Развод. Мать-одиночка (СИ)

Глава 27. Ирина

— Ясенька, доброе утро, — глажу моего солнечного ангела по кудряшкам. — Пора вставать, малышка.

— Мы едем к тёте Ксюше? — сонно спрашивает дочка.

А я набираю в лёгкие побольше воздуха и натягиваю на лицо милую улыбку:

— Нет, моя хорошая. Мы идём в садик.

— Ладно, — спокойно соглашается Яся, ни о чём не подозревая.

Пока она умывается, иду готовить кашу.

В нашей комнате, конечно, нет никакой полноценной кухни. Но я купила маленькую электрическую конфорку, оборудовала на подоконнике что-то вроде зоны для готовки.

Гляжу в окно — только-только начинает светать. Но пока что я вижу утренние сумерки. Прям как в моей жизни.

Сегодня я должна была полететь в Берлин. Но вчера я чудесным образом лишилась не только возможности заграничной поездки, но и всех прочих возможностей.

Что делать дальше, пока не понимаю. Снова идти на поклон к Любе?.. Нет уж. Буду искать другую работу. А когда я её найду — фиг знает. Буду стараться.

— Мам, а Берлин — это далеко? — спрашивает Яся, укладывая принадлежности для умывания обратно в шкафчик.

Она так мечтала, чтобы я туда поехала. К тому же я обещала ей привезти какой-нибудь классный заграничный подарок. У Яси нет привычки что-то постоянно клянчить, но подарки она, конечно же, любит.

— Это в другой стране.

— А там празднуют Новый Год?

Яся уже сейчас ждёт Новый Год. Она не очень верит в Деда Мороза, но очень верит в чудеса. Это я её так научила: что чудеса точно существуют. Жаль, что сама я вообще не верю ни в то, ни в другое, но Яся заслуживает хотя бы веры.

— Там празднуют Рождество, — сдержанно улыбаюсь я.

В Берлине уже вовсю цветут рождественские ярмарки. Как раз там я хотела что-нибудь отыскать Ясе в подарок. Она была бы на седьмом небе от счастья…

— Здорово! Тебе там будет весело! — радуется доченька.

А у меня сердце сжимается. Не хочу ей врать. Это нечестно. Мы одни друг у друга в этом мире. Но как мне разрушить её такие светлые мечты?..

— И-и-ирина Вадимовна-а-а! — стучится в комнату, напевая моё имя, Валентин Аскольдович.

Похоже, кто-то уже с утра «принарядился» и сейчас будет «концерт».

— Доброе утро, — отвечаю в дверную щёлку и сразу предупреждаю: — В долг дать ничего не смогу.

— Да как вы такое могли подумать, драгоценная?! — оскорбляется наш «великий тенор» и театрально хватается за сердце. — Я же никогда раньше полудня не хожу за добавкой!

— Очень разумно, — поддерживаю я.

— А всё потому, что привычка! Знаете ли, раньше во всех магазинах обязательно был обед с часу до двух…

— Здорово, — перебиваю я, желая поскорее избавиться от очередных откровений Валентина Аскольдовича. — Но раз вы ничего не хотели…

— Ох, Ирина Вадимовна, — цокает он языком, как бы журя меня, — я-то уже давно ничего не хочу… А вот вас очень желает новый жених.

Сердце моё падает в пятки.

Егор!.. Нет-нет-нет!.. Только не он!

Ну, зачем он припёрся?! Наверняка прознал, что я Дамиру нагрубила и будет настаивать, чтобы я шла ноги ему целовать!

Да ни в жизнь! Этот козёл растоптал меня! Да я ещё час рыдала посреди Красной Площади! И всю ночь потом не спала! А с этого негодяя всё как с гуся вода!

Даже не знаю, заплатит ли он мне за три отработанных дня или всё спишет в счёт дорогущих шмоток. Могу ему по почте выслать все до единой. Мне эти тряпки не сдались!

Хотя зачем же мне почта?.. Вот прямо сейчас Ступину и вручу. Пусть везёт своему босс-придурку вместе с моим пламенным приветом.

Вся красная от гнева смело шагаю в коридор и резко распахиваю дверь, собираясь высказать Егору всё, что думаю о Тарханове. Конечно, Ступин ни в чём невиноват. Он хотел как лучше. Но если ему нормально терпеть столько унижений в свой адрес, то я подобного не потерплю ни за какие деньги!

— Привет! — сразу с порога начинаю свою обличительную речь, не желая, чтобы кто-то меня перебивал уговорами.

И вдруг замолкаю.

Потому что передо мной стоит вовсе не мой бывший одноклассник.

— Ну, привет, — отвечает Дамир, хмуря брови. — Не припомню, чтобы разрешал тебе обращаться ко мне на «ты», но будем считать, что это просто случайность. Мне гораздо интереснее, почему ты до сих пор в таком виде.

Он окидывает меня взглядом с головы до ног — пробегает глазами по моим растрёпанным волосам, по опухшему после слёз и недосыпа лицу, по пижамке с зайцами (у нас Ясей одинаковые, и в любой другой ситуации это бы показалось милым). И наконец останавливается на моих розовых, уже сильно потёртых тапочках с небольшой дыркой на месте большого пальца (ну, классные же тапки, мне жаль с ними расставаться).

— Ирина, — Тарханов складывает руки на своей здоровенной груди, — такси прибудет через час. И если ты не приведёшь себя в порядок немедленно, пеняй на себя.