Развод. Мы (не) простим (СИ)

Глава 22

Какая же я дура. Наивная, слепая дура!

Слова, подслушанные в коридоре, жгут изнутри, как раскалённый металл. «Семья сегодня не самая плохая инвестиция в бизнес». Каждое слово вонзается в сердце, оставляя рваные, кровавые раны. Ваня снова обманул. Втёрся в доверие, приодел, окутал ложной заботой, а я, как последняя идиотка, поверила в эту жалкую пародию на примирение. Он может сколько угодно клеймить Толю, выставляя его монстром, но сам оказался гораздо хуже, потому что подарил надежду и сам же растоптал её в грязи.

Пальцы трясутся так, что только с третьей попытки попадаю по нужной иконке, чтобы вызвать такси. Скорее. Нужно просто уехать. Забрать Диану и вернуться домой. Даже соседство с Толей больше не пугает — его откровенная агрессия была честнее этого сладкого, ядовитого предательства.

— Инга! Стой! Что случилось?

Резко оборачиваюсь. Ваня выскочил на улицу, его лицо искажено тревогой. Шагает ко мне и пытается коснуться плеча, но я отшатываюсь, как от прикосновения гадюки. Он вызывает лишь волну омерзения. Жалкий, ничтожный человек. Презренный слизняк, торгующий чужими чувствами.

— Ты солгал. Нарушил слово, — стараюсь говорить спокойно.

— О чём ты? Объясни!

— Ваня. — Мой голос тихий, но натянутый как струна. — Смотря мне в глаза и зная, что я уйду, если ты солжёшь, скажи честно: зачем я здесь?

Он замирает. В его глазах мелькает понимание — игра закончилась. Маска сорвана.

— Ладно, — сдаётся он. — Я должен был тебе признаться. Поверь, я действительно хотел к тебе вернуться. Но тянул, зная, что ты будешь тыкать меня носом в прошлое. И да, — его голос становится жёстче, хотя я отчётливо слышу желание оправдаться, — эта сделка стала тем самым пинком. Той самой причиной, чтобы наконец решиться. Мужчины не любят отказов. А крах — пугает.

Не могу сдержать усмешки, потому что не верю ни единому слову. Я ведь слышала, с каким цинизмом он говорил с Митей. И там было совсем не о том, что сделка стала лишь поводом. Многомиллионный контракт — вот настоящая причина.

— Деньги? — выдыхаю я. — Всего лишь деньги всё решили.

— Это нечестно! — вспыхивает он. — Ты выставляешь меня меркантильным ублюдком!

— Я не выставляю, — устало качаю головой. — Я пытаюсь понять, когда цифры на счету стали для тебя дороже всего остального. Дороже нас.

— Инга, я увидел сейчас твоё лицо, — Ваня меняет тактику: его взгляд становится умоляющим, — такое же, как тогда, когда ты всё узнала, и понял, что мне не нужен ни этот клиент, ни эта сделка. Я могу их потерять, а тебя — нет! Только не снова. Я здесь, а не там! — Он резко машет в сторону ресторана. — Разве это ничего не значит?

— А что это меняет, Ваня? Твои оправдания ничего не исправят. Сначала ты предал меня ради другой женщины. Теперь — ради денег. Где гарантия, что не будет третьего? Ради чего-то ещё?

— Когда я вёз тебя сюда, я уже всё понял! — Ваня срывается на крик. — Мне плевать на эту сделку! Да, он не работает с теми, у кого нет семьи! Но я готов ему всё рассказать!

— Что нарядил жену как куклу и устроил спектакль? — горько усмехаюсь, не впечатлившись Ваниными эмоциями.

— Если это даст мне шанс ещё поговорить с тобой — да! Я скажу всё что угодно!

Медленно подняв руку, кладу ему на грудь, ощущая под пальцами частый стук его сердца.

— Ваня, прошу, отпусти нас. Домой. И больше не пытайся вернуться. Нам нужно развестись. И дальше каждый пойдёт в свою сторону.

— Инга, умоляю…

— И я тебя умоляю. Забудь, что у нас был шанс. Потому что на самом деле его не было. И это не моя вина. Ты сам сделал выбор — и тогда, и сейчас. Я не хочу слушать твои оправдания, даже если они искренние. Я не люблю тебя больше. Я отчётливо это поняла именно сейчас. Мне больно не от твоего предательства, как в первый раз, а от того, что позволила себя обмануть.

Ваня отвечает не сразу — смотрит мне в глаза, будто надеясь, что я дрогну. Заберу свои слова назад, позволив уговорить себя вернуться. Наконец, вздохнув, кивает:

— Хорошо. Забери в номере ключи от квартиры. Я там появляться не буду. Живите, пока не решишь, что делать. Только не возвращайся в тот дом, к Толе. — Я киваю, соглашаясь. — Юристы подготовят документы на развод. Имущество поделим по справедливости. Но, пожалуйста, — его голос дрожит, — позволь мне видеться с Дианой. Я люблю её, и хочу принимать участие в её жизни. Имею право, — чуть повышает голос.

— Я не против, чтобы ты общался с дочерью. — И это действительно так.

Диане нужен отец, даже если у нас с ним всё окончательно развалилось.

— Мне жаль, Инга.

Ничего не отвечаю, потому что мне не… жаль. Лучше поставить точку, чем снова жить во лжи.

Ваня держит слово, не появляясь в квартире. И я рада, что мне не пришлось возвращаться в дом. Эмоции улеглись, и я понимаю, что там, рядом с Толей, жила бы в постоянном страхе за себя и Диану.

Я рассказываю матери о том, что мы с Ваней официально разводимся. В ответ получаю гневную отповедь с обвинениями в том, какая я дура. Кладу трубку на середине её фразы. Раз она на его стороне, то пусть с ним и общается. У меня не так много сил, чтобы тратить их на бессмысленные споры. Даже для общения с Ваней по разводу нанимаю юриста, оплачивая с общего счёта. От иронии судьбы хочется то ли плакать, то ли нервно смеяться.

Спустя почти три месяца в один из дней раздаётся звонок в видеодомофон. Я никого не жду, да и наученная горьким опытом с Толей внимательно смотрю на экран. Вижу незнакомую молодую женщину.

— Да? — Нажимаю на кнопку на домофоне.

— Это Инга? Инга Михайловна?

— Да. Мы знакомы?

— Нет… То есть да. Заочно. Мне нужно с вами поговорить.

Пускать незнакомку в дом неразумно. Потому выхожу на лестничную площадку. Спустя минуту она выходит из лифта. Не сказав ни слова, бросается ко мне и обнимает так крепко, что у меня перехватывает дыхание.

— Спасибо вам! — Она едва не плачет, прижимаясь ко мне. — Вы не представляете, что вы для меня сделали!

— Я… Я вас не понимаю. Мы не знакомы. — Высвободившись из её рук, отступаю на шаг.

— Простите. — Она вытирает слёзы. — Я Амелия. Амелия Гусева.

Фамилия звучит как удар колокола.

Гусева.

— Вы бывшая жена Толи?

— Да, — кивает она. — И благодаря вам я свободна.

— Я ничего не делала, — бормочу растерянно.

— Он сказал, что именно так вы и будете говорить.

— Он?..

— Иван. Ваш муж. Это он нашёл меня. Убедил бороться, помог нанять лучшего юриста и всё оплатил. У Толи есть связи, поэтому развод он получил на своих условиях. Продолжал портить жизнь мне и дочери, а теперь… — её глаза загораются неподдельной радостью, — мы с дочкой по-настоящему свободны! Иван сказал, что это вы попросили его помочь нам.

Смотрю на неё, замечая белый шрам на шее, о происхождении которого могу только догадываться, и не нахожу слов.

— Я и правда просила, но это всё, что я сделала. Помог вам именно он, а меня благодарить не за что.

— Он говорил, что вы будете отнекиваться, — не сдаётся Амелия. — Я просто хочу, чтобы вы знали: я наконец-то могу нормально дышать. Мы поедем с дочкой за границу на реабилитацию, и мне не придётся унижаться, вымаливая у Толи согласие на её выезд. — Смотрит на меня с бездонной благодарностью. — Иван сказал, что между вами всё сложно. Что вы оба заложники своего прошлого. Но я знаю, он — один из тех людей, кто, совершив ошибку, готов на всё, чтобы её исправить. В нём много добра.

— Он… попросил вас сказать это?

Неужели это очередная попытка меня вернуть?

— Нет! Что вы! — отрицает Амелия. — Ему это не нужно. Он сказал, что на этот раз… он вас отпускает.

Мне стоит немало усилий, чтобы не рассмеяться в голос. Отпускает… Надо же.

— Я побегу к дочери. Но подумайте, — Амелия заходила в лифт, — возможно, он отпускает вас, потому что любит. А любовь… Она иногда способна залечить даже самые страшные раны. Не всегда. Но часто.

Дверь лифта закрывается. Я остаюсь стоять на площадке, опёршись о холодную стену, пытаясь понять, что это вообще было?

Первый порыв — позвонить Ване и спросить. Но я быстро гашу его в себе. Не хочу и не буду разбираться в его мотивах. Может, он правда надеялся, что, вдохновлённая словами Амелии, я свяжусь с ним, дав возможность втянуть себя в новый виток отношений. Может, ему просто нужно выглядеть благородно в своих глазах…

Неважно.

Мне. Всё. Равно.

Он помог Амелии, и я искренне за неё рада. Но это его решение, пусть я и просила об этой помощи. И я не стану даже говорить «спасибо». Буду считать, что так он извинился передо мной за причинённую боль. И поставлю на этом окончательную точку.