Секретные дневники мисс Миранды Чивер

Глава 11

Тернер так глубоко задумался, как же ему хотелось прикоснуться к Миранде — где угодно и везде — что он совсем забыл, что она, должно быть, замерзает в соседней комнате. Только когда он вдруг понял, что наконец-то полностью согрелся, ему вдруг пришло в голову, что ей, наверное, холодно.

Ругая себя на чем свет стоит, он встал и направился к двери, которую она захлопнула. Он распахнул ее, и у него вырвался поток ругательств, когда он увидел, что она неистово дрожа свернулась на полу.

— Вот дурочка, — сказал он. — Ты пытаешься убить себя?

Она подняла голову, и глаза ее расширились при виде его. Тернер внезапно вспомнил, что почти раздет.

— Черт подери, — выругался он шепотом, а затем раздраженно тряхнул головой и поднял ее на ноги.

Миранда вышла из своего оцепенения и начала вырываться.

— Что ты делаешь?

— Хочу вбить в тебя хоть немного здравого смысла.

— Я в абсолютном порядке, — сказала она, хотя ее озноб говорил обратное.

— Черта с два, в порядке. Я мерзну только оттого, что говорю с тобой. Идем к огню.

Она с тоской поглядела на оранжевое пламя, потрескивающее в соседней комнате.

— Только если ты останешься здесь.

— Хорошо, — согласился он. Что угодно, лишь бы она согрелась. Он не слишком нежно подтолкнул ее в нужном направлении.

Миранда остановилась у огня и протянула к нему руки. Низкий стон удовольствия сорвался с ее губ, прошел через комнату и ударил Тернера в самое сердце.

Он сделал шаг вперед, зачарованный бледной, почти прозрачной кожей у нее на затылке.

Миранда снова вздохнула, затем повернулась, чтобы согреть спину. И отскочила на дюйм от испуга, увидев, что он стоит так близко.

— Ты сказал, что уйдешь, — упрекнула она.

— Я солгал. — Он пожал плечами. — Мне не верится, что ты сможешь высушиться как следует.

— Я не ребенок.

Он опустил глаза на ее грудь. На ней было белое прогулочное платье, и сейчас, когда оно прилипло к ее коже, он мог разглядеть темные кончики ее сосков.

— Определенно, нет.

Ее руки взлетели к груди.

— Отвернись, если не хочешь, чтобы я тебя разглядывал.

Она так и сделала, но рот ее приоткрылся от его наглого замечания.

Тернер долго смотрел ей в спину. Вид был такой же восхитительный, как и спереди. Красивая кожа шеи и несколько прядок, выбившихся из прически и волнистых от влаги. Она пахла как розы после дождя, и ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не протянуть ладонь и не провести ею по ее руке.

Нет, не по руке, по ее бедру. Или, может быть, по ее ноге. Или, может…

Он прерывисто вздохнул.

— Что-то не так? — Она не обернулась, но ее голос звучал неровно.

— Вовсе нет. Ты согреваешься?

— О, да. — Но даже говоря это, она продолжала дрожать.

Прежде чем Тернер смог сделать еще одну попытку уговорить себя этого не делать, он протянул руку и расстегнул ее юбку.

Она приглушенно вскрикнула.

— Ты никогда не согреешься, если эта вещица будет липнуть к тебе как сосулька. — Он начал стягивать ее наряд.

— Не думаю… Я знаю… Это и правда…

— Да?

— Это очень плохая идея.

— Возможно. — Юбка мокрым ворохом упала на пол, оставив ее в тонкой сорочке, которая обтягивала ее словно вторая кожа.

— О, Господи. — Она попыталась прикрыться, но, видимо, не знала, с чего начать. Она сложила руки на груди, потом опустила одну руку к низу живота. Затем, очевидно, поняла, что стоит к нему спиной, поэтому завела руки себе на спину.

Тернер почти надеялся, что сейчас она сожмет ладони.

— Пожалуйста, не мог бы ты уйти? — произнесла она испуганным шепотом.

Он должен. Господи Боже, он знал, что должен выполнить ее просьбу. Но его ноги отказывались двигаться, и он не мог отвести глаз от вида ее совершенной округлой попки, прикрытой ее тонкими руками.

Руками, которые все еще дрожали от холода.

Он снова выругался, вдруг вспомнив, зачем он вообще сорвал с нее юбку.

— Подойди поближе к огню, — приказал он.

— Еще ближе, и я окажусь в нем! — сердито бросила она. — Просто уходи.

Он сделал шаг назад. Она нравилась ему еще больше, когда приходила в ярость.

— Вон!

Он подошел к двери и захлопнул ее. Какое-то мгновение Миранда стояла не двигаясь, затем наконец позволила одеялу, в которое завернулась, упасть на пол и опустилась на колени перед огнем.

Сердце Тернера громко стучало в груди — так громко, по сути, что он удивился, как это она все еще не догадалась о его присутствии.

Она вздохнула и потянулась.

Он стал еще тверже — подвиг, на который, по его мнению, он был не способен.

Она приподняла свои тяжелые локоны с шеи и томно обернула их вокруг головы.

Тернер застонал.

Миранда повернула голову.

— Ах ты, бестия! — выкрикнула она, забывая прикрыться.

— Бестия? — Он приподнял брови, услышав такое устаревшее слово.

— Бестия, распутник, дьявол, как тебе угодно называться.

— Виноват.

— Если бы ты был джентльменом, ты бы ушел.

— Но ты любишь меня, — сказал он, не уверенный, зачем напоминает ей об этом.

— Ужасно, что ты об этом напомнил, — прошептала она.

— Почему?

Миранда внимательно посмотрела на него, возмущенная его вопросом.

— Почему я люблю тебя? Не знаю. Ты совершенно этого не заслуживаешь.

— На заслуживаю, — согласился он.

— В любом случае, это не имеет значения. Я думаю, что больше не люблю тебя, — быстро сказала она. Что угодно, только бы сохранить остатки гордости. — Ты был прав. Это было детское увлечение.

— Неправда. Невозможно так быстро кого-то разлюбить.

Миранда округлила глаза. О чем он говорит? Ему нужна ее любовь?

— Тернер, чего ты хочешь?

— Тебя. — Это слово было едва слышным шепотом, словно он с трудом заставил себя его выговорить.

— Неправда, — сказала она, скорее из-за волнения, чем из-за чего-то другого. — Ты сам это говорил.

Он сделал шаг вперед. Он попадет за это в ад, но сперва побывает на небесах.

— Я хочу тебя, — сказал он. И это было правдой. Он хотел ее с большей силой, большим желанием и страстью, чем мог постичь. Это выходило за пределы желания.

Это выходило за пределы жажды.

Это невозможно было объяснить, и было чертовски глупо, но это было так, и он не мог этого отрицать.

Очень медленно, он преодолел расстояние между ними. Миранда замерла у огня, губы ее приоткрылись, дыхание стало неглубоким.

— Что ты собираешься делать? — прошептала она.

— По-моему, сейчас это очевидно. — И одним плавным движением, он наклонился и обнял ее.

Миранда не шевелилась и не вырывалась. Тепло его тела опьяняло. Оно проникало в нее, от чего ее кости словно плавились, заставляя ее чувствовать себя удивительно распущенной.

— О, Тернер, — выдохнула она.

— О, да. — Его губы скользнули по линии ее подбородка, и он нежно и благоговейно опустил ее на кровать.

В тот последний момент, прежде чем он накрыл ее тело своим, Миранда могла лишь смотреть на него, думая, что всегда любила его, что каждый ее сон, каждая мысль вели к этому моменту. Он все еще не сказал слов, от которых сердце ее воспарило бы, но сейчас это, казалось, не имело значения. Его голубые глаза сверкали так ярко, так сильно, что она подумала, что он должен любить ее хоть немного. А этого было достаточно.

Достаточно, чтобы это стало возможным.

Достаточно, чтобы это казалось правильным.

Достаточно, чтобы это казалось превосходным.

Миранда утонула в матрасе, когда он прижал ее своим весом. Она протянула руку и коснулась его густых волос.

— Такие мягкие, — пробормотала она. — Какое расточительство.

Тернер поднял голову и посмотрел на нее с изумлением.

— Расточительство?

— Для мужчины, — сказала она с робкой улыбкой. — Так же как и длинные ресницы. Женщины готовы убить за такие.

— Вот как? — Он улыбнулся ей, глядя сверху вниз. — И какого же ты мнения о моих ресницах?

— Очень, очень высокого.

— И ты бы убила за длинные ресницы?

— Я бы убила за твои.

— Правда? Не думаешь, что они будут казаться слишком светлыми с твоими темными волосами?

Она игриво стукнула его.

— Я хочу, чтобы они касались моего лица, а не росли на моих веках, глупый.

— Ты только что назвала меня глупым?

Она ухмыльнулась ему.

— Именно.

— Разве это глупо? — Он погладил ладонью ее голую ногу.

Она покачала головой, дыхание у нее на мгновение перехватило.

— А это? — Его рука обхватила ее грудь.

Она бессвязно застонала.

— Или это?

— Нет, — удалось произнести ей.

— И каково же это?

— Здорово.

— И все?

— Замечательно.

— И?

Миранда прерывисто вздохнула, пытаясь сосредоточиться на его указательном пальце, который выводил ленивые круги на тонком шелке, прикрывавшем ее сморщившийся сосок. И она сказала единственное слово, которым, казалось, можно это описать.

— Восхитительно.

Он удивленно улыбнулся.

— Восхитительно?

Она смогла лишь кивнуть. Его жар обжигал ее повсюду, и он был таким твердым и тяжелым — таким мужчиной. Миранда почувствовала, что соскальзывает в пропасть. Она падала, падала, но ей не хотелось, чтобы ее спасали. Ей хотелось лишь взять его с собой.

Он покусывал ее ухо, а потом его рот оказался в ямочке между плечом и шеей, и он стал зубами стягивать ее тонкую сорочку.

— Что ты чувствуешь? — хрипло спросил он.

— Горячо. — Одно это слово словно описывало каждый дюйм ее тела.

— Ммм, хорошо. Мне нравится, когда ты такая. — Его рука забралась под шелковую ткань и обхватила ее обнаженную грудь.

— О, Боже! О, Тернер! — Она изогнулась под ним, непроизвольно сильнее наполнив его ладонь.

— Боже или я? — насмешливо спросил он.

Миранда прерывисто дышала.

— Я… не… знаю.

Тернер скользнул второй рукой под подол ее сорочки и стал задирать ее, пока не нащупал мягкий изгиб ее бедра.

— В данных обстоятельствах, — пробормотал он ей в шею, — Думаю, это все-таки я.

Она слабо улыбнулась.

— Прошу, не приплетай сюда религию. — Ей не нужно было напоминать, что ее действия шли вразрез со всеми догматами, которым ее учили в церкви, школе, дома и везде.

— При одном условии.

Она удивленно распахнула глаза.

— Ты должна снять чертову штуковину.

— Я не могу. — Выдавила она.

— Она красивая и мягкая, и я куплю тебе сотню таких, но если ты не избавишься от нее сейчас, она превратится в лохмотья. — Словно чтобы продемонстрировать свою настойчивость, он потеснее прижался к ней бедрами, напоминая о силе своего желания.

— Я просто не могу. Я не знаю почему. — Она сглотнула. — Но ты можешь.

Он приподнял один уголок рта в понимающей ухмылке.

— Не тот ответ, который я ожидал, но мне нравится. — Он оперся на колени и стал задирать сорочку все выше и выше, пока не стянул ее через голову.

Миранда почувствовала, как холодный воздух коснулся ее обнаженной кожи, но, странное дело, ей больше не хотелось прикрыться. Казалось абсолютно естественным, что этот мужчина смотрит на нее и касается каждого дюйма ее кожи. Он взглядом собственника рассматривал ее пылающую кожу, и она дрожала под его жарким взглядом. Она хотела принадлежать ему всеми способами, какими женщина могла принадлежать мужчине. Она хотела потеряться в его жаре и силе.

И она хотела, чтобы он так же полностью сдался ей.

Она подняла руку и положила ее ему на грудь, задев пальцами его плоский коричневый сосок. В ответ он вздрогнул.

— Я сделала тебе больно? — встревоженно прошептала она.

Он покачал головой.

— Еще, — произнес он севшим голосом.

Повторяя его ласки, она сжала самый кончик его соска большим и указательным пальцами. Он затвердел от ее прикосновения, вызвав у нее восторженную улыбку. Как ребенок с новой игрушкой, она протянула руку, чтобы поиграть с другим его соском. Тернер, сознавая, что быстро начинает терять контроль под ее любопытными пальцами, накрыл ее ладонь своей, удерживая ее на месте. Целую минуту он смотрел на нее сверху вниз внимательным взглядом голубых глаз. Его взгляд был таким пристальным, что Миранде пришлось бороться с желанием отвести глаза. Но она заставила себя выдержать его взгляд. Ей хотелось, чтобы он знал, что она не боится, не стыдится, и самое важное, что она не лгала, когда сказала, что любит его.

— Прикоснись ко мне, — прошептала она.

Но он словно застыл на месте, рука его все еще прижимала ее ладонь к груди. Он выглядел странно растерянным, почти… испуганным.

— Я не хочу делать тебе больно, — резко произнес он.

И хотя она не знала, как его успокоить, но пробормотала:

— Ты не сделаешь.

— Я…

— Пожалуйста, — попросила она. Он был нужен ей. Он был нужен ей сейчас.

Ее страстная мольба пробилась сквозь его сдержанность, и он со стоном притянул ее к себе и крепко поцеловал, прежде чем опустить обратно на постель. На этот раз он последовал за ней, твердое, длинное тело прижалось к ее груди. Его руки были везде, он стонал ее имя, и каждое прикосновение, каждый звук, казалось, разжигал внутри нее пламя.

Она хотела чувствовать его. Каждый его дюйм.

Она дернула его самодельный килт, желая избавиться от последнего разделяющего их барьера. Она почувствовала, как он скользнул вниз, и не осталось ничего… кроме Тернера.

Она ахнула, увидев его.

— О, Господи.

На это он усмехнулся.

— Нет, просто я… — Он уткнулся лицом а ямку у нее на шее. — Я уже говорил тебе.

— Но ты такой…

— Большой? — он улыбнулся ей в шею. — Это все ты виновата, милая.

— О, нет. — Она изогнулась под ним. — Я не могла такого сотворить.

Он прижался к ней еще сильнее.

— Тсс.

— Но я хочу…

— И ты это получишь. — Он закрыл ей рот горячим поцелуем, не совсем понимая, что он только что ей пообещал. Снова заставив ее стонать, он оторвал от нее свой рот, прокладывая обжигающую дорожку вниз к ее пупку. Он обвел его языком, а затем, какой ужас, нырнул внутрь. Его руки легли на ее бедра, осторожно раздвигая их, открывая для его вторжения.

Ему хотелось поцеловать ее. Хотелось проглотить ее, но он думал, что она еще не готова к такой близости, поэтому вместо этого он поднял одну руку…

И скользнул пальцем внутрь нее.

— Тернер! — вскрикнула она, и он не смог сдержать удовлетворенную улыбку. Он погладил большим пальцем нежные, розовые складки, наслаждаясь тем, как она извивается под ним. Ему пришлось крепко придержать ее бедра свободной рукой, чтобы она не скатилась с кровати.

— Откройся мне, — простонал он, снова накрывая ее рот своим.

Он услышал, как она негромко вскрикнула от удовольствия, и ее ноги, словно совсем расплавились, раздвигаясь все шире, пока кончик его возбужденной плоти не прижался к ней, исследуя ее мягкость. Тернер коснулся губами ее уха и прошептал:

— А сейчас я хочу заняться с тобой любовью.

Не в силах вздохнуть, она кивнула.

— Хочу сделать тебя своей.

— О, да, прошу тебя.

Он медленно подался вперед, терпеливо сдерживаясь перед ее невинностью. Это убивало его, но он собирался сохранять самообладание. Больше всего на свете ему хотелось ворваться в нее резкими, яростными толчками, но придется подождать следующего раза. Не сейчас.

— Тернер? — прошептала она, и он понял, что уже несколько секунд не двигается. Стиснув зубы, он медленно отступил, пока внутри нее не остался только самый кончик его плоти.

Миранда стиснула его плечи.

— О, нет, Тернер. Не уходи!

— Тсс. Не волнуйся. Я все еще здесь. — Он двинулся обратно.

— Не оставляй меня, — прошептала она.

— Никогда. — Он достиг порога ее девственности и застонал, чувствуя его сопротивление. — Это больно, Миранда.

— Мне все равно. — Ее пальцы впились в его кожу.

— Тебе может стать не все равно позже. — Он надавил чуть сильнее, стараясь быть как можно нежнее.

Она выгнулась под ним, и простонала его имя. Ее руки обняли его, пальцы судорожно сжимали его спину.

— Пожалуйста, Тернер, — просила она. — О, пожалуйста. Прошу тебя, прошу.

Не в силах больше сдерживаться, Тернер до предела ворвался в нее, задрожав, остро ощущая, как тесно она его сжимает. Но Миранда замерла под ним, и он почувствовал, ее дрожь.

— Прости, — тут же сказал он, пытаясь не шевелиться и не обращать внимания на болезненную жажду своего тела. — Прости. Мне очень жаль. Больно?

Она крепко зажмурилась и покачала головой.

Поцелуями он осушил слезы, закипавшие в уголках глаз.

— Не лги.

— Разве что немного, — призналась она шепотом. — Это скорее от удивления, чем от чего-то другого.

— Сейчас станет лучше, — сказал он с жаром. — Обещаю. — Уперевшись на локти, чтобы освободить ее от своей тяжести, он снова начал двигаться — медленные, медленные выпады, и каждый вызывает всплеск чистого наслаждения нежным трением.

А он сосредоточенно стиснул зубы, каждый мускул в его теле напрягся и сжался от усилий сдержаться. Вперед и назад, вперед и назад, повторял он про себя. Если он собьется с ритма хоть на секунду, он полностью потеряет контроль. Ему нужно держать себя в руках ради нее. Он не беспокоился о себе — он знал, что будет в раю раньше, чем кончится ночь.

Но Миранда… Все, что ему было известно, это что он чувствовал ответственность за то, чтобы и она тоже обрела блаженство. Он никогда раньше не был с девственницей, так что не знал, возможно ли это, но, ей-богу, он собирался попытаться. Он боялся, что может взорваться даже от разговора, но смог выговорить:

— Как ты?

Миранда открыла глаза и моргнула.

— Хорошо. — Голос ее звучал удивленно. — Мне больше не больно.

— Совсем?

Она покачала головой.

— Я чувствую себя прекрасно. И немного… голодной. — Она нерешительно пробежалась пальцами по его спине.

Тернер вздрогнул от ее легких как перышко прикосновений, и почувствовал, как его контроль ослабевает.

— А как ты? — прошептала она. — Ты тоже голоден?

Он проворчал что-то, чего она не расслышала, и начал двигаться быстрее. Миранда почувствовала в животе жар, а потом невыносимое напряжение. Пальцы на ее руках и ногах начало покалывать, а потом, когда она поняла, что ее тело рассыплется на тысячи крошечных осколков, что-то внутри нее лопнуло, и бедра ее резко и с такой силой дернулись вверх, что она почти приподняла его.

— О, Тернер! — закричала она. — Помоги мне!

Он продолжал безостановочно двигаться.

— Я помогу, — простонал он. — Обязательно. — А затем он вскрикнул, и его лицо исказилось словно от боли, и он наконец-то смог вдохнуть и повалился на нее.

Несколько минут они лежали, обнявшись, мокрые от напряжения. Миранде нравилось чувствовать его тяжесть, нравилась эта приятная истома. Она лениво гладила его рукой по волосам, мечтая, чтобы мир вокруг них исчез. Сколько еще они могут оставаться здесь, укрывшись в маленькой охотничьей сторожке, прежде чем их отсутствие заметят?

— Как ты? — тихо спросила она.

Его губы изогнулись в мальчишеской улыбке.

— А, по-твоему, как я?

— Хорошо, надеюсь.

Он скатился с нее, оперся на локоть и двумя пальцами приподнял ее подбородок.

— Хорошо, уверена, — сказал он, нарочно делая ударение на последнем слове.

Миранда улыбнулась. Невозможно и надеяться на то, что будет лучше, чем сейчас.

— А как ты? — тихо сказал он, брови его сошлись от беспокойства. — Тебе больно?

— По-моему, нет. — Она поерзала, словно чтобы проверить. — Может быть, станет позже.

— Станет.

Миранда нахмурилась. Неужели у него был такой богатый опыт с девственницами? Он сказал, что Летиция уже была беременна, когда они поженились. Тогда она выбросила эту мысль из головы. Ей не хотелось думать о Летиции. Только не сейчас. Покойной жене Тернера не место в их постели.

И она вдруг поняла, что мечтает о детях. Маленьких блондинчиках, с ярко-голубыми глазами, радостно ей улыбающихся. Маленький Тернер - вот, чего ей хотелось. Она подумала, что ребенок может походить на нее, и унаследовать ее менее интересную внешность, но у нее перед глазами стоял только Тернер до самых ямочек на щеках.

Когда она наконец открыла глаза, то увидела, что он смотрит на нее, и он прикоснулся к ее губам, как раз возле приподнятого их уголка.

— О чем задумалась? — пробормотал он охрипшим от удовлетворения голосом.

Миранда отвела глаза, смутившись тем направлением, которое приняли ее мысли.

— Ни о чем важном, — прошептала она. — Дождь еще не кончился?

— Не знаю, — ответил он и встал, чтобы выглянуть в окно.

Миранда натянула простыни на обнаженное тело, жалея, что спросила его о погоде. Если дождь кончился, им придется возвращаться в дом. Их отсутствие, наверняка, уже заметили. Они могут сказать, что укрывались от дождя, но это объяснение не сработает, если они не вернутся сразу, как только погода прояснится.

Он вернул штору на место и повернулся к ней, и у Миранды захватило дыхание от его чисто мужской красоты. Она видела рисунки статуй во многих книгах отца, и у него даже имелась миниатюрная копия статуи Давида во Флоренции. Но ничто не могло сравниться с живым, дышащим мужчиной, стоявшим перед ней, и она вперила взгляд в пол, боясь, что один только его вид соблазнит ее еще раз.

— Дождь все еще идет, — сказал он ровным голосом. — Но становится светлее. Нужно, ээ, прибраться здесь, чтобы мы могли идти сразу, как прояснится.

Миранда кивнула.

— Ты не мог бы подать мне мою одежду?

Он поднял брови.

— Теперь ты — скромница?

Она кивнула. Может, это и глупо после ее распутного поведения, но она была не столь искушенной, чтобы подняться с кровати голой, когда в комнате есть еще кто-то. Она кивнула в сторону юбки, которая все еще ворохом лежала на полу.

— Не мог бы?

Он поднял и протянул юбку ей. Она все еще была местами влажной, поскольку она не потрудилась ее разложить, но так как она лежала довольно близко к огню, все было не так уж и ужасно. Она быстро оделась и заправила кровать, аккуратно разгладив простыни, как дома делали горничные. Это оказалось сложнее, чем она ожидала, потому что кровать стояла вплотную к стене.

К тому времени, как они и охотничий домик обрели презентабельный вид, дождь едва моросил.

— Не думаю, что наша одежда промокнет еще сильнее, — сказала Миранда, высунув руку из окна и подставив ее под капли.

Он кивнул, и они направились обратно к особняку. Он молчал, и Миранда тоже не могла набраться духу нарушить молчание. Ну что теперь случилось? Ему придется жениться на ней? Конечно, ему следовало бы, и если бы он был джентльменом, каковым она всегда его считала, он бы сделал это, но никто не знал о том, что она скомпрометирована. А он знал ее слишком хорошо, чтобы переживать, что она расскажет об этом кому-нибудь, чтобы заставить его жениться.

Пятнадцатью минутами позже они стояли прямо у ступенек, ведущих к парадной двери Честер—Хауса. Тернер остановился и посмотрел на Миранду, взгляд его был серьезным и внимательным.

— С тобой все будет в порядке? — мягко спросил он.

Она несколько раз моргнула. Почему он спрашивает ее об этом сейчас?

— Мы не сможем поговорить об этом, когда войдем внутрь, — пояснил он.

Она кивнула, пытаясь не обращать внимания на то, как у нее упало сердце. Что-то точно было не в порядке.

Он откашлялся и покрутил головой, словно шейный платок был завязан слишком туго. Он снова откашлялся, а затем в третий раз.

— Ты известишь меня, если возникнет ситуация, когда нам придется действовать немедля.

Миранда снова кивнула, стараясь понять, утверждение это было или вопрос. Наверное, и то, и другое, решила она. И так и не поняла, есть ли разница.

Тернер глубоко вздохнул.

— Мне нужно время — немного подумать.

— О чем? — спросила она, прежде чем успела понять зачем. Разве все не должно быть просто? Разве тут есть о чем думать?

— Большей частью о себе, — сказал он, голос его звучал несколько резко, и может быть, немного сухо. — Но мы скоро увидимся, и я все сделаю как надо. Тебе не о чем волноваться.

И тут, так как она устала ждать, и устала быть такой удобной для всех, она выпалила:

— Ты собираешься на мне жениться?

Потому что, ей-богу, ей казалось, что они разговаривают словно в тумане.

Его, похоже, этот дерзкий вопрос застиг врасплох, но, тем не менее, он резко ответил:

— Конечно.

И пока Миранда ждала, где же то ликование, которое, она знала, она должна была почувствовать, он добавил:

— Но я не вижу повода торопиться, если только у нас не возникнет на то причины.

Она кивнула и сглотнула. Ребенок. Он хотел жениться на ней, только если у нее будет ребенок. Он, конечно, женится на ней в любом случае, но ему хотелось еще немного поразвлечься.

— Если мы поженимся так скоро, — сказал он, — будет ясно, что мы были вынуждены это сделать.

— Что ты был вынужден, — пробормотала Миранда.

Он наклонился поближе.

— Что?

— Ничего. — Потому что будет унизительно повторять это. Потому что унизительно уже то, что она сказала это в первый раз.

— Нужно идти, — сказал он.

Она кивнула. Ей начинали очень хорошо удаваться кивки.

Всегда джентльмен, Тернер наклонил голову и взял ее под руку. Затем проводил ее в гостиную и вел себя так, словно ничто в этом мире его не заботило.

3 ИЮЛЯ 1819

И после того, как это произошло, он ни разу со мной ни заговорил.