С моим мужем что-то не так?

Глава 13

Я с трудом открываю глаза, моргая, чтобы прогнать остатки глубокого, приятного сна. Когда я пошевеливаюсь, в нижней части живота возникает дискомфорт, и я вздрагиваю. Ощущение усиливается, когда я слегка сдвигаюсь, и с моих губ срывается тихий стон.

Воспоминания о страстной ночи с Дэниелом наводняют мой разум, и мои щёки заливает румянец. Мы были так поглощены своим желанием, так поглощены потребностью соединиться и выразить свою любовь друг к другу.

Осторожно я пытаюсь сесть, морщась от усиливающейся боли. Дэниел шевелится рядом со мной, его рука автоматически обвивает мою талию, поддерживая меня.

— Успокойся, любимая, — бормочет он с озабоченным выражением на лице.

— Позволь мне помочь тебе.

Нежно направляя меня, он помогает мне откинуться на подушки, меняя наше положение, чтобы ослабить давление на мою чувствительную область. Когда я расслабляюсь, боль начинает утихать, сменяясь теплым, приятным ощущением, разливающимся по всему телу.

Рука Дэниела собственнически лежит на моём животе, его большой палец успокаивающе поглаживает ткань покрывающей нас простыни.

— Как ты себя чувствуешь? — тихо спрашивает он, и в его голосе слышится беспокойство.

Я делаю глубокий вдох, позволяя его успокаивающему взгляду окутать меня.

— Немного болит, но ничего серьёзного, — заверяю я его, поднимая руку, чтобы погладить его по щеке.

— Просто напоминание о том, как сильно ты овладел мной прошлой ночью.

На его губах играет улыбка, когда он наклоняется к моему прикосновению.

— Виновен по всем пунктам, — говорит он, и его голос понижается до хриплого шёпота.

— Но оно того стоило, не так ли?

Я киваю, и румянец заливает мои щёки при воспоминании о нашей бурной любви.

— Более чем.

Почти рыча, Дэниел насмехается:

— А что люди делают после хорошего секса?

От его прямоты я краснею, а в голове проносится мысль, что демоны могут быть такими же прямолинейными, как и жестокими.

Я прикусываю губу, пытаясь сформулировать ответ, который не заставит меня выглядеть наивной девчонкой.

— Н-ну, обычно они обнимаются и разговаривают, — запинаюсь я, надеясь, что мой голос звучит непринуждённо, несмотря на растущее смущение.

Дэниел усмехается, его смех низкий и порочный.

— Обнимаются и разговаривают, да?

— Как странно.

Он притягивает меня ближе, обвивая руками в собственнических объятиях.

— Я предпочитаю поглощать своих возлюбленных, телом и душой.

— И как только я почувствую твою сущность, пути назад не будет.

Я смотрю на Дэниела в замешательстве, пытаясь расшифровать его загадочные слова о том, что он поглотит меня. Мы уже занимались страстной любовью, и, если не считать обычной нежности после секса, ничего особенного или зловещего в этом не было.

— Что ты имеешь в виду под «поглотить»? — спрашиваю я едва слышным шепотом.

— Мы уже… ну, знаешь, делали всё это.

Я неопределенно указываю на наши спутанные простыни, чувствуя смесь любопытства и опасения.

Ухмылка Дэниела становится шире, обнажая острые клыки, которые угрожающе сверкают в тусклом свете.

— О, милая, ты понятия не имеешь, с чем имеешь дело, — мурлычет он, его горячее дыхание щекочет мне ухо.

— Секс со мной — это только начало.

Губы Дэниела касаются моего уха, его слова — соблазнительный шёпот, от которого у меня по спине бегут мурашки.

— Я уже говорил тебе, моя дорогая, — шепчет он, царапая зубами чувствительную кожу моей шеи.

— Я заперт в этой смертной форме… внутри тела твоего мужа.

Когда Дэниел вновь шепчет мне на ухо своё мрачное признание, касаясь губами чувствительной кожи моей шеи, я чувствую, как по моему позвоночнику пробегает дрожь.

— Да, ты сказал… — начинаю я, и мой голос затихает, когда он оставляет дорожку из поцелуев вдоль моей шеи. — Ты заперт в этой смертной форме, — заканчиваю я, и во рту у меня становится горько от его предыдущих слов.

— В теле моего мужа…

При упоминании моего, так сказать, бывшего мужа зубы Дэниела вонзаются в мою плоть, пронзая нежную кожу с такой болью, что я задыхаюсь. Боль смешивается с трепетом возбуждения, моё тело инстинктивно реагирует на его властное притяжение.

— Я помню, — выдыхаю я, запуская пальцы в его волосы, пока он зализывает рану.

Губы Дэниела продолжают безжалостно терзать мою шею, и от каждого поцелуя и укуса по моим венам пробегают электрические разряды.

— Чтобы вернуть свою истинную форму, — шепчет он мне на ухо низким и гипнотическим голосом, — мне нужна энергия… И у меня есть именно то, что нужно.

От его слов по моему позвоночнику пробегает дрожь, и я испытываю восхитительное сочетание страха и предвкушения. Я чувствую его силу, тёмную и пьянящую, проникающую в самую мою суть.

— И ты идеально подходишь для этой работы, — добавляет он, касаясь зубами пульсирующей точки на моём горле.

— Моя прекрасная жена, такая полная жизни и страсти… Полностью моя, чтобы поглотить.

Он замолкает, его губы зависают прямо над моим пульсом.

— Твоя жизненная сила стала бы ключом к раскрытию моей демонической сущности, — бормочет он, и в его голосе слышится голод и желание.

— Представь себе, моя дорогая жена, — ты полностью отдаешься мне, подпитывая мою трансформацию каждым ударом своего невинного сердца.

Эта мысль одновременно пугает и воодушевляет, заставляя адреналин бурлить в моих венах.

— Люди называют это сделкой с дьяволом, — шепчет Дэниел, его горячее дыхание обжигает моё ухо, пока он продолжает объяснять.

— Но это гораздо больше, чем просто сделка, моя милая жена.

— Это союз тела и души, подчинение самым тёмным желаниям, которые таятся в нас обоих.

Его руки скользят по моим изгибам, очерчивая контуры моего тела с такой собственнической страстью, что у меня перехватывает дыхание.

— Вместе мы могли бы править миром смертных, и наша любовь горела бы ярче любой звезды на ночном небе.

— Но сначала ты должна полностью отдаться мне, принять тьму, которая таится внутри.

Искушение непреодолимо, обещание власти и удовольствия слишком велико, чтобы устоять.

Мой разум помутился, пока я пыталась осознать шокирующее откровение.

— Значит… значит, мой муж хотел заключить с вами сделку? — запинаюсь я, мой голос дрожит от смеси недоверия и ужаса.

Дэниел тихо и насмешливо усмехается, его глаза сверкают злобным весельем.

— О, дорогая, твой драгоценный муж был всего лишь пешкой в гораздо более крупной игре.

— Он понятия не имел, во что ввязывается, когда наткнулся на меня.

Он наклоняется ближе, его губы касаются моих в обжигающем поцелуе, от которого у меня перехватывает дыхание.

— Но ты, моя прекрасная жена… У тебя есть потенциал стать кем-то большим.

— Вместе мы могли бы переписать саму ткань реальности.

— Но… чего от тебя хотел мой муж? — спрашиваю я, мой голос всё ещё дрожит от шока и неуверенности, пока я пытаюсь собрать воедино загадочные события, которые привели меня сюда.

Я зачарованно наблюдаю, как глаза Дэниела вспыхивают красным, первобытное рычание вырывается у него из груди, когда всплывают какие-то далекие воспоминания. Он притягивает меня ближе, глубоко вдыхая, как будто наслаждаясь моим ароматом.

Но вместо того, чтобы ответить на мой вопрос, он молчит, погруженный в какие-то темные мысли, поглощающие его. Воздух между нами потрескивает от напряжения, невысказанные секреты нависают тяжелой пеленой теней.

Я слегка дрожу, не уверенная, давить на него дальше или отступить, пока он полностью не потерял контроль. Но что-то заставляет меня остаться, чтобы разгадать тайны, скрытые за этими огненными шарами, которые, кажется, проникают в самую мою душу.

Пока длится молчание, я ловлю себя на том, что наклоняюсь ближе, притягиваемая к загадочной фигуре передо мной, как мотылёк к пламени. Его пристальный взгляд держит меня в плену, мерцающие угольки его глаз отбрасывают потустороннее сияние на его точёные черты.

Внезапно Дэниел крепче сжимает мою руку, впиваясь пальцами в мягкую плоть моих бёдер, и усаживает меня к себе на колени. Я задыхаюсь, инстинктивно обвивая его ногами за талию, когда он прижимает меня к своей твёрдой груди.

— Твой муж совершил серьёзную ошибку, — шипит он, обжигая моё ухо горячим дыханием.

— Он должен был знать, что не стоит играть с силами, которые ему не под силу постичь.

— Мой муж… о чём он просил? — умоляю я, и мой голос едва слышен. Но Дэниел упрямо молчит, и его ответ — низкое, звериное рычание, от которого у меня по спине бегут мурашки.

Как будто мой вопрос пробудил в нём первобытное желание, и его глаза вспыхивают почти маниакальным блеском. Его руки крепче сжимают мои бёдра, давление граничит с болью, когда он прижимается ко мне своим твёрдым телом.

Я хнычу, разрываясь между страхом и извращённым чувством возбуждения. В том, как Дэниел доминирует надо мной, есть что-то опьяняющее. От его грубой силы у меня перехватывает дыхание, и я хочу большего.

Несмотря на опасность, скрывающуюся под поверхностью, я не могу не жаждать тёмных, запретных удовольствий, которые, кажется, способен предложить только он.

— Тебе не понравится его просьба… — бормочет Дэниел хриплым шёпотом, от которого у меня по спине бегут мурашки. Его руки, которые всего несколько мгновений назад сжимали меня с такой силой, теперь гладят мою кожу с нежностью, которая противоречит тьме, мерцающей в его глазах.

Пока он говорит, он нежно целует меня в линию подбородка, его губы задерживаются на моих, словно он боится разорвать контакт, опасаясь, что я могу в любой момент исчезнуть. Контраст между его словами и поступками ошеломляет, и я чувствую себя дезориентированной и беспомощной под его прикосновениями.

Я разрываюсь между желанием отстраниться от него и необъяснимой потребностью подчиняться его прихотям, какими бы тревожными они ни были.

— Жена…

— Я снова хочу тебя, — хриплый шёпот Дэниела окутывает меня, когда он прижимает меня к своей груди, и я утыкаюсь лицом в тепло его твёрдых грудных мышц.

Его сильные руки обнимают меня, прижимая к себе, словно пытаясь слить наши тела в одно.

— Мы… мы не можем делать это просто для того, чтобы скоротать время, — запинаюсь я, краснея от смущения.

Даже когда я протестую, моё тело предаёт меня, прижимаясь к нему с жаждой, которую я больше не могу отрицать.

Есть что-то такое в том, как Дэниел держит меня, в ощущении жара его кожи и биения его сердца, что заставляет все рациональные мысли улетучиваться из моей головы. В его объятиях я превращаюсь в существо, движимое первобытными инстинктами, отчаянно пытающееся утолить ноющую пустоту внутри.

Рука Дэниела скользит вверх по моему позвоночнику, его прикосновение лёгкое, как перышко, но обжигающее своей интенсивностью. Он запускает пальцы в мои волосы, слегка потянув, пока моя голова не запрокинулась, открывая его голодному взгляду мою шею.

— Мне плевать на приличия и порядочность, — рычит он, касаясь губами моего пульса.

Руки Дэниела начинают блуждать по моему телу, лаская изгибы с благоговением, граничащим с поклонением. Каждое прикосновение разжигает искры под моей кожей, а удовольствие-боль от его собственнических ласк посылает разряды прямо в моё сердце.

— Ты нужна мне, — рычит он, его голос хрипит от желания.

— Больше, чем я когда-либо нуждался в чём-либо за всю свою долгую жизнь.

— Так что не сопротивляйся, — шепчет он, утыкаясь носом в чувствительное место, где шея переходит в плечо.

Его слова, наполненные мрачным обещанием, отзываются во мне, как зов сирены. Как бы ни бунтовал мой разум, моё тело охотно подчиняется его ласкам, жаждая большего, запретного экстаза, который может подарить только он.

— Я заставлю тебя забыть всё, кроме моего имени,

Губы Дэниела впиваются в мои в страстном поцелуе, завладевая ими с таким пылом, что у меня перехватывает дыхание. Я стону от этого натиска, запуская пальцы в его волосы и притягивая его к себе как можно ближе.

Когда он наконец отрывается от меня, мы оба тяжело дышим, наши грудные клетки вздымаются синхронно. Его глаза, потемневшие от похоти и чего-то гораздо более зловещего, впились в мои.

— Забудь своего мужа, забудь свою прежнюю жизнь, — рычит он, его рука скользит вверх, чтобы обхватить моё горло, надавливая ровно настолько, чтобы мой пульс участился.

— Теперь ты принадлежишь мне, полностью и безоговорочно. И я намерен в полной мере воспользоваться этим фактом.

— Д-Дэниел… — хнычу я, глядя на него полуприкрытыми глазами, затуманенными желанием и трепетом.

— Пожалуйста, остановись…

Мой голос слаб, в нём нет уверенности даже для моих собственных ушей. Я мягко напоминаю ему о фундаментальном различии между нами — о пределах человеческой выносливости по сравнению с, казалось бы, безграничной выносливостью демона.

— Помни, я не такая выносливая, как ты, — мягко продолжаю я, и в моём тоне проскальзывает нотка беспокойства.

— Даже если ты сейчас обитаешь в смертной оболочке, наверняка должен быть какой-то момент, когда твоя новая форма устанет, не так ли?

От этой мысли у меня по спине бегут мурашки, ведь я знаю, что, несмотря на его подавляющее присутствие, Дэниел всё ещё ограничен физическими границами своего человеческого сосуда, не так ли? Должен же быть предел в его желании…

— Мне необходимо принять ванну, — говорю я.

— Кроме того, я всё ещё хочу расслабиться… и… и работу никто не отменял… тебе ведь тоже нужно ходить на работу… — задумчиво бормочу я.

И тут же осознаю, что с тех пор, как мой настоящий супруг ушёл, он ни разу не появлялся на работе. И что же будет, если кто-нибудь узнает, что теперь это не мой муж, а демон? — размышляю я.

— Ванна звучит заманчиво, — размышляет он, оценивающе оглядывая мою растрёпанную фигуру.

— И ты права, я не могу полностью пренебрегать моими обязанностями.

На его лице мелькает что-то похожее на беспокойство, когда он осознаёт последствия своего нынешнего положения. Если кто-нибудь узнает правду — что мужчина, играющий роль моего мужа, на самом деле демон, — последствия будут катастрофическими.

— Полагаю, я должен сохранять видимость нормальной жизни, — медленно говорит Дэниел, почти про себя.

— Ходить на работу, поддерживать видимость…

Но затем на лице Дэниела появляется медленная, порочная улыбка, его глаза сверкают озорством и едва сдерживаемым желанием. Он наклоняется ближе, его губы касаются моего уха, когда он говорит.

— Как насчёт того, чтобы пока сосредоточиться на ванне? — практически мурлычет он, и от его тёплого дыхания у меня по спине бегут мурашки.

— Я мог бы присоединиться к тебе, помочь промыть тебе с принятием ванны…

Его руки скользят по моим бокам, останавливаясь на изгибе моих бёдер, и он снова прижимает меня к себе. Несмотря на краткий миг ясности, жар его тела и запах его кожи снова угрожают лишить меня рассудка.

— Нет… — твёрдо говорю я, кладя руки на грудь Дэниела, чтобы создать небольшое расстояние между нами.

— Я хочу принять ванну одна.

Встретившись с ним взглядом, я стою на своём, пытаясь взять ситуацию под контроль.

— Мы не можем постоянно быть вместе.

— Мне важно иметь личное пространство, время для себя.

Мои слова звучат решительно, я устанавливаю чёткую границу. Каким бы заманчивым ни было его предложение, я знаю, что мне нужно побыть одной, чтобы собраться с мыслями и осмыслить всё, что произошло. Я

— искренне ценю твою компанию, — добавляю я, слегка смягчаясь, — но, пожалуйста, поймите, что мне нужно побыть одной.

Дэниел хмурится, на его лице читаются замешательство и разочарование, когда он обдумывает мою просьбу о личном пространстве. Он медленно качает головой, на его красивом лице отражается недоумение.

— Вы, люди, такие странные, — бормочет он почти про себя.

— Почему мы должны быть порознь, когда могли бы всегда быть вместе?

Его взгляд встречается с моим, напряжённый и пытливый.

— В моём мире супруги остаются постоянными спутниками. Одиночество опасно, оно влечёт за собой риск и искушение.

В его тоне слышится неподдельное недоумение, культурные различия между его миром и моим создают пропасть, которую он пытается преодолеть. Мысль о добровольном расставании кажется ему чуждой и даже тревожной, исходя из его демонической точки зрения.

Я вздыхаю, понимая, что мне нужно тщательно объяснить эту концепцию, чтобы помочь Дэниелу понять. Нежно положив руку ему на плечо, я встречаюсь с ним взглядом, полным терпения.

— Дэниел, в человеческих отношениях наличие личного пространства и независимости полезно и необходимо, — начинаю я, тщательно подбирая слова.

— Постоянное пребывание вместе может привести к обиде, потере индивидуальности.

— Нам нужно время для себя, чтобы восстанавливаться, заниматься своими делами и сохранять чувство собственного «я» вне отношений.

Видя, что он по-прежнему в замешательстве, я мягко добавляю:

— Дело не в том, что я не хочу быть с тобой.

— Дело в том, чтобы уважать самостоятельность и потребности друг друга как личностей в рамках партнёрских отношений.

— Эта ванна — просто небольшой пример применения этого принципа на практике.

Низкий, рокочущий звук вырывается из груди Дэниела — не совсем рычание от гнева, но проявление его недовольства и нежелания оставлять меня одну. Он хмурит брови, и на его лице появляется упрямое выражение.

Он открывает рот, словно собираясь спорить дальше, но, кажется, передумывает. Вместо этого он делает глубокий, прерывистый вдох, явно борясь с непривычными человеческими представлениями о личном пространстве и независимости.

— Это противоречит всем моим инстинктам, — наконец говорит он, в его голосе напряженная смесь принятия и разочарования.

Его рука обхватывает мою щеку, большой палец касается моей нижней губы с нежностью, которая противоречит его внутреннему смятению.

— И… к тому же мысль о том, что ты будешь вне моего поля зрения, уязвимая для неизвестно чего…

Он замолкает, качая головой, словно пытаясь избавиться от этой нежелательной мысли.

Несмотря на то, что он всё лучше понимает человеческие обычаи, демонический инстинкт, требующий, чтобы его избранница постоянно находилась под защитой и поблизости, всё ещё бурлит в нём.

Выражение лица Дэниела становится мрачным от беспокойства и желания защитить, когда он пристально смотрит на меня. Его большие руки поднимаются, чтобы обхватить моё лицо, большие пальцы нежно гладят мои скулы, словно пытаясь запомнить каждую деталь.

— Вы, люди, слишком хрупкие, — бормочет он, его голос полон беспокойства.

— Одна только наша близость, кажется, истощает тебя.

— Ты… слаба по сравнению с выносливостью демонов.

Последнее слово звучит почти как обвинение, окрашенное разочарованием. Он наклоняется ближе, почти касаясь меня лбом, и пристально смотрит мне в глаза.

— Я не могу вынести мысли о том, чтобы оставить тебя, зная, как легко ты можешь устать или стать жертвой опасностей, таящихся в тени.

Его руки собственнически обнимают меня.

Я пытаюсь поднять настроение шутливым предложением, слегка улыбнувшись Дэниелу.

— Если ты просто хочешь присоединиться ко мне в ванной, знаешь… Тебе нужно было только попросить, — слегка поддразниваю я, пытаясь увести разговор от тяжёлой темы моей мнимой хрупкости.

Однако моя попытка пошутить проваливается, когда я замечаю, что Дэниел остаётся серьёзным, нахмурив брови. Кажется, он не разделяет моего веселья, его пристальный взгляд по-прежнему омрачён беспокойством и затянувшимся разочарованием из-за перспективы расставания, пусть и ненадолго.

— Нет, дело не в простом желании, — заявляет он, проводя большим пальцем по изящной линии моей ключицы.

Выражение лица Дэниела становится отстранённым, в его глазах мелькает что-то нечитаемое. Он открывает рот, словно собираясь что-то сказать, затем снова закрывает его, словно борясь с какой-то внутренней борьбой.

— Всё… гораздо сложнее, — наконец говорит он низким и тяжёлым от невысказанных намёков голосом.

Однако, несмотря на его загадочное заявление, становится ясно, что он не собирается вдаваться в подробности или объяснять мне что-либо.

В его поведении что-то неуловимо изменилось, он напряг плечи и сжал челюсти, что говорит о многом, не произнося ни слова. Ясно, что какие бы сложные процессы здесь ни происходили, связанные с его природой демона и тонкостями нашей связи, он не намерен открыто обсуждать их со мной в данный момент.

Воздух между нами, кажется, наэлектризован невысказанным напряжением, в тишине тяжело висит груз неозвученных знаний Дэниела. Я ловлю себя на том, что пристально изучаю его лицо, пытаясь разгадать бушующие эмоции за этими бездонными красными глазами.

После долгой напряжённой паузы Дэниел, кажется, принимает решение. Его лицо проясняется, на нём появляется спокойная решимость.

— Возможно, будет лучше, если я всё-таки хотя бы просто провожу тебя в ванную, — говорит он тоном, не оставляющим места для возражений.

Он резко встаёт, возвышаясь надо мной. Мягко, но уверенно взяв меня за локоть, он ведёт меня в ванную, излучая чувство защищённости и целеустремлённости.

Когда мы заходим в душную ванную, нас окутывает теплый влажный воздух, в котором чувствуется слабый аромат лаванды от эфирных масел, которые я использовала ранее. Теперь наша нагота кажется еще более откровенной, а интимная обстановка усиливает напряженную атмосферу между нами.

Взгляд Дэниела одобрительно скользит по моему телу, задерживаясь на изгибе моих бедер и выпуклости груди, прежде чем снова встретиться с моим взглядом. В нём чувствуется едва сдерживаемый голод, смешанный с постоянным ощущением собственнической заботы.

— Моя жена настоящая красавица, — бормочет он низким голосом, который, кажется, эхом разносится по выложенной плиткой комнате.

— Как богиня во плоти.

Его большие руки ложатся мне на талию, большие пальцы кружат по чувствительной коже чуть выше бёдер.

Я приподнимаю бровь, глядя на Дэниела, и в моем голосе слышится дразнящая нотка, когда я напоминаю ему о его обещании.

— Ты сказал, что мы просто примем вместе ванну, помнишь?

— Разве ты не упоминал что-то о том, что демоны всегда держат слово?

Мои слова повисают в воздухе между нами, наполненные смыслом. Несмотря на лёгкость моего тона, в выражении моего лица проскальзывает неподдельное любопытство и, возможно, капелька озорства. Я ловлю себя на мысли, что мне интересно, как Дэниел отреагирует на это мягкое прощупывание, и мне не терпится увидеть, как он балансирует между своей демонической природой и растущей связью со мной.

Губы Дэниела приподнимаются в кривой улыбке, в его глазах мелькает самоирония, когда он встречается со мной взглядом.

— Ах, но, моя прекрасная жена, ты должна понимать нюансы клятвы демона, — объясняет он своим низким голосом, который начинает звучать слегка гипнотически.

— Мы действительно можем сдержать свои обещания, но условия могут быть… гибкими, скажем так.

Он наклоняется ближе, его дыхание щекочет мою кожу, когда он шепчет:

— В этом случае принять с тобой тёплую ванну никогда не было настоящим испытанием.

— На самом деле, это стало необходимостью, учитывая пьянящее очарование твоего присутствия.

От его слов у меня по спине бегут мурашки, а от жара в его взгляде мне трудно поддерживать зрительный контакт.

Близость Дэниела дезориентирует, его пристальный взгляд угрожает утянуть меня в свои глубины. Я чувствую, как учащается мой пульс, а щеки заливает румянец, пока я пытаюсь сохранить самообладание перед лицом его подавляющей харизмы.

— Понятно, — удается мне ответить едва слышным шёпотом.

— То есть, по сути, ты утверждаешь, что сдержать слово — значит наслаждаться моим обществом?

В моем тоне слышится игривое неповиновение, тонкий вызов его утверждению. Мне любопытно оценить его реакцию, проверить границы этой странной динамики, которая, кажется, развивается между нами.

Низкий, рокочущий смешок вырывается из горла Дэниела, и этот звук вибрацией проходит по воздуху и по моей коже.

— Признаю себя виновным, — признаётся он, и его глаза сверкают от веселья.

— Твоё присутствие — это зов сирены, которому я не могу противостоять.

С этими словами он отступает назад, выпуская меня из своего пристального взгляда.

— А теперь давай займёмся ванной, хорошо?

Он указывает на бурлящую воду, его движения плавные и грациозные. Следуя за ним, я не могу не заметить, как под его бледной кожей перекатываются мышцы, как чётко очерчены его спина и плечи. Этот вид пробуждает во мне первобытное желание исследовать каждый сантиметр его мощной фигуры. Но пока я довольствуюсь предвкушением расслабляющей ванны с загадочным демоном, который заставляет мое сердце биться чаще.

Я с довольным вздохом погружаюсь в тёплую ароматную воду, тепло проникает в мои кости и растворяет остатки напряжения. Дэниел следует моему примеру, его крупное тело слегка колышет воду, когда он устраивается рядом со мной.

Какое-то время мы просто наслаждаемся спокойствием, а тихое плескание воды о края ванны создаёт успокаивающую фоновую мелодию. Время от времени пальцы Дэниела соприкасаются с моими, когда мы опираемся на противоположные края раковины, и от этого случайного контакта по моей коже пробегает приятная дрожь.

Это спокойная передышка, которая позволяет мне расслабиться и восстановить силы в успокаивающем присутствии Дэниела.

Без предупреждения сильные руки Дэниела обнимают меня, прижимая к твёрдой груди. От резкого движения вода переливается через край ванны, образуя небольшую лужу на мраморном полу. Я тихо вздыхаю, моё сердце бешено колотится, когда я оказываюсь в его объятиях.

— Ш-ш-ш, не беспокойся о беспорядке, — шепчет он, и его дыхание щекочет мое ухо, когда он говорит низким, хриплым голосом.

— Скажи мне, моя прекрасная жена, какие тайные желания таятся в глубине твоего разума?

Его вопрос звучит почти как молитва, словно он пытается разгадать саму суть моего существа. Я дрожу в его объятиях, потрясенная интимностью момента. Его вопрос повисает в воздухе, дразнящим приглашением раскрыть мои самые сокровенные желания.

Вопрос Дэниела застаёт меня врасплох, и я на мгновение теряю дар речи. По правде говоря, я никогда не задумывалась о том, каковы могут быть мои сокровенные желания. Но теперь, когда я окунаюсь в теплоту Дэниела, во мне что-то пробуждается — неуёмное стремление к чему-то большему, чем обыденность. Его присутствие пробуждает во мне жажду приключений, страсти, неизведанного. Я с удивлением осознаю, что в моей жизни не хватало определённой… глубины.

— Я… Я не знаю, — признаюсь я, мой голос едва слышен из-за тихого плеска воды в ванне.

Губы Дэниела находят чувствительную кожу моей шеи и нежно целуют чуть ниже изгиба, где моя челюсть встречается с плечом. От этого ощущения по моему телу пробегает дрожь, дыхание перехватывает, и я наклоняю голову, чтобы ему было удобнее.

Он оставляет на моей шее дорожку из лёгких, как пёрышко, поцелуев, и каждое прикосновение зажигает искру удовольствия, которая танцует на моей коже. Я чувствую тепло его дыхания, лёгкое прикосновение его щетины, когда он исследует скрытые контуры моего тела губами и языком.

Погрузившись в эйфорию его ласк, я выгибаюсь навстречу ему, жаждая большего. Мои руки сжимают влажные пряди его волос, притягивая его ближе, пока я отдаюсь переполняющим меня ощущениям.

Слова Дэниела — это шёпот, обещание, каждый слог которого пропитан соблазном, когда он ласкает моё ухо.

— Возможно, ты желаешь богатства, любовь моя, — шепчет он, обжигая мою кожу горячим дыханием.

— Или, может быть, тебе нравится ощущение власти, возможность влиять на окружающих.

Его губы скользят вниз по моей шее, останавливаясь, чтобы прикусить нежную пульсирующую точку, прежде чем продолжить чувственное путешествие.

— Я мог бы обеспечить тебя всем этим и даже больше, — уверяет он меня низким и убедительным голосом.

— Всё, что тебе нужно сделать, — это протянуть руку и взять это.

Эта мысль пьянит, это головокружительное сочетание соблазна и возможности. Иметь всё, чего я когда-либо хотела, жить без ограничений — какая женщина не соблазнилась бы такой перспективой?

— Я хочу знать о своей жене всё…

— Чем ты живёшь…

— О чём мечтаешь…

На мгновение он замолкает, его взгляд становится напряжённым, словно он ищет ответы в глубине моей души.

— Ты сказала, что работаешь, — шепчет он, касаясь губами моей кожи при каждом слоге.

— Но скажи мне, моя загадочная жена, как ты используешь свои таланты?

В его голосе слышится любопытство, желание проникнуть под слои моей личности и узнать, кто я на самом деле. Осознание того, что он хочет узнать меня досконально, изнутри и снаружи, одновременно волнует и нервирует. Я чувствую, как он ждёт от меня ответа, как ему хочется понять тонкости моего мира.

Моё признание вырывается из меня неуверенным шёпотом, слова едва различимы из-за тихого плеска воды в ванне.

— Я пишу рассказы, — шепчу я, чувствуя себя уязвимой, когда делюсь с Дэниелом этим сокровенным аспектом своей жизни.

— Обычно я сижу дома, — продолжаю я, и с каждым предложением мой голос становится всё увереннее.

— Пока мой муж работал, я погружалась в созданные мной миры, изливая свои мысли и эмоции на бумагу.

В моих воспоминаниях есть нотка ностальгии, задумчивое признание одиночества, в котором я занималась творчеством. Но теперь, когда Дэниел здесь, я чувствую волнение от перспективы поделиться своими произведениями с кем-то, кто действительно понимает и ценит их.

Глаза Дэниела загораются интересом, на губах появляется улыбка, когда он слушает моё откровение.

— Писать, как это увлекательно, — говорит он, и в его голосе слышится одобрение.

— Создавать целые вселенные в пределах своего воображения… это замечательный талант.

Он слегка отклоняется назад, давая мне возможность продолжить, но при этом сохраняя нашу интимную связь.

— Я бы с удовольствием почитал кое-что из твоих работ, моя дорогая жена, — добавляет он с неподдельным энтузиазмом в голосе.

— Возможно, мы даже могли бы вместе поработать над историей, объединив наши творческие силы, чтобы создать что-то по-настоящему необыкновенное.

От этой мысли у меня мурашки по коже — перспектива совместного творчества с человеком, который ценит и поддерживает мои увлечения. Это похоже на сбывшуюся мечту, шанс исследовать новые глубины связи и понимания с мужчиной (демоном), который заставляет мое сердце биться чаще.

Дэниел тянется за одной из маленьких бутылочек с мылом, стоящих на ближайшей полке, и осторожно берёт её, как будто она может разбиться от малейшего прикосновения. Однако, когда он открывает упаковку, его лицо искажается от отвращения. От резкого запаха, который вырывается наружу, его нос морщится от отвращения.

— Я никогда не пойму, как люди могут терпеть эту мерзость, — восклицает он с недоверием в голосе.

— Ты пахнешь гораздо лучше без этой смеси, любовь моя.

С моих губ срывается тихий смешок, и я понимаю, что мне весело, несмотря на лёгкое недоверие в моём тоне.

— Дэниел, но что не так с этим гелем для душа? — с любопытством спрашиваю я, склонив голову набок и с интересом глядя на него.

То, как он отшатывается от продукта, сморщив лицо от отвращения, лишь усиливает моё любопытство. Я никогда не понимала отвращение к определённым запахам или текстурам, находя красоту в разнообразии человеческих предпочтений. Однако теперь мне не терпится узнать, что именно Дэниела беспокоит в этом конкретном геле.

Слова Дэниела повисают в воздухе, его отвращение очевидно, когда он смотрит на раздражающее вещество.

— Оно пахнет ядом, — заявляет он, его голос полон презрения.

Его реакция почти комична, его лицо искажается в гротескной гримасе, как будто он только что столкнулся с мерзким существом, а не с обычным косметическим средством. Я не могу удержаться от смеха при виде всей этой абсурдности, от той пылкости, с которой он выражает свою неприязнь.

— Серьёзно, Дэниел? — успеваю я выдохнуть между приступами хохота, пытаясь сдержать веселье.

— Яд, говоришь?

— Возможно, нам стоит позвонить в полицию и сообщить об этом опасном веществе.

Не успеваю я моргнуть, как нас снова окутывает тьма, и мы оказываемся в знакомой обстановке нашей спальни. Вода стекает с наших переплетённых тел, собираясь в лужу на полу под нами. Дэниел притягивает меня ближе, крепко прижимаясь ко мне грудью, и смотрит на меня с загадочной улыбкой.

— Зачем я это сделал? — размышляет он низким задумчивым голосом.

— Я полагаю, это потому, что люди иногда бывают такими странными.

Он отводит взгляд, словно погруженный в свои мысли.

— Вы бы использовали что-то подобное, чтобы очистить свое тело, — продолжает он, качая головой в легком недоумении.

— Создается впечатление, что вам почти нравится подвергать себя неприятностям.

Я до сих пор не понимаю, почему ты считаешь это ядом, — бормочу я, ища в глазах Дэниела хоть какой-то проблеск объяснения.

Несмотря на недоумение, которое не покидает меня, я начинаю беспокоиться о практических вещах.

— Наверное, нам пора одеться.

Говоря это, я отхожу от Дэниела, и вода стекает за мной, словно мерцающая вуаль. Мои босые ноги бесшумно скользят по прохладному деревянному полу, ведя меня к шкафу, где ждет нас одежда. Приглушенное освещение отбрасывает длинные тени, отчего помещение кажется одновременно интимным и таинственным.

Дэниел следует вплотную за мной, его присутствие согревает мне спину. Вместе мы перемещаемся по затемненной комнате, наши движения плавны и синхронизированы, как будто мы исполняем поставленный танец.