Разведенка. Беременна в 46

Глава 17

На следующее утро на работу я прихожу невыспавшаяся. Пол ночи ворочалась в постели, слыша, как за стенкой храпит сын. Когда жил с нами, я такого не припомню, а сейчас каждый его вздох был для меня каторгой, от которой я не могла избавиться.

Из дома я убежала раньше всех, пока еще не встала даже свекровь. Обычно она просыпается к семи, но в этот раз спит даже в восемь, когда я выхожу из дома.

Откровенно говоря, я просто сбегаю в офис, не желая с утра пораньше портить себе настроение разговорами о вчерашнем и недовольной физиономией жены сына Сони.

Даже не представляю, как мы все втроем уживемся, когда свекровь уедет. Даже перед ней она не пытается сделать благовоспитанное лицо и всем видом демонстрирует, что старуха ей крайне неприятна.

Вчера, не успели мы приехать домой, как Соня попыталась заставить нас помогать Мише разгружать вещи, но мы с Зоей Елисеевной только удивленно переглянулись и лишь пожали плечами, не имея сил спорить или ругаться. Просто ушли в дом, не собираясь таскать тяжести.

– И куда наши глаза глядели? – хмыкнула тогда моя свекровь, удивленная не меньше меня тем, что молодая девчонка, у которой молоко на губах не обсохло, хотела заставить пожилую женщину и беременную в возрасте таскать тяжести.

Благо, Миша этого не слышал, так что скандала на ночь глядя не произошло, а спустя час мы все пошли спать. Сын взял выходной в своей автомастерской, чтобы разобраться с мебелью и вещами, а Соня, как оказалось, взяла отпуск в своем салоне красоты, так что они оба весь день будут дома.

Понадеявшись, что вернусь к вечеру в чистый и убранный после переезда дом, выкидываю мысли о даче и сосредотачиваюсь на работе.

Несколько раз прохожу мимо кабинета нового прокурора, но секретарша каждый раз говорит, что он еще не появился на рабочем месте. Сжимаю в кулаке несколько купюр, чтобы вернуть ему долг, и Любовь Станиславовна уже с подозрением косится на меня, опытным глазом подмечает, что я к нему хочу попасть совсем не по рабочему вопросу.

Но я каждый раз ухожу, делая вид, что она не видит меня насквозь, так как делиться сплетнями про себя же не собираюсь.

– Варвара Леонидовна? – раздается удивленный голос сзади, когда я уже хочу в очередной раз уйти к себе в кабинет.

Тихон Авдеевич, появившийся за моей спиной словно из ниоткуда, выглядит до неприличия бодрым и ухоженным. Ни щетины, ни кругов под глазами, ни обеспокоенности на лице. Вот уж кто явно не страдает от лишних переживаний и умеет держать эмоции под замком.

Мужчины. Что с них взять.

– Доброе утро, Тихон Авдеевич, я как раз к вам.

Я киваю и кошусь взглядом на секретаря, которая навострила уши. Поглядывает на нас заинтересованно, но Пахомов тоже не горит желанием стать достоянием местных сплетен и приглашает меня к себе в кабинет. Закрывает за нами плотно дверь, когда мы оказываемся внутри, и я решительно иду к стулу.

Хочется присесть, да и мне не двадцать, чтобы протягивать ему наспех купюры и убегать в порыве стыда обратно к себе в норку.

В конце концов, мы взрослые люди, и я сумею убедить его не распространяться о вчерашнем инциденте и постараться его забыть.

Он ведь и сам в этом заинтересован.

– Что это? – вздергивает он бровь, когда садится напротив и опускает взгляд на купюры на столе, которые я ему протянула.

– Деньги за больницу. Мне сказали, что это вы оплатили счета.

Пахомов какое-то время смотрит на купюры, затем на меня, а после качает головой.

– Не стоит. Считайте, что это были извинения за поведение Марьяны. Она всегда была девочкой себе на уме с самого детства, но я не думал, что родители избаловали ее до такой степени, что она будет себя так нагло вести.

– И всё равно.

Я оставляю деньги на столе, не собираясь к ним больше притрагиваться, но и Тихон Авдеевич что-то не спешит их брать.

– Что-то вы неважно выглядите, Варвара Леонидовна. Зачем пришли на работу? Я уже предупредил отдел кадров, что вы сегодня либо не придете, либо задержитесь.

Я удивленно смотрю на начальство, так как подобного от него не ожидала. Тем более, что никто меня об этом не предупреждал.

Развивать тему о моем самочувствии не хочется. Становится вдруг неприятно, что я для него – беременная тетка с возрастными недомоганиями, так что я спешу поменять тему.

– Не знала, что Марьяна – ваша племянница, – с легкой досадой произношу я, хотя глупо с моей стороны наезжать на Тихона Авдеевича.

Он не виноват в том, что мой муж спутался с дочерью наших друзей, но я всё равно никак не могу избавиться от мысли, что Аня нажаловалась ему на меня, и он поэтому решил убрать меня из офиса в декрет.

– Аня – моя сводная сестра, так что да, можно сказать, что племянница, – отвечает всё же Пахомов и как-то устало проводит рукой по лицу. – Марьяна, оказывается, сбежала из дома. Надо было вчера ее остановить, когда они с Владом ушли. Тебе что-то известно про заявление об изнасиловании?

Я морщусь, так как даже вспоминать об этом неприятно. Но киваю, не собираясь отмалчиваться. Видимо, у Тихона вчера был разговор тет-а-тет со своей сестрой, раз он теперь в курсе многих подробностей.

– Аня угрожала, что они напишут заявление на Влада. Видимо, Марьяна не захотела плясать под родительскую дудку и сбежала с любовником из дома.

Пожимаю плечами, удивляясь строптивости девчонки. Со стороны она казалась мне божьим одуванчиком и послушной дочкой, которая и слова против родителей не скажет. Правду говорят, в тихом омуте черти водятся.

– Никакого заявления не будет, – хмурится Пахомов и мрачнеет. – Я не фанат Влада, но невооруженным взглядом видно, что Марьяна с ним по доброй воле. Дурочка малолетняя она, конечно, на взрослого мужика залезла… Вы простите, Варвара Леонидовна, не хотел вас огорчать, забылся, что Влад – ваш муж.

Он и правда выглядит немного расстроенным, что позволил себе лишнее, но мне уже не больно. Разговоры о Владе и его любовнице никак не трогают меня.

– Тихон Авдеевич, – сглотнув, перехожу я к главному. – Могу ли я быть уверена, что вчерашняя история…

– Я никому ничего не скажу, Варвара Леонидовна, – кивает он, сразу понимая, о чем я его прошу. – Но и вы окажите мне подобную любезность. Не хочу превращать рабочее пространство в поле для битв сплетен о начальстве.

Мы с ним переглядываемся и киваем друг другу.

– И простите меня за мою самодеятельность вчера. Что представился вашим мужчиной. Мне показалось, что это будет лучшим ответом Владу. Надеюсь, у вас не будет проблем?

Я качаю головой, так как никто, кроме мужа, и не поверил в то, что Пахомов – мой любовник, а позлить Влада и мне приятно.

Только я хочу снова убедить его взять деньги, к которым он не притрагивается, как дверь в его кабинет вдруг бесцеремонно открывается, и внутрь вскакивает Оля.

– Тиша, я… Ой, простите, не знала, что…

Оля краснеет и приглаживает свои светлые волосы, но не уходит, во все глаза глядя то на меня, то на начальство.

– Всё хорошо, Ольга, входите. Мы с Варварой Леонидовной уже закончили.

Я привстаю и, кивнув сотруднице, ухожу.

Видимо, сплетни о том, что Оля – любовница нового прокурора, не врут.

Вон как Тихон Авдеевич ласков с ней, даже не ругает за нарушение субординации на рабочем месте.

Тщательно сдерживаю разочарование по дороге в свой кабинет, чтобы никто по моему виду не заметил, что я опустошена и обескуражена.

Есть, от чего.

Всех мужчин в моем окружении в последнее время влекут блондинки. И я чувствую себя какой-то некрасивой, несуразной и толстой.

Понимаю, что мне не стоит об этом думать сейчас, когда я беременна, да и Пахомов меня не интересует, но я не обольщаюсь, что влеку его, как женщина.

Вот только всё равно становится неприятно от осознания того факта, что мое время безвозвратно утекло. Теперь очередь более молодым, легким на подъем и красивым.

Я невольно первым делом вглядываюсь в зеркало и подхожу ближе, пытаясь оценить, насколько всё плохо.

Тонкие брови. Выделяющиеся поры. Слегка обвисшие щеки, которые с возрастом станут лишь еще заметнее. Морщинки у глаз и носогубной зоны. Некрасивые кольца Венеры на шее.

Кожа уже давно не та, что была в юности.

Невольно сравниваю себя с Олей и Марьяной.

Неужели все женщины проходят через мясорубку осознания, что на пятки наступают молодые, которые хотят захапать себе всё, что ты наработала за несколько десятилетий.

Я ведь прошла с Владом тернистый путь с низов до таких высот. Съела с ним пуд соли. Пережила голодные времена. Отказывала себе во всем, чтобы семья ни в чем не нуждалась.

А сливки теперь снимает другая женщина.

Более молодая. Вдохновляющая Влада на подвиги.

Муж уже не вызывает у меня огорчения, но сам факт, что я оказываюсь под пятьдесят лет на обочине жизни, где мне нужно снова начинать с нуля, убивает напрочь весь мой моральный дух и хорошее настроение.

Я ведь осознаю, что устроить свою личную жизнь мне теперь будет сложнее. Все мои ровесники либо женаты, либо разведены, а почему, вызывает серьезный вопрос, либо имеют молодую любовницу, как Пахомов.

А я…

Разведенка.

Женщина не первой свежести.

Неужели я теперь одна из них?