С моим мужем что-то не так?

Глава 4

После ухода Дэниела я пытаюсь отвлечься на повседневные дела, надеясь избавиться от навязчивой ауры его присутствия. Я начинаю с уборки на кухне, протираю столешницы и загружаю посудомоечную машину с механической эффективностью.

Пока я работаю, мои мысли возвращаются к событиям утра — к тому, как Дэниел, казалось, прожигал меня взглядом, к двусмысленным намёкам в его шёпоте. К щекам приливает кровь, и я заставляю себя сосредоточиться на текущей задаче.

Затем я перехожу к стирке, сортируя одежду с точностью, граничащей с одержимостью. Каждый предмет аккуратно складывается и помещается в предназначенный для него ящик. Этот успокаивающий ритм обычно помогает мне расслабиться. Однако сегодня даже привычная рутина не приносит утешения.

Пока я механически складываю рубашку, мои мысли возвращаются к вчерашнему неожиданному визиту Дэниела. Воспоминания о его внезапном, страстном поцелуе до сих пор вызывают у меня дрожь. Как он практически набросился на меня, его руки блуждали по моему телу с отчаянием, которое противоречило его обычному отстраненному поведению.

Эта страстная вспышка теперь кажется далёкой от загадочного мужчины, который всего несколько часов назад оставил меня с этими загадочными словами. Контраст ошеломляет, и я не знаю, как относиться к его поведению.

Было ли вчерашнее поведение просто мимолетным отклонением от нормы, кратковременной потерей контроля? Или это был предвестник более темных желаний, которые скрываются под поверхностью и ждут своего часа? Неопределенность терзает меня, подпитывая беспокойную энергию, которую не могут унять одни лишь домашние дела.

Не в силах больше сосредоточиться на стирке, я бросаю это занятие на полпути и поднимаюсь в свою спальню. Тишина пустого дома окутывает меня, когда я вхожу, резко контрастируя с вихрем эмоций, бушующих внутри.

Я опускаюсь на край кровати, провожу рукой по волосам и пытаюсь разобраться в головоломке, которой является Дэниел. Его непредсказуемость одновременно волнует и пугает, заставляя меня чувствовать себя пешкой в игре, правила которой постоянно меняются.

Мой взгляд падает на серебряную цепочку с кулоном в виде сердца, свисающую с моей шеи. Это символ моего прошлого, напоминание об ошибках, которые привели меня сюда. Но, возможно, в извращённой игре Дэниела это также может служить знаком его владения, осязаемой связью, которая привязывает меня к нему.

Пока я сижу в тишине своей спальни, в моей голове, словно буря, кружатся вопросы без ответов. Что вызвало такую внезапную перемену в поведении Дэниела? Было ли это связано с тем, что я сказала или сделала, или это просто проявление тёмной стороны, скрывающейся за его безупречной внешностью?

Меня всегда тянуло к сильным мужчинам, их уверенность и доминирование взывали были для меня, словно огонь для мотылька. Но сила Дэниела ощущается по-другому, более первобытно и тревожно. Подобно хищнику, кружащему вокруг своей жертвы, он излучает ауру опасности, которая одновременно возбуждает и пугает меня.

Неуверенность гложет меня изнутри, пока я размышляю о неизвестных мотивах, движущих действиями Дэниела. Играет ли он в запутанную игру в кошки-мышки, или здесь замешана более глубокая психологическая сложность?

Вздрогнув от внезапного шума, я вскакиваю с кровати, мое сердце бешено колотится в груди. Отрывистый стук по оконным стеклам заставляет меня резко обернуться, мои глаза расширяются от тревоги. На долю секунды мой охваченный паникой разум рисует образы взломов или чего похуже, но затем наступает реальность.

Это всего лишь птица. Маленький гладкий ворон, его блестящие черные перья ловят послеполуденный солнечный свет, когда он трепещет на стекле. Я делаю судорожный вдох, и у меня вырывается смешок, когда я смотрю на настырное существо. Его решимость проникнуть внутрь почти умиляет, если бы не жуткое сходство с неустанным преследованием Дэниела.

Я подхожу к окну, провожу пальцами по прохладному стеклу и смотрю на отражение ворона. В его упорных попытках добраться до меня я вижу параллель со своей ситуацией с Дэниелом. Так же, как птица не оставляет своих поисков, я оказываюсь втянутой в орбиту мужа, не в силах сопротивляться его тёмному очарованию.

По спине пробегает дрожь, когда я вспоминаю его прощальные слова, скрытую угрозу и обещание, заключённые в этих нескольких напряжённых предложениях. Как и ворон, я в ловушке в танце с хищником, моя судьба переплетена с его судьбой, пока один из нас не вырвется на свободу.

Я отпираю оконную задвижку, позволяя ворону залететь внутрь. Он садится на подоконник, смотрит на меня умными обсидиановыми глазами, а затем снова взлетает и исчезает в глубине дома.

Заинтригованная внезапным появлением ворона, я решаю выследить его в пределах дома. Мои поиски приводят меня в хозяйскую спальню, где птица сидит на краю огромной кровати. При виде ворона в этой комнате у меня по спине бегут мурашки, напоминая о встрече, которая произошла здесь прошлой ночью.

Когда я подхожу ближе, ворон устремляет на меня свой пронзительный взгляд, словно чувствуя, что во мне назревает буря. Я нерешительно протягиваю руку, и, к моему удивлению, он позволяет мне погладить его гладкие перья. В этом простом действии есть странное утешение, связь между видами, которая выходит за рамки слов.

Погрузившись в раздумья, я провожу пальцами по одеялу, представляя прикосновения Дэниела.

Воображения о том, как руки Дэниела касались бы моей кожи, переполняют мои чувства — грубая текстура его ладоней, жар его прикосновений, обжигающих мою плоть. Я представляю, почти чувствуя, как вес его тела вдавливает меня в матрас, как он завладевает каждым сантиметром моего тела с голодом, граничащим с дикостью.

Тихое воркование ворона возвращает меня в настоящее, его нежный звук резко контрастирует с необузданным желанием, бурлящим в моих венах. Я смотрю на птицу и замечаю, что её чёрное оперение, кажется, поглощает свет, как и тёмная сущность Дэниела.

Осознание бьёт меня, как удар под дых — я безнадёжно запуталась в этом извращённом танце с собственным мужем, и я не знаю, хватит ли у меня сил вырваться.

Когда мелодичное воркование ворона наполняет воздух, я погружаюсь в состояние, похожее на транс, и теряюсь в лабиринте своих мыслей. Воспоминания о прикосновениях Дэниела смешиваются с успокаивающим присутствием птицы, создавая сюрреалистичное слияние, стирающее границы между удовольствием и болью.

Я вспоминаю, как губы Дэниела скользили по моей шее, останавливаясь, чтобы прикусить чувствительную кожу над ключицей. Это ощущение снова пронзает меня, как будто его губы снова прижимаются к моей коже. Нежные поцелуи ворона на моих кончиках пальцев напоминают нежные укусы, и по моему позвоночнику пробегает дрожь.

Погрузившись в водоворот своих бурных мыслей, я едва замечаю, как скрипит открывающаяся дверь. Внезапно сильные руки обнимают меня за талию, притягивая к крепкой мускулистой груди. С моих губ срывается испуганный вздох, когда меня прижимают к теплым очертаниям мужского тела.

Меня окутывает аромат Дэниела — пьянящая смесь одеколона и мужественности, от которой у меня тут же учащается пульс. Его хватка усиливается, пальцы впиваются в мягкую плоть моих бедер, когда он прижимается лицом к изгибу моей шеи. Я чувствую прикосновение его щетины к моей коже, горячий выдох его дыхания, когда он глубоко вдыхает, запечатлевая в памяти мой запах.

— Моя, — он тихо рычит, собственнические притязания вибрируют в его теле и проникают в мое.

Мой разум затуманен напряжённостью момента, я смотрю на Дэниела, черты его лица резко очерчены. Его глаза горят неестественным багровым оттенком, отбрасывая зловещее сияние на его точёное лицо. От ярости, пылающей в них, у меня перехватывает дыхание, но, проследив за их пристальным взглядом, я понимаю, что объектом его гнева являюсь не я.

Ворон, сидящий на кровати, по-видимому, не осознающий, в какой опасности он находится, по-прежнему привлекает внимание Дэниела. Он крепче сжимает мои бёдра, притягивая меня к себе, слегка наклоняет голову и немигающим взглядом смотрит на птицу. Из его горла вырывается низкий угрожающий рык, предупреждающий ворона об опасности.

Повернувшись лицом к Дэниелу, я встречаюсь с его огненным взглядом, и мои глаза впиваются в пылающие алые зрачки. Несмотря на его гнев, в нём есть неоспоримый магнетизм, сила, которая притягивает меня и не отпускает.

Его лицо — маска чистой, неподдельной ярости, но под ней я замечаю проблеск чего-то ещё — первобытного, животного голода, от которого у меня сводит живот в предвкушении. Воздух между нами потрескивает от напряжения, наполненный невысказанным обещанием насилия и страсти.

Я стою на своём, отказываясь отступать, даже когда Дэниел сжимает мои бёдра так, что остаются синяки. В этот момент я одновременно напугана и взволнована, захвачена водоворотом его эмоций и тёмных желаний, которые они пробуждают во мне.

Ошеломлённая и дезориентированная, я хватаюсь за чёрную ткань рубашки Дэниела, пытаясь обрести хоть какое-то подобие стабильности в вихре эмоций, бушующих внутри меня. Ткань прохладная и гладкая под моими пальцами, что резко контрастирует с жаром, исходящим от тела Дэниела.

Сосредоточившись на простом прикосновении к нему, я не замечаю едва заметной перемены в поведении Дэниела. Обычно он не любит чёрный цвет, но сегодня он на нём, как будто это его вторая кожа, и темнота подчёркивает свирепый огонь в его глазах. Но в своём затуманенном состоянии я слишком занята попытками успокоить бушующую внутри меня бурю, чтобы обратить внимание на необычный выбор наряда.

Руки Дэниела блуждают по моим изгибам, его прикосновения разжигают искры, которые танцуют по моим нервным окончаниям.

Голос Дэниела понижается до низкого, угрожающего рычания, когда он обращается к ворону. Его слова неразличимы, но полны яда. Перья птицы вздымаются, что является явным признаком беспокойства, прежде чем она расправляет крылья и взлетает, исчезая в тени.

Обычно в такой ситуации я бы усомнилась в здравом уме Дэниела, но в моём нынешнем состоянии разума рациональные мысли уступили место тёмной, всепоглощающей дымке. Пока руки Дэниела продолжают чувственное исследование моего тела, я чувствую, как медленно, неумолимо погружаюсь в глубины собственных запретных желаний.

Мир сужается до такой степени, что за пределами нашего интимного пространства ничего не существует, а всё остальное меркнет.

Когда пальцы Дэниела скользят вниз по моему позвоночнику, его прикосновения посылают волны удовольствия по моим венам. Мои веки тяжелеют, комната мягко кружится вокруг меня, и я чувствую вялую усталость.

С последней нежной лаской Дэниел обхватывает моё лицо руками, поглаживая большими пальцами нежную кожу под моими глазами.

— Спи, моя прекрасная жена, — шепчет он, и его голос действует на мои расшатанные нервы как успокаивающий бальзам.

— Позволь мне позаботиться о тебе.

Прижимаясь к его теплому и надежному телу, я погружаюсь в пучину сна, мое дыхание выравнивается, и я наконец позволяю себе полностью расслабиться в крепких объятиях Дэниела. В этот момент, окруженная успокаивающей твердостью его тела и нежным ритмом его сердцебиения, я чувствую себя в полной безопасности, чувствую, что меня любят.