Роза в хрустале

5

Он сидел так близко, что Маргарита ощутила терпкий аромат трав, что в Фолганде добавляли в воду для умывания. Руки застыли в руках Эльсвера, горячих и сильных. Вечер накрывал сад и беседку тёмным пологом. Создавать светящийся шар она не хотела, поэтому лицо спутника Маргариты нечёткими линиями терялось во мраке. Острого зрения магов она намеренно избегала.

Молчаливый, Эльсвер лишь сжимал её тонкие пальцы, а она и не пыталась посмотреть мужчине в глаза, видя во тьме совсем другое лицо. Лучше не смотреть вовсе, не вспоминать того, кто давно позабыл о ней.

— Вы не сердиты на Фрейю? — после долгого молчания, Ри не узнала собственный голос — тихий и срывающийся.

— Она милая девочка, — Эльсвер не выказал и толики недовольства, но в полутьме голос его показался глухим и тяжёлым. — Мой брат умел наказывать за непослушание, — сказал и словно перечеркнул прежние слова. — А наказывал он и за меньшие проступки.

— Простите, вам неприятен этот разговор, — невольно просила прощения, не зная за что, ведь он сам вспомнил о брате.

— В Хриллингуре за использование магии можно остаться без рук, — оглушающе добавил господин Брэг.

Маргарита вздрогнула всем телом, в ужасе попытавшись высвободиться, прикосновения спутника сделались неприятными, но Эльсвер крепко держал её.

— Простите и вы меня, — ослабил хватку, позволив отдалиться. — С моей стороны, не позволительны такие слова в доме мага, — снова нашёл её руку во тьме, пальцы начали поглаживать кисть Маргариты — рассеянно, как будто случайно.

Было в этой ласке что-то успокаивающее и одновременно манящее, и Ри промолчала, не остановила его. Растерянность и тревога уходили. Не остановила она Эльсвера и, когда тот наклонился к ней, приблизившись, чётко стали видны мягкие расслабленные черты лица, округлые линии приоткрытого рта. Она позволила этим губам накрыть свои напряженные губы, ловила оттенки чувств, придавленная памятью о поцелуях другого мужчины. Неужели Дарион так и будет стоять между ней и любым, кого она решит приблизить к себе?

«Хорошо, что в беседке темно», — подумалось Маргарите. Не хотела, чтобы Эльсвер увидел её раскрасневшееся лицо. Она вжалась в угол скамьи, сгорая от стыда и неловкости. Забывшись, она почти произнесла чужое имя, когда в темноте губы господина Брэга коснулись шеи и открытой ключицы. Тогда она прокляла платье, что так понравилось при подготовке к ужину. Слишком открытое, делающее доступным тело, провоцирующее желания.

Эльсвер ничего не понял или умело сделал вид, что не расслышал, но отпустил Маргариту, когда она упёрлась ладонями ему в грудь, решительно ставя барьер между ними.

— Если я позволил себе лишнее, прошу простить, — он склонил голову.

Маргариту била дрожь. Стихии, потянувшиеся к мужчине, хаотично сплетались и теряли силу. Губы и кожа, там, где касался её Эльсвер, горели, а зрение мага позволило увидеть, как закаменело лицо спутника, на скулах выступили красные пятна. Казалось, что он изо всех сил сдерживает гнев. Неужели разобрал тихий девичий вздох, шёпот самого сердца, говорящий о другом мужчине. Догадался обо всем, но деликатно молчит. Не хочет позорить ни её, ни себя.

— Вы дрожите, — спокойный тон Эльсвера никак не вязался с выражением лица и это пугало. — Замёрзли? Пойдёмте в дом. И мне, к сожалению, пора, Маргарита.

Она послушно поднялась и подала руку. Что же, если теперь он больше никогда не придёт и не пригласит её на прогулку, она поймёт и смирится. Ни один мужчина не примет девушку, что произносит не его имя в минуты ласки. Маргарита понимала, что сама виновата. Стыдно, как же стыдно!

Эльсвер учтиво простился, поцеловав кончики пальцев, а Ри никак не могла унять дрожь и в тёплом доме. Бездумно смотрела, как господин Брэг прощается с родными, как закрывается за ним дверь. Вся тяжесть мира внезапно свалилась на плечи. Вернулись растерянность и тоска. Всегда спокойная и решительная, Маргарита не понимала, что происходит с ней. Проклятые чувства, к которым она не привыкла, взяли власть и не позволяли вздохнуть. Она же чётко распланировала будущее, убедила себя, подготовилась и заперла их, а один вечер сделал её больной и потерянной.

Внимательный взгляд мамы, отец собирающийся сказать что-то, но остановленный леди Фолганд — всё лишь вскользь касалось сознания. А потом Вельда просто взяла дочь за руку и увела в комнату. Фрейя успела сбежать, и они остались одни.

— Эльсвер довольно мил, — Вельда размеренно гладила дочь по плечам, как делала обычно, когда успокаивала и делилась стихиями.

— Ох, мама…, — Ри закрыла лицо руками.

— В беседке что-то произошло? — не выпытывала, обволакивала силой и любовью.

— Он поцеловал меня, а я…Кажется, я все испортила.

— Что же ты могла испортить, девочка моя, — Вельда коротко обняла дочь и начала помогать переодеваться. — Такая красивая, нежная, благоразумная.

— Я совсем не такая, мама, — даже матери стыдно признаться, не договорила Маргарита, сосредоточено занялась платьем. — Со мной всё не так.

— Ты немного сбита с толку, я вижу, — Вельда помогла распустить волосы, вынула шпильки, продолжая отдавать стихии, ощущая опустошение дочери. — Но это нормально для влюблённой девушки.

— Эльсвер обижен и больше не придёт, — на этот раз уверенно произнесла Маргарита.

— Любит — придёт. Не сможет иначе. Дело же не в шутке Фрейи? Я правильно понимаю?

— Моя вина. А если не вернётся? — она не понимала, что расстроило больше — нарушение планов или возможная обида Эльсвера.

— Знаешь, как на севере говорят? Кто сказал «нет», того и жрецы не осудят. Зачем неволить человека.

— Все от меня бегут, — вздохнула Ри и забралась в постель, чувствуя себя совсем разбитой и слабой.

— Никто не бежит, Ри. Отдыхай, — погладив дочь по волосам, Вельда притушила свет и ушла, решив отложит более серьёзный разговор на другое время. Маргарита была не готова, и это она сразу поняла.

— Я совсем запуталась, мамочка, — в пустоту прошептала Маргарита и закрыла глаза, надеясь заснуть, но не смогла, ворочалась.

В конце концов, глаза открылись сами собой. Маргарита уставилась в темноту, смотрела на сверкающие грани хрустального куба, стоявшего на столике рядом. Лучше не рвать душу. Решительно зажмурилась, но и так она очень чётко увидела туман, прильнувший к оконному стеклу, тёмную фигуру возле постели и склонённое лицо близко от своего лица. На самом деле, когда Дарион призывал искать Скайгарда пять лет назад, он не снимал капюшона накидки, но сейчас Маргарита видела его таким, каким запомнила в их последнюю встречу. Ри возвращалась в прошлое.

Зачем она откликнулась на записку, невесть как попавшую на столик рядом с постелью, придавленную проклятым подарком — хрустальным кубом с трепещущей и вечно живой розой. Почему не смогла забыть притягательное в своей некрасивости лицо, где одна сторона хранила совершенство линий, а вторая навсегда была изувечена, перебита и искажена?

Дарион, разделённый на жизнь и смерть. Расколотый сосуд, чьи черепки Маргарита хотела бы собрать, склеить заново. Он был первым мужчиной, поцеловавшим её, ещё тогда, в землях Люция, откуда не было исхода. Необычный способ снять магию, остановленного братом времени, и потом, он помог всем Фолгандам, исправляя им же задуманное зло. Доказал, что тьма не поглотила его полностью. И Ри была благодарна странному магу.

Но всё оказалось глубже и сложнее простой благодарности. Маргарита побежала к убийце, яростному мстителю и навсегда искалеченному мальчику, подгоняемая смутными чувствами и воспоминаниями. Одна короткая записка и она потеряла голову. Увидела возле портала, и первый взгляд, полный привычной иронии и любопытства, отпугнул, внёс неловкость. И как же быстро ирония сменилась тёплой лаской светло-карих глаз. И шальная радость билась в ней вместе со стихиями, когда он перенёс её в свой мир.

В мире Люция многое изменилось, стало более правильным и гармоничным. Земли наполнялись любовью и заботой создателя. Так и Маргарита до краёв заполнялась чувствами, впитывала каждый взгляд, каждое невинное и осторожное касание, словно бы случайное. Дарион раскрывал её для самой себя.

Они говорили и не могли наговориться, они молчали, продолжая обмениваться чувствами, стоя на краю бескрайнего лавандового поля. Счастье забрало их к себе полностью. Она не знала, как назвать то, что приносило радость и теснило грудь, что тянуло её к магу. Рассудительная Маргарита, привыкшая анализировать каждый шаг и любое явление, просто исчезла. В какой-то миг, в тревоге, она решила, что Дарион снова вложил схему подчинения в сознание, но ничего не нашла в себе. Ничего кроме любви.

Дарион был так естественен рядом с ней, так чуток. В его почти братских объятьях она чувствовала себя дома, за надёжными стенами из любви и тепла. Забывала о времени и родных. И как удавалось скрывать отлучки из дома? Сама удивлялась. Возвращаясь, обещала себе поговорить с отцом. Чувствовала себя предательницей родных, а сердце сладко сжималось от счастья. Стефан Фолганд должен понять счастье дочери. Маргарита верила в это всем сердцем, но каждый раз откладывала признание.

Частые встречи без тени сомнений, но и без откровенных слов о чувствах. Она не умела, не могла подобрать слов, чтобы выразить всё, чем было богато её сердце. Неспешно, само собой складывалось что-то, не требующее разъяснений. А когда Дарион всё-таки поцеловал её, Ри почувствовала, насколько это правильно и непринуждённо, словно они никогда и не существовали порознь. И снова бесконечное счастье, позабытая напрочь гордость и смущение. Ни слова о любви, ни клятвы в верности и планов на будущее. Им и не нужно было это всё. Она узнала совсем другого Дариона и полюбила его мир. А потом…

Маргарита зажмурилась, отгоняя злые мысли. Глупая девчонка, придумала себе сказку. Доверилась магу, который и не испытывал к ней никаких чувств, играл от скуки или, что хуже, из мести Фолгандам.

Нет, не могли лгать его глаза, руки, губы. Почему тогда поступил с ней так жестоко? Лишил жизни, оставив существовать. Как сказала мама — если любит, то придёт. Значит не любит, раз может жить без неё. Может не чувствовать себя пустым, без сомкнутых рук, без объятий и красноречивого молчания. Он может. Значит, и она должна преодолеть память. Хорошо, что в играх своих не успели дойти до края, откуда нет возврата для той, кто станет спутницей мага. Или, напротив, близость не позволила бы Дариону просто вышвырнуть девчонку из своего мира? Мог бы он обречь свою спутницу на верную смерть?

При мысли о близости окатило жаром от несбывшегося, но желанного, а сердце заныло раной. Несмотря на сдержанность, Ри, как любая девушка, мечтала о любви, и образ Дариона стал тем, кого она видела в своих грёзах. В который раз Маргарита дала себе слово забыть мага. Спланировала собственное будущее без него. Девичьи фантазии не обязаны сбываться. Они так часто далеки от реальности.

Эльсвер появился в её жизни, наполнил дни встречами и неспешным спокойным бытом. Не давил, ничего не требовал, был рядом. Сегодня, наконец, решился поцеловать. Всё идёт правильно. О нём она и будет думать. С сегодняшнего дня станет примерной и верной невестой, исправит допущенную оплошность любовью и лаской. Господин Брэг заслужил её доверие.

Многие семьи столицы желали, чтобы дочь младшего лорда вошла хозяйкой в их дом. Положение Маргариты затмило предрассудки, связанные с магией. Так мало мужчин интересовалось ею самой. Она легко читала это по глазам юношей, изредка появляющихся рядом. Жители земель предпочитали практический расчёт чувствам. И никто из возможных женихов, встреченных на городских праздниках или вечерах в Ратуше, не смог коснуться сердца. Эльсверу Брэгу удалось заинтересовать и приблизиться, а Маргарита была готова потерять магию, связав себя с обычным человеком.

Тихонько приоткрылась дверь, и в комнату прокралась Фрейя, замерла, всматриваясь в темноту. Постаравшись дышать ровнее, Ри скрыла, что не спит. Сестра обязательно растормошила бы, начала приставать с расспросами и обсуждать гостя, а у Маргариты совсем не находилось сил для разговоров. Отрешилась ото всего, засыпая, освобождаясь на время от переживаний.