома, когда они добрались до нужного места. — Вдруг родители неожиданно вернутся. Твоё присутствие может вызвать лишние вопросы.

— Ладно, я подожду. Где у вас тут магазин? — спросил Драко, вертя головой по сторонам.

— В конце дороги направо, — указала Рейнер. — Тебе зачем?

— Сигареты куплю, — бросил Малфой и пошёл в указанном направлении, а Николь вошла в дом.

Родители, как и предполагала девушка, были на работе, поэтому она быстро собрала нужные вещи и достала ручку и лист бумаги. Написав что-то о небольшом путешествии с подругой и почти не соврав, девушка положила листок на видное место и покинула дом. Драко уже ждал её там.

Добравшись до аэропорта и выслушав нецензурную брань Долохова в их сторону за опоздание, пожиратели с помощью Империуса заставили пропустить их в самолёт.

Шеффилд встретил их солнцем и жарой.

Дорога до гостиницы была не близкой, по пути встречались разнообразные магазины, и Рейнер, не сдержавшись, купила себе сладкую вату, игнорируя недовольный взгляд Драко.

Заметив большой фонтан, девушка не смогла пройти мимо и зачерпнула воду в ладошку, оббрызгав Драко. Парень готов был убить её взглядом. Долохов шёл позади, не прекращая закатывать глаза и повторять себе, что детишкам нельзя доверять такие миссии.

Вопрос с гостиницей решился так же, как и с самолётом, однако здесь повезло меньше — свободных номеров было всего два, а Антонин решительно заявил, что свой номер делить ни с кем не собирается. Выход был один — Николь и Драко будут жить вместе. Когтевранка усмехнулась, представив, как разозлилась бы Астория, если бы узнала, что её жених спал в одном номере с ней.

Кроватей в номере было две, поэтому вопрос с размещением отпал сам собой.

Они разложили свои вещи и стали планировать стратегию поиска Ромиро. На первом этапе предполагалась обыкновенная слежка. Нужно было пройтись по местам, где чаще всего был замечен Челси, а затем, обнаружив мужчину, не спускать с него глаз.

На словах всё звучало легче. Целую неделю они потратили на то, чтобы обнаружить первые следы преступника. Проследив за ним, Драко вышел на его убежище. Долохов предлагал сразу же убить Челси, но Драко и Николь выступили против. Сначала нужно было убедиться, что этот человек действительно виновен в убийстве волшебников.

Временами у Николь наблюдались видения, схожие с тем, когда она увидела кота в Мэноре. Во второй раз это не вызвало подозрений, как и в третий, но когда ситуация повторилась снова, Драко догадался, в чём дело. Зелья, которые принимала Николь, вызывали галлюцинации, заставляя верить в выдумку, в плод её воображения. Девушке мерещились трупы людей и призраки. С каждым разом галлюцинации становились всё реальнее и страшнее, но Николь старалась никому об этом не рассказывать. Она продолжала принимать зелья, а на вопросы Драко, повторялись ли её видения, отвечала уверенным «нет».

Они находились на задании уже три недели. Двадцать дней постоянных препирательств, долгих часов сборов по утрам, нежных прикосновений, томительных взглядов и того, как они придвигали стулья ближе друг к другу за ужином.

Николь взяла с собой достаточно зелий сна без сновидений, чтобы продержаться семнадцать дней (предполагалось, что миссия займет всего четырнадцать), поэтому она даже думала, что переборщила. Но по мере того, как время шло, а они не могли выполнить задание, стало ясно, что им придётся делить номер дольше, чем планировалось.

Как и следовало ожидать, в первую же ночь без зелья Николь приснился кошмар. Он был особенно неприятный. Они всегда были такими, когда она засыпала без зелья, словно ужасные образы накапливались, пока она блокировала их.

Рейнер проснулась в холодном поту, лёжа на спине, а простыня была свёрнута в ногах. У неё болело горло — должно быть, она кричала — и девушке потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, где она находится.

— Люмос, — прошептал Малфой рядом с ней. Николь вздрогнула, когда комната озарилась мягким желтоватым свечением. Малфой лежал на боку на своей кровати, разглядывая девушку.

— Извини, — смущённо пробормотала Николь. — Заглушающее должно было помочь.

— Я беспокоюсь не о шуме, Рейнер, а о тебе. Тебе часто снятся кошмары.

Николь пожала плечами. Она поднялась с кровати и ушла в ванную, где ополоснула лицо и глубоко вздохнула. Она не сможет снова заснуть, не после такого.

Наутро Долохов всё же сказал, что пришло время наказать Ромиро. Тянуть было больше нельзя. ㅤ

У Антонина Долохова руки в крови не по локоть — по горло, но он никогда не подумает смыть следы своих преступлений. Долохов не из тех, кто за бутылкой огденского будет признаваться и каяться в своих грехах так называемым товарищам, за которых он их не считает.

Он получал удовольствие от пыток и извращённых убийств и никогда не стал бы оправдываться за это. Его не сломал ни Азкабан, ни война. Он не смотрел в рот Тёмному Лорду и не считался с его личными псами, оставаясь при этом в лидерах. Долохов был из тех, кто будет бороться за свои идеалы до последнего, даже если на кону его собственная жизнь.

Малфою пришлось согласиться и начались долгие раздумья о том, как сделать всё тихо и без лишних жертв. Об этом думали Драко и Николь, поскольку Долохову было плевать на то, сколько человек погибнет.

— Мы знаем, где он скрывается, так что нападём ночью, когда он не будет ждать. Предлагаю завтра ночью, — сказал Драко. Николь поддержала его, а Долохов махнул рукой, мол, делайте, что хотите.

Николь проснулась спустя несколько часов, тяжело дыша. Всё её тело было напряжено. Она схватила палочку с прикроватной тумбочки, будучи напуганной и всё ещё не до конца проснувшейся.

— Эй, — шепнул Малфой, перебравшись на её кровать. Он протянул руку и накрыл прохладной ладонью щеку девушки. — Всё хорошо. Ты в порядке.

Николь почувствовала слёзы на своем лице и вытерла их рукавом, пытаясь отдышаться. Малфой придвинулся ближе.

— Всё хорошо, — пробормотал он.

Она с криками просыпалась от сотен кошмаров и никогда — ни разу — никто не оказывался в её постели, чтобы утешить её. Но Драко гладил Николь по руке, шептал что-то успокаивающее на ухо, и девушка растворилась в нём. Она позволила себе уткнуться лицом в изгиб шеи Малфоя, позволила притянуть к себе и обнять.

Драко тихо болтал о пустяках, цветах, мётлах и этикете за ужином, и постепенно тело волшебницы расслабилось. Она закрыла глаза и вновь погрузилась в сон.

Убить Челси оказалось легче, чем спланировать его убийство. Нужно было всего лишь окружить его дом и отрезать пути отступления, а затем обезоружить и произнести «Авада Кедавра». И всё. Ромиро мёртв, миссия выполнена, никто не пострадал.

Возвращаться домой решили на следующий день, поэтому забравшись в постель, Николь несколько минут лежала в темноте, уставившись в потолок и слушая, как Малфой натягивает свои домашние брюки и чистит зубы. Когда Драко лёг рядом, а не в свою постель, и, наконец, затих, Николь была уверена, что тот ещё не спит.

— Спасибо, — произнесла девушка так тихо, что едва услышала себя. Малфой повернулся к ней.

— Не глупи, Рейнер.

Николь видела его в темноте, едва различимого, подпирающего голову рукой. Прежде чем он смог сказать что-то ещё, Никки наклонилась вперёд и прижалась к губам Малфоя своими.

После секундного колебания Малфой ответил на поцелуй, притянув её к себе за талию. Когтевранка же обняла Малфоя за плечи.

Может быть, сегодня ночью кошмаров не будет.

Уилтшир встретил их тёмным небом и тучами. После солнечного Шеффилда Мэнор казался особенно не привлекательным. Фамильное поместье Малфоев выглядело, как настоящее воплощение ужаса. Тёмное и каменное, оно громоздилось на пустыре, обдуваемое всеми ветрами. В саду росли розы, а древние каменные сооружения обвивал плющ из остролиста.

Малфой-Мэнор — это то место, где веками обитали чистокровные волшебники. Владения для настоящих Королей. Теперь от этого осталось одно название.

Вокруг царила тишина и холод. В этой местности всегда так — под ногами стелился туман, с неба капал мелкий дождь. Ещё темнота. Всё точь-в-точь, как душа семьи Малфой.

Мрачность дома приводила в уныние, а необходимость встретиться с Тёмным Лордом и доложить ему о проделанной работе угнетала. Долохов шёл впереди всех, всем своим видом показывая, что он главный.

Пожиратели смерти знали, что Долохову нельзя переходить дорогу ни делом, ни словом. Пожиратели смерти знали, что он один из самых жестоких соратников, обладающий холодным умом и абсолютным отсутствием сочувствия.

Они видели каждую его бессердечную пытку, что наполняла сырые стены подземелий последними сорванными криками.

Запыленной бутылке огденского было известно, как дробятся рёбра от криков его матери, что умирала под зверствами маглов. Лишь она знала металлический привкус крови из прокусанной губы, когда Антонин пытался забыть закатывающиеся от Круциатуса глаза сестры. Знала пробуждение в холодном поту среди ночи и эхом уносящуюся из сна ноту «ля» — последнее, что Антонин слышал в своей жизни от семьи.

Пожиратели смерти знали, что Долохову нельзя переходить дорогу ни делом, ни словом, потому что ему больше нечего было терять.

Разговор с Тёмным Лордом вымотал, но принёс долгожданное облегчение — на неопределённое время они свободны. Николь выдохнула, но тут же вспомнила, что ей предстоит разговор с родителями. Серьёзный разговор. Камень на душе ощутимо давил на хрупкую девушку. У неё было плохое предчувствие и оно не подвело — родители были злы. Мама плакала, а отец кричал. Николь чувствовала себя виноватой и готовой понести наказание. Родители, не долго думая, единогласно остановили свой выбор на домашнем аресте. Рейнер было запрещено покидать дом до конца каникул, то есть ещё месяц. Этот вид наказания пришёлся девушке не по душе, однако она не спорила. Домашний арест подразумевал постоянное сидение дома, однако служба Тёмному Лорду никак не располагала к этому.

Николь решила, что будет разбираться с проблемами по мере их поступления, а пока максимально старалась показать себя послушной девочкой.