Роковой секрет

Глава 14

РОКСОЛАНА

Сквозь сон я ощущаю порыв ветра и ежусь. Прохлада медленно подкрадывается к моему телу и окутывает его, рассыпая от макушки до кончиков пальцев колючие мурашки. С трудом разлепив ресницы, медленно осматриваюсь вокруг. Поворачиваю голову в сторону, откуда слышится шум прибоя, и замираю от чарующей картины: лунный свет пробирается сквозь прозрачную тюль, что воздушной волной колышется на ветру, и мягко падает на спокойно сидящий мужской силуэт, в котором я узнаю Рафаэля.

Дыхание перехватывает от волнения и трепета. Осознание того, насколько я нуждалась в еще одной встрече с ним, обрушивается на меня как цунами. Однако неожиданная радость в мгновение разбивается вдребезги, когда я предпринимаю попытку подняться. Резкая боль в запястьях заставляет меня окончательно проснуться, забыв про трепет и волнение. Я начинаю судорожно вертеть головой, чтобы понять, где нахожусь. Вокруг сплошной мрак, рождающий панику в сознании. Руки скованы наручниками и зафиксированы у изголовья кровати, отчего меня накрывает волной дикого ужаса. Лишенная возможности встать, я судорожно хватаю ртом воздух в попытке нормально вдохнуть, но сейчас мне его катастрофически не хватает. Ощущение такое, что вокруг больше не существует ничего, кроме давящей тишины и неприятного чувства в груди, сжимающего ее жгучим спазмом.

РАФАЭЛЬ

Сола убивает меня, и в то же время только мысли о ней помогают выжить среди дерьма, в котором я барахтаюсь уже слишком долго. Эта девушка намертво засела у меня в голове. Никто из нас не выбирал такую судьбу, но порой эта злодейка просто не оставляет выбора, намертво связывая ангела и дьявола. Это уже произошло, и нет никакого лекарства, чтобы излечить нашу больную связь. Чувствую себя самым настоящим психом, одержимым маньяком. Понятия не имею, чем меня так зацепила эта девчонка.

Третий час неотрывно смотрю на спящую фурию. Мягкий лунный свет проникает в комнату, позволяя сполна налюбоваться расслабленными чертами ее лица. Манящая грудь размеренно поднимается и опускается. А вот моя, напротив, ходуном ходит от бешено колотящегося сердца. Руки буквально зудят от желания коснуться стройного тела, на которое, кажется, я могу смотреть бесконечно. Особенно если маленькая бунтарка мирно лежит на моей кровати, скованная наручниками. Сука! Гребаный извращенец! Мысленно усмехаюсь сам над собой. Бутылка рома подходит к концу, а мои нервы по-прежнему как стальная струна. Медленно кручу в руке бокал, катая по стенкам последний глоток мускатной сладости, но рот наполняется слюной абсолютно не от этого. В память вихрем врывается дикий вкус ее мягких губ. Еще немного, и я подавлюсь слюной, а крепкий стояк уже битый час пытается вырваться из-под плотной ткани брюк. Осушаю бокал и отставляю его в сторону, вновь откидываясь на спинку и направляя на Солу голодный взгляд. Наслаждаюсь безмятежной тишиной, ведь стоит только распахнуться ее прекрасным изумрудам, и в мою сторону полетят новые копья ярости.

Сола начинает ворочаться, недовольно хмуря лоб, а я подаюсь вперед и опираюсь локтями о колени. Девочка медленно просыпается, и достаточно одного ее мягкого взгляда, чтобы мое сердце пропустило очередной удар. На долю секунды в ее глазах мелькает ничем не прикрытая радость, но я спихиваю это на действие затуманенного хлороформом сознания. Как только она осознает, что руки скованы наручниками, пространство вмиг заполняется ее паникой, а расслабленное до этого тело судорожно мечется по кровати в надежде скинуть с себя оковы.

— Думала, уедешь, не попрощавшись? — хриплю пересохшим горлом и сглатываю, ожидая, когда сквозь тягучую пелену страха мои слова пробьются в сознание девушки. Осознав их, Сола немного успокаивается и делает глубокий вдох.

— Ты? — глухо выдыхает в пустоту, и я вижу, как ее ужас медленно угасает, а вместо него приходит неприкрытая злость, вспыхивающая в зеленых глазах бесовки. Такое ощущение, что она вот-вот пронзит меня насквозь своей яростью.

— А ты ждала кого-то другого? — Сижу неподвижно, удерживая ее острый взгляд.

— Стоило догадаться, что эта клоунада твоих рук дело. — Отчаянно дергает скованными руками и нервно ведет плечами, пытаясь принять более удобную позу.

Я лениво поднимаюсь с кресла и медленно наступаю, наперед зная, что ее пульс с каждым моим шагом все быстрее отбивает ритм.

— Где я? — едва не рычит, показывая белые зубки и грозно сдвигая брови к переносице. — Лучше не подходи!

— Там, где и должна быть, Сола. В моем доме. В моей кровати.

— Я должна сидеть в самолете!

Она изворачивается и пытается пнуть меня, но я ловко перехватываю ее за лодыжку и, сев на край кровати, обездвиживаю.

— Еще одно лишнее телодвижение, и твои ноги постигнет та же участь, — киваю в сторону изголовья кровати и наручников, не отводя взгляда от ее злобно прищуренных глаз. — Я освобожу тебя при одном условии. — Нежно вырисовываю на тонкой щиколотке знак бесконечности, ловя чистый кайф от мягкости ее персиковой кожи. — Ты спокойно выслушаешь меня, а потом ляжешь спать.

— Я не останусь здесь!

— Значит, зайду позже. У меня нет желания терпеть твой стервозный характер. — С усилием поднимаюсь на ноги и решительно направляюсь к двери.

— Нет! — испуганно выпаливает она, тем самым останавливая меня. — Рафаэль, — Сола запинается, и я слегка поворачиваюсь в ее сторону, — прошу, не оставляй меня одну. — От ее фальшивого мяуканья не могу сдержать злорадной улыбки. — Я выслушаю все, что ты скажешь, только сними наручники. — Закусывает губу, маленькая зараза, наивно хлопая смоляными ресницами. Что ж, оставим жесткие меры на потом, сейчас мне интересно посмотреть, на что девочка готова, чтобы задержать меня. — Пожалуйста… рукам больно.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я неспешно возвращаюсь, скалясь в довольной улыбке и, снова присев на край постели, впиваюсь в свою пленницу хищным взглядом.

Слегка наклоняюсь к ней.

— Как ты сладко поешь, куколка, когда тебе что-то надо.

Касаюсь ладонью плоского живота и ощущаю, как она вздрагивает. Медленно скольжу вверх, наслаждаясь тем, как учащается дыхание, как трепетно вздымается грудь, вызывая желание грубо смять ее в своих руках. Черт, от одной мысли об этом мои внутренности скручивает, а волна похоти бьет прямо в пах. Пальцы сами находят затвердевший сосок и невесомо очерчивают вершинку сквозь ткань платья, отчего Сола начинает дрожать.

— Хочешь проучить? — прорывается сквозь затуманенный похотью рассудок дрожащий шепот. — Наказать? Делай что хочешь, только освободи мне руки. Я лучше сдохну, чем буду лежать, как связанный кусок мяса.

— Что хочу? — Я цепляю пальцами шелковый локон, склоняюсь еще ниже и жадно вдыхаю его запах, блаженно прикрывая глаза. Говорю же, долбаный псих, повернутый на малолетней стервозине. — Сола, тебе лучше не знать, какие желания царствуют в моей темной душе.

— Единственное, что я хочу знать, так это почему я снова оказалась здесь, причем не самым цивилизованным способом! — Сдвигает брови, с силой сжимая челюсти. — Почему ты не дал нам улететь? Почему не даешь мне право на спокойную жизнь? Я ведь тебе не нужна! Зачем тогда играешь со мной?

Каждое слово отравленной стрелой впивается в меня, провоцируя зверя внутри. Чтобы не заткнуть ее рот грубым поцелуем, я закусываю нижнюю губу, искажая лицо в злобном оскале. Ощущаю, как от глубокого дыхания вздымаются мои плечи. Сола замолкает, но ее зеленые глаза сверкают, метая в меня ядовитые молнии. Она не услышит то, чего желает ее наивная душа. Никогда не услышит, и так будет лучше в первую очередь для нее.

Кручу между пальцами гладкий локон, потому что знаю: только это сейчас способно успокоить меня.

— Предупреждаю: не зли меня, девочка, — нарушаю тишину осиплым басом и, не отводя взгляда от напряженного лица, аккуратно пропускаю прядь сквозь пальцы. — Это не я затащил тебя в наш мир. И мне очень жаль, что до твоих кукольных извилин не доходит, куда ты вляпалась. Но буду весьма признателен, если ты заткнешься и прекратишь трахать мне мозг, потому что на неопределенное время тебе придется остаться здесь. Если, конечно, дорожишь своей жизнью. — Она молчит в ответ. — У тебя нет причин так злиться. Поверь, я оказываю тебе большую услугу…

— Как долго? — холодно обрывает мою речь. Смелая зараза.

— Хм, — поджимаю нижнюю губу и качаю головой, не ожидая от девочки такой решимости, — столько, сколько потребуется, topolino. — Вижу, что девчонка еле сдерживает раздражение. — Поверь, я и сам этому не рад. Видишь ли, терпеть твой склочный характер в собственном доме не входило в мои планы, — небрежно бросаю я, скользя пальцами по ее раскрытым губам, что еще больше распаляет девочку, и она отдергивает лицо в сторону.

— Так и не терпи! Сам притащил меня в свою берлогу! — рычит она, не глядя на меня. — Я тоже не планировала жить в плену заносчивого подонка с замашками маньяка!

Сола тут же прикусывает свои пухлые губки, но поздно, ее слова уже зацепили меня, и я чувствую, как мой рот искривляет циничная ухмылка. Но вместо очередной колкости я лишь шумно вздыхаю и жестко хватаю стерву за подбородок, поворачивая к себе.

— Тебе стоит научиться держать язык за зубами, мое терпение на исходе. Иначе придется по-другому заткнуть твой грязный ротик. — Оттягиваю пальцами нижнюю губу, отчего она шумно выдыхает и резко дергает головой, отстраняясь от моей руки. — Будь вежливой.

— Сними наручники! — шепчет Сола срывающимся голосом и впивается в меня сердитым взглядом. Ее явно бесит реакция собственного тела.

— Пожалуйста, синьор Росси, — спокойно подсказываю, игнорируя требование этой стервы, что злит ее еще больше, заставляя глаза вспыхивать всеми гранями изумрудного. Девчонка непроизвольно приподнимает голову, уставившись на меня с немым вопросом. — Давай, — лениво жестикулирую и расслабляю плечи, — теперь повтори все вместе. Будем прививать тебе хорошие манеры.

Сола несколько секунд сверлит меня злобным взглядом, а после натягивает вынужденную улыбку.

— Синьор Росси, не соизволите ли вы освободить мои руки… пожалуйста, — приторно сладко произносит она именно то, что я хочу услышать, акцентируя особое внимание на последнем слове. Ну не стерва ли?

— Сола, — хрипло срывается с моих губ, когда я склоняюсь к ее лицу, — даже твоя притворная покорность заставляет мой член затвердеть.

Молчит, лишь обдает меня тяжелым дыханием, которое учащается от моей близости, пока я ловкими движениями освобождаю скованные конечности. Едва почувствовав свободу, Сола вскакивает, присаживаясь на край кровати, и растирает онемевшие запястья, на которых уже заметны следы от наручников. Тянусь к пострадавшей руке, чтобы осмотреть, но девчонка испуганно отшатывается, чем приводит меня в бешенство. Я раздраженно подаюсь ближе к ней и, схватив за предплечье, сильнее тяну на себя, только вот Сола активно сопротивляется, лишая меня последних капель выдержки. До хруста сжав челюсть, рывком дергаю ее на себя.

— Не надо меня бояться, я не сделаю ничего такого, что бы тебе ни понравилось.

— Уже сделал, — сдавленно шипит она, пытаясь отстраниться. — Ты хоть понимаешь, что похитил человека? И вообще, ты не имеешь никакого права распоряжаться моей свободой!

— С сегодняшнего дня слово «свобода» для тебя — непозволительная роскошь, — спокойно сообщаю, на что Сола злится еще сильнее и дергает на себя руку, кривя в отвращении лицо.

— Пусти!

Делает вид, что ей неприятны мои прикосновения, прекрасно зная, что я ненавижу ложь. Крепче сжимаю тонкое запястье и рывком усаживаю чертовку к себе на колени. Слишком близко. Сам себя мучаю, но не в силах уже остановиться, теснее прижимаю хрупкое тело, отчего девчонка вскидывает голову и пухлыми губами судорожно хватает воздух.

— Радуйся, что ты в моем доме. — Провожу носом по мягкой шее, втягивая сладкий запах нежной кожи. — Будь на моем месте тот человек, к которому тебя хотел доставить Маттео, ты бы быстро присмирела. — Услышав имя моего сына, Сола вздрагивает. — Но со мной ты чересчур смелая. Может, с тобой стоит быть чуточку жестче? Как думаешь?

Прикусываю бархатистую кожу зубами и не могу сдержать сдавленный стон, который переплетается с ее шумным всхлипом, окончательно вышибая из моей головы связные мысли. Чувствую лишь, как она сильнее упирается руками в мои плечи и яростно старается отстраниться, только вот мне плевать на эти жалкие брыкания. Языком скольжу вверх, к самой скуле, обжигая рецепторы ее терпким вкусом.

— Что ты имеешь в виду? — растерянно интересуется Сола, стискивая мой пиджак в кулачках. — Ответь! Что за человек? И зачем Матвею отдавать ему меня?!

Твою мать! Я замираю, восстанавливая дыхание, досадливо цокаю языком и снимаю девчонку с коленей. С иронией наблюдаю, как она отползает подальше. Встаю с постели и отхожу к окну. Не хочу видеть в ее доверчивых глазах страх передо мной.

— Ты что-нибудь слышала о торговле людьми? — спрашиваю ровным тоном, глядя в пустоту и потирая ладони.

— Издеваешься? Рабство? — истерично восклицает она, привлекая мое внимание. — Может ты не в курсе, но его давным-давно отменили. Жаль только, что насилие так и осталось безнаказанным!

— В мире мафии законы гражданского общества не соблюдают, детка. И поверь, твое тело стоит огромных денег, особенно для тех, кто знает, какую ты представляешь ценность для босса Коза Ностры. — Одариваю девчонку тяжелым взглядом. — Для всех ублюдков, что мечтают всадить мне нож в глотку, ты бесценна.

— Ч-что?

— Ты прекрасно меня слышала. Ты попала в эпицентр охоты, девочка, где у каждого только одна цель — ты. А открыл эту чертову охоту Матвей.

— Мафия? Ты в своем уме? Причем здесь вообще… отпусти меня домой! Я не имею никакого отношения к мафии! С чего им на меня охотиться?! И Матвей бы никогда так не поступил со мной! Ты лжешь! Все это чушь собачья! — надрывно кричит Сола, оглушая меня непрекращающимися воплями.

Поддавшись импульсу, достаю из внутреннего кармана конверт и швыряю его на покрывало.

— Открой.

Она замолкает и с минуту гипнотизирует глазами гребаный клочок бумаги, но потом дрожащей рукой все же вскрывает его. Лицо девчонки меняется, когда она понимает, что там всего лишь один билет в Москву. На имя Матвея.

Поднимает на меня недоумевающий взгляд и неосознанно хмурит лоб.

— Один билет. Ты бы не села в тот самолет, Сола.

Она выпускает конверт из рук и прижимает колени к груди, растерянно запуская тонкие пальцы в волосы, словно пытается и никак не может осознать услышанное.

— Ничего не понимаю. Зачем это Матвею? Причем здесь я? Кому я нужна? — бормочет под нос, спрашивая скорее саму себя.

Минуя кровать, подхожу к ней вплотную и приподнимаю пальцами напряженный подбородок, вынуждая вновь посмотреть на себя. То выражение, которое сейчас отражается в глазах малышки, убивает меня.

— Вопрос не в том, кому ты нужна, Сола. Ты просто не в то время, не в том месте засветилась рядом со мной, поэтому и стала миловидной пешкой на шахматной доске. — Мои пальцы грубо очерчивают выемку над ее верхней губой. — Тебе стоит забыть моего сына, девочка. Он никогда не любил тебя.

— Не прикасайся! Оставь меня в покое! — Она резко отталкивает меня ногой. — Это все ты! Не Матвей! Не я! Ты! Играешь в какие-то игры, запугивая меня своими байками! Я не верю тебе! — верещит во все горло и тут же спрыгивает с кровати, отчаянно устремляясь прочь.

Только вот ей не удается добежать даже до двери, потому что за считанные секунды я заключаю Солу в капкан своих объятий, не обращая внимания на то, как яростно она рассекает воздух конечностями.

— Я хочу, чтобы твоя неуемная задница поняла одно, — бросаю ее на кровать, — не ищи во мне врага, Сола, я не желаю тебе зла, — сдержанно цежу сквозь зубы и всей своей тяжестью вжимаю ее хрупкое тело в матрас.

В ответ она только сильнее брыкается. Не верит, идиотка, продолжая неистово толкать ладонями мою грудь, словно безмолвно обвиняя меня во всех своих бедах.

— Ты и есть зло! — злобно рычит мне прямо в лицо.

Изловчившись, девчонка хлестко ударяет меня по щеке, но тут же замирает, испуганно отвернувшись в сторону и явно ожидая ответного удара. А я, вопреки всякой логике, с абсолютным спокойствием отстраняюсь от маленькой истерички и незамедлительно покидаю комнату. Не хочу причинять боль, а она меня постоянно провоцирует. Соле стоит поголодать. Во всех смыслах этого слова. Не хочет ценить мою доброту, пусть наслаждается моим истинным лицом.