Разбитые. Как закалялась сталь

Глава 31. Зачем ты всё испортил?

Комментарий к Глава 31. Зачем ты всё испортил?

В главе присутствуют сцены, связанные с насилием, будьте осторожны.

И если любить его, означает страдать, и если прикасаться к нему означает, что я вынуждена истекать кровью, то я буду мученицей.

Николь стояла на улице и смотрела на дом, который раньше всегда ассоциировался с теплом и уютом. Тут было несколько запахов, которые соединялись воедино и создавали уют. Усталость, грусть, разочарование сводились на нет, стоило перешагнуть порог этого дома. Они исчезали из-за того, что в Норе не было времени быть грустным. Молли находила тысячу и одну причину, чтобы радоваться или улыбаться. Её гостеприимство было одной из причин, почему Рейнер нравилось думать о Норе так много, особенно летом. Возможно, это прозвучит глупо, но Молли Уизли имела большой талант быть матерью не только своих детей, но и тем, кто нуждался в материнской любви.

Пересилив себя, девушка постучала в дверь, которая почти сразу открылась. На пороге стоял Фред с направленной на неё палочкой.

— Николь? — удивился Уизли.

Из-за его спины послышался другой голос:

— Кто там, милый?

— Это Николь, мам, — крикнул ей Фред, пытаясь что-то прочитать на лице девушки.

— Проверь её и впусти в дом, — снова послышался голос Молли.

Фред не сводил с Никки палочку.

— Почему мы с тобой перестали общаться? — задал вопрос Уизли, проверяя, что это действительно Николь.

— Я приняла метку.

— Входи, — рыжий открыл дверь шире и пропустил Рейнер. К глубочайшему сожалению Никки, она пришла во время обеда, когда вся семья была в сборе и сидела за обеденным столом. Не хватало только Рона, Билла и Перси.

— Здравствуйте. Простите за беспокойство, — сказала девушка, невольно начиная нервничать. — Мистер Уизли, Вы не могли бы уделить мне пару минут?

Артур кивнул и собирался встать, но Молли жестом остановила его.

— По какому вопросу ты пришла? Насколько я знаю, ты не на нашей стороне, Николь.

— Я всего лишь хотела попросить Вас о небольшой помощи, — ответила Рейнер.

— Какого рода помощи?

— Мне нужно попасть на собрание Ордена Феникса.

— Зачем? — спросил Фред, нахмурившись.

— Я никому не наврежу, — успокоила его девушка.

— И всё же, зачем тебе на собрание? — спросил Артур.

— Моему… другу, — когтевранка долго подбирала слово, — нужна помощь Ордена. Он проклят, и если в ближайшее время не дать ему лекарство, он умрёт.

— Малфой умирает? — усмехнулся Джордж, до этого молчавший. — Никто не станет помогать ему.

— Это Малфой? — переспросил Артур. — Ему действительно никто не поможет.

— Но почему? Только из-за его фамилии? Но вы ведь не знаете, какой он человек!

— Малфой пытался убить Рона и убил Ли, — прозвучал голос Фреда. — Прости, Николь, но тебе лучше уйти.

— Пожалуйста! Вы не понимаете! Я сделаю всё, что захотите, но прошу, позвольте мне сходить на собрание. Я просто попрошу помощи и всё! Вам нечего бояться, — голос Николь срывался, а в глазах появились слёзы.

— Николь… — снова повторил Фред.

— Пожалуйста…

— Неужели он настолько важен для тебя? — с болью в голосе спросил Фред. Николь не нужно было отвечать, он всё понял и так. — Пап, пусть приходит, — обратился он к мистеру Уизли.

— Фред, — предупреждающий голос Джорджа не заставил старшего близнеца изменить своё решение.

— Хорошо, — кивнул Артур. — Седьмого марта, на Гриммо 12. Подробнее сообщу в письме.

— Если пожиратели узнают об этом месте… — начала Молли, сузив глаза, но Николь остановила её.

— Я никому не скажу. Это не в моих интересах. Спасибо за помощь, — сказала волшебница и вышла на улицу. Фред пошёл за ней.

— Всё настолько плохо, что ты решила прийти к нам? — спросил юноша.

— Орден Феникса — моя последняя надежда.

— Надеюсь, у тебя всё получится, — вздохнул Уизли и вернулся в дом. Николь грустно усмехнулась и аппарировала.

Я тоже на это надеюсь.

Времени не было. Больше не было времени, и сознание утекало сквозь пальцы, замещая Драко, возвращая власть над его телом демонам.

Если оглядеться, то по комнате будто пронёсся тайфун, оставляя после себя лишь боль и разрушения. Но боль — это его стихия. Всегда вокруг Малфоя только боль, когда мир — он не нужен.

И ей тоже.

А она плакала. Испуганная. Лежала на его груди, что так часто вздымалась от страха и тревоги, потому что Драко снова померкнет, провалится, его схлопнут демоны в черепе. Лежала и плакала, потому что… Кстати, почему? Драко уже и не помнил. Не помнил, как разносил комнату, как порезал пальцы, как оставил Николь стоять по центру, не позволяя себе коснуться её, пока внутри клокотала ярость. Но что он без ярости? Тень, субличность, которую можно задавить зельями.

Только он не хотел. Не мог. Не собирался. Надоело. Он ненавидел Николь, в отличие от того Драко, который просыпался, когда демоны теряли свой контроль. Но почему-то было жизненно необходимо, чтобы она была рядом. Не хотелось отпускать.

Её всхлип резал по груди, вырывал из затягивающего всё глубже забвения. Того самого, после которого вместо него возвращался парень с совестью. И кроме ненависти он к нему ничего больше не испытывал.

Дыхание сбилось, руки Николь на его плечах не помогли ему успокоиться, но Драко и не хотел. Ему бы пылать, сгорать в злости и адреналине, потому что иначе его снова не будет. Иначе снова смотреть из-за пелены чужих мыслей, снова кричать и пытаться разбить эту клетку. Снова ломать крылья.

— Что случилось? — её заплаканное лицо смотрело так внимательно, так чутко, но ведь она знала — это не её Драко. Это демоны. — Всё в порядке? Ты поранился? — она начала оглядывать его тело в поисках кровоточащих ран.

Мерлин, неужели она не видит?! Он полностью покрыт ими! Каждый его выход — прорваться через кровавую стену, устроить бойню в голове.

— Нет, — его голос звучал холодно, но лишь потому, что больше одного слова он не выговорит, не сорвавшись. На крик, на боль, на отчаяние, что душили и снова гасили его сознание, чтобы вернуть в это тело прежнего обладателя. Как жаль, что основной здесь не парень с демонами. Как жаль, что ей приходилось терпеть его вторую сущность.

Но рассвет разбрасывал лучи на горы осколков, что Малфой оставил после борьбы с самим собой. И один из самых крупных лежал прямо здесь, почти под рукой.

Идея появилась в голове мчащимся по старым путям поездом, горела этим огромным фонарём, сигналила, гудела. Но ведь она заметит.

Николь успокоилась. Легла обратно. Хорошо.

Рука парня сжала стекло, и первые саднящие раны освежили, прояснили мысли.

Ещё. Больше, чтобы чувствовать, чтобы жить и быть. Чтобы эти губы вновь целовали его, а не вторую сущность. Чтобы это сердце заходилось в бешеном ритме, потому что она и его тоже.

Осколок впился в бедро, заливая кровью диван. Зато он её видел. Так чётко и ярко, словно впитывал этот образ веками, как будто так пальцы лучше запомнят её лицо, если коснуться нежных щёк или кончика носа. Она будто светилась, но это лишь игра рассветных бликов.

Время ещё было. Сознание больше не утекало сквозь пальцы, замещая его, возвращая другого.

Дыхание сбилось, и Драко не удержал едва различимый стон. Всё же боль ощутима, как бы ни проясняла сознание.

— Что ты… Что ты делаешь?! — в панике закричала Николь и исчезла из его объятий. Её глаза дымились страхом, они были так пугающе далеки и холодны, что Малфой готов был стоять на коленях всю жизнь, только бы она перестала так смотреть. Он бы стоял на этих слабых коленях, что истекали кровью, только…

— Не бойся меня… — он протянул к ней руки, сползая с окровавленного дивана, а она пятилась, зажимая рот рукой.

— Что ты творишь? — шептала Рейнер, оседая в плечах. Как будто какая-то надежда погасла в глазах этой невероятной…

— Я не хочу… уходить, — произнёс Драко раньше, чем успел подумать.

Она же сорвалась с места, шлёпая босыми ногами прямо по битому стеклу, ушла куда-то, хотя он так не хотел, чтобы она…

— Не двигайся! — закричала Николь, оборачиваясь. И он послушно замер. Не понимал, что она делала, лишь бы не уходила. Времени и так не много. Он уже чувствовал, как оно снова вытуривало его прочь. — Зачем? Скажи мне, зачем? — твердила она, возвращаясь. Её глаза были в слезах, по щекам размазана тушь, но это самое дорогое его сердцу лицо. И она начала… Обрабатывать его ногу. Там, где Малфой оставил порез, чтобы остаться с ней.

— Что…

Он не понимал. Он растерян. Он не знал, что происходит.

Неожиданно Николь замерла. Её глаза широко раскрылись, а новые слёзы заливали лицо. Она поняла. И почему-то от этого стыдно.

— Ты… Не хочешь…

— Да, — оборвал её Драко. Слышать это ещё более противно, чем думать, но минуты, буквально мгновения, когда эта девушка лишь его… Они так ценны, что тело теряло собственную стоимость.

Она снова опустила взгляд и продолжила делать это — останавливать кровь, стягивать раны. Она делала это для него. Не только для её Драко, не только из-за того парня. Для монстра тоже. Её солёные слёзы падали на израненную ногу. И эта боль выдёргивала сознание куда сильнее из пелены небытия. Куда болезненнее.

Потому что их виновник — он.

Но он не понимал этого. Ведь его никто. Никогда. Не любил.

— Драко? Что-то случилось? — Николь не на шутку удивилась, когда ей сообщили, что Малфой ждёт её под дверью гостиной Когтеврана. Он никогда не приходил к ней, а значит, это что-то важное.

— Не здесь, — ответил слизеринец, заметив нескольких любопытных когтевранцев, желающих послушать их разговор.

— Хорошо, выручай-комната? — предложила Рейнер.

— Пойдёт, — кивнул Драко.

Он шёл быстро, широкими шагами, и Николь едва поспевала за ним. Её обуял страх. Что такого могло случиться? Ещё утром она видела его в коридоре, парень выглядел, как обычно. Неужели что-то произошло за несколько часов?

— В чём дело, Драко? — спросила Рейнер, когда они вошли в комнату. Драко стоял, опустив голову и засунув руки в карманы. Николь видела, что он чувствует неловкость, и это вызывало ещё больше вопросов. — Драко?

— Мне нужна кровь, — тихо сказал Малфой.

— Что?

— Мне нужна кровь, — повторил Драко и посмотрел прямо на девушку. — Меня разрывает изнутри от желания. Я не могу больше терпеть. Ещё немного и я сорвусь на первом встречном. Пожалуйста, Николь, мне нужна твоя кровь, — в глазах Малфоя плескались жалость и вина. Он долго сопротивлялся этому желанию, но его терпению пришёл конец.

— Это… Ты… — растерялась Николь, а затем вздохнула. — Ладно. Будет лучше, если ты будешь приходить ко мне с такими просьбами, чем к окружающим. Тебе нужно много?

— Я не знаю. Я… Мне так жаль, Никки… Я не хочу быть таким. Мне так плохо… Убей меня, пожалуйста… Убей… Я больше не могу. Я монстр. Я хочу убивать. Мне нужна кровь. Я хочу видеть, как люди испускают последний вдох. Я монстр. Убей меня, — бессвязно бормотал Драко, вмиг став маленьким мальчиком. Его глаза были полны страха, а тело содрогалось от немых рыданий.

— Тшш… Тише… Всё хорошо, — Николь обняла слизеринца, поглаживая его голову. — Всё будет хорошо. Я что-нибудь придумаю. Ты не виноват. Ты ни в чём не виноват. Мы справимся, слышишь? Справимся! Всё будет хорошо…

Девушка отстранила Драко от себя и достала волшебную палочку. Она сглотнула ком в горле и заклинанием сделала небольшой надрез на запястье. Из раны сразу же выступила кровь, и Николь протянула руку Малфою. Он обхватил запястье девушки и взглянул ей в глаза. Она слегка улыбнулась и кивнула, подбадривая его. Драко наклонился к ране и провёл по ней языком. Его глаза тут же потемнели и закрылись от удовольствия. Он прижался к запястью губами, высасывая кровь.

Спустя некоторое время Николь почувствовала слабость и лёгкое головокружение. Она слегка пошатнулась и схватилась за блондина свободной рукой.

— Драко… Хватит… Перестань… Драко… — Николь снова пошатнулась, и Малфой отстранился.

— Никки?.. — растерянность на лице парня сменилась осознанием. — О, Мерлин, Никки, прости. Я слишком увлёкся. Сейчас, подожди, — Малфой заживил рану на руке девушки и с помощью «Акцио» приманил к себе флакончик кровевосстанавливающего зелья. Он влил содержимое флакона ей в рот и внимательно следил за тем, как Никки приходила в себя. — Извини, — снова попросил прощения Драко.

— Я в порядке, — сказала Николь, — это с непривычки. Уже всё хорошо. Тебе легче? — спросила девушка, посмотрев на Драко.

— Да, мне… — Малфой вздохнул, — спасибо. И ещё раз прости. За всё. За это и за то, что я был… эм… груб в наш последний раз, и за…

— Драко, — прервала его самобичевания Николь, — всё хорошо. Я не злюсь на тебя. Соглашусь, это немного неприятно, но я понимаю, что это временные меры. Когда ты вылечишься…

— Нет. Не говори об исцелении. Перестань давать мне надежду, Николь. Осталось два месяца. И если я стал таким монстром сейчас, представь, что будет дальше.

— Я что-нибудь придумаю! — в сотый раз воскликнула Николь.

— Вот в этом твоя проблема! Ты можешь хоть на минуту перестать думать? Я хочу видеть рядом с собой девушку, а не машину по генерации мыслей! — разозлился Драко. Он сам понимал, что просто искал повод придраться к ней, но не мог ничего поделать с собой.

— Почему тебя всегда что-то не устраивает? Просто позволь мне быть собой, это всё, чего я прошу, — в пылу новой ссоры бросила Николь, и Драко в глубине души знал, что она устала. От его попыток контролировать её, от вечных ссор, от претензий.

Мерлин видит, они оба устали.

Но не друг от друга, нет. Они могут устать от всего мира, но друг друга им вечно будет мало.

Даже если Малфой предпочёл бы связать Никки и держать взаперти. Даже если Рейнер предпочла бы прикончить его одним простым «Авада Кедавра».

Он притянул её к себе за руку и обнял. Рейнер не вырывалась, но была холодна, как лёд. Он привык к этому. Драко — один из немногих, кто понимает: лёд тает.

Шёл седьмой курс, и они не знали, чем закончится эта война. Не знали, что ждёт их дальше. Что будет после выпуска — доживут ли они — никто не мог дать гарантии, что им повезёт. Что настанет их третья зима.

— Мы не будем сковывать друг друга, — обещала Николь, мягко касаясь рукой щеки Драко. — Вокруг и так достаточно оков.

Он с удовольствием связал бы её запястья шёлковой лентой или грубой верёвкой, но согласно кивнул.

Она приручала его, это ясно.

Мы в ответе за тех, кого приручили. Никки учила его свободе.

Драко устал. Пустота… Она поглотила его. Огонь души потух так же быстро, как и разгорелся. Всё размыто… Мир покрылся пеленой. Больно..

Монстры внутри него всё чаще напоминали о своём существовании, играя с воображением, искажая реальность. Драко устал бороться с ними. Устал подавлять их импульсы. С каждой секундой они всё больше уничтожали его, буквально рвали изнутри. Его перестало что-то удерживать в этом мире, поэтому Малфой сдался, покорно выпустив тьму на волю.

Наступила полночь. Символично. Всё зло гуляет в темноте. Это его время. Мысли Драко были холодны. Он тайком выбрался за пределы замка. По тёмным улочкам добрался до окраины деревни. Маленький, неприметный домик не знал, что скоро станет целью страшного монстра, что готов нести смерть и уничтожить всё живое.

План был прост. Никаких спектаклей, просто ворвётся и сделает то, о чём уже несколько дней просят демоны в его голове.

Вздох, шаг, и он в доме.

Тишина. Никого нет?

Драко это не устраивало. Он прошёл вглубь комнаты, и на его лице появилась хищная улыбка при виде своей жертвы. Мужчина, волшебник. Начался бой. Мужчина не собирался умирать. Его движения были резкие, точные. Он обходил удары Малфоя и уворачивался от любых попыток нанести серьёзный удар.

Это не бой, это искусство.

Волшебник, словно по воздуху, обогнул противника, желая застать его врасплох и напасть со спины. Драко же словно предвидел каждое движения, не давая задеть своей плоти. Невероятная скорость. Страшная красота.

Удивительно, маленький дом превратился в поле боя. Сложенный пас, удар магии, отвлечение врага, выпад, уклон в сторону, взмах палочкой, кровь… Движения точные, адреналин бил в висках. Грация, убийственные движения, обострëнные чувства, всё это помогало. Драко провёл палочкой по горлу противника. Кровь брызнула на его лицо.

Драко рассмеялся. Безумно. Зловеще. Его хриплый смех окутал собой дом. Демоны в его голове ликовали.

Время словно замедлилось.

Смех стихал, дыхание слизеринца успокаивалось, а чужая кровь медленно отравляла изуродованный организм.

Драко изнывал, исцарапывал себе кожу, стараясь добраться до внутренностей. Ему больно. Плохо. Не по-человечески. Люди не теряют возможность здраво мыслить, впадая в безумные припадки гнева. Люди не слепнут просто так. Живые не выглядят, как он.

Драко — зверь, монстр. Он шевелил почерневшими пальцами и забывал заклинания. Они ему больше не нужны, лишь Авада, вычерченная под кожей вечной формулой, которая заедает расцарапанной пластинкой у него в голове, остаётся на языке и срывается с палочки. Всё чаще. Вместо мозга чужие ошмётки. Вместо разума — животные инстинкты.

Драко разлагался заживо.

Он прятал чёрные пятна рукавами рубашки, струящимися тканями мантий, скрывал следы собственных зубов притаскиваемыми дрожащими домовиками мазями и не видел иного смысла в своём существовании, кроме постоянной ненависти и гнева, попытках убить и причинении себе боли.

Он бросал склянки в стены во время злости от очередной неудачи. Осколки рассыпались по полу, и Драко всасывал в себя кровь, струящуюся из разодранной кожи. Она ему не нравилась. Найти лекарство не получалось, многообещающий маг превратился в непонятно что.

Драко шёл по коридору, ведомый голосами в своей голове. Голоса никогда не стихали. Они не позволяли спать по ночам, не давали нормально существовать, хотя, Драко уже давно забыл, что значит «нормально».

Навстречу ему шёл Невилл, и Драко замер в предвкушении. Жертва сама шла ему в руки.

— Эй, Долгопупс, — окликнул его Малфой.

— Чего тебе? — гриффиндорец был агрессивно настроен.

— Оу, да ты не в духе, — усмехнулся Драко, но глаз эта усмешка не коснулась, они остались такими же холодными.

— Отвали, — буркнул Долгопупс и продолжил свой путь, но Драко его слова привели в бешенство.

Слизеринец сжал кулаки и схватил Невилла за ворот рубашки, когда тот проходил мимо. Малфой потянул противника на себя и ударил его в челюсть. Он бил точными, уверенными движениями. Невилл бил в ответ, но Драко наносил один удар за другим. Долгопупс отвечал всё слабее и всё чаще промахивался. Малфой в боевом запале уложил его на лопатки и стал с силой колотить головой о холодный пол замка.

— Драко, ты что творишь? Остановись немедленно! Убьёшь! — Рейнер впала в ступор от увиденного. Она схватила парня за руку, но тот выдернул её, продолжая мутузить гриффиндорца. Понимая, что ничего больше не сможет сделать, Николь замахнулась правой рукой, отвешивая безумцу звонкую пощёчину. — Угомонись!

На шум прибежали другие ученики. Не успев спуститься, они начали в ужасе выкрикивать ругательства в сторону Малфоя.

Драко резко остановился после пощёчины. Ярость его куда-то испарилась. Он испуганно посмотрел на лежащего под ним Невилла. Тот не подавал признаков жизни, и лицо его было похоже на боксёрскую грушу: из носа шла кровь, а глаза медленно отекали. Впрочем, какое это имело значение, если он даже в себя не приходил? Парня отправили в больничное крыло, а Николь поспешила увести Малфоя с глаз разъярённых однокурсников.

— Ты хоть понимаешь, что натворил? — причитала девушка по дороге в гостиную Слизерина. — Ты мог убить его!

— Именно этого я и добивался, — тихо ответил Драко, смотря себе под ноги.

— Ты хотел убить его? — в ужасе замерла когтевранка. — Почему?

— Потому что могу. Я убиваю просто так, а не по какой-то причине, — пожал плечами Малфой. Голоса в его голове одобрительно заулюлюкали.

— Как?.. — Николь не хотела верить в услышанное. Её мальчик не мог стать таким. — И многих ты убил?..

— Какие сроки тебя интересуют? — усмехнулся слизеринец. — За неделю — троих, если брать больший отрезок времени, нужно подумать.

— Почему ты не сказал мне?.. Я не знала, что всё зашло настолько далеко…

— Почему я должен говорить тебе об этом? Николь, ты ещё не поняла? — Драко подался чуть вперёд и прошептал на ухо девушки: — Мне плевать на тебя.

Он отстранился от неё с широкой улыбкой на лице. Стеклянные глаза не выдавали истинных эмоций парня. Николь стояла, не в силах пошевелиться. Его колкие слова затронули за живое. Девушка неосознанно отшатнулась от Драко, а его улыбка стала ещё шире. Ему доставляли удовольствие его мерзкие поступки. Демоны в его голове усмехались и спорили между собой — что же он выкинет в следующий раз? Что сделает дальше?

— Это не ты говоришь, а тёмная магия в тебе, — упорно не хотела верить Николь.

— Ах, Никки, ты такая наивная. Мне никогда не было до тебя дела. Я разбиваю тебе сердце? — слегка склонил голову волшебник. — Что ж… Мне не жаль.

— Ты сошёл с ума.

— Разве? — он довольно хмыкнул. — Я совершенно адекватен, Рейнер. Я просто делаю то, что хочу. Поступаю с людьми так, как хочу. Разве не в этом заключается прелесть свободы, м?

— Зачем ты это делаешь? Твоё сердце кто-то разбил и ты хочешь сделать это со мной? — она была обижена. Больно. Очень.

— Ответь, милая, сердце может разбиться, если оно не бьётся? — спросил Малфой и, не дожидаясь ответа, обошёл девушку, шепнул пароль картине и вошёл в свою гостиную.

Николь почувствовала острое желание свернуться калачиком под пледом и разрыдаться.

Она его потеряла.

— Профессор Снейп, но Вы же понимаете, что он не в себе! — девушка срывалась на крик, в то время как сам виновник торжества ухмылялся, уставившись в пол.

— Я понимаю, мисс Рейнер, но такое поведение недопустимо! Мистер Малфой чуть не убил ученика школы. Что я должен сказать бабушке Долгопупса? Что в самом безопасном месте больше небезопасно, потому что по замку разгуливает другой проклятый ученик? — голос Северуса звучал холодно.

Николь сжала кулаки и едва удержалась, чтобы не притопнуть ногой, выражая своё недовольство.

— Но Вы не можете отчислить его! Просто подумайте, что будет с Драко, если ему придётся вернуться в Мэнор!

— Весь педагогический состав, не считая Кэрроу, настаивает на отчислении мистера Малфоя. Я ничего не могу с этим сделать, — Снейп говорил устало и недовольно поджимал губы.

Рейнер вздохнула и ущипнула переносицу двумя пальцами. Она кинула взгляд на Драко и села на стул рядом со столом директора.

— Неужели ничего нельзя сделать? Пожалуйста, профессор.

Она была готова заплакать. Если бы это был любой другой ученик, она бы тоже настаивала на отчислении, но не тогда, когда дело касается Драко.

Сам Малфой постепенно начинал понимать, что натворил и чем это может грозить. Он сжал челюсти и поднял глаза на директора.

— Я оплачу Долгопупсу лечение и возмещу моральный ущерб. Такие меры устроят преподавателей?

Снейп нахмурился и и постучал пальцами по столу. Николь закусила губу, ожидая ответа, и облегчённо выдохнула, когда Северус кивнул.

— Но помимо денежного возмещения, вы оба наказаны и будете отбывать отработку. Прямо сейчас, — пожиратель встал из-за стола и обвёл рукой кабинет, — прибирётесь здесь. Естественно, без магии. И скажите спасибо, что директор здесь я, иначе простой уборкой бы не обошлось.

— Спасибо, профессор, — воскликнула Николь и перевела радостный взгляд на Драко.

— Спасибо, — кивнул Малфой, чувствуя себя неловко.

— Но если подобное повторится… — Северус смотрел исключительно на Драко, — отчисление — это наименьшее, что тебе грозит.

— Я понял. Больше не повторится.

— Надеюсь, — бросил Снейп и направился к выходу. — Приступайте.

Дверь закрылась за ним, и Николь подошла к стоящему в углу ведру и тряпкам. Наполнив ведро водой с помощью магии, она взяла тряпку и сразу принялась протирать пыль на всех поверхностях, не смея обращать внимание на Малфоя. Она всё ещё была обижена на него, а потому говорить, а тем более первой, не хотелось.

Слизеринец смотрел ей в спину, глотая невысказанные слова. Было чертовски стыдно. После всех его слов, она сама потащила его к Снейпу и умоляла того помочь. Ну разве она не идеальна?

— Николь.

Девушка поджала губы, но не обернулась. Лишь усиленнее начала тереть стеллаж.

— Никки, давай поговорим.

Снова тишина в ответ.

Драко подошёл к ней ближе и положил руки на талию, притягивая её спиной к своей груди. Рейнер выпустила воздух из лёгких и закрыла глаза.

— Говори, — выдохнула она, ощутив горячее дыхание на коже.

— Извини. Прости меня, пожалуйста. Я идиот.

— Тебе нужно не передо мной извиняться, а перед Невиллом.

— Знаю. Но твоё прощение для меня важнее, — Драко оставил лёгкий поцелуй на её шее.

Николь снова выдохнула и повернулась к нему лицом.

— Я прощаю тебя. Но только потому, что знаю, что это делал не ты. И я верю, что, будь ты собой в тот момент, ты бы не опустился до такого. А теперь бери тряпку и приступай за уборку. Я не собираюсь делать всё сама.

— Спасибо, — прошептал Драко и поцеловал костяшки её пальцев. — У тебя есть ещё идеи, как остановить проклятье? — Малфой боялся своего такого голоса, который срывался на хриплый шёпот от волнения.

— Да, парочка. Я в них пока не уверена, но думаю, мы что-нибудь найдём.

Драко следил за тем, как она теребила уголок тряпки пальцами рук, а её карие глаза не останавливались ни на одном предмете в комнате дольше, чем на пару секунд.

Нет. У меня нет идей. Всё бесполезно.

Так должен был звучать её ответ, но она продолжала вселять в него надежду, хотя с каждым днём сама лишалась её всё больше.

Малфой кивнул, отпустил её руку и схватил тряпку, начиная тереть стол Северуса.

Спустя несколько минут, Драко прорычал что-то нечленораздельное, зло ударив по столу. Прошло всего десять минут с момента начала отработки, а он уже был не в лучшем расположении духа. Николь, до этого спокойно отмывавшая подоконник, наскоро вытерла руки полотенцем и подошла к парню.

— Ну что такое? — Рейнер перехватила руки Малфоя в свои ладони и крепко сжала их.

— Я виноват, что Снейп оставил нас на отработку, — с сожалением заметил блондин, — прости.

— Отработка у Снейпа не самое страшное, что было в моей жизни, уж поверь, — она чуть улыбнулась, — тем более, что мы вдвоём.

— Совершенно одни, — согласился парень, приближаясь своим лицом к её.

Он улыбался, а в его глазах сверкали искры, которые были хорошо ей знакомы.

— А вдруг он вернётся? — чуть нахмурилась девушка, бросив взгляд на дверь.

— Да пошёл он, — отмахнулся Драко перед тем, как поцеловать её.

Сначала его руки легли на её талию, а губы касались едва весомо, но, не ощутив сопротивления, углубили поцелуй, а своим телом она была прижата к нему. Николь было страшно быть замеченной, но находясь так близко к Малфою, она не могла продолжать думать о чём-то отвлечённом. Его прикосновения начинали приносить удовольствие и возбуждать, когда она наконец расслабилась, как вдруг…

— Давайте вы не будете заниматься этим здесь, мисс Рейнер, — ровный голос Снейпа прозвучал неожиданно для обоих подростков, заставив их оторваться друг от друга, как от огня.

Он окинул их холодными взглядами, но задержал взгляд на её глазах, несмело обращённых к нему всего на пару секунд, которых хватило, чтобы она покраснела то ли от смущения, то ли от стыда. Профессор метнул взгляд на блондина, замечая что тот побледнел.

— Не будьте вы моими подопечными, я бы снял с каждого по полсотни очков, а затем отправил бы вашим родителям письма о неподобающем поведении, но увы, вы оба — моя ответственность. А теперь взяли свои вещи и пошли вон из моего кабинета, мистер Малфой.

Николь пробормотала что-то похожее на «извините» и выбежала в коридор. Драко последовал её примеру, и оба поспешили уйти подальше от кабинета директора и своего позора.

— Рейнер! Рей-нер! Р-е-й-н-е-р! Я знаю, что ты где-то здесь! Выходи!

Голос Драко звучал необыкновенно грубо. Он вышагивал по школе, совершенно не беспокоясь о том, что его могут наказать за подобное поведение. Если даже за доведение Долгопупса до полусмерти ему ничего не сделали, то что говорить об этом? Деньги, по-прежнему, решают всё. МакГонагалл, конечно, была в ярости, но Снейп быстро уладил ситуацию. Хорошо, всё-таки, иметь крёстного в качестве директора. Северус тоже возмущался, когда они с Драко остались наедине. Кричал, пытался вправить мозги. Малфой же рассмеялся на его смешные попытки.

А чего ты от меня хотел, крёстный? Избавь от проклятия и я попрошу прощения. Так и быть, унижусь перед Долгопупсом. Что? Ты не можешь? Тогда не мешай мне наслаждаться жизнью.

Сейчас Малфой выкрикивал фамилию Николь, понятия не имея, где она. Она ведь даже не нужна ему. Просто идти по коридору и так зловеще кричать, как в каком-то дешёвом ужастике, так весело. Демоны в голове одобряют.

— Рей-нер! От меня не спрячешься!

Драко шёл медленно, чеканя каждый шаг. От него шарахались ученики. Да и некоторые учителя тоже. Никто не хотел иметь дело с сумасшедшим.

— Рей-нер! Тебе лучше не злить меня! Какая несносная девчонка! Рей-нер!

— Мистер Малфой, немедленно прекратите кричать, — поучительным тоном сказала МакГонагалл, неожиданно появившись рядом.

— Рей-нер! — наглым образом проигнорировал он женщину.

— Мистер Малфой!

— Я сам решу, что мне делать! — рявкнул Драко. — Рейнер, твою мать, выходи!

Среди учеников побежали шепотки:

— Позовите Рейнер!

— Кто-нибудь знает, где она?

— Он чокнулся!

— Найдите Рейнер!

Николь же в это время ещё нежилась в кровати, не зная, что из-за неё началась такая суматоха. С тех пор, как Араксия не вернулась после зимних каникул, девушка ночевала в комнате одна. Ей никто не мешал и никто не беспокоил. Тишь да благодать.

Бам!

Сглазила. Николь резко подорвалась на кровати от внезапного звука. В следующее мгновение дверь распахнулась и в комнату влетела её однокурсница.

— Николь! Вставай скорее! Там Малфой!

Рейнер вымученно застонала.

— Что он снова натворил?

— Он ходит по школе и зовёт тебя! — услышала Николь в ответ.

— Зовёт? Ему плохо? — волшебница заметалась по комнате, одеваясь.

— Слишком бодрый для того, кому плохо. Но тебе лучше поторопиться.

Николь вздохнула и ускорилась. Этот Малфой сведёт её в могилу!

— Где он?

— Был на третьем этаже, когда я уходила. Пойдём же скорее!

Девушки побежали вниз. Сердце Николь трепыхалось, а вечно холодные руки обливались потом. Что же у Драко на уме?

— Рей-нер! — донеслось из коридора, и Николь бросилась в ту сторону. Ей хватило одного взгляда на него, чтобы понять, что Драко находится в возбуждённом состоянии. Он не собирался никого убивать. Но тогда что ему нужно?

— Малфой! Я здесь, — окликнула его Николь, распрямив плечи. Драко обернулся и его губы расплылись в ухмылке.

— Рейнер! — тут же его настроение сменилось и в голосе начали свозить злобные нотки. — Ты заставила меня долго ждать! Я ненавижу ждать!

— А я ненавижу такое твоё поведение, но ничего, молчу ведь, — бросила в ответ когтевранка.

— Не зли меня, Рейнер!

И вот они снова вернулись к тому, с чего начали год назад. Обратная эволюция отношений.

— Что тебе нужно? Ты вытащил меня из постели, я планировала спать.

— О, кое-что мне действительно от тебя нужно, — Драко одарил девушку хищным взглядом. — Но не здесь. Это шоу только для нас двоих.

Николь тяжело сглотнула. То, каким тоном это сказал Малфой, заставило её сжаться от страха.

— Я никуда с тобой не пойду.

— О, ещё как пойдёшь, милая. Я спрашивать не буду, — он схватил её за руку и потащил вдоль коридора, к лестнице. Николь пыталась вырваться, но Драко держал слишком крепко. Казалось, он стал намного сильнее из-за проклятья. Или просто перестал рассчитывать силу.

— Малфой, пусти, мне больно!

— Это ещё не больно, милая, совсем скоро ты узнаешь, что такое боль, — оскалился Драко.

— Что ты задумал? — в ужасе спросила Николь.

— Увидишь, а пока заткнись и будь хорошей девочкой, — слизеринец вёл её всё выше и выше, и Николь поняла, что они идут в выручай-комнату.

Рейнер быстро смекнула, что ей действительно лучше замолчать, пока Драко не разозлился ещё больше.

Малфой ввёл её в выручай-комнату и закрыл за собой дверь заклинанием. Это удивило Николь, ведь они никогда раньше не закрывали эту комнату. Драко толкнул девушку к стене. Она больно стукнулась головой и зашипела.

— Отвали от меня! — крикнула когтевранка и оттолкнула слизеринца. Она попыталась убежать, но Малфой схватил её за руку и толкнул к столу.

Он подошёл вплотную к девушке, провёл носом по её шее и тихо засмеялся в ухо, обжигая горячим шёпотом. Драко сжал её руку в своей так сильно, что аж кости скрипнули от напряжения, но Николь лишь сильнее сцепила зубы и постаралась оттолкнуть его ногой. Получилось слабо и не правдоподобно. Он всё так же нависал над её телом, давил сильнее. Ноги Николь прижались к краю стола, а Драко заставил её опуститься на спину.

Рейнер хотелось жалобно заскулить, словно она уже сдалась, опять проиграла эту долгую игру в гляделки. Шерстяной свитер сполз с её плеч, оголяя ключицы.

Николь не успела даже дёрнуться, когда он с силой раздвинул её ноги, задирая юбку. Ему было всё равно, что она чувствовала. Ему было без разницы, что сейчас он убивал в ней последнюю надежду на его спасение. Он не соображал, что делает. Драко просто повиновался животным инстинктам. Он стал монстром ещё до того, как сам принял это.

Николь вывернула руку и влепила ему пощёчину, готовясь драться. Дрожащие пальцы потянулись за палочкой, но парень выхватил её первым, отшвыривая в другой конец комнаты, сверкнул своими серыми глазами и взмахнул своей палочкой, связывая её руки, чтобы больше не сопротивлялась.

В прошлый раз ногти Рейнер оставили кровавые царапины на его спине, задев недавний шрам, все ещё больной.

Драко уродливо оскалился, губами вцепляясь в её. Когтевранка кусалась — снова зря, брыкалась — и вновь не помогало. Драко сильнее, Драко злее, Драко опытнее. И развлекаться с ней, сопротивляющейся и так рьяно пытающейся защититься, ему нравилось.

Он порвал её нижнее бельё, расстегнул свои брюки и сдавил горло Николь, чтобы она перестала брыкаться. По лицу девушки стекали солёные дорожки слёз, но Малфоя это ничуть не волновало. Больше нет. Это раньше он начал бы стирать влагу с её щёк, прижимать к себе, успокаивая, и обещать, что никогда не даст её в обиду. Прежний Драко так поступил бы. Но прежнего Драко больше нет, поэтому теперь он насиловал ту, которая раньше была дороже жизни, и не обращал внимания на её крики.

Как же больно.

Николь стонала от боли, распластавшись на столе и боялась открыть глаза. Голова шла кругом, а если она откроет глаза — станет ещё хуже. Да и видеть лицо Драко она не хотела. Его тяжёлое дыхание её раздражало, в ушах стоял шум. Николь чувствовала привкус металла, кажется, он разбил ей губу. Или нос.

Кричать не было смысла — они в выручай-комнате, а снаружи её никто не услышит. Николь пыталась ударить Малфоя побольнее, а ему только это и было нужно, чтобы был повод наказать её. Хотя ему уже давно не нужен повод.

— Терпи! — прорычал ей на ухо Драко, не на миг не останавливаясь.

— Боль нас только закаляет, — когда-то Драко сказал ей эту фразу. — Я помню, — охрипшим от слёз и крика голосом произнесла Николь. Её насильник усмехнулся. Хорошая девочка.

Рейнер хотелось рыдать от безысходности. Исчезнуть, провалиться куда-нибудь в таинственное и безмолвное небытие. Он знал каждое её слабое место, способное стать ахиллесовой пятой. Рядом с ним она была единой болевой точкой, не имеющей начала и конца.

— Терпеть тебя не могу, — хрипло сказала девушка, когда Малфой отстранился от неё, развязав её руки, и поправил свою одежду.

— Гнусная ложь. Ты от меня без ума, — улыбнулся Малфой. Николь фыркнула и слезла со стола. Она поправила юбку, подняла свою волшебную палочку и очистила одежду. Когтевранка сняла запирающее заклинание с двери и пулей вылетела из комнаты, ни разу не взглянув на Драко.

Малфой усмехнулся. Он достал бутылку огневиски и уселся поудобнее на диван, позволив себе губами прильнуть к горлышку бутылки и сделать первый глоток. Тепло разлилось по венам, а из груди вырвался звериный рокот: демоны внутри довольны. Пустой взгляд устремился на стол, где буквально месяц назад стояли родные сердцу фотографии, пока по горлу стекала приятно покалывающая жидкость. Он только что изнасиловал её на этом самом столе.

Хотелось просто громко рассмеяться, смотря на своё отражение в зеркало: пустые обезумевшие глаза, разбитые в кровь костяшки, царапины и мелкие раны на руках, спутавшиеся волосы, которые надо бы расчесать, по-хорошему, но настолько плевать, что не хочется.

Да-да, это я. Как я докатился до жизни такой?

И Драко засмеялся. Громко. Надрывно. Истерически.

Её встретил, вот и докатился. Связался, несмотря на все предупреждения разума. Подонок ты, Малфой. Мразь. Снова причиняешь ей боль. А она же мать Тереза, хотела спасти его падшую душу, а в результате огребла сполна.

Жизнь — рутина, череда повторяющихся действий, где она каждую ночь приходила к нему. Его мучитель, палач.

Драко запрокинул голову назад и продолжил смеяться, размазывая слёзы по лицу: нафиг не сдались ему эти чувства. Звучит как в сопливой мелодраме с дерьмовым сюжетом. И пусть. Плевать. Плевать. Плевать.

Слизеринец бросил пустую бутылку в стену, и она, ожидаемо, разбилась. Да плевать, не первая и далеко не последняя.

Он прикрыл глаза, переставая сражаться со сном: он всё равно сильнее, одолеет рано или поздно. Спать хотелось неимоверно, но Драко оттягивал этот момент. Сам себе не мог признаться, что не хотел её видеть. Боялся снова её видеть. Но сон — потребность организма, будь она неладна.

Наконец, Драко сдался и заснул, надеясь, что хоть сегодня она не явится.

Его личный палач.

Кажется, мир замер. Перед глазами Николь была только пелена слёз. Это было настолько неприятно и мерзко, что она понимала — между ней и Малфоем больше ничего быть не может.

Она не помнила, как дошла до своей гостиной. Зайдя в свою комнату, Рейнер сразу же заперла дверь. Не хотелось никого видеть. Она не знала, как на неё посмотрят в школе завтра, что будут говорить. Кто знает, быть может Малфой уже рассказал всем, что изнасиловал её.

Николь сняла с себя одежду и зашла в душ. Включив тёплую воду и взяв в руки мочалку с гелем для душа, девушка намыливала своё тело до красноты, отчаянно пытаясь стереть всю грязь сегодняшнего дня. Слёзы текли ручьём по щекам, перемешиваясь с водой. Она смотрела на засохшую кровь на внутренней поверхности бедра, а в голове всплывали все те моменты, когда Малфой трогал её за шею, плечи, запястья, бёдра.

Неужели она это заслужила? Что она сделала ему, что он решил ею воспользоваться?

Николь стало противно от самой себя. Почему она не смогла дать отпор?

Твою мать, почему так хреново?! Потому что её изнасиловали? Или потому, что это сделал он? Тот, кто дороже всех в этом дрянном мире. Тот, кто спасал одним лишь взглядом, одним прикосновением. Тот, без которого жизнь и не нужна вовсе. Её любовь. Её счастье. Её боль.

Как же она его ненавидела! Злость разливалась по венам, гонимая кровью. Николь душила рваный крик внутри, закрывая рот рукой. Пусть умирает! Просил её не влезать в это — пожалуйста, не будет!

У неё внутри сдохли все бабочки, которые дарили ощущение жизни. Она чувствовала, любила, страдала, бабочки порхали, долбились о рёбра грудной клетки. Она жила. Ей нравилось, пусть и было больно, неприятно, было ещё и хорошо, значительно лучше.

Николь действительно любила всех бабочек до одной у неё внутри. Но каждая из них сдохла, устав пробиваться к её сердцу, бить в её кости и пытаться показать, что всё не так радужно, как ей кажется. Они задолбались так же, как её нервная система вывозить очередные истерики.

Рейнер понимала, что Драко не управлял собой и насиловал её не он, а монстр, вызванный проклятьем, но как заставить себя простить его?! Как простить человека, который намеренно причинял боль и говорил: «Терпи!»

Звучит как насмешка.

Николь закрыла воду и вышла из душа, вытираясь полотенцем. Она оделась и легла на кровать, укрывшись с головой. Слёзы упорно не хотели высыхать. Эти чёртовы слёзы. Соль на щеках.

Это конец её мира. Это конец его мира.

Твою ж мать…

Николь осознавала, что больше не чувствует ничего. Её трясло от осознания, что она больше не чувствует порхания крыльев где-то в области желудка. Нет того ощущения счастья, пусть и иллюзорного. Нет ничего. Её разорвали.

Он её сломал.

Она полчаса ворочалась в кровати, не в силах уснуть, поэтому нащупала пузырёк с зельем сна без сновидений, от которого давно отказалась, и залпом выпила его содержимое. Снова укрывшись, Рейнер закрыла глаза. Хриплый голос Драко всё ещё звучал в её голове.

Прости, Малфой, я сдаюсь. Спасай себя сам.

Они любили друг друга — об этом знала каждая тёмная и каждая светлая душа. Только любовь эта принесла большие беды. Страстная, пылкая, как пожар, — она пожирала всё на своем пути. Опутывала адским пламенем сердца молодых людей.

Чувства были неподдельные — настоящие, искренние с того самого дня, когда шестнадцатилетняя девочка с тяжёлым взрослым взглядом вошла на своё первое собрание кровожадных убийц, а парень, сидящий за длинным столом, медленно приподнял голову.

Она грела свои постоянно холодные пальцы под его рубашкой, вынуждая их таять, подобно мартовскому снегу. Она проникала в него этой талой водой, что заполняла и насыщала каждую клетку собой. Она пахла розами и терпким огневиски, и это почти извращённая смесь, что влезла к нему под кожу.

Он вынуждал в её лёгких расти цветы, их же и срывая. Он вонзал в неё ножи, целовал кинжалами, кровожадно прокручивал рукоять, чтобы после неровной гладью накладывать швы.

Он топил её в стакане с виски, она говорила, что любить его — открывать огонь по своим же, купить на последние деньги билет и обнаружить, что твоего рейса нет. Как одеться не по погоде, заболеть под Рождество, как умереть весной, обретая покой, который рядом с ним всегда был непостижим.

Она — прекрасная принцесса. Любимая, нежная и хрупкая, но с шипами, как её любимые розы. Он — паршивый монстр. Дикий и необузданный зверь. Тронешь — выпотрошит органы наружу.

Он желал её всем сердцем, а она жадно любила в ответ. Каждую минуту умирала от любви, в самых сокровенных снах мечтая стать ему женой.

Этого не произошло — любому пожару, даже самому вечному, свойственно угаснуть.

Сердце парня покрылось непробиваемым льдом, а девушка отныне носила только тёмную одежду — словно вдова, потерявшая на войне мужа.

⠀

Красавица и Чудовище. Красная Шапочка и серый волк. Добрая Герда и холодный Кай.

У этой истории лишь один исход.

И дурой она была, раз верила, что его ещё можно спасти. Он не хотел спасения.

— Дай пройти, — Малфой толкнул стоящего у дивана Забини и залез на мебель с ногами.

Гостиная Слизерина была наслышана о «подвиге» Драко. За избиение Долгопупса в его честь даже устроили праздник. Идиоты.

Блейз не одобрял. Блейз журил его. Блейз стал слишком правильным.

Что, Астория так на тебя действует? Сделала из тебя мальчика на побегушках. Аж тошно. Хочешь я и её на землю опущу? О, это я могу. Можешь спросить у Николь.

— Хочешь выпить? — спросил Блейз и сел рядом с Малфоем.

— Я уже, — ответил слизеринец. — Но ещё не помешает. Наливай.

Забини дважды просить не пришлось — через несколько секунд стаканы были в их руках, заполненные огневиски.

— Как ты?

— Прекрасно, — усмехнулся Драко.

— Ты не разговаривал с матерью? Она писала мне вчера, спрашивала, как ты себя чувствуешь.

— И что ты ей ответил? — Малфой сделал глоток обжигающей жидкости.

— Сказал, что всё нормально. Но это ведь не так.

— Почему нет? Говорю же, я прекрасно себя чувствую. Лучше, чем когда бы то ни было.

Забини странно посмотрел на друга и не поверил ни единому его слову.

— Нарцисса писала, что Никки собиралась встретиться с Орденом Феникса. Ты знаешь об этом?

— Плевать, — отмахнулся Драко и сделал ещё один глоток.

— Ты не хочешь найти лекарство? — спросил Блейз.

— Нет. Мне всё нравится.

— А мне нет.

— Твои проблемы, — пожал плечами Малфой. — Пойду погуляю, — он встал с дивана и покинул гостиную. Драко направлялся в Хогсмид. Этой ночью станет на одну жертву больше.

Оживлённый коридор Хогвартса. Николь стояла у кабинета Заклинаний, ожидая когда профессор Флитвик откроет кабинет. Рядом с ней стояли другие ученики факультета Когтевран, с другой стороны столпились слизеринцы, среди которых затесался и Малфой. Он не посещал занятия уже очень давно, но сегодня что-то стукнуло в голову, поэтому Драко здесь.

Николь не смотрела на него. Даже не повернула голову, когда он был слишком близко. Драко хотелось схватить её за плечи и несколько раз встряхнуть, но он не позволил себе столь открытой грубости. Это не внезапное уважение или проделки совести, после содеянного он не стал человечнее, — нет. Просто не хотелось, чтобы остальные узнали всю правду. Её, его, их. Сейчас это было уже не важно и не нужно.

Она стояла в этом порочном кругу, в самом его центре. У неё в руках палочка, а в голове — обрывки их бесцельных диалогов и страстей. Она восхищалась им, она ненавидела его. Его светлые волосы, как и серые глаза. Он смотрел на неё, оставляя между ними выбеленность стен и недосказанность. Её недоцелованные губы, сухие, ломанные изгибы бёдер и острота колен, как и его характера, сочащегося из надменного взгляда с примесью цинизма. Клокочущее желание вышвырнуть его из окна, когда на бледном лице появлялась ухмылка.

Присутствующие продолжали косить в его сторону безразличными взглядами. А Малфоя терзало чувство, что они всё знают. Может, это было написано на его лбу? Всего одно слово. Тихое, но до одури бьющее по рассудку.

«Насильник».

Зачем он здесь вообще? Каждый, наверное, задавал себе этот вопрос. Многие подумали бы, что у него просто нет совести, а у него её и не было, да и не будет никогда. Уже слишком поздно.

Почему ты не можешь поговорить со мной, Николь? Наверное, я просто недостойный слушатель. Просто говори, Никки, а я обещаю внимательно слушать, если хочешь, даже записывать буду. Букву за буквой, слово за словом.

Нет, лучше не верь мне. Один раз ты поверила, а после оказалась в выручай-комнате изнасилованной. Я хотел этого с самого начала. Просто раздавить, обезоружить, заставить корчиться от адской боли, оставить без ничего. Я хотел, чтобы проиграла ты, но всё вышло до смеху наоборот. Я остался ни с чем, даже боли не чувствую. Поверь, милая, лучше чувствовать боль, чем вообще ничего не чувствовать. Из-за пустоты кажется, что ты давно уже сдох.

Он не хотел насиловать. Её — точно не хотел. Но продолжал слушать такую драгоценную ненависть и массу стереотипов, которые были обузой на его плечах. Знаете, что самое гнилое в нём? Она захлёбывалась собственной болью, а он даже не пытался помочь. Просто вцепился пальцами в её плечо, не позволяя рухнуть на грёбаный стол. А она и звука из себя почти не выдавила. Драко не видел выражения её лица, да и не хотел, даже сейчас не хотел.

После последних событий многое изменилось. Изменился он и все его дальнейшие взгляды на жизнь. В каждом Малфой видел виновного в собственной бесчувственности.

Сколько на моих плечах человеческих жизней? Я уже и со счёту успел сбиться. Каждый вечер я чувствую их присутствие. Они меня ненавидят. Скажи, Никки, ты теперь тоже среди них? Если да, то просто прогони всех к чёрту и останься. Со мной.

Я не откажусь от твоей компании. Так будет даже легче. Ты просто кивай, делая вид, что слушаешь, прячься в молчании от бессмысленных вопросов, а я буду говорить без остановки. Пока не потеряю голос и не охрипну. Но если захочешь, я обязательно заткнусь.

Только не уходи.

Ты заставляешь во мне что-то ёкать, но я не смею думать о тебе больше, чем нужно. Ты слишком чиста для меня и моих помыслов.

Дверь кабинета открылась, пропуская учеников вперёд. Драко снова посмотрел на Николь, отвернувшуюся от него. Его губы растянулись в усмешке.

Ты всё равно придёшь ко мне. Я знаю.

Демоны снова заняли свои места в первом ряду.

Шоу должно продолжаться, верно?

Холодно.

Ночь опустилась на Хогвартс.

Он курил, прислонившись к кирпичной кладке. Она сидела на скамье в тридцати футах от него. Драко смотрел ей в спину, прожигая ледяным взглядом. Он знал, о чём она думает. Для этого даже не нужно залезать в её голову.

Мерлин, на сколько его ещё хватит?

Николь поднялась на ноги, и Малфой точно знал, что она сделает дальше. Он смотрел, как она приближалась к замку. Её взгляд скользнул по нему, и Драко утонул в её ненависти. Эти карие глаза наполнились неистовой тьмой. Огонь внутри неё погас, и жизнь притихла.

Всё правильно. Он сам сделал это. Своими словами, своими поступками и своим проклятьем.

«Тебя не может вынести земля».

Так она говорила ему, кричала, уходя и захлопывая двери, резко и шумно выметаясь из его жизни.

«Ты прогнил насквозь. До проклятия ты не был таким».

Она кидала это ему в лицо, а он улыбался. Проклятье сделало своё дело. Для Драко уже не было ничего в мире важнее и ценнее семьи и принципов, что укладывались с детства матерью и отцом. Он пытался опровергнуть. Он пытался быть объективным. Однако…

Однако Николь доказала ему лишь одну магическую истину — чистокровной ей никогда не стать. Она всё та же девчонка, пытающаяся доказать своё право на жизнь — грубая, не из этого мира.

И Драко верил, что его частью ей не стать никогда.

Сущности внутри Малфоя хотелось убежать, но куда, если не видишь пути?

Это конец.

Она устала его спасать. Пусть. Пусть умирает. Это больше не её дело. Сдалась.

На руке неприятно зашевелилась змея. Значит, сегодня на её руках станет ещё больше крови. И пусть. Уже не больно. Уже не страшно. Это он сделал её такой. Закалил. Научил жить с монстром внутри себя.

Драко всё так же стоял у входа, игнорируя боль в руке. За эти три месяца он ни разу не появился в Мэноре. Ни разу не отправился на задание. Смысл? Подохнет всё равно. Так хоть чуть дольше поживёт. Сигарета в его руке тлела. Он не сводил прищуренного взгляда с Николь. Она шла в Хогсмид, чтобы аппарировать в поместье Малфоев. Чтобы встретиться с Лордом. Чтобы пойти на задание. Чтобы убивать.

А он останется здесь. Или тоже пойдёт в Хогсмид, но лишь для того, чтобы найти новую жертву. Хотелось крови. Желательно, её. Но Малфой не дурак. Чтобы вновь заполучить её доверие, нужно постараться. Или надавить, взять своё силой.

Он сам провоцировал её, создавая между ними ненависть. Сам притягивал, а потом отталкивал, причём очень подло, отвратительно… Словно сама Рейнер — мокрый лист, назойливо прилипший к подошве его ботинка.

Только несколько дней назад она поддерживала его, успокаивала, пытаясь разобраться с последствиями, возникшими из-за его проклятия, а сейчас он швырялся ею, указывая на место….

Вот она — наглядная благодарность истинного слизеринца.

Совесть молчала. Демоны, как ни странно, тоже. Блаженная тишина. Наконец-то.

Если бы время внезапно остановилось, он бы не заметил этого, как и не заметил неожиданного ливня посреди практически ясного звёздного неба.

Если бы его окликнули старые знакомые, он прошёл бы мимо, поскорее натянув на голову капюшон мантии, просто ему не до разговоров о прекрасной жизни и его не интересуют последние новости.

Если бы ему сказали: «начни с чистого листа и живи», — он бы рассмеялся этому человеку в лицо и, возможно, бросил бы парочку непростительных, чтоб наверняка не возвращаться к подобным темам.

Если бы у него спросили: «чего ты хочешь на самом деле?» — он бы, не задумываясь, ответил — смерти.

Драко оттолкнулся от стены и бросил окурок на землю. Не спеша он отправился в деревню. Убить. Выпустить кровь из артерии. Впиться зубами в кожу.

Мерлин, он болен.

Когда уже долгожданное спасение?

Ещё месяц. У него остался месяц. А потом… Да черт его знает, что потом.

Будут ли по нему скучать?

Весна постепенно преобладала над зимними холодами. Николь сидела на скамейке у школы и подставляла солнечным лучам своё лицо. Широкая улыбка сделала её моложе, разгладила морщины, приобретённые на войне. У неё было прекрасное настроение, поэтому, когда рядом примостился Забини, она улыбнулась ещё шире.

— Мисс Правильность! — воскликнул Блейз. Как давно он называл её так последний раз?

— Мистер Я-Шучу-Лучше-Всех! — подыграла ему Николь и позволила мулату притянуть себя в объятья.

— Я давно не видел тебя. Где пропадала?

— То здесь, то там, — пожала плечами Рейнер, не прекращая улыбаться.

— Я искал тебя. У Тео день рождения скоро, помнишь? — Забини откинулся на спинку, закинув ногу на ногу.

— Точно! — хлопнула себя по лбу девушка. — Будем отмечать?

— Тео не хочет, но я не оставлю его без праздника. И мне нужна твоя помощь. Обычно мы всё устраивали с Пэнси… — замялся парень.

Пэнси…

Сколько времени прошло со дня её гибели? Николь уже не помнила. Собственные проблемы не позволяли думать о чём-либо другом. Мерлин, она ужасная подруга…

— Я помогу. Что нужно? — Никки положила свою руку поверх руки Блейза.

— Просто убедись, что выручай-комната будет свободна. С другими старостами я поговорю сам.

— Хорошо, — кивнула Николь. — Что-то ещё?

— Да нет, это всё… — слизеринец отвёл глаза, что не скрылось от девушки.

— Блейз, говори.

— Малфой, — произнёс мулат, и хорошее настроение Николь как рукой сняло.

— Что Малфой?

— Ты нашла лекарство? Хоть что-то, способное помочь?

— Нет, — грубо отрезала Рейнер. — И больше не ищу. Хочет умирать — пусть. С меня хватит.

— Вы поссорились? — Блейз удивился такой резкой перемене в подруге.

— Нет. Просто перестали общаться. Взаимно, — сухо бросила Николь.

— Он что-то сделал? Обидел тебя?

— Нет, — незачем ему знать об этом. Пусть верит, что его друг не способен на насилие. Она раньше верила. — Просто не хочу больше иметь с ним ничего общего.

И какая-то часть девушки, наверное, действительно хотела бы жить дальше без оглядки, но другая, где столпились все воспоминания, отвечала, что ей противен самообман.

— Никки, но ведь так нельзя… — Блейз был растерян. — Он умирает. Мы не можем оставить всё как есть.

Она понимала. Но кто поймёт её? Почему никто не видит, что она не в порядке?

Она любила Малфоя. Несмотря ни на что, любила. И от мысли, что через месяц его не станет, ей становилось максимально паршиво. Самой жить не хотелось. Но она не может! Не может прийти к нему и разговаривать, как ни в чём не бывало!

Мерлин, Малфой, ну зачем ты всё испортил?

— Возможно, чуть позже мы вернёмся к этому разговору, но пока я не готова ничего обсуждать. До встречи, — Рейнер резко поднялась и скрылась в стенах замка, вытирая вновь выступившие слёзы.

Ну почему он просто не может оставить её в покое?

«Ты дала клятву его оберегать, — нашёптывало ей сердце снова и снова, — в тот самый день, когда он спас тебя от Долохова и Эйвери».

И что с того? Что толку в клятвах, если приходится тягаться со смертью? А смерть — что голодный волк в лесу. Её отца она настигла вскоре после начала её службы Тёмному Лорду, а спустя несколько месяцев добычей смерти стала Пэнси.

Но только не Драко! Пожалуйста, только не он…

Комментарий к Глава 31. Зачем ты всё испортил?

Что думаете о поведении Драко? Можно ли его оправдать?