— Говорю тебе, это была она! Разговаривала с моей матерью в ее комнате.
— Ну и что? — Правая бровь Каина Линделла слегка поднялась.
— Как это ну и что? — Марлоу Банкрофт чуть не подавился вином, отчего несколько капель упали на его жилет ярко-лимонного цвета.
— Честно говоря, я не вижу повода для волнений.
— Не видишь повода? Ты не видишь повода для волнений?
— Совершенно верно, я не вижу никакого повода для паники. — Каин Линделл с невозмутимым видом поднес к губам бокал с кларетом.
— Ты что, не понимаешь, чем это может закончиться?
Линделл какое-то время рассматривал густую красную жидкость в бокале.
— Я понимаю. И если ты не хочешь, чтобы все соседи узнали о твоих делах, говори потише. Что касается девушки, то ответь мне: ты точно уверен, что это именно та штучка, с которой ты развлекся, когда мы ездили на «Снежную»?
— Да, это она. Та же самая, с которой, кстати, и ты хотел развлечься, но чей-то крик нам помешал.
Довольный своим ответом, Марлоу слегка приподнял руку с пустым бокалом, и к их столику тут же бросился официант.
— Так ты говоришь, она пришла к вам, чтобы поговорить с твоей матерью, — вернулся к разговору Линделл, когда бокалы снова были наполнены и официант удалился на расстояние, с которого не мог слышать их разговора.
— Нуда.
— И о чем они беседовали?
— Откуда мне знать, черт побери!
Наблюдая, как его приятель опрокидывает в рот очередной бокал, Каин Линделл почувствовал нарастающее где-то в глубине желудка тепло, но ощущение это было вызвано не только вином. Банкрофт полностью зависел от денег отца, и если этот источник иссякнет, он обратится к матери. Если же у Марлоу испортятся отношения с леди Амелией, ему, чтобы спасти свою шкуру, придется искать деньги в другом месте. И к кому он может обратиться, как не к Каину Линделлу?
— Ты не спросил? — продолжил он, дождавшись, пока Марлоу допьет вино.
— У девчонки? Я что, похож на идиота? Это было бы равнозначно…
Марлоу снова подозвал официанта. Пока тот наливал вино, собеседники молчали. Разговор возобновился только после того, как официант отошел в сторону.
— Значит, не спросил. А что девчонка?
— Ха! — Марлоу уже поднес к губам очередной бокал. — Ее как ветром сдуло, едва только она увидела меня.
— А твоя мать, она не рассказывала, зачем девчонка приходила в Банкрофт-холл?
— Они что-то говорили про скандал у церкви вчера вечером, но потом я ушел и больше ничего не слышал.
— Значит, если ты больше ничего не слышал…
— И ты еще говоришь, что нет повода для волнений? — прервал его Марлоу и хрипло рассмеялся. — Ты не знаешь леди Амелию! Она наверняка заметила, как эта девка, едва увидев меня, скривилась и чуть не упала в обморок. Да и мое удивление, скорее всего, тоже заметила. Воспитание у нее хоть и домашнее, но ум острый как бритва. Все заметила и, без всяких сомнений, тут же сообразила, что к чему… Ведь это уже не в первый раз…
Не в первый раз! Брошенные между делом слова не прошли мимо ушей Каина Линделла. Так, значит, та девушка, собиравшая в тележку овощи, была не первой, с которой порезвился Марлоу Банкрофт! Вопрос только в том, кто и когда? В будущем нужно внимательнее прислушиваться к его пьяным излияниям. Легкий шантаж может облегчить кошелек этого простофили.
— Итак, про тот день в Дарластоне тебя никто не спрашивал, да?
Выплеснув в горло последние капли кларета, Марлоу порывисто поднялся из-за стола, но покачнулся и схватился рукой за стену, чтобы удержать равновесие. На шум стали оборачиваться другие посетители ресторана отеля «Георг».
— Нет, меня никто не спрашивал, — ответил Марлоу сиплым голосом и добавил: — Но обязательно спросят, ибо я слишком хорошо знаю мать. Однако Алису Мейбери она больше не увидит… Я собираюсь заняться этим прямо сейчас!
В Холл-энд-коттедж Анна не вернулась. Алиса стояла посреди крохотной гостиной дома, из которого сегодня утром она ушла вместе с матерью. Бросившись бегом из Банкрофт-холла, она молилась, чтобы мать вернулась сюда, в дом Иосифа… Но разве могла молитва помочь Алисе Мейбери?
Посудомойка шепнула ей, что нужно искать на огороде. Но там… Дыхание тут же участилось, хотя мысли продолжали идти своим чередом… Там ее поджидал он!
Алиса боролась с этой мыслью, снова и снова пытаясь отделаться от нее, пока бегала в поисках матери, но теперь, оказавшись в пустом доме Иосифа, она была уже не в силах ей противиться.
Он узнал ее и догадался, что она живет где-то поблизости. Сыну хозяйки Банкрофта наверняка были известны все закоулки Вензбери. Найти ее будет проще простого. Новая тревожная мысль обрушилась на нее. Может быть, ему уже известно, где ее искать… Скорее всего, он проследил за ней!
Жуткий страх, казалось, парализовал Алису. В голове затуманилось, внутри все похолодело, руки и ноги как будто превратились в лед.
Что это? Звук… Тихий звук.
Чувства Алисы теперь были подчинены только ужасу, который словно окутал ее липкой паутиной.
Опять этот звук! Скованный смятением мозг все же воспринял сигнал, доносившийся до нее. Нет, ей не показалось, это не разгулявшееся воображение. Звук шел откуда-то со стороны… С улицы!
Это он… Тот, кто изнасиловал ее… Он уже здесь!
Внезапно Алиса почувствовала, что панический страх растопил лед, которым было сковано тело, и в ее жилах вскипела кровь. Она задрожала. Это не должно повториться… Этого нельзя допустить! Задняя дверь… Через кухню и во двор, оттуда можно убежать… Она уже сделала шаг, чтобы выйти из комнаты, но тут опять послышался тот же звук. Странный приглушенный звук. Нервы снова натянулись, как струны, она прислушалась.
— Я надеялся, что ты придешь сюда. — Густой мужской голос неожиданно раздался где-то сзади.
Коротко вскрикнув, Алиса бросилась из дома.
Как она и предполагала, он следил за ней и, стараясь не упускать из виду, пришел к дому Иосифа! От страха сердце вырывалось из груди, дыхания не хватало. Нужно хоть немного отдышаться, чтобы не упасть без сил. Алиса остановилась. Она выбежала через кухню. Ей казалось, что она слышит тихие крадущиеся шаги преследующего ее человека. Сначала они были слышны у передней двери, потом совсем рядом, буквально за спиной, когда она выбегала из гостиной.
Он мог схватить ее. Взявшись одной рукой за большой камень, у которого она остановилась, а другой за бок, Алиса позволила себе передохнуть. В первые секунды, как только она поняла, что в небольшой комнате кроме нее находится кто-то еще, ноги отказались слушаться, ее всю словно парализовало от страха.
Эти несколько коротких мгновений могли стоить ей жизни. Он находился так близко к ней, что слышал ее дыхание, и мог запросто сбить с ног, как в тот раз. Возможно, он ждал, когда она выдаст себя каким-нибудь неосторожным движением? Или наследник Банкрофт-холла считает, что ему должны подчиняться беспрекословно, даже не думая о сопротивлении, и именно поэтому медлит? Алиса прислонилась спиной к камню, потому что ей никак не удавалось унять дыхание. Казалось, что легкие у нее в груди в любую секунду могут лопнуть. К счастью, она не замешкалась, и это спасло ее. Но не рано ли думать о спасении?
Усилием воли Алиса заставила себя оглянуться, хотя очень боялась увидеть своего преследователя. Она стояла у бледного, почти белого камня еще минуту, решая, как поступить дальше.
Можно было продолжить бегство… Но если он успел подойти, ему не составит труда догнать ее. Можно было остаться здесь, спрятаться за камнем и дождаться, когда стемнеет… Но тогда искать мать в поле придется в кромешной темноте… и вряд ли ей удастся найти ее без какого-либо источника света.
Эта тревожная мысль перевесила остальные. Мать сейчас ходит где-то одна, без помощи, и с ней может случиться что угодно. Набрав полную грудь воздуха, Алиса оттолкнулась от камня. Надеясь, что глубокий вдох добавит ей немного храбрости, она осмотрелась по сторонам.
Почти лишенное растительности поле — кроме низкой жесткой травы и нескольких невысоких кустов с желтыми цветками, здесь ничего не росло — раскинулось до самого горизонта. Огромное, заваленное светло-серыми валунами открытое пространство, где не было ни души.
Значит, ее не преследовали. Алиса облегченно вздохнула, но тут же опять заволновалась. В какой части огромного пустыря она оказалась? Она ведь бежала в панике, не разбирая дороги.
— Думай! — приказала себе Алиса, и это помогло сдержать очередной приступ страха наподобие того, который охватил ее в доме Иосифа.
Она вновь окинула взглядом окружавший ее однообразный пейзаж. Мать говорила, что хотела приготовить мясо для мужа и сыновей, которые должны были прийти с работы. Может, помутившийся разум направил ее в Дарластон? Может, воспоминания о прошлом заставили Анну пойти обратно в город, в котором она прожила всю жизнь? Но это всего лишь предположения. Алиса вздохнула. Сумеет ли она сама теперь найти дорогу в Дарластон? Как ей ориентироваться в этом пустом пространстве? Ведь раньше она всего лишь раз переходила это поле, и то в таком подавленном состоянии, что не задумывалась над тем, чтобы запоминать какие-нибудь ориентиры. Как быть? Нельзя же идти просто так, куда глаза глядят.
Очередная возникшая проблема пошатнула начавшие было успокаиваться нервы. Куда бы она ни пошла, любое направление может оказаться неверным. Вместо того что бы догнать мать, она, наоборот, будет отдаляться от нее. Куда же идти? Она не знала! Не знала!
В отчаянии Алиса закрыла лицо руками.
«Когда тебе будет так тяжело, что ты подумаешь, что одной тебе не справиться с навалившимися трудностями, если когда-нибудь ты не будешь знать, как поступить, обратись к Господу. Запомни это, малышка… Обратись к Господу».
Эти слова отца навсегда запечатлелись в ее памяти. Слова, которые он произносил, когда замечал, каким печальным становится лицо дочери, мечтавшей о материнской ласке и не познавшей ее. Но с тех пор прошло уже много времени. Господь давно отвернулся от этой девочки, так и не услышав, как она молилась под одеялом, не утешив ее, когда у нее от боли рвалось на части сердце!
Иконы, фрески!..
По щекам Алисы потекли горячие слезы. Нет, она не будет просить помощи у Господа.
Неужели уже ночь? Все это время Алиса не переставая бежала, потом шла, потом опять бежала, и от этого постоянного движения она уже не чувствовала ног. Тонкие подошвы туфель не спасали от камней, по которым она шагала, и ее ступни горели огнем. Алиса посмотрела на небо. Ни следа былой голубизны, пушистые белые облака превратились в сплошной темно-серый покров, не пропускающий свет. Скорее всего, она ходила кругами по одному и тому же месту. Иначе как объяснить, почему она до сих пор не дошла до Дарластона, который находится не так уж далеко от Вензбери? И если она направлялась не к Дарластону, то куда ее несли ноги?
Она еще раз подняла голову. Тяжелые свинцовые тучи росли, клубились, опускались все ниже и ниже, что было верным признаком надвигающейся бури. В следующее мгновение, как будто в подтверждение этому, между двумя мрачными серыми тучами сверкнула яркая молния. Через несколько секунд раздался оглушительный гром.
Мать всегда боялась молний. Как только начиналась гроза, она убегала из комнаты в кухню и начинала прятать железные ножи, потом мчалась в спальню и поворачивала к стене все зеркала. Она считала, что от молний очень часто случаются пожары, поэтому все гладкие блестящие предметы, способные ее отразить, всегда накрывала тканью. Более того, на время грозы в доме были распахнуты все двери, включая задние, — на тот случай, если в помещение через дымоход не дай бог залетит шаровая молния. Но даже это не спасало мать от волнения. Она боялась грозы почти так же, как аварий в шахте. А сейчас Анна осталась один на один со своим страхом.
Еще один оглушительный раскат грома прокатился над землей, яркая вспышка почти ослепила Алису. Она плотнее укуталась в шаль, завязанную крест-накрест на груди. Нужно продолжать поиски матери… И надо найти ее как можно скорее, до того как гроза отнимет у Анны те остатки разума, которые еще теплятся в ней.
Кругом стояла кромешная тьма, лишь гигантские, впивающиеся в землю пальцы разбушевавшихся небес, сверкая время от времени, озаряли горизонт ослепительными вспышками. Яростный дождь хлестал с безумной силой. Первые несколько часов Алиса шла молча, боясь, что если она станет звать мать, то ее крики услышит преследовавший ее мужчина, хотя, надо сказать, своего присутствия он пока ничем не выдал. Конечно, нельзя было исключать возможность, что он находится настолько близко, что услышит ее голос, но она не могла продолжать искать вслепую. Чем бы это ни грозило, нужно попытаться криком привлечь внимание матери. Ей обязательно нужно найти Анну, пока не наступила ночь!
— Мама! — Крик Алисы разнесся над бескрайней пустой равниной и растаял, не дождавшись ответа. — Мама, где ты?
Алиса прислушалась, пытаясь уловить хоть какой-то шум. Потоки дождя заливали глаза, но она вытирала лицо и всматривалась в стремительно темнеющую даль. Когда небо озарилось очередной яркой вспышкой, она заметила какое-то движение.
— Мама! — закричала Алиса и бросилась вперед. Она бежала так, как будто сила ночной бури влилась в ее истерзанные ноги. Она словно летела над острыми камнями и размытой землей.
Но это была не мать. То, что она приняла за фигуру, кутающуюся в шаль, оказалось всего лишь деревом, раскачивающимся на ветру. Вера в лучшее, которая помогала ей сохранять остатки сил, покинула Алису, соломинка, за которую держалась надежда, переломилась. Силы оставили ее, и она со стоном опустилась на землю. Хрупкое тело затряслось от рыданий.
Сколько она просидела на этом месте? Одежда промокла насквозь, руки и ноги словно одеревенели от долгого соприкосновения с холодной влажной землей. Алиса с трудом поднялась. Что это? Светает? Она посмотрела на небо. Нет, это не рассвет. Это вечерняя заря окрасила горизонт алым и золотым. Вокруг было так темно не потому, что наступила ночь, — нет, это огромные мрачные тучи заслонили собой солнце, не пропуская его свет к земле. Теперь тучи немного разошлись, и лиловые, с перламутровым оттенком лоскуты на небе свидетельствовали о том, что у нее еще есть время на поиски.
Алиса сняла с себя шаль, встряхнула ее и, когда отвернула лицо, чтобы брызги не попали в глаза, в испуге отскочила назад. Если бы она прошла еще несколько шагов, то оказалась бы на берегу маленького озера с черной водой. Затопленная шахта! Сколько раз ее предупреждали, советуя не приближаться к таким опасным местам! Они прятались за высокой густой травой и подстерегали неосторожную жертву. Должно быть, это место, как и округа Дарластона, кишит такими ловушками. Как рассказывал отец, не у всякой шахты было высокое ветряное колесо, которое указывало на ее местоположение. Раньше люди часто выкапывали такие шахты — расширяющиеся книзу и имеющие узкий вход. Выработка угля производилась в них до тех пор, пока не возникала угроза обрушения крыши. Потом шахту просто бросали и выкапывали где-нибудь поблизости новую. В результате поле превратилось в очень опасное для прогулок место, причем не только ночью, но и днем. Однако ночь уже не за горами!
Алиса окинула взглядом бесконечную неровную линию горизонта. Тяжелые рваные тучи нависли над землей так низко, что казалось, будто они стелились по безбрежному пустынному полю. Из-за этого изысканная палитра вечерних красок сменилась угрюмой серой мглой. Еще час — и станет совсем темно. Сколько времени уже потрачено на поиски, сколько пройдено, а следов матери все нет… Что можно успеть еще за какой-то час? Наверное, ей придется отложить дальнейшие поиски до утра. Но мать! Разве могла она оставить мать в этой кромешной темноте? Поискать поблизости людей и попросить помощи? Но куда идти, где искать? Ведь за все это время Алисе не то что не встретилось ни души, она даже не увидела ни одного дома! Подобные мысли лихорадочно проносились в голове Алисы, когда она накинула мокрую насквозь шаль на голову и завязала ее концы за спиной.
Но тут ее взгляд снова упал на темную гладь воды. Благодаря лучам заходящего солнца она была похожа на жидкую бронзу. Гладкая поверхность блестела, но еще ярче блестели миллионы капель воды на траве, которой был покрыт берег. Под пурпурно-золотым балдахином вечернего неба эта картина казалась настолько прекрасной, что Алиса, на секунду позабыв обо всех бедах, вспомнила, как они с отцом и старшим братом сидели на берегу канала, соединяющего Дарластон с Бирмингемом. Как же она любила эти воскресные вечера, когда отец находил удобное место на берегу рядом с дорогой, расстилал свой пиджак и усаживал ее рядом с собой. Марк всегда со смехом тыкал ей под нос червяка, прежде чем нанизать его на крючок. Это был совсем другой мир, мир, в котором не было места горю, мир, в котором существовали только любовь и радость.
«Похоже на зеленую ленту, красивую зеленую шелковую ленту».
Она сбрасывала с ног ботинки, снимала чулки и начинала скакать по берегу, разбрызгивая холодную, но такую приятную воду. Все еще зачарованно глядя на прекрасную картину, раскинувшуюся чуть поодаль, Алиса позволила памяти унести себя в тот счастливый мир. Отец крепко хватал ее за руку и оттягивал от сладостно манящей воды.
«Нет, Алиса, нельзя!..»
Его голос звучал сурово. Иногда Алисе казалось, что отец злился из-за того, что она разувалась и снимала чулки, а девочке не подобает так вести себя на людях. Отвернувшись от отца, она начинала плакать. Только то была не злость.
Туго завязанная шаль превратилась в крепкие объятия отца, прижимавшего ее к груди, плеск воды вдруг зазвучал его словами.
«Вещи не всегда бывают такими, какими кажутся, — говорил отец. — Порой красота скрывает опасность. Эта вода тоже коварна, здесь очень глубокое дно… Маленьким принцессам нельзя купаться в таких местах. Помни, малышка, не всегда можно верить тому, что видишь… Все может оказаться обманчивым, как и эта вода».
Он смотрел любящими глазами на ее заплаканное личико.
«…Запомни, девочка моя, правда не всегда лежит на поверхности».
Эти же слова отец произнес еще раз, когда застал свою четырнадцатилетнюю дочь плачущей. Алиса тогда не рассказала ему, почему она плакала, но в глубине души чувствовала, что отец понимает, как ей не хватает материнской любви. Если бы она рассказала ему, доверилась, он бы… Но именно поэтому она никогда не говорила с ним о своих обидах и скрывала причину печали, поселившейся в ее сердце. Ей не хотелось, чтобы мать стала делать вид, будто души не чает в старшей дочери, только потому, что ее об этом попросил отец. Это было бы еще хуже. И Алиса продолжала молчать… А спустя месяц отца и братьев не стало, не стало единственных в этом мире людей, которые любили ее по-настоящему.
Низко над головой пролетела стая диких гусей, которые направлялись к своим гнездам на ночлег. Шум крыльев нарушил вязкую тишину и заставил Алису отвлечься от воспоминаний.
Нужно идти дальше, продолжать искать…
Пальцы, потуже затягивавшие края шали, вдруг замерли… Руки и ноги похолодели. Алиса всмотрелась в блестящую поверхность озерца.