Роковая одержимость

Глава 12

Дэймон

Дым от моей сигареты вился и клубился, создавая иллюзию тепла. На самом же деле ночь была темной и холодной.

Комната Поппи, расположенная в самом дальнем углу дома, выходила окнами во внутренний двор и привлекала минимум внимания. Балкон, примыкающий к ее комнате, был едва заметен в лунном свете. Зажегся свет, а за ним появился силуэт Поппи. Она стояла, опираясь локтями о каменные перила, увитые лианами. Склонив голову, Поппи полистала свой телефон, прежде чем убрать его в карман и вместо этого заняться изучением фонтана.

— Ответь мне, маленькое дьявольское отродье, — призвал я, дотрагиваясь до татуировки, скрытой под воротником рубашки.

Я проверил свои сообщения в сотый раз. Смс от дяди о работе. Смс от девушек, которых я не знал. Смс от моей пиар-компании. Ничего от Поппи. Раздраженный отсутствием ответа, я задумался, не переписывается ли она с мужчиной, с которым ее свела бабушка.

Я мог понять, почему бабушка Поппи пыталась пристроить ее. Предполагалось, что Поппи выйдет замуж за мужчину, который будет соответствовать ожиданиям совета директоров их компании. Хотя я поддерживал важность традиций, я не мог этого допустить. Поппи не вышла бы замуж по любви, но она согласилась бы на брак ради своей карьеры. Если бы мудак получил одобрение ее семьи, это закрыло бы перед нами дверь навсегда. Эти мысли ввели меня в нисходящую спираль. Такая дикая реакция на женщину, с которой я официально познакомился вчера вечером, была беспрецедентной. Воображаемая нить потянула меня обратно в этот дом. Я не сопротивлялся прогрессирующему безумию. Вместо этого я принял темноту и сорвался в пропасть.

Я уже был в их дворе, окруженном высокими побеленными стенами, когда Поппи рассказала мне о маленьком свидании. Я немного замаскировался, натянув кепку пониже на лоб. К счастью, в доме присутствовала куча народу на ужине в честь Розы. Это все равно была самоубийственная миссия, учитывая, что Амбани превосходили меня числом. Еще тридцать секунд, и сама Поппи поймала бы меня с поличным. Я видел, как она входит в бальный зал, когда поднимал зажженную сигарету. Хорошо, что у меня высокий рост. Покрутить сигаретой под датчиком дыма было самым простым способом сорвать не-свидание. Все выскочили на улицу, кроме Поппи. Она была слишком умна, чтобы мерзнуть без веской причины.

Если бы бальный зал не был таким большим и переполненным, пробраться незамеченным было бы невозможно. Высокие деревья с разноцветными осенними листьями окружали внутренний двор, обеспечивая мне необходимое укрытие. Однако прятаться во дворе все равно было плохой идеей.

Я докурил пятую сигарету и затушил окурок ботинком. Поднялся ветер, а вместе с ним издалека донесся шум волн. Минуты тянулись медленно, но я ждал, пока не убедился, что особняк пуст. Наконец, направился к фонтану под ее балконом.

Поппи не дрогнула, когда я вышел из тени.

— Надо признать, ты знаешь, как появиться. — В ее голосе звучала скука. — Но возвращение на место преступления свидетельствует о поведении серийного убийцы.

— Нам нужно поговорить. — Я сразу перешел к делу.

— О чем?

Я покачал головой.

— Не собираюсь кричать об этом отсюда. Я поднимаюсь.

Я ожидал, что Поппи запротестует, отказываясь оставаться наедине с чужаком. Поппи предпочитала просчитанный риск, а находиться так близко к Максвеллу было не в ее пользу. Однако она ничего не сказала. Выражение ее лица тоже не изменилось.

Балкон опирался на две большие каменные колонны, украшенные замысловатой резьбой и виноградными лозами. Перекинув куртку-бомбер через плечо, я вцепился пальцами в холодные железные прутья решетки на одной из колонн. Должно быть, садовник использовал ее для ухода за растениями. Добравшись до верха, я ухватился за каменные перила и подтянулся, приземляясь на просторном балконе. Он был обнесен балюстрадой из кованого железа, а стены выкрашены в черный цвет и еще больше увиты плющом. По периметру были расставлены несколько скамеек, обитых тканью, а также кофейные столики с подходящими к ним стульями. В углу стояло джакузи. С противоположной стороны винтовая каменная лестница вела на черепичную крышу, увенчанную куполом с окнами, откуда открывался вид на океан.

Готический балкон, которому из-за его размеров лучше подходило определение «терраса», был пристройкой. Он отличался от остальной части современного дома. Кто-то с любовью спроектировал эту веранду в соответствии с мрачным и старомодным вкусом Поппи, чтобы она могла наслаждаться потрясающим видом.

Тем не менее, лучший вид в доме в данный момент был у меня. Мои глаза пожирали Поппи. Ее обычно заплетенные в косы волосы были распущены и лежали мягкими волнами, обрамляя плечи и черную майку. Ее безупречная кожа мерцала в мягком свете, а большие карие глаза не выражали никаких эмоций. Потребовалось все мое самообладание, чтобы не поцеловать ее розовые, пухлые губы.

В течение многих лет я наблюдал за ней с расстояния в кампусе. Над Поппи должен был висеть предупреждающий знак, потому что находиться так близко к ней было откровенно опасно. Возможно, я никогда не смогу насытиться ею.

Поппи оттолкнулась от перил, изучая меня с таким же напряжением. Я страдал от неутолимой потребности знать, о чем она думает. Она была шокирована, сдернув мою маску вчера вечером. Но чем было вызвано разочарование — моей фамилией или отсутствием привлекательности? Поразительно. Маленький человек, которого я мог поднять одной рукой, вызывал у меня мучительную неуверенность в себе, которую я никогда раньше не испытывал.

Я нахмурился, как только мы оказались в паре метров друг от друга.

— Где твоя куртка?

— Этот балкон отапливается.

— И что? Сейчас разгар зимы. Ты простудишься.

— Мужчины в стеклянных домах⁹.

Она многозначительно уставилась на мой свитер и куртку, перекинутую через плечо.

— Для меня всё по-другому.

— Почему?

— Потому что я горячее тебя.

Уголок ее рта приподнялся. Ошеломляющее чувство собственничества пронеслось сквозь меня при намеке на ее улыбку. Поппи не умела улыбаться, и мне до смерти захотелось вызвать у нее желание сделать это еще раз.

Сняв куртку с плеча, я протянул ей.

— Вот.

Ее взгляд переместился с бомбера на меня. Я снова ожидал, что она будет протестовать. Чего я не ожидал, так это того, что Поппи накинет бомбер себе на плечи. Он тяжело упал на нее, доходя до бедер. Наша разница в росте была значительной и отразилась на ней, когда она накинула мою куртку.

— Почему ты включил пожарную сигнализацию? — неожиданно спросила она. — И что еще важнее, как ты прошел мимо охраны?

Система безопасности в этом месте была лучше, чем в большинстве тюрем. Попасть на территорию было невозможно, пока кто-то изнутри не откроет главные ворота. Взломать замок было сложно, но мне пришлось сделать это всего один раз. Отныне у меня был гарантированный доступ в особняк, поскольку я украл брелок у одного из сотрудников.

Я не жалел об этом. Пришлось пойти на крайние меры после того, как я узнал о свидании Поппи. Девушка, которая должна была стать проклятием моего существования, вызвала во мне нечто невообразимое. Я снова и снова прокручивал в голове события прошлой ночи. Видеть, как Поппи насаживается на мой член, ее попытки подавить стоны удовольствия, ее неспособность сдержать их — все украденные моменты были отняты слишком рано. Когда Поппи оглянулась в больничном коридоре, я чуть было не промаршировал к ней. Я сдержал безумие, на которое она меня вдохновляла, потому что ее мысли были заняты Розой. Последнее, чего хотела Поппи, — это сражаться со всем миром за новую, неопределенную связь со своим заклятым врагом. После известия о постепенном выздоровлении ее кузины уйти во второй раз было невозможно.

— Я подождал, пока главные ворота откроются для машины, и проскользнул внутрь, прежде чем они успели закрыться, — сказал я ей.

— А пожарная сигнализация?

Я пожал плечами.

— Подумал, что тебе не помешает помощь в выходе из неблагоприятной ситуации. Всегда пожалуйста.

Я приготовился к реакции Поппи на проявление поведения, граничащего со сталкерством. Но Поппи выглядела позабавленной.

— Это очень благородно по отношению к человеку, которого ты едва знаешь.

— После нашей ночи вместе… — мой взгляд задержался на губах Поппи. — Какой мужчина не поступил бы благородно?

Карие глаза смотрели в ответ.

— Секс вряд ли стоит того, чтобы из-за него умирать. Или, может, тебе нравятся острые ощущения от риска быть пойманным? — она взмахнула рукой, указывая на моё тело. — Для кого-то в твоем положении, секс не является проблемой. Возможно, даже с человеком, чья семья не несет угрозу твоей жизни.

— Меня не интересуют охотницы за знаменитостями.

— Тогда тебе не следовало выбирать Нью-Йорк в качестве места жительства.

Из меня вырвался невеселый смешок, когда эти слова напомнили мне об упреке Софи.

— Я нашел именно то, что искал здесь, в Нью-Йорке.

Поппи спокойно изучала меня.

— Если бы ты рассказал моей семье, что мы были вместе, когда упала Роза, с тебя сняли бы обвинение в покушении.

— Осторожнее, Амбани. Мне начинает казаться, что ты беспокоишься обо мне, — задумчиво произнес я.

Она опустила взгляд.

— Почему ты им не сказал?

— Если бы о нас узнали, началась бы анархия.

— Тюремный срок превосходит позор из-за секса с врагом, согласен?

— Я имел в виду анархию для тебя. Твоим родственникам не понравилось бы, что мы спали вместе, и твою кандидатуру перестали бы рассматривать на пост генерального директора. Я так понимаю, что сейчас ты в числе претендентов.

— Прошлой ночью ты впервые посмотрел в мою сторону. Какое тебе дело до моей карьеры?

— Я же говорил тебе. Прошлой ночью произошло что-то удивительное. Не притворяйся, что ты тоже этого не почувствовала.

Как и ожидалось, Поппи осталась при своем мнении. Она полагала, что мой интерес вызван острыми ощущениями от секса с врагом. Отчасти она была права. Возможность выйти сухим из воды у всех под носом вызывала волнение, но также было и нечто большее.

— Мы едва знаем друг друга, — возразила она.

— Что бы ты хотела знать?

— Вы с Кайденом учились в школе-интернате в Швейцарии. Почему?

Я рассмеялся.

— Это все, что ты хочешь знать обо мне?

Она пожала плечами.

— Это было единственное, что я не смогла выяснить.

Я кивнул.

— Об этом мало кому известно. Мы с Кайденом хотели уехать из страны, а в Швейцарии лучшие школы в мире. Что насчет тебя? Почему ты посещала школу-интернат?

Поппи была исключена из двух учебных учреждений за плохое поведение, прежде чем окончила школу в четырнадцать лет. Помимо того, что я был за пределами страны, она также знала полный список моих достижений. Мы вели себя так, будто одержимо не изучали друг друга, выясняя каждую деталь о предполагаемом враге.

— Я предпочитала академическую обстановку. Пребывание дома отвлекало меня.

— Отвлекало тебя от чего?

— От моих целей. Я хотела закончить школу как можно скорее. — Она позволила мне ненадолго сфокусироваться на ней, прежде атаковать встречным вопросом: — Почему вы с братом учились в школе-интернате за пределами страны?

Я нахмурился, оценивая непринужденный тон Поппи.

— Потому что я ненавидел это место после смерти мамы. Раньше она была буфером между нами и папой. На случай, если ты еще не заметила, мой отец — идиот.

Этот комментарий вызвал у Поппи пресловутую полуулыбку. Всякий раз, когда она выглядела хотя бы отдаленно оптимистичной, это выбивало из меня дух. Целью сегодняшнего вечера было избавиться от ее предвзятого отношения к Максвеллам. Поэтому я взялся за дело, которое должен был решить много лет назад, и произнес слова, которых не было в словаре Максвеллов.

— Я сожалею о том, что он сказал твоей маме.

Поппи не признала и не отмахнулись от причины спора, который разжег эту уродливую вражду. Она склонила голову набок и вернула извинения:

— Я думаю, мы квиты. Амбани тоже нанесли большой ущерб. Мы проводим ежемесячные собрания У.М.

— У.М.?

— Уничтожить Максвеллов.

Я усмехнулся.

— А как насчет вас? Вы проводите ежемесячные собрания, чтобы уничтожить нас? — равнодушно спросила она, оглядывая двор.

— Нет. Мы делаем это еженедельно.

Последнее замечание вызвало у нее улыбку, поистине редкое зрелище.

— Еще вопросы? — поинтересовался я.

— Только один. — Она снова посмотрела на меня. — Почему ты всем рискуешь ради меня?

— Потому что я не могу перестать думать о тебе со вчерашнего вечера. — Я придвинулся к ней, не в силах остановить себя. — И потому что ты сводишь меня с ума с тех пор, как мы встретились. Это безумие. — Еще один шаг вперед. — А безумие объяснить невозможно.

Поппи инстинктивно отступила назад, выражение ее лица было настороженным.

— Я рекомендую вырваться из этого безумия, пока оно не переросло в полномасштабное увлечение.

— Слишком поздно.

С лица Поппи исчезли все следы безразличия. Она быстро оправилась и снова надела бесстрастную маску.

— Будь осторожен, Максвелл. Я не подхожу для увлечения. Я холодна и безразлична. Если бы ты завтра умер, я бы не проронила ни одной слезинки. Не потому, что не хочу, а потому, что мой мозг устроен по-другому. Я не умею любить или выражать эмоции, и мне нечего тебе предложить.

— Об этом судить мне, — твердо сказал я.

— Ты понимаешь, что моя семья хочет, чтобы тебя повесили?

— Смертная казнь не применяется в Нью-Йорке, — возразил я.

— Это подтолкнет их уничтожить тебя другим способом.

— Они могут попытаться. Я все равно продолжу преследовать тебя.

Пухлые розовые губы сжались. Она всегда была такой красивой? Я изо всех сил старался не спугнуть ее своим пристальным взглядом, вдобавок к столь сильному возбуждению. Я сделал еще один шаг вперед. Поппи снова отступила. На этот раз я сократил расстояние тремя длинными шагами и схватил ее за локти, прежде чем она смогла убежать.

Она уставилась на мои губы. Впервые Поппи казалась неуверенной в себе.

— Ты совершаешь ошибку…

Я заставил ее замолчать, с силой прижав свои голодные губы к ее мягким. Поппи застыла от удивления, не ожидая такого бурного проявления чувств. Я не мог сосредоточиться на ее реакции, мои губы неумолимо впивались в ее. Ее вкус и аромат поглотили все мое существо.

Из меня вырвался низкий стон, когда тонкий аромат лаванды достиг моих чувств.

— Черт, ты так хорошо пахнешь. — Я прикусил ее нижнюю губу, слегка потянув зубами. — А на вкус еще лучше. — Моя рука переместилась к ее шее, крепко сжимая, а большой палец массировал пульс. Медленно я облизал ее горло, смакуя каждый момент. — Так чертовски хорошо.

Поппи по-прежнему не реагировала, вынуждая меня вернуться к ее рту и крепко сжать ее горло. У нее вырвался резкий вдох, когда она наконец поняла, что мы делаем.

Я слегка отстранился, нависая над ней.

— Что… — я сделал паузу, внимательно оценивая ее реакцию. — Ты никогда раньше не целовалась?

Вместо того, чтобы опровергнуть обвинение, она посмотрела на меня пустым взглядом.

Мои брови сошлись.

— Как такое возможно? У нас был секс, и ты не была девственницей.

Она пожала плечами, как будто никогда раньше не задумывалась об этом.

— Поцелуи кажутся пустой тратой времени. Никогда не хотела возиться с ними.

В глубине моей души зашевелилась жажда, вызванная волной собственничества, захлестнувшей меня. По крайней мере, в этой сфере ее жизни до меня никого не было.

Мой рот снова опустился вниз, и язык побудил ее раздвинуть губы.

— Открой рот, — приказал я.

Мои пальцы впились в ее бедра, чтобы притянуть ее ближе, обе мои руки действовали как зазубренные крюки, призванные удержать ее на месте. Ее решимость таяла с каждым движением моего языка, и она раздвинула губы.

— Высунь язык, — простонал я.

Неохотно она подчинилась, и я лизнул ее язык своим собственным, целуя с открытым ртом. Поцелуй стал грубым и диким, мой язык исследовал ее так развратно, что Поппи задрожала в моих руках.

Воодушевленный ее реакцией, я подался вперед, целуя с большей интенсивностью. Опустив руки, я приподнял ее бедра, заставив обхватить ногами мою талию. Я прижал ее к каменным перилам, понимая, что руки Поппи крепко сжимают мой свитер. Наши языки томно переплелись, излучая электричество между нами. Атмосфера была заряжена энергией перед лицом чего-то экстраординарного.

Свидетельство этой странной экспрессии, назревающей между нами, ударило меня прямо в пах. Внезапно Поппи отшатнулась, ее глаза упали на выпуклость, упирающуюся в нее. Я проследил за ее взглядом. Мой член болезненно пульсировал, требуя входа в ее влажное тепло. Я дрочил бесчисленное количество раз с прошлой ночи, после того как переспал с ней лишь однажды. Воспоминание врезалось в мою душу, и мне нужно было вкусить её еще раз.

— Прошлая ночь была единичной, — заговорила Поппи, когда я схватился за пояс ее спортивных штанов. Она убрала мою руку, качая головой. — Я не планировала снова заниматься сексом до следующего года.

— Ты выполнила свою норму на год? — позабавленно спросил я хриплым голосом.

— Что-то в этом роде, — выдохнула Поппи, хотя строгое выражение ее лица осталось неизменным. — И ты кончил в меня прошлой ночью, — укорила она. Раздвинув ноги, Поппи скользнула вниз по моему телу. — Ты должен был использовать презерватив. Хорошо, что я на таблетках.

На то, чтобы придать своему лицу бесстрастное выражение, потребовалось немалое количество усилий. Она принимает таблетки.

Прежде чем мы смогли продолжить жаркий спор, телефон в руке Поппи ожил, отвлекая ее от ругательств.

— Это рингтон Ника. Он должен был позвонить мне с новостями о Розе. — Она отвернулась и отрывисто произнесла: — Говори.

Ник сказал по телефону что-то такое, что заставило Поппи напрячься. Разговор длился всего несколько секунд, прежде чем она медленно опустила мобильный.

— Что случилось? — осторожно спросил я.

— Ник нашел видео падения Розы, — сообщила Поппи.

— Как такое возможно?

— Я не знаю, — ответила она, ее глаза метались между телефоном и мной. — Но он отправляет его мне.

Как только она закончила говорить, на ее телефон пришло новое сообщение. Поппи открыла его, и я наклонился к ней, пока она проигрывала видео. В кадр ввалилась пьяная девушка, агрессивно покачиваясь под музыку. Кто-то направил на нее камеру, возможно, намереваясь запечатлеть провокационный танец.

— Вот. — Поппи увеличила изображение в правом верхнем углу экрана. — Это Роза.

При увеличении видео получилось немного зернистым, но все же мы могли разглядеть достаточно деталей. Роза стояла боком на втором этаже на заднем плане и качала головой из-за чего-то, что не попало в кадр.

— На что она смотрит? — вслух размышляла Поппи.

Я попытался представить планировку дома и точное местонахождение Розы в нём, чтобы понять, что могло привлечь ее внимание. Ничего не приходило в голову. По щекам Розы потекли слезы, и она подавила рыдание, прикрыв рот рукой.

— Или на кого она смотрит? Кто-то явно напугал ее.

— Нет, — тихо возразила Поппи. — Роза не напугана. Она опустошена. Посмотри, как она попятилась, словно надеясь, что все, что она увидела, неправда.

Поппи была права. Лицо Розы исказилось от боли. Опустошенная, со слезами, затуманившими зрение и рассудок, Роза отступила назад, чтобы дистанцироваться от неприятной ситуации. Она ударилась поясницей о перила, когда наступил роковой момент осознания. Роза отшатнулась слишком быстро и потеряла равновесие. Ее рот широко раскрылся в крике, когда она споткнулась о перила и упала на первый этаж.

— Черт, — выругался я себе под нос.

— В конце концов, это был несчастный случай, — заключила Поппи. Телефон снова запищал, побуждая ее нажать на иконку с сообщением. — Ник разблокировал телефон Розы. Последние сообщения были… — ее глаза пробежались по экрану, прежде чем вернуться ко мне. — Они были от тебя.

Я напрягся. Телефон настойчиво пищал, сообщая о новых входящих сообщениях. Поппи быстро просмотрела их в поисках правды. Я приготовился, потому что знал, что за этим последует.

— Между вами двумя было так много сообщений. — Поппи подняла телефон с проклятыми доказательствами, ее лицо исказилось от гнева. — Некоторые из них написаны много лет назад.

Обвинение было правдой, хотя намерения Розы и мои отличались.

— Я не отвечал на большинство ее сообщений.

Когда я заговорил, мой голос звучал сдержанно.

— Она бы не преследовала тебя так упорно, если бы между вами не было истории.

Я покачал головой.

— Меня никогда не интересовала Роза, и я не поощрял ее ухаживания.

Поппи пролистала сообщения.

— Но ты принял приглашение на вечеринку.

Я знал, к чему это приведет.

— Я могу объяснить, пока ты не сделала поспешных выводов.

— Дай угадаю. Ты флиртовал с Розой, чтобы попасть на вечеринку, — предположила она. — Вот как ты прошел через охрану. Кто-то изнутри впустил тебя.

Оценка была точной.

— Да, однако сообщения не были флиртом, по крайней мере, с моей стороны, — деликатно объяснил я. Роза была самой близкой сестрой Поппи. Выставление ее в плохом свете для оправдания сработало бы против меня.

Взгляд Поппи вернулся к телефону. Выражение ее лица изменилось, как будто щелкнул еще один кусочек головоломки.

— Ты не закрыл дверь спальни, — заявила она, ее голос наполнился осознанием.

Я пытался осмыслить резкую смену темы.

— Что, прости?

— Прошлой ночью, — уточнила она, указывая на видео. — Ты не закрыл дверь после того, как выгнал Софи из комнаты.

Поймав их вместе, я в ярости стащил Софи с Поппи и вытолкал ее из комнаты. Поппи с завязанными глазами, ожидающая меня на кровати, лишила меня рассудка. Я плохо соображал, не говоря уже о том, чтобы беспокоиться о двери.

Поппи включила предыдущее видео. Она покрутила телефон, изучая пространственную конфигурацию того места, где стояла Роза, и планировку дома. Правда обрушилась на нас одновременно, как тонна кирпичей.

— Если Роза стояла здесь, а дверь моей спальни была открыта, она, вероятно, смотрела туда, когда упала, — решила Поппи. — Наверное, она пришла за мной, а вместо этого застала нас в одной постели. Вот почему она расстроилась. Потому что она влюблена в тебя уже много лет.

Хуже быть не могло.

— Я изо всех сил старался не вводить ее в заблуждение, — признался я вместо того, чтобы отрицать чувства Розы.

— Мне нужно, чтобы Роза подтвердила это.

— В данный момент это не совсем возможно. Тебе придется поверить мне на слово.

— Поверить тебе? Ты выборочно умолчал о чувствах Розы к тебе, хотя явно знал о них. Ты фактически воспользовался ее чувствами, — обвинила Поппи. — После флирта с ней с целью попасть на вечеринку, ты переспал со случайной девушкой и оставил дверь открытой, чтобы Роза увидела.

— Это не было намеренно.

— Не имеет значения. Роза попятилась так резко, что упала. Она плохо соображала из-за тебя. — Она сделала паузу, обдумывая свои слова, прежде чем добавить: — И из-за меня.

— Нет, — твердо сказал я, не оставляя места для споров. Немногие люди занимали место в сердце Поппи, и Роза была одной из них. Поппи яростно защищала свою кузину. Я не мог позволить ей винить себя из-за трагедии с Розой. — Это не твоя вина.

Я инстинктивно потянулся к Поппи, чтобы утешить ее, но она отстранилась от моего прикосновения.

— Вот только это моя вина, — возразила Поппи. — Она решила, что я предала ее.

— Ты этого не делала.

— Ты должен уйти.

Моя челюсть сжалась.

— Ты уверена, что это то, чего ты хочешь? — я придвинулся ближе. — Мне жаль Розу, правда. Но что бы ни происходило между нами, это больше, чем она. Я знаю, ты тоже это чувствуешь. Иначе ты бы не позволила мне подняться сюда.

Поппи была непреклонна. Я использовал Розу, чтобы попасть на вечеринку, и, как считала Поппи, мы оба стали соучастниками произошедшего. Убедить ее в обратном или исправить ситуацию было невозможно. Меня охватило разочарование от осознания того, что я потерял Поппи на эту ночь, и не имел другого выхода, кроме как дать ей пространство.

— Прекрасно. Я дам тебе время до завтра, чтобы все обдумать, — сказал я, не двигаясь с места. Я был зол, но мои ноги не слушались. Они приросли к месту, пока я впитывал видение передо мной. С решимостью, о которой и не подозревал, я отступил. — До скорого, Амбани, — пробормотал я, прежде чем спуститься с балкона.