Русалка

Глава 13

Ирина проснулась, когда за окнами давно стемнело. В комнате тихо потрескивали поленья в печи, и свет от пламени отбрасывал причудливые тени на ковер и стены. Девушка потянулась и шумно выдохнула. В горле досадливо запершило. Выбираясь из сладких объятий Морфея, она понемногу стала возвращаться к действительности, и в голове моментально встали события прошедшего дня. Это заставило Ирину резко сесть на постели.

Который час?

Она могла предположить, что проспала достаточно долго, и в жоме все уже спят. Тревога о девочках снова проснулась в душе Ирины. Ей отчаянно захотелось их увидеть и убедиться, что с озорницами всё в порядке. Не заболели ли они? Не поднялась ли у них температура? Да и папенька обещал сегодня быть…. От одной мысли, что отец может узнать о происшедшем, у Ирины засосало под ложечкой. Подобного он ей не простит! И теперь никогда не оставит девочек на её попечении! Эта мысль больно резанула Ирину и заставила зажмуриться.

Так, следует успокоиться, нечего разводить панику раньше времени! Если бы приехал папенька, то её непременно разбудили. Да он бы сам ворвался в спальню и потребовал объяснений! По возвращению в Россию Василий Дмитриевич сильно изменился, и теперь Ирина не знала, чего ожидать от него — то ли ласки, то ли нареканий.

Постепенно, вспоминая всё, что случилось, мысли Ирины переключились на Петра. Как он внезапно появился на озере… как спасал её и девочек…как потом купал её в бане…

От последних воспоминаний щеки девушки запылали, и она прижала к ним ладошки. Вот те раз…. Неужели всё это было с ней? Даже не верится! Ей бы застыдиться, разгневаться, но ничего подобного Ирина не испытывала и в помине! Напротив, по её телу разлилась приятная теплая волна. Ей надо обязательно увидеться с Петром и объясниться!

Ирина уже собиралась спускаться с кровати, когда услышала тихий скрежет открывающейся двери. Это заставило девушку встрепенуться и устремить свой взор на смежную дверь. Так и есть. В комнату, точно угадав её желание, входил Петр. Он держал в руках бокал со спиртным.

Заметив, что Ирина не спит, он улыбнулся.

— Уже проснулась?

— Кажется, да….

Голос девушки звучал отчего-то робко. Ещё ни разу в жизни она не испытывала подобного смущения, и растерялась, не зная, как продолжить разговор.

— Время позднее, я решил проверить как ты, — Петр не спешил приближаться к Ирине. Сейчас, когда она пришла в себя, он опасался, что она снова замкнется в себе или наговорит ему гадостей.

— Всё хорошо, — Ирина нерешительно улыбнулась. Как же она была не права, когда сознательно создавала пропасть в отношениях между ней и этим мужчиной! Разве она раньше не понимала, что теперь они навечно повязаны узами брака? Что чем раньше они найдут общий язык, тем легче, в первую очередь, будет ей?! — Я, наверное, спала очень долго?

— Я точно не могу сказать который час, не смотрел на часы, но думаю, где-то около двух.

Брови Ирины взметнулись к верху.

— Вот это я храпнула….

— Что-то не верится, что вы храпите, сударыня! — Петр прошел в комнату и опустился в кресло, стоящее рядом с кроватью. — Можно? Надеюсь, я не побеспокою тебя?

— Нет, нет! — поспешила заверить его Ирина, но между тем повыше натянула до сих пор укрывавшее её одеяло. — Я сама думала разыскать тебя… Конечно, если бы был не столь поздний час….

— Зачем?

Округлые плечи, блестевшие среди общего полумрака, невольно привлекали внимание Петра. И тому ничего не оставалось делать, как сосредоточиться на бокале с мадерой.

— Ты столько сделал для меня и сестер! Я даже не знаю, как и чем тебя отблагодарить….

О, Петр, конечно, мог назвать что именно он мечтал получить в знак благодарности, но в данной ситуации счел уместным промолчать.

— Ты сегодня столько раз меня благодарила, что боюсь, как бы у тебя это не вошло в привычку!

С языка Ирины готов был уже сорваться дерзкий ответ, когда она заметила, что Петр смотрит на неё лукавым взглядом, а на его губах играет ласковая улыбка.

И невольно Ирина улыбнулась в ответ.

— Ах…. Тогда мне стоит подумать, уж не забрать ли мне свою благодарность назад!

Ирине с трудом верилось, что сейчас, среди ночи, когда за окном стоит непроглядная темень, а жители дома погружены в крепкий сон, она сидит обнаженная, завернутая в стеганое одеяло, и флиртует с собственным мужем!

— Ты пропустила ужин, и теперь, наверное, хочешь кушать? — между тем поинтересовался Петр.

— Есть немного, — честно призналась Ирина. — Но что-то совсем не хочется спускаться на кухню.

Петр загадочно улыбнулся.

— Сударыня, тогда позвольте мне выступить в роли доброго волшебника и угостить вас легким ужином?

— Петр, ты серьезно?

— Как никогда!

Не дожидаясь окончательного ответа супруги, Петр поднялся с кресла, поставил недопитый бокал с мадерой на пуфик и направился к себе в спальню. Он не мог видеть, каким озадаченным взглядом провожала его Ирина.

Как только мужчина скрылся в другой комнате, Ирина быстрыми движениями рук стала приводить волосы в порядок. Хороша она, наверное, со всколоченными, торчащими в разные стороны волосами. И пока она пятерней распутывала пряди, то пыталась уверить себя, что ей-то самой всё равно, как она выглядит, но неприлично сидеть неопрятной в обществе другого человека. И уж совсем не имело значения, то, что этот другой человек — Петр Ракотин.

На удивление девушки, Петр вернулся достаточно быстро, держа в руках поднос.

— Признайся, Петр, сегодня твой день? Сначала вы с братом в самый ответственный момент появляетесь на озере и спасаете непутевых девиц Палагиных, а теперь, точно по велению волшебной палочки готовы меня угостить ужином!

Петру была приятна скрытая похвала в словах Ирины. Да он готов каждый день спасать девиц, попавших беду, лишь бы только женушка ему улыбалась!

— А можно это останется моим секретом? — он хитро улыбнулся.

— Я не имею права настаивать!

Петр поставил поднос на кровать, и как заправский волшебник с негромким: «Опля!», откинул полотенце, укрывавшее поднос. Ирина аж застонала от удовольствия, когда увидела, что именно было ей приготовлено — румяные пирожки с молоком и сметаной, большой кусок ветчины и яблоки с грушами.

— Невероятно! — радостно выдохнула она и, потянувшись за аппетитным пирожком, упустила момент, когда одеяло соскользнуло с её плеч, и нежные полушария грудей оголились. Она испуганно ахнула и тотчас поспешила вернуть одеяло на место.

У Петра запульсировало в висках. Нет, так больше продолжаться не может! Да он уже готов совершить не искупаемый грех, только бы иметь возможность прикоснуться к дразнящему телу супруги.

Но пришлось собрать остатки воли в кулак и произнести:

— Ирина, тебе неудобно будет кушать и одновременно придерживать одеяло, — от Петра не укрылось, как спина девушки тотчас выпрямилась и застыла. — Поэтому, если ты мне разрешишь, я с удовольствием покормлю тебя.

От подобного предложения у Ирины где-то заныло внизу живота, и отнюдь не от голода. Ей бы отказаться, возмутиться, сохранить остатки былого самоуважения, а она, пойдя поперек своей сущности, согласно кивнула.

Петр опустился на мягкую кровать, после чего поставил поднос себе на колени, обмакнул пирожок в сметане и поднёс его к губам девушки. Ирина, не мигая, скомкав одеяло на груди, улыбнулась, приоткрыла ротик и откусила маленький кусочек. Тотчас было подано и молоко, чтобы запить.

— У-у, какая вкуснятина, — нарушая все правила этикета, Ирина говорила с полным ртом, активно пережевывая пищу. — Нет ничего вкуснее на свете!

«Ты вкуснее!» — так и хотелось сказать Петру, но он вновь сдержался. У этой девушке есть роковая тайна, которая стоит между ними, и как он теперь понимал, ему придется хорошо потрудиться, чтобы заслужить доверие Ирочки. Но он готов.

И первый шаг уже сделан.

Так Петр скормил Ирине все пирожки, после чего настала очередь грушам. Ирина кушала, улыбаясь, и её глаза светились счастьем. Даже трудно было поверить, что эта молодая женщина может быть холодной и неприветливой.

— Наелась? — поинтересовался Петр, когда Ирина откинулась на спинку кровати.

— На неделю вперед! Мне кажется, что съешь я ещё хотя бы кусочек ветчины, то просто лопну!

— Я не позволю подобному случиться.

У Ирины краешек рта был испачкан в сметане, и Петр, протянув руку, смазал капельку. Девушка вздрогнула.

— Ты испачкалась сметаной, — объяснил свой поступок Петр, отметив про себя, что стоит только ему нарушить определенную дистанцию, как супруга тотчас напрягается, и в её глазах появляется некое затравленное выражение. Вот и сейчас он отчетливо видел, как промелькнул испуг в двух больших глазах-озерцах.

Ирина смутилась. Она позволила сегодня много лишнего, пришло время сменить тему.

— Что с девочками? Они, наверное, очень испугались и теперь раскаиваются в своем поступке?

Петр усмехнулся и вольготнее устроился на кровати, растянувшись поперек и облокотившись на локоть.

— Испугались они или нет, я сказать не могу, но то, что впредь они будут осмотрительнее, я не сомневаюсь.

— Ты говорил с ними? — уточнила Ирина для окончательного успокоения.

— Да.

Петр сейчас не стал говорить, что близнецы, как минимум завтра не смогут спокойно сидеть на своих маленьких попках.

— Приезжали от Василия Дмитриевича. Он просил передать, чтобы ты не беспокоилась, накануне он благополучно добрался до Отрады и чувствует себя хорошо. Я так понимаю, граф из Петербурга вернулись перед нами?

— Да, за день до вашего приезда. А вы разве не встречались в столице?

— Виделись, но редко. Василий Дмитриевич оказался занятым человеком. Мне не хотелось попусту отвлекать его от работы над книгой. Да и у меня не всегда было наличие свободного времени.

Прежде чем задать следующий вопрос, Ирина поколебалась.

— А ты ему ничего не сообщил о случившемся на озере?

— Нет, и прислуге наказал молчать. Если ты сочтешь нужным, то сама расскажешь. Я подумал, что ваш батюшка не придет в восторг, если узнает, какой опасности подвергли близнецы себя и тебя.

— Тут ты прав. Семь нянек — дитя без присмотра. Так и у нас оказалось. Но первое, что я завтра сделаю, это рассчитаю гувернантку. С девочками не должна находиться женщина, которая даже не знает, где они находятся в тот или иной момент. Саша с Зоей всегда отличались непоседливым характером, за ними нужен постоянный присмотр.

Ирина не стала говорить о своих подозрениях, что теперь, когда она живет не с ними, а батюшка по-прежнему основную часть времени проводит над книгой, девочки и вовсе отобьются от рук. У неё за близнецов постоянно болела душа. Как они? Что с ними? Хорошие ли у них учителя? Получают ли они уроки этикета и танцев? Кто с ними занимается иностранными языками? Но теперь, когда у Ирины появилась слабая надежда на восстановление добрых отношений с родителем, она хотела поговорить с папенькой обо всём.

— Им бы мальчишками родиться, — заметил Петр.

— Я с тобой согласна, но природа нас не спрашивает, распоряжается сама.

Они оба замолчали. Возможно, им и было, что сказать друг другу, но каждый промолчал. Петр смотрел на девушку, и думал о том, что эта красавица принадлежит ему, а он не смеет протянуть руку и коснуться её. А Ирина в свою очередь поражалась терпению и самообладанию супруга. Теперь, когда она отбросила прочь свое нетерпение к нему, то увидела сильного волевого человека, который относился к ней с большим снисхождением. И зачастую она пользовалась этим, чего уж греха скрывать.

Долго молчание длиться не могло. Петр поднялся с кровати и учтиво сказал:

— Думаю, мне следует удалиться к себе, час поздний. Да и тебе, Ирина, тоже не помешает поспать дальше.

— Но я выспалась, — предприняла она слабую попытку возразить.

— Это тебе просто кажется. А вот сейчас снова заберешься под одеяло, и быстро уснешь, уверяю тебя.

Петр не стал ждать, когда Ирина последует его совету, приподнял её, откинул одеяло прочь, и уложил на светлые простыни. Ирина попыталась было протестующее пискнуть, но мужчина не обратил внимания на её протест.

— Спокойной ночи, жена моя, — глухо пробормотал он и легко коснулся губами её губ.

Как и следовало ожидать, на следующее утро Ирина проснулась рано. Она быстро привела себя в порядок, уложила волосы привычной короной вокруг головы и отправилась в комнату к сестрам. Когда Ирина зашла к ним, то обнаружила, что те сидят, склонив темные головки над учебниками. Услышав, что входная дверь скрипнула, девочки, как по команде подняли глаза.

— Ириночка! — ахнула Сашенька и бросилась к сестре.

Та прижала её к себе.

Зоя тоже вскочила со стульчика, но застыла на месте. Её глазки настороженно смотрели на старшую сестру. Она чувствовала себя ужасно виноватой, ведь именно она вчера выступала зачинщицей пари, которое только чудом не приняло трагического оборота. Ирина сразу заметила, что Зоя выглядит виноватой, её маленькая фигурка как-то сгорбилась, ссутулилась, и девочка смотрела на неё из-под опущенных ресниц.

— Иди сюда, — позвала Ирина, протягивая руку.

И тотчас Зоя сорвалась с места, и разделяющее их расстояние преодолела в считанные секунды.

Потом Ирина долго беседовала с ними. Она сразу заметила, что близнецы как-то с опаской садятся на мягкий стул, и подумала о том, что, видимо, Петр не ограничился пустыми гневными разъяснениями. С одной стороны, ей было ужасно жалко сестренок, но с другой стороны, Ирина понимала, что у неё у самой никогда не поднимется рука наказать девочек, а те должны раз и навсегда уяснить, что играть с жизнью ни в коем случае нельзя.

— Ириночка, а ты не расскажешь папеньке о том, что мы вчера без разрешения ходили на озеро? — Сашенька очень сильно переживала и страшилась гнева отца. После того, как Ирина ушла жить в другой дом, батюшка на них или вовсе не обращал внимания или становился чрезмерно требовательным и ругался по каждому пустяку.

— Пока не расскажу, — Ирина приняла строгое выражение лица. Она не могла допустить, чтобы подобное повторилась. Если с девочками что-то приключится, Ирина никогда себе этого не простит. Она их воспитывала, и чувствовала ответственность за их судьбы. — Но с одним уговором.

— С каким? — разом подхватили девочки. Они готовы были на все, лишь бы только сестрица на них не гневалась.

— Что впредь, если вы захотите погулять, то обязательно отправитесь с взрослыми.

— Хорошо.

— Обещаете?

— Да!!

— И еще….

Тут девочки уже более настороженно посмотрели на старшую сестру.

— Никаких пари!

— Но….

— Я ещё раз говорю, никаких пари! — тут Ирина хитро прищурилась. — По крайней мере, неделю!

— О!….

Ну, неделю они вполне могли подождать. Хотя, обидно, впереди намечались праздники, и можно было бы здорово повеселиться, но они пообещали сестрице, а обещание надо всегда держать.

По крайней мере, она их так учила.

Ёлку стали наряжать ближе к обеду. Сначала мужчины лениво отнекивались, ссылаясь, мол, на некую занятость, но потом девушки заметили, что они всё чаще и чаще как бы ненароком стали появляться в гостиной.

— Петр Сергеевич, помогите мне, пожалуйста, — Зоя лукаво улыбнулась и протянула Петру один конец гирлянды. Она как раз стояла на лестнице и пыталась развесить гирлянду по ширине ёлки. — У меня не получается. Я не могу дотянуться во-он до той ветки, а если мы туда не повесим гирлянду, то будет не красиво.

Петр пожал плечами, бросил взгляд на брата, как бы говоря, что он-то не виноват, его позвали, и радостно направился к девочке. Николай облокотился о косяк двери и с ухмылкой наблюдал за происходящем. Вера тоже попыталась его втянуть в общую суету, но тот решительно покачал головой. Это без него.

Взяв другой конец гирлянды, Петр начал развешивать нить по периметру ели, не заметив, как смягчился взгляд Ирины, когда она увидела, что он не сердится на девочек и готов им помогать. Сама она развешивала шары и игрушки. Ей очень хотелось устроить настоящий праздник, и она во всем поддерживала затеи Веры. Саша суетилась рядом, подавая игрушки.

Вскоре низ и середина ели были наряжены, осталась верхушка, ну, и, конечно, же сама вершина, на которую следовало водрузить большую яркую звезду.

— Кто полезет наверх? — спросил Петр, радуясь возможности находится с женщинами. В семье Ракотиных целую вечность не устраивали новогодних торжеств, и теперь Петр сам радовался, как ребенок. В былые времена, когда был жив дед, они каждый год с шумом, с карнавалом и с народными гуляньями праздновали Новый год и Рождество. И у них считалось особой честью водрузить звезду на ель. Чтобы братья между собой не передрались и не переругались, Давыд Георгиевич ввел поочередное, правда, если кто-то из внуков провинился, а его очередь была наряжать верхушку, то он наказывался, и очередь переходила к следующему. Введя такой порядок, Давыд Георгиевич мог быть спокоен — до Нового года его внуки вели себя куда тише и смиреннее обычного, что устраивало всех.

— Давайте Ирина насадит звезду на вершину! — предложила Сашенька и захлопала в ладоши.

— А что? Неплохая идея, — поддержала её Вера. Сама она сегодня стояла в стороне, кое-где подсказывала, давала советы, но не наряжала. С утра она чувствовала легкое недомогание и старалась быть осторожное. Наверное, сказалась вчерашняя нервотрепка.

Ирина тихо ахнула.

— Нет, вы что…, - слабо запротестовала она. — Я не полезу наверх.

— Почему? — Петр тоже нашел эту идею отличной. Да к тому же, было просто одно удовольствие наблюдать, как покраснели щечки у его женушки. — Если ты боишься, что упадешь, я поддержу лестницу. Ты в нашем имении впервые встречаешь Новый год, так что, как молодая хозяйка ты просто обязана сделать это!!

— Все сговорились, да? — на душе у Ирины было легко и спокойно. Впервые за долгое время она почувствовала, что находится в семье, а не в чужом доме. Рядом были её девочки, подруга и….

Петр.

Ирина уже не могла сказать, когда у неё изменилось к нему отношение. Но сегодня она на него смотрела другими глазами.

— Я так понимаю, что вы мне просто не оставляете выбора?

— Не-а! — радостно воскликнула Зоя и протянула сестрице звезду. Та с улыбкой приняла игрушку, и направилась к Петру, который уже ожидал её около лестницы.

У Ирины слегка дрожали ноги, когда она ступила на первую перекладину, но не от испуга. Сегодня она странно реагировала на присутствие Петра, только за последний час она несколько раз ловила себя на мысли, что исподтишка наблюдает за ним. Её взгляд снова и снова возвращался к его сильным рукам. Сегодня на нем был домашний костюм, и, приступая к украшению ели, он снял сюртук и закатал рукава кремовой рубашки, обнажив загорелые крепкие руки. И когда эти самые руки осторожно придерживали поднимающуюся Ирину, у той слегка кружилась голова.

Только бы не упасть….

Хотя….

Теперь Ирина не сомневалась, что соскользни её нога и пошатнись лестница, Петр непременно поймает её. И чего греха таить, поддавшись шальному настроению, Ирина подумала, а не устроить ли ей небольшую проделку. Но в гостиной было много народу, ни к чему устраивать прилюдный спектакль.

Когда Ирина справилась со своей задачей и большая звезда была водружена на остроконечную вершину, в зале раздались аплодисменты, а кто-то из девочек закричал: «Ура!» Девушка стала осторожно спускаться. Ей до родимой земли оставалось пару ступенек, когда Петр подхватил её на руки и прошептал:

— Извините, барышня, не устоял, мне так понравилось вас носить на руках, что удержу нет!

Щечки заалели, а сердечко восторженно ахнуло.

В канун Нового года погода решила побаловать людей. С раннего утра выглянуло солнце, небо было светлым и голубым, мороз, ударивший на днях, ослаб. Во дворе, под навесом, поставили столы для крестьян, и хотя до рождественских народных гуляний была ещё неделя, в поместье Ракотиных угощение раздавали сегодня. На кухне с раннего утра кипели котлы, шипело масло, в печи не потухал огонь, кухарки стряпали, сбившись с ног. Им на помощь из деревни пришли женщины, но работы хватало всем.

Не смотря на зиму, по дому были расставлены огромные вазы с живыми цветами, наполнившие комнаты сладким запахом лета. Над дверью в гостиной, по европейскому обычаю, повесили венок из ольхи.

Праздничный ужин подавали в семь. Ближе к пяти в имение подъехал граф Палагин.

Ирина очень волновалась, ожидая приезда батюшки. После возвращения из Петербурга и злополучных событий на озере увидеться им так и не удалось. И теперь Ирина гадала: не стало ли папеньке ненароком известно о последней проделке близнецов?

Но по тому, как радостно при встрече он раскрыл объятия Ирине, она поняла, что Василий Дмитриевич находится в неведении.

— Как вы тут без меня поживаете? Девочки много хлопот не доставили? Ох, Ирина, какая ты у меня красивая сегодня! Тебя, дочь моя, прямо не узнать! Расцвела!

От комплемента отца Ирина зарделась. К сегодняшнему вечеру она старательно выбирала туалет. И свой выбор она остановила на кремово-бежевом платье с бледно-розовыми цветами, которое она ещё покупала в Париже, но не решалась его носить по причине глубокого декольте. Остаток проведенного лета в деревне дал о себе знать, и теперь кожу Ирины украшал легкий загар. В отличие от большинства барышень она не укрывалась от солнечных лучей под зонтиком, а с удовольствием принимала солнечные ванные. Волосы она уложила в тугой узел, и прическа казалась бы строгой, если бы не умело вплетенная нитка жемчуга, добавившая её образу женственности и изысканности.

— Спасибо, папенька, ты сегодня очень добр, — Ирина сделала реверанс и забрала у отца пальто. — Давай я помогу тебе раздеться.

— Я сказал истинную правду. Ты похорошела, Ирина! Что ж, замужество идет тебе на пользу!

Ирина как раз вешала тяжелое пальто с воротником из бурой лисицы, и её руки дрогнули. Отец прошел из парадной, оставив дочь позади.

«Замужество идет тебе на пользу!» Эти слова точно огненным мечом прошлись по сердце Ирины, и та едва не скорчилась от боли. Праздничное настроение разом улетучилось. Что батюшка имел в виду?

В голове всплыл их последний разговор по осени, перед самым отъездом в Петербург. И теперь папенька решил, что она одумалась, приняла мужа и, возможно, уже забеременела?

Ход её мыслей прервала Вера. Она выходила проверять столы для крестьян, и теперь, разрумяненная, заходила в сени.

— К нам приехал Василий Дмитриевич? Это его коляска стоит у крыльца?

— Да.

— Эй, а ты что стоишь такая задумчивая? Что-то случилось? — за прожитое вместе время, девушки безошибочно научились распознавать настроение друг друга.

— Нет, упаси Боже, всё в порядке. Ты права, я что-то задумалась. Немного волнуюсь, всё ли мы с тобой сделали правильно, всё ли предусмотрели.

Вера весело махнула рукой.

— Выбрось всё из головы! Я вот успокоилась, и мне стало необычайно хорошо. Знаешь, в конце концов, мы устраиваем праздник для семьи, никого из чужих не будет.

И, точно опровергая слова Веры, на улице послышался шум подъезжающих колясок и взволнованные голоса.

Вера как стояла на одном месте, так и застыла. У бедной девушки от удивления распахнулись глаза, а руки, державшие полушалок, разжались. Это выглядело столь комично, что Ирина не смогла сдержать улыбки.

— Кажется, ты сглазила, и к нам всё же пожаловали незваные гости.

— Гости?

Подобное известие выбило из колеи Веру, и та засуетилась.

— Но кто это мог? Я ума не приложу…. Если только мужчины кого-то пригласили….Ой, а где мы разместим гостей? А еды у нас хватит? Я сейчас же дам распоряжения….

Ирина подошла к молодой женщине, и обняла её.

— Ты что засуетилась, Верочка, душа моя? Сейчас мы поприветствуем гостей, а уж потом будем решать, что к чему.

И, на самом деле, парадная дверь распахнулась, и на пороге появился Роман Устов, родной брат Веры, с которым Ирина была уже знакома, и красивая моложавая женщина в роскошном собольем салопе.

— В этом доме рады незваным гостям? — высокий молодой человек улыбнулся и потопал ногами, стряхивая снег с высоких сапог.

Вера ахнула.

— Роман! Бог ты мой! Конечно, рады, о чем говоришь! Я не видела тебя целую вечность и ужасно соскучилась!!

— Мon ange[1], а вы обратите на меня внимание? — приятный женский голос прервал радостное словоизлияния Веры.

Прибывшая женщина выступила вперед, обнаруживая своё присутствие.

— Евлампия!….

Вера взмахнула руками, и, не сдерживая эмоций, кинулась в объятия брата и сердечной подруги.

Ирина стояла в сторонке и с интересом наблюдала за вновьприбывшими. Вера много рассказывала о своей семье, о том, как жила последние годы, и Ирина сразу догадалась кем была новая гостья. Вера по прибытию в Петербург жила у дальней родственнице отца, баронессе Евлампии Валерьяновне Шимански, и считала её своей лучшей подругой. Как говорила Вера, если бы не Евлампия, то она никогда бы не повстречала Николая, да и в Петербурге пропала бы. Конечно, насчет второго она немного преувеличивала, тем самым, пытаясь подчеркнуть значимость этой женщины в своей нелегкой судьбе.

— Какими ветрами вы здесь оказались? Почему не предупредили о приезде? Мы бы вас обязательно встретили!

— Вера! Вера! К чему столько вопросов! — с улыбкой остановила её Евлампия Валерьяновна. — Мы решили сделать вам сюрприз. И я, и Роман очень соскучились по тебе! Сначала я решила было, что Николай с нами поступил очень жестоко — прибыл в Петербург один, оставив тебя в деревне. Но по твоему округлившемуся животику, я вижу, милая, что он поступил абсолютно правильно — ты у нас скоро станешь мамой, и деревенский воздух тебе очень полезен!

— Сюрприз удался, не стану скрывать! Так чего же вы стоите у порога, проходите!

Но Евлампия Валерьяновна не спешила проходить.

— А ты нас не познакомишь с красавицей, что робко стоит за твоей спиной?

— Ах! Простите меня, пожалуйста! — Вера взяла Ирину за руку и вывела её из тени. — Я не понимаю, что со мной происходит, я стала такой рассеянной, спасу нет! Всё забываю! А о правилах приличия я и не говорю! Я ещё раз сердечно прошу у всех прощения! Разрешите мне представить Ирину Васильевну Ракотину, в девичестве графиню Палагину. Ириночка, а это моя душевная подруга, баронесса Шимански. А с моим братом, Романом Львовичем, я думаю, ты уже знакома?

— Да, мы знакомы, — Ирина очень хорошо помнила этого молодого человека. Он несколько раз приезжал к ним в Отраду с Петром, да и у соседей на вечерах им доводилось встречаться. — Рада снова с вами увидеться, Роман Львович.

Роман учтиво поцеловал руку Ирины, отметив про себя, что с девицей Палагиной произошли разительные перемены. Она уже не смотрит на всех разгневанной львицей, в её облике появилась мягкость, точно опытный скульптор обтесал все острые углы.

— Надо полагать, вы жена Петра Сергеевича? — баронесса не любила, когда её оттеняли на задний план, и снова взяла нить разговора в свои руки. — По моим последним данным, Михаил-то у вас ещё ходит в бобылях. А столица кипит новостью, что Петр Сергеевич женился, но молодую жену прячет в деревне. Теперь, увидев вас, Ирина Васильевна, я понимаю почему. Вы — редкостная красавица. С одной стороны, я понимаю вашего мужа, такую жемчужину надо оберегать, но с другой…. Помилуйте, вам надо блистать в свете!

— А мне мучиться ревностью, видя толпы обожателей у ног моей жены? — ироничный голос Петра раздался с коридора.

— Петр Сергеевич!….

— Евлампия Валерьяновна!….

Петр и баронесса давно знали друг друга, у них было много общих знакомых, и они прекрасно общались, позволяя себе некий игривый тон и легкое подтрунивание. Баронесса частенько шутила, что будь она помоложе лет этак на двадцать, то непременно соблазнила бы Петра, а тот с поклоном отвечал, что с удовольствием поддался бы её чарам.

Роман ещё будучи в Петербурге спросил у Петра позволения прибыть в поместье к Новому году, он хотел увидеть сестру. При их разговоре присутствовала и Евлампия Валерьяновна. Так что, для Петра не было неожиданностью прибытие новых гостей. Роман попросил их приезд держать в тайне, хотел сделать сюрприз Вере.

В суматохе и общих приветствий все снова забыли об Ирине. А она, чуть прищурив голубые глаза, смотрела на мужа. И в её взгляде читалась непоколебимая решимость.

Или сегодня, или никогда.

Гулянья во дворе начались рано. Петру с Николаем пришлось выйти на улицу, потому что крестьяне хотели поблагодарить господ. С ними отправились и остальные мужчины. Тем временем, в гостиной был подан ужин. Сегодня Зое с Сашей было разрешено с взрослыми побыть до одиннадцати, проводить Старый год, Новый им предстояло встречать завтра. Но девочки уже приметили свертки с подарками, на которых были написаны их имена, и умирали от любопытства, что же им приготовили взрослые. Зоя предложила ночью, когда все уснут, спуститься, и посмотреть подарки, на что Саша ответила категоричным отказом.

— Нет. Мы не должны больше подводить сестрицу. Если нам сказали, что подарки следует развернуть завтра, значит, так мы и поступим.

Зоя показала ей язык и демонстративно отвернулась.

Баронессе Шимански было приятно встретиться с графом Палагиным. Когда ей представляли Ирину, то она и предположить не могла, что знакома с её отцом. Они были как-то представлены в молодости, но тогда баронесса уже была замужней дамой, да и Василий Дмитриевич был к тому времени не свободен. А сегодня при повторном знакомстве, Василий Дмитриевич не мог не отметить, что знакомая Веры Львовны диво, как хороша собой. Примерно его возраста, она сохранила женскую привлекательность, её русые волосы ещё не тронула седина, а круглые формы невольно привлекали внимание. Грешным делом, Василию Дмитриевичу подумалось, что на них, ох, как гоже возлежать будет…. В народе говаривали, что с такими женщинами и перина ни к чему.

Ужин проходил в веселой обстановке. Евлампия Валерьяновна и Василий Дмитриевич вспоминали общих знакомых, и казусы того времени, Петр подключался к ним и рассказывал живые анекдоты, даже Николай, который не особо любил принародно рассказывать о своих путешествиях, упомянул о поездке в Америке. Что тут началось! Близнецы едва не подпрыгнули со стульев, задавая вопросы. Их интересовало всё! Кто такие ковбои и чем они занимается? А правда ли, что есть люди, у которых цвет кожи черный? А почему индейцы снимают скальп? И вообще, что такое скальп? И правда ли, что там, в этой таинственной Америке, земли раздаются просто так? И….

Нескончаемый поток вопросов пришлось прервать, потому что стрелки на часах неумолимо приближались к одиннадцати. Но Николай, которому впервые удалось напрямую пообщаться с близнецами, пришел от них в восторг. Он даже готов был забыть об их выходке на озере! Они чем-то напомнили ему себя. Он так же жадно расспрашивал о других странах, мечтая о приключениях.

Естественно, девочки были разочарованы, что их отправляют спать. Взрослые подняли бокалы с шампанским, детям налили по шипучке, и, когда часы, пробили одиннадцать раз, все благословили прошедший год, и пообещали оставить все плохое в прошлом.

Невольно Ирина повернулась к стоящему рядом Петру. А смогут ли они забыть плохое? Петр тоже посмотрел на супругу и таинственно ей подмигнул.

Чтобы не сидеть за столом оставшийся час, решили выйти на улицу, подышать свежим морозным воздухом.

— Ох, и правда, следует размяться, а то я что-то засиделась, — призналась Евлампия Валерьяновна, ставя бокал с шампанским. От выпитого спиртного она разрумянилась, кровь ударила в голову, и она всё чаще стала посматривать на красавца-графа. — В дороге тоже насиделись, ножки так и просят ночной прогулки.

Петр галантно помог Ирине выйти из-за стола, задержав ладонь на обнаженном локте жены чуть дольше, чем полагалось в подобных случаях. Но Ирина и сама поддалась всеобщему игривому настроению, и не была против мимолетной ласки супруга. К тому же, ей было приятно наблюдать за отношениями Веры и Николая, и в глубине души она искренне завидовала той нежности и теплоте, что существовала между ними.

На улице по-прежнему гуляли крестьяне и служащие поместья. Смех и веселый гомон слышался со всех сторон. Фонари, развешенные по периметру двора, давали яркое освещение, и никто расходиться не собирался. Угощения господа предоставили вволю, пей, ешь — не хочу!

Но предполагаемая прогулка не удалась. Вернее, она превратилась в игру.

Первый снежный ком слепил и бросил в дочь Василий Дмитриевич.

— Эх, где наша не была!….

От подобного поворота событий Ирина на мгновение растерялась, но только на мгновение. Она тотчас вспомнила, как в детстве частенько играла с папенькой и маменькой в снежки.

— Значит, вот вы как, папенька! — хитро улыбнулась Ирина, и, нагнувшись, ловко слепила сразу два снежных комочка.

Один она послала батюшке в ответ, а другой отправила в сторону стоящего неподалеку Петра. В отца-то Ирина не попала, а вот мужу досталось прямо в непокрытую голову.

— О-о….

Ирина и сама не ожила ничего подобного. Но было поздно. Она попыталась спастись бегством, но Петр оказался проворнее.

И полетели снежки….

В потешной игре приняли участие все. Досталось и Вере. Сначала та только укрывалась, ей было не сподручно нагибаться, но она быстро нашла выход из положения — спряталась за большой сугроб снега, и уже оттуда стала посылать снежные снаряды. Получилось так, что все разбились по парам, баронесса отбивалась от Василия Дмитриевича, Ирину активно атаковал Петр, а на душу Веры пришлось сразу два её любимых мужчины — брат и муж.

Давно Ирина так задорно не смеялась. Она едва успевала уклоняться от одного снежка, как Петр уже посылал следующий. Но и она не оставалась в долгу, находила удачные моменты, и в ответ лихо пыталась подстрелить супруга. Тот по-детски радостно вскрикивал, когда очередной снаряд пролетал мимо и издавал победный вопль, когда попадал в Ирину. Та грозила ему кулачком и корчила забавные рожицы, и не заметила, как противник подобрался непозволительно близко. Они, бегая друг за другом, незаметно отделились от остальных.

— Сударыня, сдавайтесь на волю победителя! — крикнул Петр и одним большим прыжком настиг Ирину, повалив девушку на снег. Сам он оказался в более выгодном положении — сверху.

Ирина, не отдышавшись после бега, строптиво бросила в лицо супругу:

— Ну, уж, нет! Мы ещё посмотрим кто кого! Я не намерена сдаваться без борьбы!

— В этом я не сомневаюсь….

Петр хотел ещё что-то добавить, но не успел. В его лицо полетела рассыпчатая пригоршня снега. Он зафыркал, пытаясь стряхнуть мокрый снег и одновременно не выпустить вырывающуюся Ирину. Он кое-как изловчился и завел обе руки девушки над головой.

— Вот теперь ты от меня никуда не денешься, — его слова прозвучали двояко, но никто из молодых людей не придал этому значения.

— А мы еще посмотрим!

Теперь, когда Ирина отбросила прочь суровость, Петр постоянно открывал в её характере что-то новое, и это новое очень сильно влекло его. И здесь, среди сугробов и зимнего неба, он наклонил голову, и его горячие губы прикоснулись к её нежным устам. Ирина ахнула, но не отпрянула. Капелька растаявшего снега упала с лица Петра на её щеку, но девушка чувствовала только жар опаляющего поцелуя.

Он играл с ней, прикасаясь нежно-нежно, точно боялся спугнуть красивую бабочку, севшую ему на ладонь.

Но даже этот поцелуй, почти девственный, заставил его застонать от удовольствия.

— Молодые! Вы где? — голос Романа ворвался в сознание разом, и Петру ничего не оставалось делать, как отпустить Ирину.

А так не хотелось….

— Мы здесь.

Он помог женушке подняться и повернулся к другу.

И в этот момент, Ирина, изловчившись, засунула пригоршню снега за воротник пальто Петра.