(Редактура: Teena)
Даже два дня спустя он помнил её вкус, а желание новой близости ничуть не ослабевало. Грейсон мечтал о Тессе бесконечно-долгие дневные часы, запертый в ловушке тайника. Иногда Тесса навещала его там, и тогда он терялся в мягком жаре её тела, с жадностью брал всё, чем она так щедро делилась, понимая, что скоро ему придется уйти. Ради неё же самой.
Ей не следовало привязываться к нему, потому как у них не могло быть безоблачного будущего. Он был нежитью, а Тесса — самой что ни на есть живой смертной женщиной.
Чувствуя отвращение к себе, Грейсон зло пинал снег, и тот, отброшенный сильным ударом ботинка, взвивался в воздух, тотчас подхватываемый порывистым ветром.
Именно поэтому Грейсон чрезвычайно редко позволял себе сближаться со смертными. Именно поэтому постоянно одергивал и сдерживал себя. Беспокоиться о ком-то — о ком-то смертном — всё равно, что добровольно обречь себя на страдания. Их жизни, пусть и относительно, были слишком коротки. И бессильно наблюдать за тем, как дорогое существо стареет, дряхлеет и умирает в то время, как для тебя самого время застыло в вечности, точно не приносило никакого удовольствия.
Среди вампиров у него мало друзей, да и те были далеко. Большинство соплеменников заботила лишь охота, и те, кто, как и Грейсон, выбрали иной путь, предпочитали держаться от них на расстоянии.
Тесса. Даже её имя привносило свет и какую-то особую теплоту во тьму, которая теперь была с ним всегда. И даже сейчас, стоя на пронизывающем ветру среди белого крошева вихрящегося снега, плоть снова обрела каменную твердость и пылала жаром, стоило лишь подумать о Тессе. Они часто занимались любовью, понимая, что их время почти на исходе. Словно за оставшееся время жаждали перепробовать и насладиться всем, доставив друг другу как можно больше удовольствия.
Её потрясающий вкус и запах, необъяснимое безоговорочное доверие, которое Тесса испытывала к нему. Их связь — окрепшая и ослепительно-яркая. Всё это одновременно было и величайшим даром и тягчайшим бременем.
Грейсон ненавидел себя за то, что использовал Тессу. За то, что взял всё, что она предложила ему столь бесхитростно и открыто. Долг чести требовал, чтобы он перестал рисковать ею жизнью и оставил в покое. Только будь он проклят, если мог отказаться от неё.
Один враг был повержен, но угроза осталась. Теперь Грейсон знал наверняка, что вампирам известно его убежище. Яснее ясного, что Тесса в опасности.
За прошедшие двое суток Грейсон каждую ночь выходил на охоту, обследуя периметр дома, несмотря на злобные укусы шквального ветра, впивавшиеся в тело ледяной хваткой. Беспрестанно валил снег, под карнизом дома завывал ветер, а сумрачные тени по-прежнему таили в себе угрозу.
Он больше не ощущал присутствия вампира. Но это ничего не значило, так как любое достаточно долго живущий в этом мире немёртвый, каким являлся и сам Грейсон, был в состоянии скрыть свое присутствие. Поблизости были только люди, но никакой особой угрозы от них не чувствовалось.
Поэтому он просто наблюдал. И ждал. Постоянно начеку, готовый вступить в неумолимо приближающуюся битву. Он пытался связаться с Деймоном, чтобы тот отозвал своих псов. Но из-за бури телефонная связь не работала.
Здесь они словно бы оказались отрезаны от мира — то, что он обычно лишь приветствовал. Однако сейчас ему приходилось заботиться не только о собственной шее.
Грейсон молча стоял в круговерти снежных вихрей и пристально всматривался в дом. Сквозь дымку метели мерцали огоньки, продолжавшие дарить свой свет, несмотря на холод. Несмотря на опасность. И он вдруг подумал, что и сама Тесса очень похожа на эти огоньки.
Несмотря на то — а скорее вопреки тому — что ей пришлось пережить, она продолжала двигаться вперед. Непреклонно. Неутомимо. Лишь она одна смогла всколыхнуть в нём призрачные смутные тени былой человечности. Тесса была удивительной. Она не позволяла страху одолеть её. Не позволяла прошлому управлять её жизнью или диктовать свою волю.
Чего он не мог сказать о себе.
Он потер рукой лицо, отвернулся и скользнул назад в лес. Пора прекратить думать о Тессе. Перестать врать себе, что остался человеком, которым некогда был.
Специфический аромат вплетался в морозную свежесть воздуха. Мужчина поднял голову, и леденящий порыв ветра пронесся мимо, обдав знакомым железистым запахом. Грейсон схватился за горло, как только понял, что же это было.
Кровь.
И тут раздался крик Тессы.
Туша зверски зарезанной лани лежала поперек заднего крыльца.
Кровь. Ужасно много крови.
Багряные потёки прочертили заснеженные доски и, разделяясь на множество крохотных ручейков, жутковатой капелью сбегали дальше вниз по ступенькам. Даже в завываниях вьюги Тесса слышала, как ударяется о настил каждая капля. И эти леденящие душу звуки бухали в голове точно зловещая барабанная дробь.
Она заворожено смотрела на них, не в силах отвести взгляда от этого страшного свидетельства чей-то изуверской жестокости. Тессу замутило, желудок скрутило узлом. Она пошатнулась и взгляд скакнул вниз, туда, где лежала лань, чья светло-коричневая шкура была сплошь пропитана кровью. От туши поднимался тяжелый тлетворный запах смерти, забивая нос, рот, поры. Когда горло уже перехватывало от безмолвных рыданий, рядом с ней, одним махом преодолев все ступеньки, очутился Грейсон.
Он прижал её своей груди, и Тесса даже не думала этому противиться. Смотреть на это не было сил — глядеть в лицо смерти, которую кто-то снова принес в её дом.
— Я открыла дверь. — Она мотнула головой и вдохнула острый, пряный мужской аромат, дававший силы выстоять против ужаса, лежащего у её ног. — Хотела пойти набрать немного поленьев для камина. И сначала почувствовала запах. Почувствовала…
— Знаю. — Он нежно обхватил руками её затылок и снова прижал к себе. — Я уловил его за мгновение, перед тем как ты закричала.
— Кто бы это ни сделал… он сделал это совсем недавно. — Тесса глубоко вздохнула, пытаясь унять дрожь, прекратить, черт возьми, трястись от ужаса. — А это значит, что они и сейчас здесь, в лесу. Следят за мной. За нами.
— Да. — Грейсон повернул голову, вглядываясь вдаль сквозь белую пелену метели, беснующейся вокруг дома, в неясные очертания деревьев, сгибающихся под тяжестью снега. Туда, где было так много потаённых мест. — Я что-то чувствую там. Кого-то.
Тесса глубоко вздохнула и с какой-то отчаянной решимостью спросила:
— Вампир?
— Нет. Вампир не стал бы впустую тратить столько крови, чтобы дать знать о себе.
«Тратить впустую? Боже всевышний!»
Она обеими руками ухватилась за его рубашку, задубевшую на холоде, вжалась в Грейсона, спасаясь от охватившей её паники. — О, Боже. Боже, — выдохнула она, не вполне сознавая, просьба это или мольба.
— Зайди внутрь. — Он развернул её к распахнутой двери и мягко подтолкнул.
Она не двинулась с места. Не желая покидать надежных объятий. Ей хотелось — нет, требовалось — чтобы сейчас он был как можно ближе.
— Это сделал человек, Тесса.
Человек.
У Тессы возникло стойкое чувство, что в лесу набирало силу Зло, разрастаясь, словно огромная чёрная опухоль. Оно ощущалось настолько живо, что, казалось, его можно было потрогать. Она вздрогнула, и тотчас же Грейсон прижал её к себе еще крепче. Над гостиницей витал дух смерти, и Тесса знала, что это было только начало.
Два дня назад её едва не прикончил вампир. А теперь ей угрожала новая опасность, но на этот раз исходившая уже от человека.
И она точно знала, кто это был.
Тесса это нутром чувствовала.
— Это точно он, — убежденно сказала она, слегка отстранившись от Грейсона и глядя ему в глаза. — Джастин. Больше некому. Он нашёл меня. Никто другой на такое зверство не способен. Только он так люто ненавидит меня.
Грейсон столь отчаянно стиснул Тессу в объятиях, что ей показалось, будто талию сдавили стальными обручами. Черты его лица ожесточились, а клубящиеся в глазах холод и тьма обещали скорое отмщение:
— Он тебя не получит.
Это была клятва, и Тесса не скрывала счастья, услышав её. Радовалась, что Грейсон сейчас здесь. Ликовала от его желания находиться рядом. И сходила с ума от боли, зная, что как только угроза исчезнет, он уйдет.
Сознательно отмахнувшись от грустных мыслей, Тесса постаралась сосредоточиться на переполнявших её чувствах страха и гнева, в любую секунду готовых превратиться в адскую смесь, способную сокрушить самообладание. Никогда больше она не позволит Джастину управлять своей жизнью. Ни за что вновь не станет той до смерти перепуганной женщиной, какой была до того, как нашла это место. Своё спасение.
— Возвращайся-ка в дом. Я сам обо всем позабочусь. — Грейсон снова подтолкнул её в направлении открытой двери, но Тесса уперлась пятками в дощатый настил.
— Нет. — Она глубоко вздохнула, несмотря на сильный запах крови в воздухе. — Нет уж, я не стану точно послушная женушка прятаться подальше от опасности.
Грейсон недовольно нахмурился, ожидая, что, увидев столь свирепое выражение лица, она беспрекословно его послушается. Тесса фыркнула и покачала головой.
— Забудь. Это мой дом, и никто не заставит меня уехать отсюда. Даже ты, Грейсон.
Он вгляделся в глубины её спокойных голубых глаз и понял, что потерпел поражение:
— Упрямые женщины — проклятье рода человеческого.
— Но разве я не права?
Он на одном дыхании, в котором не нуждался, произнес сдавленным голосом:
— Тебе опасно оставаться снаружи.
— Грейсон… — Она приложила ладонь к его груди, и вампир мог бы поклясться, что жар её прикосновения прожигал насквозь. — Я же не дурочка. И не собираюсь бегать по всему лесу, пытаясь изловить этого мерзавца, кем бы он ни был. — Тесса выпрямилась и расправила плечи. — Я просто буду стоять здесь. На крыльце. Не позволю запереть себя, словно несмышленого ребенка.
Грейсон покачал головой. За свои полтора века он не встречал женщины подобной Тессе. Её сила духа, благородство и понятие о чести были достойны восхищения. Несмотря на независимость и непослушание:
— Ты ведь знаешь, что со мной никто не спорит?
Она улыбнулась, и, хотя из её глаз еще не до конца пропала тень страха, в их глубине он разглядел вспыхивающие искорки смеха.
— Ну, тогда это многое объясняет. Однако для мужчины вредно думать, что он всегда и во всем прав.
Колючий ветер сбивал с ног, забрасывал снегом и ерошил её волосы ледяными пальцами. Грейсон заправил волнистую прядь ей за ухо и сказал:
— Тебе нет нужды что-либо доказывать, Тесса. Позволь мне всё сделать за тебя. От этого бессмысленного изуверства ты сама не своя.
Она стиснула зубы, стараясь не смотреть на мертвую лань на крыльце.
— Милая, у тебя лицо белее снега. Чем дольше ты тут стоишь, тем хуже себя чувствуешь.
— Знаю. — Она судорожно сглотнула, вздернула подбородок и взглянула ему в глаза. — Но чем быстрее мы разберемся со всем этим, тем быстрее пойдем греться у камина. Верно?
Грейсон сдался. Чёрт, Тесса наотрез отказывалась его слушаться, но, как знать, может и к лучшему, что она вознамерилась остаться у него на виду.
— Тогда ладно. Только будь настороже.
А сам забрал тушу и оттащил её в чащу, чтобы хищники довели дело до конца. Скользя меж деревьев, Грейсон обострил до предела все свои инстинкты, беспрестанно сканируя окрестности. Но, как ни старался, ощущал лишь звуки леса да сердцебиение его обитателей, спавших в норах под толщей снега. Кто бы ни подбросил им тушу, он уже был далеко. Никого из людей поблизости тоже не ощущалось, а вампиры, если и были, не давали Грейсону засечь свое присутствие, блокируя связь.
Похоже, они с Тессой тут совершенно одни.
Пока.
Пару часов спустя, когда с дощатого настила были убраны последние следы крови, а Тесса принимала душ, Грейсон вышел на крыльцо, и, пристально вглядываясь в ночной лес, прокричал вызов:
— Кончай прятаться, ты, ублюдок. — Его голос звучал властно и неумолимо. Каждое слово слышалось как приказ, которого невозможно осушаться. — Выйди и дерись со мной. Или ты только и можешь, что запугивать женщин?
И сразу же пришел ответ… по связи к нему хлынули, захлестывая друг друга, темные, вязкие волны злобного бешенства. Грейсон стоял, уперев кулаки в бока, еле сдерживая рвущуюся наружу клокочущую ярость. Кто бы ни подстерегал их в лесу, он мог сопротивляться Зову.
Вампир?
Или человек настолько извращенный и озлобленный, что в его омертвевшей душе не осталось больше места для обычных человеческих эмоций, которыми любой вампир мог с легкостью управлять?
Вокруг выл и стонал ветер, но как бы Грейсон ни напрягал слух, всё было бесполезно. Враг снова затаился, снова ускользнул от него, отчего терпение Грейсона было уже на пределе. Больше всего ему сейчас хотелось шагнуть в лесную чащу и не покидать её до тех пор, пока не устранит угрозу жизни Тессы. К сожалению, нельзя оставить ее одну и пуститься в погоню, чего требовали от него инстинкты вампира.
Больше века минуло с тех пор, как он охотился на людей. Он стоял на крыльце, наплевав на холод, зная, что сделает всё и даже больше, чтобы защитить женщину, которая стала значить для него слишком много.
— Грейсон?
Обернувшись через плечо, он увидел, что Тесса выжидающе смотрит на него из кухни. После душа она выглядела посвежевшей: сейчас её обычно бледная кожа порозовела, а еще непросохшие волосы лежали крупными влажными завитками. Она сменила одежду и теперь на ней были потёртые тонкие джинсы и красная водолазка с длинными рукавами, соблазнительно облегающая грудь и тонкую талию. Тесса поёжилась, когда порыв ледяного ветра ворвался в дом, и этого хватило, чтобы Грейсон тут же перешагнул порог, плотно прикрыл и запер за собой входную дверь.
Подойдя к Грейсону, она обвила руками его шею и, поднявшись на цыпочки, прижалась к его губам упоительно-долгим поцелуем. Когда же она немного отступила, на её губах снова играла легкая улыбка, словно Тесса хотела отвлечь его от беспокойства, по-прежнему туманившего лазурную синеву глаз тёмными тенями.
— Давай забудем о нём, кем бы он ни был, — попросила она, нежно ероша его волосы кончиками пальцев.
— От этого ничего не изменится, Тесса.
— А вдруг?
— Нет, — сдаваясь, простонал он, притянул Тессу к себе и уткнулся лицом в изгиб её шеи, чтобы окунуться в родной запах и пропитаться им насквозь. — Нет, это ничего не изменит.
Затем Грейсон поцеловал её, и весь остальной мир перестал для него существовать.