Сбежавшая невеста для Грозного (СИ)

Глава 28. Аглая

Гулко сглатываю.

— Посмотри на меня! — приказывает он.

Вздрагиваю. И послушно распахиваю глаза.

В его темно-серых радужках привычная ледяная холодность плавится, вспыхивает и превращается в кипящий гнев.

Его отблески играют в бездонном омуте зрачка.

И есть в этих глазах напротив что-то еще. То, что притягивает, манит, хоть и пугает до дрожи.

Не могу пошевелиться.

Сердце гулко и часто бьется в груди. Кровь толчками разносится по сосудам.

Сглатываю еще раз и почему-то перевожу взгляд на его губы. Полные чувственные сейчас они сжаты в упрямую тонкую линию.

Неосознанно облизываюсь.

Зрачок напротив вспыхивает. Грозный опасно щурится и резко выдыхает.

Низ живота неожиданно вспыхивает, а в промежности становится нестерпимо горячо. Словно, словно…

Я не могу найти слов, чтобы объяснить, на что это похоже. Потому что ничего подобного со мной раньше не происходило.

Я попала. Это точно.

Грозный реально на грани. За которой прячется совершенно другой человек.

Сжимаюсь на сиденье.

Мне резко расхотелось гулять и злить его еще больше.

Он медленно отодвигается, не отпуская моего взгляда.

Медленно выдыхаю.

Дверца захлопывается, отрезая мне путь на свободу.

Но я уже никуда не собираюсь.

Сижу, сжимая ремень безопасности.

Что сейчас было?

Свободную руку кладу на живот и осторожно поглаживаю.

Внутри все еще тлеет неожиданно вспыхнувшее пламя.

Надо бежать! — пульсирует в голове.

Ничем хорошим эта поездка не закончится.

Или он меня убьет, или…

Грозный с грохотом захлопывает капот. Садиться за руль и пытается завести тачку.

Она заводится не с первого раза. Чихает, рычит и совсем не хочет трогаться с места.

— Блядь, — рычит сквозь сжатые зубы мужчина.

А я просто замираю на сиденье.

Даже посмотреть в его сторону боюсь.

Наконец, очень медленно машина начинает катиться.

Отворачиваюсь к окну. Замечаю в зеркале заднего вида черный густой дым позади.

— Может, она у тебя масло жрет? — говорю первое, что приходит в голову.

В ответ мне раздаётся очередное утробное рычание и яростное сопение.

Опускаю голову ниже и больше не говорю ни слова.

Поездка превращается в форменный ад.

Кондей не справляется.

Двигатель ревет словно раненный дикий зверь. А машина почти не едет.

Скорость не больше сорока километров в час. Нас обгоняют даже старенькие жигули и груженные картошкой фуры.

Грозный до побелевших костяшек сжимает руками руль.

— Может, ты позвонишь кому-нибудь и нас заберут? — наконец, решаюсь на вопрос, который мучает меня уже полчаса.

Это же невынеосимо.

Я хотела, чтобы машина встала и стояла колом. А не вот это издевательство.

Так ехать невозможно. Неужели он сам не понимает.

— А что не так? — Грозный просто титаническим усилием подавляет вспышку ярости.

— А ты не видишь? — взрываюсь я. — Мы же еле плетемся. И это вообще не безопасно ехать на неисправной тачке!

— Небезопасно бесить меня дальше, Аглая, — рокочет он и бросает на меня очень красноречивый взгляд.

Гулко сглатываю и снова отворачиваюсь к окну.

Солнце уже клониться к закату и окрашивает небо в ярко-розовый цвет.

Ерзаю на сиденье, пытаюсь рассматривать пейзаж за окном. Но меня все бесит.

Бесит моя глупая башка, которая придумала этот глупый план.

Бесит эта тачка, которая из последних сил тащится в неизвестность.

Бесит Грозный, который не может починить свою тачку!

Темнота как-то слишком быстро накрывает землю.

Еще несколько минут назад были сумерки. А сейчас уже непроглядный мрак.

Сон не идет.

Куда мы едем? Зачем? Он что, реально решил ехать ТАК в Москву?

На эти вопросы у меня нет ответа. А спрашивать у меня совсем нет желания.

Машина плавно съезжает на гравий. Я отвлеклась и не заметила ярких вывесок. Мотель.

Очередная придорожная забегаловка и ночлежка.

— Идем, — холодный хриплый голос.

Грозный не смотрит на меня.

У стойки нас встречает заспанная женщина неопределенного возраста и рода занятий. Увидев моего спутника, она откидывает пережженные пряди со лба и выпячивает грудь.

— Привет, — она призывно улыбается, даже не удостоив меня вниманием.

Еще одна охотница за «видным мужиком».

— Нам нужна комната, — голос Грозного ровный.

— Какая?

— Пятнадцатая, — не раздумывая, выдает мой спутник.

Лицо женщины вытягивается. Она с опаской смотрит на него, потом на меня. Кивает и, выудив из-под стола ключ, просит следовать за ней.

Не понимаю, почему так резко из обольстительницы она превращается в испуганную мышку. И исчезает, едва «поселив» нас в пятнадцатом номере.

Делаю шаг и замираю посередине комнаты.

Небольшой грязный номер с двумя узкими дешевыми кроватями. Покрывала выглядят давно не стиранными и все покрыты неизвестными пятнами.

На окнах посеревшие от пыли и времени занавески.

В углу небольшая дверь. Надеюсь, это туалет.

Еще раз оглядываю комнату и только тут до меня доходит, что мы остались с Грозным одни. Наедине в каком-то захудалом отеле неизвестно где.