Разведенка. Беременна в 46

Глава 19

Когда-то я холила и лелеяла фикус, подаренный мужем, как символ нашей серебряной свадьбы. Помню, как друзья и родственники поздравляли нас в ресторане, где мы организовали пышное торжество. Один из однокурсников Влада даже подшутил, что такой выдержки от друга вообще не ожидал.

– Думал, что к пятидесяти годам Влад будет уже трижды разведен и женат на какой-нибудь фотомодели, а он у нас – примерный семьянин.

Тогда мне показались эти слова неудачной шуткой, оставившей после себя неприятный осадок и горечь в груди, а сейчас – голимой правдой и суровой реальностью. Многие тогда закивали, заулыбались и даже расхохотались, поддерживая своего друга и хлопая его по плечам, что озвучил их собственные мысли.

Я уже не задаюсь вопросом, неужели я одна не замечала, что Влад из той категории мужчин, кому подавай только красивое и молодое тело, а на внутренний мир плевать с высокой колокольни. Просто принимаю это, как данность, уже ничему не удивляясь.

Держа горшок с фикусом в руках, я ненадолго замираю перед дверьми офиса Влада и спустя минут пять вхожу, переводя дыхание. Оно сбивчивое, в такт рваным стукам сердца. Может, провериться? В моем возрасте можно ожидать проблем со всех сторон. Теперь я у своей крошки буду одна, а значит, мне нужно следить за своим здоровьем в два раза лучше.

– Варвара Леонидовна, добрый день! – кивает мне администратор с ресепшена и как-то кривовато улыбается. Пытается выдавить из себя приветственную улыбку, но в ее глазах так и читается вопрос, как я решилась сюда прийти.

Наверняка, уже вся компания знает о том, что мы с Владом разводимся, и теперь судачит об этом, обсасывая самые невероятные и грязные подробности, какие им известны.

Я выпрямляю спину, чувствуя, как напряжены мышцы у позвоночника, когда иду к лифту. Мою спину прожигает несколько пар любопытных глаз, а затем я слышу, как чужие пальцы клацают по мобильнику. Уже звонят на верхние этажи, чтобы рассказать им, что беременная жена Нестерова в здании.

В моих руках только горшок с фикусом, а мне кажется, что в нем сосредоточена вся моя семейная жизнь. И оставить я собираюсь его у Влада. Пусть это станет финальным аккордом между нами, после чего мы разойдемся в разные стороны и не станем друг о друге даже вспоминать. По крайней мере, добрым словом.

Когда я вхожу в приемную Нестерова, секретарша уже стоит, во все глаза глядя на вход, словно только и ждала моего прихода, но я знаю, что ее предупредили снизу.

Взгляд у нее испуганный и бегающий с меня на дверь в кабинет Влада и обратно. Не надо быть гением, чтобы догадаться, что внутри он сейчас не один. Неужели они с Марьяной перестали скрывать свои отношения?

В последнее время муж не похож сам на себя. Непоследователен в словах и поступках, которые совершает будто под веществами. Сам же убеждал Марьяну при мне, что собирался развестись со мной после родов, чтобы люди не судачили вокруг, что он бросил беременную жену. Дескать, бизнес-партнеры и подчиненные не поймут, что у них такой гнилой руководитель.

А как я обо всем узнала и вывалила всё на Алёхиных, довольно быстро переобулся в воздухе и забыл обо всех своих опасениях. Будто решил, что раз горит сарай, гори и хата. Видимо, после угроз Марка Алёхина ему уже почти ничего не страшно.

– У себя? – киваю я на кабинет мужа и спрашиваю у секретарши.

Она гулко сглатывает и хлопает ресницами.

– Варвара Леонидовна, Владимир Викторович… Он не один… У него срочное совещание… Может, вы пройдете пока в конференц-зал и подождете, когда он освободится? Я заварю вам ваш любимый кофе.

Голос у Илоны звучит заискивающе, но я слышу в нем нотки страха. Она боится, что Влад ее уволит, что пропустила его законную жену, когда он милуется с любовницей.

– Я кофе уже как шесть месяцев не пью. И ждать никого не собираюсь.

Хмурюсь, когда до меня доходит, что в компании о нашем намечающемся разводе пока, оказывается, не знают. Видимо, Влад не опустился до объяснений, когда перестал скрывать свою интрижку, как думают сотрудники юридической фирмы.

И теперь его секретарша боится потерять свое насиженное место, решив, что я не в курсе любовных похождений старого кобеля.

Улыбаюсь, когда называю его так мысленно, а затем слышу смешок со стороны Илоны. Черт. Похоже, я назвала Влада старым кобелем вслух.

– Дверь закрыта на ключ изнутри? Открывайте, будьте добры, только тихо, – отстраненно и холодно говорю я Илоне, но она испуганно качает головой.

– Не могу, Варвара Леонидовна. Меня же уволят. А на мне бабушка и младшая сестренка…

– Влад в курсе о моем приходе, так что оставь ключи на столе и прогуляйся. У нас будет личный разговор.

Я нахожу выход из ситуации, но Илона колеблется. Она отличный сотрудник, никогда не пыталась флиртовать с начальством и решать свои вопросы через койку, так что я не сомневаюсь, что даже если ее уволят, новую работу она найдет быстро. А я ей в этом поспособствую, о чем и говорю следом, окончательно убеждая ее сделать так, как я велю.

Я ставлю фикус на ее стол и беру в руки ключ. Подхожу бесшумно к заветной двери, вставляю ключ в замочную скважину и прикрываю глаза, переводя дух.

Размеренно и спокойно дышу, невольно прислушиваюсь к тому, что происходит в кабинете, и слышу… стоны. Тоненькие. Красивые, как из мелодрамы. Словно фальшивые.

Даю себе три секунды на окончательное принятие решения и сжимаю другой рукой телефон. Включаю запись видео и медленно проворачиваю ключ. Хватаюсь за ручку и опускаю ее так, чтобы не испугать сластолюбцев, порочащих мое честное имя на всю компанию.

Влад сам напросился. Хочет играть по-грязному? Что ж, компромат, так компромат.

Когда я медленно открываю дверь, уже знаю, что могу увидеть, но даже моральная готовность воочию лицезреть измену мужа не может подготовить меня к тому, что в итоге предстает перед моими глазами.

Мне казалось, что такое бывает только в сериалах. Когда жена приходит к мужу в офис, хочет сделать ему сюрприз, а она застает его в объятиях секретарши на рабочем столе.

Реальность же оказывается куда более грязной и омерзительной, заставляя чувствовать себя испачканной в чужих нечистотах. Хочется отмыться и стереть всё увиденное из головы, но я не позволяю себе слабости и стараюсь просто мысленно отстраниться. Не принимать близко к сердцу.

Марьяна сидит с раздвинутыми ногами, в одной рубашке Влада, а сам он находится между ее ног, только штаны приспущены.

Их стоны становятся громче, а пальцы Марьяны с нежно-розовым переливчатым маникюром впиваются в его обнаженную спину. Будь он помоложе, может, смотрелся бы эффектно, но всё, что вызывает у меня эта сцена – отвращение.

Я зажмуриваюсь, в то время как телефон продолжает снимать игры для взрослых. Пересматривать я это точно не стану, а вот использовать в своих целях – очень даже. В иной ситуации никогда бы не опустилась до подобного, но Влад сам вынуждает меня идти на крайние меры.

Он ведь знал, что я приду. Я ведь сама предупредила, что заеду, чтобы кое-что вернуть. Поэтому и позвал к себе в кабинет Марьяну, заперся с ней на ключ и решил заставить меня слушать их стоны удовольствия. Хотел смешать меня с грязью, чтобы я прочувствовала всю степень его презрения ко мне. Растоптать, чтобы я не поднялась с колен.

Вот только он ошибается, если решил, что я молча стерплю это унижение. Во всем офисе наверняка уже шепчутся, какой тут намечается скандал. Обсуждают, что муж изменяет старой жене с молодухой, и рога мешают мне уже проходить через дверной прием.

Стараюсь не развивать мысль дальше, так как невольно начну мазохистски задаваться вопросом, насколько длинные и ветвистые у меня выросли рога за годы нашего брака.

– Браво! – громко говорю я, решив прервать их кроличий забег и хлопаю, закончив съемку.

Дверь предусмотрительно за спиной не закрываю и стою в проеме так, чтобы уйти в любой момент. Кто знает, на что теперь способен Влад в любовном угаре, где настолько потерял голову, что творит всё, что вздумается, забыв о репутации.

Марьяна испуганно замирает, перестав стонать, а вот Влад продолжает двигаться над ней, делая вид, что меня тут нет. Играет на публику для одного зрителя, для которого вся эта сцена и затевалась. Для меня.

– Можешь не стараться, Влад. Я всё прекрасно увидела. И, кстати, упаковку от виагры мог бы и спрятать подальше, а не просто кидать в мусорное ведро у дивана. Видно ведь. Не стыдно-то перед коллегами?

Я усмехаюсь, кивая на урну, которая находится неподалеку, и мои слова действуют на мужа отрезвляюще. Он отпускает Марьяну, подтягивает брюки и заправляет ширинку. Я морщусь, так как желания смотреть на его причиндалы нет, а вот на лицо Марьяны, когда он отстраняется, я смотрю с интересом.

Отправив первое видео себе на почту, снова включаю камеру, направляя в их сторону, что первой замечает Марьяна. В ее глазах появляется шок и страх, она сглатывает испуганно и касается руки Влада, который чересчур медленно оборачивается ко мне, снова скрывая за своей спиной любовницу.

– Стучаться не учили, Варвара? – цедит он сквозь зубы, делает вид, что он хладнокровен и спокоен, но я вижу, как на его щеке дергается мускул, а в глазах горит огнем настоящая ненависть.

С каждым днем нашего противостояния в нас обоих умирает всё то хорошее, что было когда-то между нами, а на место былых чувств приходят презрение и враждебность.

Он делает вид, что пропускает мои слова про виагру мимо ушей, но внутренне напрягается, собственнически кладет ладонь на бедро Марьяны и сжимает челюсти. Его раздосадованный взгляд в сторону урны едва заметен, но настолько жалок, что я слегка улыбаюсь, хотя мне совсем не до смеха.

Не смешно ли, что в пятьдесят два муж молодится, пытается соответствовать юной любовнице, чтобы не отставать от молодых жеребцов, которые могут по пять раз за ночь? Готов на всё, чтобы доказать ей, что даст сто очков форы всем ее ровесникам.

Увиденное вызывает презрение, и я дергаю губой, не скрывая своего отношения, но Влад не замечает моего взгляда, его отвлекает испуганная Марьяна.

– Она снимала нас на видео, Влад. Ты что, дверь не закрыл?

Голос Марьяны звучит чересчур визгливо и бьет по ушам, отчего я морщусь, а на лице дергается мышца. Я опускаю телефон, так как записанного достаточно.

– Не делай глупостей, Варвара, – холодно произносит Влад и хочет пойти в мою сторону, как вдруг Марьяна вскрикивает и хватает его за плечо, пытаясь остановить.

Я хмыкаю. Она ведь голая, так что вынуждает его стоять на месте, теряя время, так что я проворно отправляю на почту еще одно видео и кладу телефон в карман.

Когда Марьяна впопыхах одевается, Влад наконец может двигаться, но уже поздно.

– Глупостей? – говорю я, возвращаясь к нашему разговору. – Ты себе этот совет дай, Влад, а ко мне не лезь. Ты потерял право раздавать мне советы. Спасибо, кстати, за спектакль. Не думала, что ты так глупо подставишься.

Я ухмыляюсь, не скрывая, что довольна. Конечно, внутри меня неприятно свербит от увиденного. Не каждый день ведь видишь чужое грязное соитие. Особенно когда это твой муж, пусть и будущий бывший.

Как бы я не хорохорилась и не убеждала себя, что всё у меня умерло, что-то внутри всё равно скрючивается в муках. Не так-то просто отпустить ваше общее прошлое с человеком, с которым прожила так долго, что уже не помнишь, каково это жить раздельно. Не знать друг друга. Не упоминать имени друг друга. Ненавидеть…

Я так ни разу нормально и не проплакалась, но у меня на это не было ни времени, ни сил, ни личного пространства. Я будто белка в колесе, которая не может остановиться, а потому и не может позволить себе слабости.

Влад же, напротив, кажется, такими рефлексиями не страдает. Только смотрит на меня, как на чужую, будто и не прожили мы с ним вместе двадцать семь лет.

Он просто перешагнул через меня, даже не оглянувшись. Растоптал грязными ботинками, на которые налипло дерьмо, а теперь решил поглумиться.

– Ты же понимаешь, что если опубликуешь это видео, я тебя в порошок сотру, Варвара? – холодно произносит Влад и надевает протянутую рубашку.

Неспешно одевается, поглядывая на меня исподлобья, но не забывает при этом поглаживать периодически бедро Марьяны. Демонстрирует, что я тут лишняя. Неужели считает, что я питаю какие-то надежды его вернуть?

Влад, конечно, мерзавец, но идиотом никогда не был. И когда я упустила изменения, которые с ним произошли? Когда он вдруг стал меняться? Что я была за женой, что ничего не заметила?

Эти мысли ворохом впиваются в сердце, заставляя меня часто и отрывисто дышать, и я моргаю, смахивая слезы. И зачем я снова вскрываю раны и пытаюсь в них копаться? Всё ведь ясно, как день.

Развод и точка.

Я и не жду, что мы сохраним брак.

Нет.

Даже если бы муж вдруг раскаялся, бросил любовницу и встал передо мной на колени… Я бы не смогла его простить. Не после того, что он успел натворить и наговорить. Но мне стало бы легче.

Тяжело осознавать, как ни крути, что твой муж, с которым ты прошла огонь и медные трубы, ни с того ни с сего в одночасье так кардинально меняется. Ведь даже моя подруга Яна, знавшая Влада почти так же долго, как я сама, удивилась и не поверила сначала, что я говорю о Владе.

– Я тебя совсем не узнаю, Влад. Что с тобой? – выдыхаю я, так как колеблюсь.

В память о прошлом хочу дать ему последний шанс, так как унижать мужчину, от которого родила двух детей и собираюсь третьего, не хочу.

Во мне говорит сострадание, чисто женское, на которое не каждый способен. А может, и расшалившиеся гормоны.

Не желаю опускаться до такой низости, но он не оставляет мне выбора.

– Пошла вон, Варвара, – цедит сквозь зубы и оскаливается. – Ты перешла грань, решив опустить меня, как какого-то пацана с подворотни. Забыла, с кем связалась. Мы прожили с тобой почти тридцать лет, так что ты прекрасно осведомлена, как я поступаю с врагами и их семьями.

Влад хищно прищуривается, а я пугливо сглатываю. Первая реакция, которая следует после его слов, это ожидаемый страх.

Влад, сколько я его помню, всегда играл грязно. Не зря ведь выиграл столько дел, представляя крупные корпорации. Шел по головам, делая карьеру, и не жалел проигравших, даже если это когда-то были его друзья.

Поначалу я пугалась этого его амплуа, когда он становился жестоким дельцом, едва ли не бандитом, что смешивал людей, которые мешались ему, с грязью, но он как-то убедил меня, что это единственный способ выживания.

Бей или беги.

Либо ты, либо тебя.

Работая в прокуратуре, я постоянно сталкивалась с подобным мышлением, и как-то свыклась с мыслью, что мир мужчин априори жесток, а сейчас, когда шоры спали, осознаю, что дело не в среде. Дело в самом Владе.

Он не намекает, а прямым текстом дает понять, что если я буду мешаться под его ногами и на что-то претендовать, то он уничтожит меня и моих детей. Не посмотрит, что это и его родная плоть и кровь тоже.

На мгновение становится страшно.

Не за себя.

Не за детей.

За Влада, которому успех настолько вскружил голову, что он потерял берега.

Вот только эта не та жалость, какую испытываешь к близкому человеку.

Нет.

Влад уже давно перестал быть моей семьей, так что я за него не переживаю. Просто перемены в нем пугают, ведь это получается, что я его никогда и не знала в полной мере.

Жила в выдуманном мире, с нарисованной в голове картинкой, которая была моей реальностью, пока Влад того хотел. А теперь сосуд разбивается вдребезги, осколками раня мое сердце.

– Я-то пойду, вон, Влад, – с горечью выплевываю я напоследок, – а ты останешься один. Больше не подходи ко мне и не смей приближаться. И не смей меня больше пугать, уяснил? Ты правильно сказал, мы прожили вместе двадцать семь лет. И я знаю о тебе больше, чем налоговая и финмониторинг вместе взятые. Так что придержи язык за зубами, если не хочешь сесть в тюрьму.

Моя угроза напряжением повисает в воздухе, но Влад молчит. Наблюдает, словно пытается понять, есть ли у меня что-то еще, кроме моих слов. Что-то более весомое, что может ему навредить.

Я же не хочу больше тут находиться и спешу выставить свои условия, которые ему придется выполнить, если он не хочет стать с Марьяной новостью дня.

– К завтрашнему утру вернешь квартиру Мише с Соней. Если этого не произойдет, видео отправится во все новостные паблики. Думаю, твоя Марьяночка не хочет стать главной звездой сайтов восемнадцать плюс?

Я разворачиваюсь и ухожу, слышу только плач Марьяны, которая что-то причитает и уговаривает Влада что-то сделать.

Амеба. И что он в ней только нашел?

Неужели правду говорят, что мужчины хотят видеть возле себя слабых женщин, которые будут смотреть на них, как на бога?

Сцепив зубы, я качаю головой.

Ну уж нет. Слабой я больше никогда не буду.

С меня довольно. Пора показать свои зубки.