Разбитые. Как закалялась сталь

Глава 24. Любовь или глупость?

Мне стоило просто увидеть его глаза в полумраке — леденящие душу, острые, внимательные, хищные, ртутные, насмешливые — глаза опасного дикого зверя, а не человека. Мне стоило простопосмотреть ему в глаза, чтобы пропасть раз и навсегда.

После смерти матери Тео развалился на части. Он перестал есть, еда стала безвкусной. Сон начал необычайно привлекать, потому что было легче справляться с тяжестью мира, когда он был без сознания. Солнце, которое когда-то согревало его душу, стало неприятным. И он больше не знал, кто он такой. Его отец превратился в жестокого пьяницу, и Тео не выдержал. При первой же возможности он сбежал.

Драко разрешил ему пожить у себя в Мэноре около месяца, и это очень помогло Тео встать на ноги. Некоторое время после этого у него всё шло нормально, что было лучше, чем ужасно. Потом пришлось вернуться к отцу.

Прошло несколько месяцев, и Тео снова погрузился в себя. Он снова перестал есть. Он перестал пытаться что-то изменить. Он даже не спал, просто больше не уставал. Нотт обнаружил, что не может смотреть на себя в зеркало. Он видел лишь оболочку человека. Разочарование для себя и для своей матери.

Разочарование однажды, разочарование всегда.

С тех пор прошло много лет. Рядом с Тео теперь была Пэнси, любовь к которой пришла на смену любви к матери. Нет, конечно же Нотт всегда любил мать, но выражать свои чувства после её смерти стало сложнее. Выражать чувства к Пэнси — запросто. У Тео были друзья. Драко, чья семья всегда рада ему, словно родному сыну, а двери Мэнора открыты для него и днём, и ночью. Блейз, чьи шутки иногда напоминают ему о матери, потому что миссис Нотт часто шутила, желая услышать смех своего сына. И Никки, в чьём поведении он всегда видит маму. Её характер, движения и манеры.

У Нотта не было матери, зато были люди, в которых миссис Нотт продолжала жить. Поэтому он поклялся, что никогда их не отпустит.

— Что ты будешь делать, когда всё рухнет в никуда? — спросила Николь, притулившись к боку Драко.

Они снова сидели в выручай-комнате. В последние дни было спокойно. Тихо. Никаких заданий и пыток. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Затишье перед бурей, не иначе.

— Рухнет? — переспросил Драко, внимательно глядя на девушку. Он снова курил и пил огневиски, в её руках тоже был стакан.

ㅤㅤ ㅤ

— Ты отчётливее меня понимаешь, что в нашей среде только и стоит ожидать плохого. Это нормально для нас. Быть готовым к худшему даже в лучшие минуты. Я хочу знать, Драко, куда ты пойдёшь после… меня. Думаю, что имею право узнать твои мысли.

ㅤㅤ ㅤ

— Если ты так хочешь, то — пожалуйста, мои мысли: я считаю, стоит прекращать болтать, — Малфой сделал ещё одну затяжку, отряхнув пепел.

ㅤㅤ ㅤ

— Не хочешь и представлять это? Ты же мастер пессимизма, — Николь отпила немного из своего стакана.

ㅤㅤ ㅤ

— Я про наши разговоры в целом. Нам не стоит этим заниматься. Там, где слова, размножается враньё. Или, что ещё гораздо хуже, занудство. Это тоже, как ты бы сказала, нормально, но стоит ли тратить время на предсказуемость?

ㅤㅤ ㅤ

— Тогда чем нам заниматься?

ㅤㅤ ㅤ

— Курить. Пить. Целоваться.

ㅤㅤ ㅤ

— Чётко в этом порядке?

ㅤㅤ ㅤ

— Вперемешку, Рейнер. Шум смерти не помеха. И что из этого смертельнее, я ещё не решил.

— Ты куришь, я пью, не хватает лишь поцелуев, — хмыкнула Николь, сделав ещё глоток и глядя на Драко из-под длинных ресниц.

— Это легко исправить, — усмехнулся Малфой, убирая стакан и сигарету в сторону.

Он наклонился к её губам, сминая их своими. Такие тёплые губы в такую холодную ночь…

Драко коснулся её языка своим, переплётая их, делая нежность откровеннее, раскованнее. Николь прикрыла веки, отдаваясь будоражащему всё тело чувству. Она ощущала, как начинает кружиться голова. Её пальцы, только что мягко перебиравшие его волосы, сжались. Драко позволял ей всё, но брал не меньше взамен. Он скользил по складкам её одежды, играя ими, наслаждаясь изгибами Николь. Его горячее дыхание коснулось её шеи, спустилось ниже… От возбуждения у девушки немела кожа. Она до боли закусила губу, чтобы вздох не превратился в стон.

Драко неожиданно остановился.

— Рейнер, великодушный совет на будущее, — он выдержал небольшую паузу, с улыбкой глядя ей в глаза, снова затянулся сигаретой и неспешно выдохнул пару колец белого дыма прямо ей в лицо. — Не наскучь мне, пожалуйста. Серьёзно, это худшее, чтo может случиться с нами, окажись мы под одной крышей. Без жертв не обойдётся.

— Наскучить? Я? О, не беспокойся. Мне кажется, я — почти единственный человек во всей этой школе, с кем ты не заскучаешь. Самонадеянно, но всё же. Что же до жертв… — девушка посмотрела в окно. — Без них не обойдётся в любом случае. И, сдаётся мне, это станет одной из причин того, что тебе никогда не будет скучно.

Малфой завалился в слизеринскую гостиную посреди ночи. Теодор не спал, потому что заканчивал задание по зельям. Он окинул Малфоя быстрым взглядом, сразу резко вставая со стула. Тот еле стоял на ногах, прикладывая руку к левому боку, сквозь белую рубашку на том месте проступала кровь. Вообще-то, кровь была везде. А ещё лицо Малфоя приобрело такой белый оттенок, что у Теодора защемило сердце.

Нотт в два шага подбежал к другу, перекидывая его руку себе на плечо и поддерживая второй рукой за талию. Он довёл его до дивана, бережно посадил, стараясь причинить как можно меньше боли и осмотрел Малфоя ещё раз.

— Что?..

— Круцио, — прошипел Драко, пока Нотт призывал к себе бадьян и зелья из запасов Пэнси. — Процесс воспитания, — коротко хохотнул Малфой, откашливаясь.

— Драко…

— Забей, Тео, ладно? Просто… найди Никки завтра. Скажи, что я в порядке. Она ведь изведётся вся. Я, пожалуй, пропущу пары.

Малфой молча выпил предложенные зелья. Уходя в спальню, он развернулся и посмотрел на Тео, едва склонив голову вправо.

— Спасибо.

— Я всегда рядом, Драко.

— Я знаю, — усмехнулся Малфой и кивнул, понимая, что с друзьями ему действительно повезло.

Теодор наблюдал за Николь на завтраке. Она пробежала своими карими глазами по слизеринскому столу, теребя рукой узел галстука. Он заметил, как она потускнела, не находя взглядом того, кого искала.

Теодор подумал, что она меняет Драко. Влияет на него. Он видел, что она волнуется. По её трясущимся рукам и нервным поворотам головы каждый раз, когда двери Большого зала открываются. Теодор знал, кого она ждёт.

Он словил Николь на выходе из зала, хватая за руку и заводя в какую-то тёмную нишу. Рейнер не вырывалась, узнав друга. Она смотрела на него неотрывно и, слегка склоняя голову вправо, подняла в вопросе свою бровь. Точно так же, как Драко.

— Он просил передать, что с ним всё в порядке.

Николь на мгновение нахмурилась, но кивнула и тут же приняла расслабленный вид.

— Спасибо.

Она ему улыбалась. Тео собирался развернуться, чтобы уже уйти, но остановился. Посмотрел на неё долгие несколько секунд и сказал:

— Ты нужна ему, ладно? Даже если он когда-нибудь скажет обратное.

— Спасибо, — ещё раз сказала девушка и побрела в свою гостиную.

Спящая Николь так прекрасна. Не дерзит, не провоцирует, не бросает вызов. Не поджимает губы — этот элемент её мимики ему не нравился, но он всё равно принял его. И не прячется за своей маской холодности и безразличия. Когда-то он требовал от неё умения скрывать эмоции, сейчас же Драко это раздражало. В мире, где скрывают свои чувства абсолютно все, ему нужно было, чтобы хотя бы один человек снимал свою маску перед ним. Николь научилась прятать эмоции после смерти отца. Драко же после его гибели понял, что её чувства — её сила.

Эта девушка, говорили, совершенно не умеет грустить. Раньше он верил в это, но сейчас Малфой определённо точно знал, что она плачет по ночам почти так же часто, как он курит.

ㅤㅤ ㅤ

Николь глубоко и умиротворённо дышала — такое сюрреалистичное зрелище для него. Того, кто несколько часов назад стоял подле Тёмного Лорда и видел, как тот пытал грязнокровку.

Такую же грязнокровку, как Рейнер.

ㅤㅤ ㅤ

Она почти каждый день засыпала подле него в выручай-комнате, а Драко до сих пор настолько не верилось в происходящее, что он не способен закрыть глаза. Он влюбился в неё ещё до того, как принял это. И он, и она тогда с нескрываемым удовольствием смаковали свой скоротечный роман, а Драко думал, что это не просто игра гормонов и желание переспать, а нечто большее. И вот сейчас она лежала рядом с ним, а ему периодически казалось, что это сон.

Фальшивое «мы просто друзья» с губ слетало чаще положенного, пока в голове таились порочные воспоминания о нежных губах на шее. Влюблённость в маглорождённую не входило в его планы от слова совсем, но ведь и планирование никогда не было сильной стороной слизеринца.

Жгучая ревность ядовитой ртутью циркулировала по венам, пока серые глаза неустанно наблюдали за её общением с кем-либо противоположного пола.

Самозабвенно целоваться под покровом безлунной ночи, до невозможности сильно прижимая миниатюрный силуэт к каменной поверхности стены, неосознанно проводить взглядом знакомую фигуру, будучи готовым наслать проклятие на любого, кто посмеет тронуть её, с лёгкой ухмылкой слушать её торопливые рассказы о красочном путешествии в Германию в детстве, понимая, что эта юная ведьма достойна всего мира, а не кратковременного отдыха, — это всё стало необходимо как воздух.

Она видела в нём то, что, порой, отказывались видеть другие — доброту, заботу и горящее огнём желание быть лучше, чем он есть. Николь ходила следом за ним, подавая руку, когда он падал, тайком доделывая за него домашнее задание, когда тот был занят заданием Тёмного Лорда (Драко делал то же самое с её заданиями), гладила его волосы и шептала успокаивающие слова, когда он приходил с очередным провалом. Она не превозносила себя для него, делая от души, стараясь для него настолько, насколько могла.

А самое неприятное: его постоянно грызла совесть за то, как он поступал с Асторией. Она не заслуживал такого. Ей бы быть с кем-то таким, как Блейз, а Драко оставьте Никки. Они оба сломлены и с меткой на предплечье. У Драко и Астории будущего нет. Не знал он, было ли оно у него и Никки, но попробовать был не прочь, хотя ей он никогда в этом не признается, конечно.

ㅤㅤ ㅤ

Драко любил смотреть за спящей Николь, но ещё больше он любил, когда она засыпала в его объятиях.

Малфой не верил в любовь. Просто эта девочка с карими глазами перевернула весь его мир.

Волшебник перед ней — не человек, скорее олицетворение тьмы. Если бы кто-то писал его портрет, у него не получились бы эти глаза с разными взглядами. Один смотрит на тело, а другой — сквозь него в душу.

ㅤㅤ ㅤ

— Нападай, — приказал Волан-де-Морт, голосом ломая её волю.

ㅤㅤ ㅤ

Николь не пачкала реальность криками заклинаний: она юна, но достаточно талантлива для невербальной магии. Однако её учитель ещё талантливее в силу многолетней практики. Почти невидим жест его руки, когда он останавливал одно её проклятие за другим. Он посмеивался, точно над ребёнком, и неосторожно разбудил в Рейнер гнев.

ㅤㅤ ㅤ

— Уверенней. Убедительнее. Не верю, что ты хочешь этого по-настоящему.

ㅤㅤ ㅤ

Прищурившись, девушка возобновила атаку, рассчитывая, что её желания ударить по нему должно хватить. Это непонятная ей самой непреодолимая тяга угодить Тёмному Лорду настолько, чтобы он был горд потраченным на неё временем.

ㅤㅤ ㅤ

— И это одна из лучших бойцов? Это какая-то насмешка.

ㅤㅤ ㅤ

Николь оскалилась хищно и почувствовала, что ярость готова искрить из её ладоней безо всякой палочки, но ничего не вышло. Повсюду были только его надменный смех и разочарование, которые готовы перекрыть ей дыхательные пути безо всякого намёка на жалость. Они парализовали её, вгоняли в панику и почти предсмертную агонию…

Когтевранка вздрогнула как от удара, судорожно сглотнула воздух, но не закричала. Ей словно боггарта подселили в голову. Ни одной спокойной ночи за последние две недели. Она непременно попросила бы зелье, чтобы заглушить тревоги и отдыхать спокойно, но Николь не желала проявить слабость. Она должна была доказать — самой себе в первую очередь — эмоциям и нежданным чувствам не одолеть её и не сдвинуть с проложенного курса.

ㅤㅤ

— Можешь быть свободна. Уходи, — нетерпеливый голос Реддла позволил Рейнер вовремя ретироваться и спокойно выдохнуть.

Она ещё докажет ему, на что способна.

На дне его стакана с огневиски тонуло всё их обоюдно упущенное время сквозь его отражение. Свежий шрам пересекал лицо, в котором он почти не узнавал себя, и он только сейчас начал чувствовать боль от проклятия, которым его зацепил Люпин.

Как они и думали, всё было лишь затишьем перед бурей. Новые задания были в разы опаснее предыдущих, противники сильнее, а времени на принятие решения меньше. В новой битве Николь с Пэнси не участвовали, а вот Драко и Тео досталось сполна. Но шрамы лишь украшают мужчину, как сказала Николь, поэтому Малфой спокоен. Моделью ему явно не быть, так что красивая мордашка ни к чему. Хотя Никки сказала, что так он стал лишь симпатичнее, а ей Драко верил.

Отражение в стакане тоже не знало ответ на вопрос, почему они с Рейнер не решились сделать шаги навстречу друг другу раньше.

В горле Малфоя горел огневиски. Беспечный, глупый напиток. Его градус заставлял задаваться старым дурацким вопросом: почему же они не уступили своим чувствам раньше, выкупив искренностью несколько общих лет?

ㅤㅤ ㅤ

Потому что праздные поцелуи ничего не значат. Если любить по-настоящему, то во время войны.

— Всё хорошо? — мягкий голос Николь вторгся в его разум.

Не говоря ни слова, Драко отставил стакан, взял Николь за руку, повёл её к дивану и сел. Девушка замерла напротив, и он кивнул себе на колени. Она смутилась, но послушно села на них.

— Ты прекрасна, — хрипло пробормотал Малфой, поднимаясь ладонями вверх по её упругим бёдрам.

Девушка закусила губу, чтобы заглушить мягкий стон, когда его ладони скользнули под покров её юбки.

Каждый раз, начиная всё сначала, она останавливалась и спрашивала себя: «Дура, оно тебе надо?». Надо. Одёргивала юбку и снова поддавалась соблазну. Соблазну получить то, чего так не хватало.

Николь стянула с него футболку, открывая себе вид на подтянутое тело парня. Он начал расстёгивать пуговицы на её блузке, смотря на аккуратную грудь. Последние две пуговицы решили объявить протест и отказались быстро расстёгиваться, а поэтому раздался треск и они разлетелись в разные стороны. Стянув с девушки блузку и юбку, он немного отстранился, чтобы полюбоваться её телом.

Ему нравилось, как чернела метка на её бледном, почти до боли худом предплечье, и безумно хотелось прикоснуться к ней, медленно обвести языком весь контур. Зубами до синяков кусать кожу на шее, оставлять следы поцелуев на лопатках, рычать сквозь зубы ей в ухо и не выпускать из рук до тех пор, пока не будет достаточно.

В её внешности не было ничего приторного, ничего навязывающего доверие, именно поэтому ей хотелось доверять. И никогда-то не сверишь её со своей памятью: даже её черты лица как пластилиновые, и она лепит из них каждый день то, что ей нужно, и не всегда это будет совпадать с тем, что ты помнишь о ней.

ㅤㅤ ㅤㅤㅤ ㅤ

Поэтому Драко старался её не помнить. Он просто знакомился с ней каждым пересечением взглядов. И она здоровалась всякий раз по-новому, а на её лице — тысячи разных биографий на все случаи жизни, она прорисует голосом любую, если будет нужно. Драко же искал в них общие черты, сверяя друг с другом, как будто это часть его работы — вдруг найдётся правда. Если она нужна. Правда.

ㅤㅤ ㅤㅤㅤ ㅤ

У правды не её внешность. Но и ложь ей не родня.

ㅤㅤ ㅤㅤㅤ ㅤ

И если что-то где-нибудь разлетается на тысячи осколков, она будет там. Ловить их, пока они не осели в прошлое.

Малфой не коллекционировал слабости, чтобы прятать их в сейф. Он не искал возможности эффектно подставиться под пули. Этот совместный побег от собственных представлений о своей жизни должен иметь смысл и не горчить обманом. Иначе — это его проигрыш на войне, которого он не планировал, не ради которого он так жил.

Драко медлил. Он хотел растянуть сладкое удовольствие. Хотел услышать страстные признания из уст Никки. Только сейчас он понял, что она никогда не говорила ему о своих чувствах. Он всё знал сам. И она знала. Слова им были ни к чему.

Николь приподнялась и ухватилась руками за пряжку его ремня, успешно расстёгивая её. Он снял с неё бельё.

Их взгляды снова встретились. Они оба ждали этого момента, так сильно, что даже сказать обратное было невозможно.

Губы Драко коснулись её нежной шеи, а затем стали идти вниз. Багровые следы уже дали о себе знать. С каждым прикосновением его губ девушка ощущала дрожь, которая моментально проходила по её телу. Негромкий протяжный стон наполнил комнату, стоило Драко спуститься губами к животу. Эти ласки длились сравнительно недолго. Через считанные секунды Николь почувствовала Малфоя в себе и издала громкий стон. Её ногти впились в его спину, но блондин этого даже не почувствовал. Несколько минут быстрого темпа, и их вселенная взорвалась миллиардами искр обжигающего удовольствия, почти что ощутимым разрядом пронзившими всё тело.

Николь едва могла дышать. Она слезла с Драко и, шатаясь, пошла в душ. Они не сказали друг другу ни слова. Когда Рейнер вышла, замотанная в полотенце, Драко был полностью одет, чего не было уже довольно давно. Прошло то время, когда он сбегал сразу же после достижения желаемого.

— Ты уходишь? — спросила девушка, замерев на месте.

— Да. У меня запланирована встреча, — почти безэмоционально ответил Малфой.

— С кем?

— Это не имеет значения.

— Драко, куда ты идёшь? — повторила свой вопрос Никки, придерживая полотенце на груди.

Малфой молчал, уперев взгляд в стену справа от девушки. Она буквально видела, как он борется сам с собой, думая, что ответить. Рейнер решила, что не дождётся ответа, и намеревалась спросить ещё раз, когда Драко, наконец, заговорил:

— Меня ждёт Астория. Мы идём на ужин с её родителями, — нехотя выдал Драко, стараясь не смотреть в глаза Николь. Ему было стыдно. Уходить к другой сразу после того, что произошло? Какой же он ублюдок.

— Астория… — тихо выдохнула Рейнер.

— Она моя невеста, ты же знаешь.

— Знаю. Я ничего и не говорю. Иди к ней, — главное не заплакать, Никки, главное не заплакать.

— Никки… — Драко подошёл к ней и огладил рукой её щеку, линию лба и подбородка, провёл пальцами по волосам. — Это ничего не меняет.

— Просто иди к ней, — быстро ответила Николь, боясь, что может не сдержаться и расплакаться прямо перед ним. — Иди. Всё нормально. Я всё понимаю.

Драко кивнул, оставил невесомый поцелуй на её лбу и вышел из комнаты. Его маленькая девочка слишком светлая для него. Он её не заслужил.

Как только дверь за слизеринцем закрылась, Николь упала головой в подушку, вдыхая аромат. Аромат его любимого одеколона, дорогих сигарет и алкоголя. Её любимый запах, её амортенция, её личный сорт героина. Невольная слеза. Маленькая ручка ударила в подушку, на которой он лежал несколько секунд назад. Не хотела она плакать! Он мог мучить её, убивать хоть каждую ночь. Всё равно любила. Всё равно прибежит к нему, как только позовёт. Всё равно простит.

О, Мерлин, это болезнь.

За что ей это?

Она даже почти не ревновала. Разве что совсем чуть-чуть, самую малость. Почти не больно. Только подушка почему-то намокла, а рыдания застряли в груди.

Идиотка ты, Никки. И он не лучше. Вы друг друга стоите.

Изящные резные ворота распахнулись, пропуская гостей вперёд. Поместье Гринграссов очень отличалось от Малфой-Мэнора. Если Мэнор все называли мрачным, то об этом поместье так никто бы не сказал. Перед домом расположился огромный сад, вырощенный лично Жизель Гринграсс, матерью Дафны и Астории. Даже зимой он оставался зелёным, покрытым сильной магией.

Сам замок немного уступал Мэнору в размерах, но при этом не выглядел нелепо. Несколько высоких башен создавали впечатление того, что это здание стало убежищем принцессы. Малфой посмотрел на девушку, шагающую по левую руку от него, и подумал, что Астория действительно была принцессой. Она не была похожа на сестру, пожалуй, чрезмерно громкую и открытую, во всяком случае, такой считал её он, слишком публичную для него, слишком… Просто «слишком» и подобного было достаточно. Произнося: «Она слишком…», кусая губы, он не встречал непонимания, а лишь лёгкий кивок и свойственный искренне соглашающемуся человеку взгляд.

Светлый. Лёгкий. Изящный.

Именно так можно было охарактеризовать поместье чистокровной семьи, входящей в список священных 28.

На минуту Драко даже начал завидовать Астории. Её родители не отправили её в логово Волан-де-Морта, не заставили становиться пожирательницей смерти и вовсе отказались участвовать в войне. Вот бы и ему так!

Внутри замка было ещё светлее, чем на улице. Всё было выполнено в пастельных тонах. Никакого зелёного или серебристого. Ничего, что указало бы на принадлежность этой семьи к факультету Слизерин.

В столовой уже был накрыть стол. Мистер Гринграсс тут же бросился к Драко, добродушно улыбаясь и пожимая ему руку. Гиперион станет хорошим тестем для Драко, о лучшем он и мечтать не мог.

— Мистер Гринграсс, — поздоровался Малфой. Он с улыбкой наблюдал, как Астория обнимала отца, что было совершенно непонятным для него. Его отец никогда не обнимал сына.

— О, Астория, Драко, вы уже пришли, — вышла к гостям миссис Гринграсс. Драко тут же поцеловал тыльную сторону её ладони, как того требовал этикет чистокровных семей. — Пройдёмте за стол, — предложила женщина, и все последовали за ней.

Несколько минут слышался только звон посуды. Разговоры за столом, как и в семье Драко, отсутствовали. Астория улыбалась, время от времени кидая взгляды на своего жениха. Малфой видел это, и в который раз испытывал муки совести. Он не любил её и, наверное, уже никогда не полюбит.

— Итак, Драко, если ты поел, я бы хотел обсудить с тобой некоторые формальности касаемо вашей свадьбы и будущей семейной жизни, — сказал мистер Гринграсс, когда столовые приборы были отложены.

— Кхм, — прочистил горло Драко. Он старался не думать о свадьбе, но вся семья Гринграсс думала иначе. — Мне кажется, сейчас немного рано говорить об этом, поскольку официально помолвка состоится только через год, когда Астории исполнится 17. За это время многое может измениться, поэтому, я думаю, с этим разговором не стоит торопиться.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что многое может измениться? Речь идёт о твоих планах? Ты можешь передумать? — спросил Гиперион, нахмурив брови.

— Я имею в виду лишь то, что идёт война. Многое будет зависеть от того, когда и чьей победой она закончится, — объяснил Драко.

— Но какое отношение к вашей с моей дочерью свадьбе имеет сторона победившего?

— Всё довольно просто. Если победу одержит Волан-де-Морт — нашей свадьбе никто не помешает, однако, если победа будет за стороной аврората, меня, как воевавшего на стороне противника, отдадут под трибунал и, скорее всего, отправят в Азкабан. В таком случае пожениться будет довольно проблематично, — сказал Малфой, надеясь, что его слова звучат убедительно. Астория и её мать молчали, не влезая в мужские разговоры.

— В этом есть смысл… — мистер Гринграсс задумчиво почесал подбородок. — Ты думаешь, что Тот-Чьё-Имя-Нельзя-Называть проиграет?

— У меня недостаточно информации о силах аврората, чтобы делать такие громкие заявления. К тому же, Вы сами понимаете, что я не имею права сомневаться в победе моего Лорда. Могу сказать лишь, что война совсем нелогична, поэтому пытаться найти ответ с помощью логики не выйдет. В победе любой из сторон есть свои плюсы и минусы. Но, если честно, меня мало волнует, какая из сторон окажется круче. Как бы эгоистично это не звучало, главной моей целью является выживание.

— Я понял твою точку зрения, Драко. И могу сказать, что мне нравится ход твоих мыслей. Никогда не сказал бы, что тебе семнадцать. Говоришь как человек, познавший многое.

— Возможно, так оно и есть. Но знаете, я бы многое отдал, чтобы никогда не проходить через то, что мне пришлось пройти. Я никогда не хотел быть воином, — сказал Драко, но тут же взял себя в руки, осознав что слишком разоткровенничался. — И это одна из причин, по которой мне кажется, что стоит помедлить с помолвкой до тех пор, пока война не завершится. Как только Астория станет моей женой, удар тут же падёт на неё. Я сделаю всё, чтобы этого не случилось, но Вы сами понимаете, что от меня здесь мало что зависит.

— Неужели ты думаешь, что война затянется так надолго? — удивился отец Астории. — Я слышал, что она должна закончиться в ближайшее время.

— Не знаю, откуда у Вас такие сведения. В Мэноре об этом никто не говорит. Но могу сказать, что утром мне пришлось столкнуться с бойцами аврората, и их силы возросли в разы. Победа не будет лёгкой.

— Это оттуда у тебя этот шрам? — забыв о манерах, Гиперион ткнул пальцем в сторону лица Драко. Блондин криво усмехнулся.

— Да. Бывший учитель постарался.

— Я люблю тебя и таким, — вдруг подала голос Астория. Драко повернулся и сжал её руку в своей, чуть не ляпнув «спасибо». Найти в себе силы, чтобы ответить такой желанной для неё ложью, ему не удалось.

— Всё же, возвращаясь к нашему разговору, я не считаю нужным переносить дату помолвки. До неё ещё есть время, поэтому я надеюсь, что ты приложишь все усилия, чтобы закончить войну поскорее.

Приложит усилия? Драко чудом сдержал себя, чтобы не фыркнуть. Каким образом он, семнадцатилетний ученик, сопляк, сможет положить конец битве, которую затеяли взрослые люди?! Да он издевается, что-ли?

— Конечно, сэр, — сказал Драко, не желая спорить.

— Вот и отлично! — голос миссис Гринграсс был наполнен радостью. — А теперь давайте перейдём к десерту! — всплеснула она руками.

— С удовольствием, — улыбнулся Драко, надеясь, что на сегодня их разговор подошёл к концу.

Он вернулся в Хогвартс уже под вечер. Поцеловал Асторию на прощание и стал подниматься на восьмой этаж, попутно стягивая с шеи галстук. Было противно от самого себя. Он снова бежал к Николь, зная, что сделал ей больно. Снова хотел забыться в её объятиях, утонуть в её поцелуях. Перестать думать о том, какой он подонок.

Драко остановился перед дверью выручай-комнаты, не зная, как она отреагирует на его возвращение. Если она вообще была там. Сделав несколько вдохов и выдохов, чтобы успокоиться, Малфой открыл дверь, сразу замечая русую шевелюру. Голова девушки повернулась на звук. Драко видел, как она прикусила губу, посмотрев ему в глаза. Он видел, что белки её глаз покраснели, а это значило только одно — она плакала.

Слизеринец медленно закрыл за собой дверь и прошёл к дивану, сев рядом с Никки. Она никак не отреагировала, смотря прямо перед собой. На журнальном столике стоял пустой стакан, а от самой девушки пахло алкоголем. Николь молчала. От этого Драко становилось только страшнее. В удушающей тишине не звучали привычные шутки, воздух не взрезали даже восхищённые вздохи, которые непременно сопровождали чтение какой-нибудь книги или обсуждение полученных навыков борьбы.

Мысли продолжали пожирать её одна за другой, когда вдруг Драко встал с места, пройдя к кружкам и пакетикам чая, стоящим на столе у окна, а затем вернулся к дивану, тут же протянув девушке кружку горячего только что заваренного чая, и сел на пол напротив. Николь сделала глоток и отставила кружку, ложась на диван. Когтевранка укрылась пледом почти с головой и посмотрела на него. Драко усмехнулся, заметив, как её волосы небрежно растрепалась по подушке.

Они продолжали молчать. Малфой не знал, что говорить. Извиниться? Это не в его стиле. К тому же, Никки сама знала, что он в любом случае женится на Астории.

Николь аккуратно протянула руку и погладила его по волосам, погружаясь в ещё более неловкое молчание. Одно касание — и её яд проникал так глубоко, щекоча лёгкие, сливаясь с кровью, попадая буйной силой прямо в сердце. И он вдыхал глубже, чаще, отчаяннее.

Ведь спасение одно — она. Она была слишком нужна ему.

Драко перехватил её ладонь, оставляя на ней лёгкий поцелуй. С ней хотелось быть джентльменом. С ней хотелось быть героем. С ней просто хотелось быть.

Николь продолжала молчать. Ей нечего было сказать ему. Лишь одна мысль набатом стучала в голове: он пришёл.

Ладонь девушки скользнула на щеку парня. Он прикрыл глаза, впитывая в себя это прикосновение. Мерлин, почему её кожа такая нежная? Даже несмотря на наличие шрамов, её кожа напоминала шёлк. Драко сходил с ума от её рук.

— Прости, — наконец нарушил молчание Драко.

⠀⠀

— За что?

⠀⠀

— Прости, если сделал больно. Я по-другому не умею.

— Давай спать, — сказала девушка, не ответив на его слова и придвигаясь ближе к спинке дивана, освобождая место рядом с собой. Драко кивнул, сделал глоток чая из её чашки и лёг рядом, мягко касаясь её губ. Николь ответила на короткий поцелуй, и Малфой снова подумал о том, что он её не заслуживает. Эта чистая девочка прощала ему всё, даже если он сам не мог простить себя. Он видел в её глазах целый мир, и этого было достаточно, чтобы почувствовать себя счастливым. Он видел в её глазах всё — от счастья до погибели. И Драко уже мог признаться, хотя бы самому себе, что безумно влюблён в эту девочку.

И она тяжело влюблена. Практически как тяжело больна, только колдомедикам не найти этот сбой в её организме. Ей не плохо, но всего этого слишком много на одну маленькую Рейнер, и вся эта история, как он не уставал предупреждать, не обещала быть лёгкой.

Она тяжело влюблена. Она с этим справится? Посидеть в кресле напротив него полночи в раздумьях и всё-таки задремать так, что чуть не свалиться на пол, а потом быть уложенной Малфоем рядом и закутанной в его плед — этого всего хватает Николь для того, чтобы ей стало понятно, что ей не нужны твёрдые ответы и гарантии на будущее. Ей достаточно того, что они оба верят в то, что она справится.

Быть тяжело влюблённой — возможно, это не то, чего она желала себе, когда фантазировала, слушая папин рассказ о любви.

Но это гораздо лучше, чем быть без него.

Малфой шёл по коридору, наслаждаясь тем, что сегодня выходной, и на учёбу идти не надо. Николь с Пэнси ушла в Хогсмид, а Тео собирался поехать к отцу. Тому зачем-то понадобилось увидеть сына. Нотт лишь фыркнул на подобное проявление отцовской любви, но согласился на встречу.

Блейз предложил закатить вечеринку, но её пришлось отложить, пока все не смогут присутствовать, поэтому сейчас Драко совершенно не знал, чем заняться.

— Драко! — откликнул его голос директора. Малфой медленно повернулся, закатив глаза. Можно забрать свои слова обратно? — Хорошо, что я встретил тебя. Лорду нужен ты и Рейнер.

— Она сейчас не в школе, я пойду один, — сказал Драко, надеясь, что Николь за его своеволие ничего не сделают.

— Лорд настаивал, чтобы я привёл ему вас двоих, — не уступал Снейп.

— Я не знаю, где она. Ничего страшного не случится, если на одну миссию Николь не попадёт. Я пойду сам.

— Делай, как знаешь, — махнул на него рукой профессор и открыл дверь своего кабинета. Драко немедля зашёл и спустя несколько секунд зелёное пламя камина перенесло его домой.

С неба срывался первый снег. Медленно, но уверенно наступала зима. Что-то тёплое начало зарождаться в груди Драко.

Всё началось с зимы. С Рождественских каникул. С его спальни.

Ещё тогда в голове парня что-то щёлкнуло, но он не обратил на это внимание. Теперь понял, что в ту самую зиму изменилась его жизнь.

Больно, мучительно, с треском.

Это было лишь начало. Год назад он и предполагать не мог, что всё зайдёт так далеко.

Тогда — мальчик, который боялся провалить задание, который просыпался от ночных кошмаров, в которых его руки были в крови.

Сейчас — парень, чьи руки действительно по локоть в крови, монстр, убийца.

Ему всегда будет немного грустно оттого, что нельзя вернуть ту самую первую зиму.

Меланхолия — уже привычное для него состояние, которое он в себе принял спокойно. Он не тащил её за собой, она ему не навязывалась. И даже если случалось ему надолго провалиться в настоящее счастье, Драко находил и там свою толику минора. Не ту, что унынием сдавливает виски, а её противоположность — вдохновляющую и открывающую эмоциям.

Сменялись месяцы, и из каждого он старался памятью забирать все важные детали, ведь если бы он знал той самой зимой, как часто будет мыслями туда возвращаться, он впитывал бы любую её минуту.

Пользоваться Омутом — всё равно что мухлевать в игре против подаренной ему действительности.

Малфой не хотел так поступать, поэтому воскрешал начало их истории одними лишь мыслями и ассоциациями.

Белоснежный декабрь, когда он вернулся в Мэнор на каникулы. Он почти равнодушно мчался на поезде, ничего не ожидая от этой затеи, а по приезду встретил её. Нет, это не было вспышкой, нет, это не безумие с первого взгляда — он сам не отследил тот момент, когда всё-таки эта девчонка стала держать его вместо гравитации. И когда же всё остальное без неё стало просто бессмысленным хаосом.

Та зима запомнилась ему тем, как он привыкал к её имени. Николь — оно казалось ему противным, грубым и слишком резким. Она для всех — Николь Рейнер, волшебница, которая готова прийти на помощь каждому. Для него — обуза, отравляющая его жизнь.

Драко наблюдал за ней украдкой, задаваясь вопросом о том, чем именно она притягивает его взгляд, а когда Николь поднимала на него глаза, в них читалась надежда выпутаться из этой истории живой. Малфой лишь смеялся над её наивностью девушке в лицо, а за спиной… Верил. Надеялся. И боялся потерять её, как его единственную надежду. Драко никогда не ощущал большей веры, чем это.

Та зима была заполнена запахами увядания, потому что после первого же убийства все друзья сказали Малфою, что выглядит он неважно. Тогда он нацепил привычную маску на лицо, чтобы никто не догадался, как ужасно он себя чувствовал. К выручай-комнате он был привязан как-то по-своему, и, как оказалось, не он один. Драко не всегда встречал Рейнер вечерами, но они умудрились взрастить добрую традицию — делиться своими чувствами в те дни, когда обоим это было настолько необходимо, что они, не сговариваясь, приходили в комнату на восьмом этаже.

Понемногу вынимая из себя откровения, Драко знакомился со смехом Николь и её слезами и думал о том, что так проявлять свои чувства может только тот, кто не держит в себе ни одной тёмной эмоции, ничего, напоминающего злобу. И недоверие к существованию такого человека немного отталкивало его, однако Рейнер умудрялась сокращать эту дистанцию обратно.

Та зима отличилась очень сильным похолоданием, от которого многие недовольно ёжились. Худенькая и хрупкая Николь мёрзла куда сильнее многих, как будто бы изнутри, но никогда не жаловалась, лишь потирала ладони в примитивном ритуале согревания и пыталась отвлекаться от пустоты, которая развергалась внутри. Они оба спасались камином в выручай-комнате — уже двое тех, кто не может прятать и отрицать свою новорождённую привязанность, но всё ещё нерешительные в том, чтобы открыто ею согреваться. Сидели у камина. Вешали затянутые паузы, в которых растворялись секреты, коими им только предстояло потом обменяться. Робко приближались к заслуженному теплу, подаренному им судьбой посреди зарождения войны.

Сейчас принимать лекарства из её рук или просто смотреть, как она что-то сосредоточенно записывает — всё это Драко считал за равномерно развивающееся счастье, которого он не ждал. И хоть вместе со своей подругой меланхолией он любил оглядываться назад, беспокоя пелену ностальгии, и хоть ему всегда будет грустно, что нельзя ту самую зиму пережить заново, он ни на что другое не променяет своё настоящее.

— Драко, — парень резко обернулся, столкнувшись с змеиными глазами.

— Мой Лорд.

— Где Николь?

— Она ушла в Хогсмид и я не нашёл её, мой Лорд. Я выполню задание сам, — уверенно сказал Драко. Рейнер нужно отдохнуть. Она слишком часто получала травмы, и парень боялся, что одна из таких травм может оказаться смертельной.

— Не сомневаюсь, — ответил Волан-де-Морт, посматривая в окно. — Пойдём.

Драко последовал за Тёмным Лордом. Тот привёл его в нечто, что раньше было комнатой для чаепитий. Сейчас же это место стало кабинетом Волан-де-Морта. Том сел за свой стол, подзывая Драко к себе.

— Твоя новая цель, — сухо сказал маг, бросив чёрную папку с данными очередной жертвы на стол перед носом Малфоя. — Сделай быстро и незаметно, как ты умеешь.

— Да, мой Лорд. Могу идти?

— Иди. А Рейнер передай, что ей это так просто с рук не сойдёт. Жду её завтра, — прошипел волшебник, а Драко с трудом сглотнул. Ну вот, хотел, как лучше, а Николь снова отдуваться.

— Я передам, — бросил Драко и покинул кабинет.

Добравшись до точки трансгрессии, он переместился в необходимое ему место и осмотрел заброшенный полусгнивший дом. Ему нужно убить Джона Долиша, аврора, которым в своё время восхищался сам Дамблдор. Всего-то! Дело двух минут. Незаметно подкрасться, произнести два слова и вернуться к Лорду. Зачем, интересно, Волан-де-Морт хотел, чтобы на это задание он пришёл вместе с Николь? Сам не справится, что-ли?

Драко подобрался поближе к дому и заглянул в окно. Тишина. Возможно, там никого нет? Малфой обошёл весь дом по периметру, но тоже никого не обнаружил. Странно.

— Гоменум ревелио, — произнёс Драко заклинание обнаружения людей. Дрожь палочки сообщила ему о том, что кто-то в доме всё-таки был.

Блондин напрягся всем телом и медленно вошёл в здание. Обугленные стены чётко давали понять, что когда-то здесь был пожар. Огромное количество пыли означало, что в этом доме давно никто не жил. Драко поморщил нос. Его чистоплотность не допускала наличия такой грязи.

Вокруг по-прежнему царила тишина. Малфой двинулся дальше, миновав зал и кухню. Пусто. Но кто-то же должен быть!

— Проклятье! Беру свои слова обратно — Рейнер бы здесь не помешала, — тихо выругался Драко, завершив обход всех комнат. Он готов был сдаться. Это бессмысленно. Заклинание ошиблось, здесь никого нет. Нужно уходить.

Снова вернувшись на первый этаж, Драко остановился возле зеркала. Взрослым быть так утомительно и трудно, ему хотелось сбросить с себя возраст, как будто это тяжёлая мантия, которая тащила его плечи к земле. Драко не нравилось, что с человека, который недоброжелательно смотрел на него из зеркального мира, нельзя так легко стереть морщины. Парень в зеркале — сдающийся перед лицом огромной ответственности, уставший, опустошённый призрак человека, которым он был, когда на его руке ещё не было метки.

Он должен признать: Николь стала сильнее него.

Это она, подвинув нежность в сторонку, стала принимать серьёзные решения за них двоих. Это она поднимала его с кровати, убеждая заботиться о своей телесной оболочке, пока невидимая для остальных его часть покрывалась пылью и паутиной. Это она, сама того не зная, вдыхала в него жизнь.

Вгляд человека в зеркале с презрением пытался донести до него мысль, задевающую своей прямотой: «Ты не имеешь права так много взваливать на девочку, ты обязан собраться с силами».

Он успел утомить сам себя не только бесконечными придирками к своему поведению, но и пристальным, параноидальным наблюдением за Никки и её здоровьем. Его волновали её нервные срывы и то, какой безэмоциональной она бывала порой.

Драко отвернулся от зеркала, попятился и случайно наступил на колдографию в рамке. Немного подумав, он вернул предмету прежний вид, используя «Репаро».

Драко спросил воображаемого собеседника: какое заклинание нужно произнести, чтобы починить свою жизнь?

И воображаемый собеседник спокойно ответил Малфою его же голосом: это не заклинание, а обряд, ежедневный обряд, к которому тебя несколько месяцев пыталась приучить твоя «союзница», и суть его в том, чтобы не терять веру в том, как ты нужен этому миру. Не разрывай связь с реальностью, она всё ещё полна того, что достойно тебя.

Взрослым быть трудно, но если даже хрупкая девушка с этим справляется, то он справится и подавно.

Сбоку что-то треснуло, и Драко обернулся на звук. В поле его зрения никого не было. Он сделал шаг в сторону треска, затем ещё один. Вокруг снова было тихо. Может, показалось?

Всё, Малфой, здесь никого нет. Возвращайся домой.

Соблазн был велик, но только Драко успел повернуться к выходу, как ему в спину прилетел синий луч. Парень чертыхнулся и слегка покачнулся, но устоял на ногах. Резко обернувшись, блондин встретился взглядом со своим противником. Но это был не Долиш. Придётся менять план.

— Авада Ке… — поднял палочку Малфой, но был грубо прерван.

— Протего!

— Бомбарда! — луч, вырвавшийся из палочки Драко, попал в кресло, взорвав его. Взрывная волна отбросила аврора на пол, но слизеринец не успел этим воспользоваться. За его спиной появился ещё один аврор, а за ним ещё двое. Три луча одновременно полетели в сторону Драко, и он лишь чудом успел прыгнуть за диван.

Тем временем, первый аврор уже поднялся на ноги. Их четверо. Он один. Силы не равны. Удача явно не на его стороне сегодня.

Драко осторожно выглянул из-за дивана. Все четыре палочки были направлены на него. Думать нужно было быстро.

Вдох. Выдох. Рывок.

Малфой напряг все свои силы и перевернул диван, отталкивая его от себя, чтобы выиграть время. Затем парень резко вскочил на ноги и перебежал в другое укрытие. Шкаф стал отличным вариантом.

— Авада Кедавра! — крикнул Драко, целясь в одного из противников. Заклинание достигло своей цели, но семикурсник не спешил радоваться. Оставалось ещё трое.

Со стороны дверей послышался шум, и Драко снова выглянул из-за шкафа.

— Твою ж…

У дверей стояло ещё пятеро. Такое ощущение, что эти авроры были в родстве с Гидрой. Подобно тому, как на месте отрубленной головы у мифического существа вырастало две новые, так и на месте одного погибшего аврора появилось пять других.

Их восемь. Он один. Расклад не лучший.

— Ты труп, змеёныш, — сказал один из авроров. И впервые Драко был с ним согласен. Ему не выбраться живым.

За шаг до края слишком многое кажется ценным.

— Выходи, трус! — крикнул другой голос. Драко глубоко вдохнул. Если уж и умирать, то красиво, прихватив за собой парочку противников.

— Бомбарда! — рядом с ногами Малфоя прозвучал взрыв. Он забился в угол, но, переведя дыхание, выбежал из своего укрытия. Казалось, что авроров стало ещё больше. В глазах Драко отразилось понимание. Его ждали. Авроры знали, что он придёт. Ему устроили засаду. Проклятье!

Я справлюсь сам! Я пойду на задание один! Придурок! Нельзя было взять кого-то с собой? Нет же, выпендриться захотелось!

— Эверте Статум! — Драко отбросил одного из противников, но в его левую руку прилетело чужое заклинание. На рубашке выступили капли крови.

На него нападали, он отбивался, изредка умудряясь послать убивающее заклинание. Силы покидали его удивительно быстро. Драко понимал, что ни при каком условии ему не выйти победителем из этой битвы.

Нога блондина начала отказывать. По всему телу красовались кровоподтёки и царапины.

Мерлин, почему так больно?

Драко сражался из последних сил, а авроров всё не убывало. Ему нужна помощь. И чем скорее, тем лучше. Не долго думая, Малфой засучил рукав рубашки. Его правая рука с палочкой скользнула на левое предплечье. Метка загорелась ярче, а по всему телу прошёл жар. Должно сработать. Не только же Тёмный Лорд может созывать пожирателей! Нужно только дождаться их, а потом можно и умирать.

Несколько минут. Ему нужно продержаться ещё несколько минут.

Мерлин, это самые длинные десять минут в его жизни.

Драко едва дышал, прислонившись спиной к креслу на втором этаже. Уже половина дома была разрушена заклинаниями. Он устал. Мерлин, он же не всесильный! Скорее бы пришла подмога. Он долго не протянет.

Зелёный луч ударил возле головы парня. Драко рвано выдохнул и покрепче обхватил палочку. Ничего ещё не закончено.

— Авад…

— Протего! — выкрикнул Драко и выбежал из укрытия. — Авада… — он не успел договорить.

Фиолетовый луч вырвался из палочки противника и ударил в грудь блондина. Малфой замер, опустив взгляд. На белоснежной рубашке мгновенно проступило пятно крови. Драко интуитивно поднёс руку к груди, замечая, как на подушечках пальцев оставались красные следы. Время, казалось, остановило свой бег. Из уголка губ потекла тоненькая струйка крови. В ушах стоял шум. Было такое ощущение, что его окунули в воду и держат под ней, не позволяя поднять голову. Все звуки доходили, словно, из-под толщи воды.

Драко не замечал ничего вокруг. В дом ворвались пожиратели. Враги, союзники… Всё перемешалось. Кровь стучала в висках. Его кто-то тряс за плечо, но Драко не понимал, кто. И зачем. Не мешайте ему умирать. Наконец-то обрести желанный покой…

Удар по плечу. Ещё один. Крик. Холодные руки на лице. У него жар? Нужно поспать. Дайте ему поспать…

— Малфой! — кто-то требовательно пытался привести его в сознание, но Драко сопротивлялся. Он не хотел открывать глаза. Слишком устал… Ноги подкосились, и блондин тряпичной куклой упал на пол. Сверху на него что-то свалилось. Или кто-то. — Драко! — голос подвёл своего хозяина, кем бы он ни был, вырвавшись из глотки сдавленным писком. На лицо что-то капнуло. Тёплое. Малфой сглотнул, но глаза не открыл. Почему ему нельзя умереть спокойно?

— Ты нужна внизу! — в комнате появился новый голос, но Драко не мог понять, кому он принадлежит. Он так устал…

— Нет! Он дышит! Я должна привести его в чувство! — кто-то снова начал бить его по плечу. — Драко!

— Рейнер, нет времени! Брось его здесь!

Рейнер… Вот, кто это был. А он и не узнал. Хотя… Какая уже разница?..

— Драко! — на лицо снова что-то упало. Это слёзы?

Ты что, плачешь, глупышка? Не нужно. Я того не стою.

Девушка совсем обезумела и начала колотить руками по груди парня. Она смогла остановить кровь из его раны, но Рейнер не колдомедик. Она, мать вашу, не грёбаный целитель!

— Нам не хватает людей, чтоб тебя… Рейнер! Быстро вниз! Больше повторять не буду.

Послышались шаги. Кто-то ушёл. Всхлип. Ещё одна капля упала на щеку Драко.

— Прошу, очнись…

Я очень устал, Никки, давай не сейчас. Я хочу спать.

Дверь распахнулась. Внутрь вошёл кто-то, но Драко было слишком лень открывать глаза, чтобы посмотреть, кто это.

— Он?.. — испуганный женский голос достиг его разума.

— Жив, — пока что. — Но не приходит в себя.

— Главное, что жив. Там Тео ранили, он не может сражаться. Ты нужна мне.

— Я не могу оставить его здесь.

— Никки, я всё понимаю, но, пожалуйста… Тео тоже может умереть. Не только тебе есть кого терять, — голос девушки стал тише.

Несколько секунд царило молчание. Потом Николь вздохнула, вытирая слёзы.

— Ладно, Пэнс, сейчас приду. Дай мне несколько секунд.

— Хорошо. Жду внизу. Будь аккуратна, там ещё несколько авроров подоспело.

— Ты тоже будь аккуратна.

Паркинсон кивнула и вышла из комнаты, отправляясь в самую гущу событий.

Николь провела рукой по щеке Драко.

— Ты мне нужен… Приходи в себя скорее, — девушка наклонилась к губам парня, оставляя на них поцелуй. Кровь у краешка губ засохла, и она провела по ней пальцем, сдирая. Медлить больше было нельзя. Николь поднялась на ноги и подошла к двери. Ещё раз оглянулась на беззаботное тело парня, поджала губы и отвернулась. Сначала она прикончит всех тех, кто довёл её возлюбленного до такого, а потом уже будет приводить его в сознание. Если выживет, конечно.

Они могут стереть её в порошок.

Но его они не получат.

Она клянётся.

СЛЫШИТЕ, ТВАРИ?! ОНА КЛЯНЁТСЯ!!!

Комментарий к Глава 24. Любовь или глупость?

Сцена, в которой Драко сразу после Николь уходит к Астории, — одна из первых, которая появилась в моей голове. Можно сказать, что именно из неё и вырос фанфик