Развод. Мы (не) простим (СИ)

Глава 18

— Нет. Есть идея получше. — Ваня улыбается той самой улыбкой, от которой у меня когда-то подкашивались ноги. — Пойдём соберем кроватку? У меня с инструкциями всегда была война, ты же знаешь. Мои мозги и руки заточены под другое.

На чаше весов — полноценный сон или наша попытка склеить разбитое. Где-то там инженеры, придумавшие эту головоломку из дерева и болтов, наверное, хихикают, зная, что очередная семья на грани срыва будет сплачиваться, проклиная их творение.

— Ладно, — соглашаюсь я.

— Я кстати купил радионяню. Ты видела? Давай поставим в спальне?

— Давай.

Может, именно с таких маленьких осторожных «да» и начинается путь вперёд? Не по дороге из жёлтого кирпича, а по узкой тропинке, усыпанной осколками нашего прошлого.

Ваня вытряхивает из коробки детали и мешочек с крепежом.

— Ну, всё, главнокомандующий. Твои войска в твоём распоряжении.

— Так… — Текст в инструкции сначала плывёт перед глазами. Я отступаю под свет лампы. — Берём эту планку, эту и эту. Собираем основание.

Первую кроватку Дианы я собирала одна — два вечера подряд, с огромным животом, который не давал удобно встать на колени. Брат тогда так и не приехал помочь.

«Даша не поймёт, если я соберу кроватку не для нашего ребёнка», — написал он, вонзив в меня очередную иглу за то, что я должна была стать мамой, а его жена, по его же словам, оставалась «пустоцветом». Ваня тогда так и не нашёл времени на это, но я ещё не знала, по какой причине он не спешил домой.

— Тут будет маятник, — его голос возвращает в настоящее.

— А?..

— Чтобы качать, когда укладываешь спать, — поясняет он. — Консультант сказала, что такая кроватка лучше для ребёнка.

— Дальше, — сглотнув ком в горле, продолжаю я, — вот эти длинные и короткие болты.

Ваня слушает мои указания почти час, а потом приносит чай и печенье. Может, это и не сеанс психотерапии, но шаг в какую-то светлую сторону.

Звонок.

— Минутку… Алло, Мить. Ну что?.. Сколько у нас времени в итоге? Два дня? Ладно. Я успею. — Ваня отбивает звонок и оборачивается ко мне. — На чём мы остановились?

Но его мысли уже далеко отсюда.

— Если тебе нужно работать, то…

— Нужно, — соглашается он, продолжая вкручивать болт. — Поедем со мной в Питер на пару дней? Для Дианы найму няню, если нужно, тебе в помощь. Я не хочу оставлять вас здесь. Понимаешь? Если ты снова исчезнешь… Тогда зачем мне этот проект, деньги, эта квартира? Да всё это. Даже эта кроватка.

— Вань, я не могу вот так просто, — протестую, и первая мысль — о рисках, о Диане, о тысяче причин сказать «нет».

— Считай это мини-отпуском. Я тебе задолжал нормальный отдых.

— А вещи? Документы… Билеты?

— Я всё решу. Напиши список, что нужно, и я сделаю. Мне нужно только твоё согласие.

— И всё? — Неужели всё так просто?

— Всё. Остальное — просто нюансы. Соглашайся. Давай, я погуглю статьи, где пишут, что смена обстановки полезна для молодых мам.

— Вот так ты и уговариваешь клиентов подписать договор?

— С ними это получается гораздо проще. Намного, — смеётся Ваня.

Его смех не залечивает раны, но в нём есть что-то, чего мне так не хватало — шаткая хрупкая надежда. Если я решусь в неё поверить.

— Мне нужно с этим переспать. Поговорим завтра.

— Уже сегодня, — настаивает он, и в его глазах мелькает знакомый огонёк.

В ванной я выключаю яркий свет у зеркала. Нет сил смотреть на себя. Может, мама права, и моё чёрно-белое мировоззрение душит меня, не позволяя признать собственные ошибки. Как ночь с Толей. Я буду вспоминать её годами, сгорая от стыда и отчаянно желая всё отмотать назад. Не подпускать его ни к себе, ни к Диане.

А Ваня… Из комнаты доносится стук по клавиатуре — он решает свои «большие» задачи, которые так важны для его бизнеса. И передо мной встаёт дилемма: наказать его за прошлое или дать нам обоим шанс впервые за долгое время просто отдохнуть?

Уснув, я почти сразу слышу возню и кряхтение.

— Проголодалась, да? — Кормлю Диану, и дверь тихо приоткрывается, освещая полоской света часть комнаты.

— Я могу её взять, пока снова не заснёт, — предлагает Ваня.

От усталости или по какой-то другой причине я не спорю и киваю. Пусть. Если не справится — встану.

— Поменяешь ей памперс?

— Всё, что угодно. Спи.

Когда падаешь, кто-то должен быть рядом. Не чтобы осудить, а помочь встать. Может, в этом и есть смысл семьи — принимать друг друга даже с самыми ужасными ошибками?

Просыпаюсь под утро от непривычной тишины. Пространство рядом со мной холодное и пустое. Дианы нет. Сердце останавливается. В один прыжок я оказываюсь у двери и почти сталкиваюсь с Ваней. Он держит нашу дочь на руках.

— Ваня…

— Она сделала свои дела. Лежала такая довольная, но запах… Я её умыл.

В ужасе осознаю, что вчера я её не искупала. Одна из тех оплошностей, за которую большинство осудит молодую маму по всей строгости.

Глаза у Вани красные, а синяки под ними не слабее моих.

— Ты вообще спал?

— Чуток. Надо было доделать презентацию, отправить письма и покачать Диану. Оказывается, быть матерью на удалёнке — та ещё работёнка. Сверхзадача.

Его слова — как бальзам. Так важно услышать, что воспитывать человека — это титанический труд, на который уходят все силы. Труд, за который не платят зарплату и не дают наград. И, если честно, то я заслужила отдых.

— Я согласна. Поедем.

— Серьёзно? Это здорово!

— Но с одним условием.

Ваня прижимает к себе Диану. Это не мир — только перемирие, которое даст нам шанс посмотреть друг на друга новыми глазами. Я ещё не решила, во что верю сильнее — в то, что люди меняются, или в то, что они обречены наступать на одни и те же грабли.

— Какое?

— Ты не будешь мне врать. Никогда. Если я поймаю тебя на лжи… — Мне даже не хочется договаривать.

— Я понял, Инга. Согласен. Мне не нужно объяснений, я понимаю, что на кону.

«Ты и дочь», — мысленно добавляю я, чувствуя тяжесть этих слов. Липкий страх, который теперь, кажется, касается и его. Я начала бояться за Диану с той секунды, как она появилась во мне. И я рада поделиться страхом за неё с её отцом.

— Надеюсь, тебе и правда хватит ума, чтобы не предать нас снова.