Секретные дневники мисс Миранды Чивер

Глава 2

Не было бы преувеличением сказать, что Миранда мечтала об этом моменте в течение многих лет. И в ее мечтах всегда казалось, что она знала, что сказать. Но действительность показала, что она не может выдавить из себя ничего членораздельного, а только уставиться на него, затаив дыхание. В буквальном смысле слова — не дыша.

Забавно, она всегда считала, что затаить дыхание — это метафора. Затаив дыхание. Не дыша.

— Думаю, что нет,— тем временем продолжил он.

Его голос слабо пробивался сквозь безумно роящиеся в ее голове мысли. Она должна бежать, но тем не менее замерла, как статуя. Она не должна этого делать, но хотела, по крайней мере, думала, что хотела, с тех пор как ей исполнилось десять, хотя, конечно, что она могла толком хотеть, ничего не зная о том, что надо желать…

И его губы коснулись ее.

— Чудесно, — прошептал он, прокладывая нежные, обольстительные поцелуи по ее щеке.

Она почувствовала себя так, как будто очутилась на небесах. Она точно знала, что никогда раньше у нее не было такого. Тело окатила горячая волна странной напряженности, непонимания, как реагировать, и реагировать ли вообще, поэтому она стояла, замерев, принимая его поцелуи, пока его горячие губы не достигли ее рта.

— Открой рот, — велел он, и она послушалась, потому что он был Тернером, а она всегда его хотела. Не правда ли?

Его язык проник внутрь ее рта, а затем он сильнее прижал ее к себе. Его руки были требовательны, его рот настойчив, а затем она осознала, что так не правильно. Это не было моментом, о котором она мечтала в течении многих лет. Он не хотел ее. Она не понимала, почему он целовал ее, хотя и не желал ее. И, конечно же, он не любил ее. В его поцелуе не было доброты.

— Ответь на поцелуй, черт тебя побери,— потребовал он и прижал свои губы с большей настойчивостью. Жестко, сердито. И тут Миранда испугалась.

— Нет,— попыталась сказать она, но ее голос не был услышан. Его руки крепко прижимали ее к его телу. Она не понимала, как она одновременно могла хотеть этого и не хотеть; как он мог вызывать покалывание во всем теле и в тоже время страх; как она могла в этот момент любить и ненавидеть его с одинаковой силой.

— Нет, — снова сказала она, со всей силой упираясь руками в его грудь и отталкивая. — Нет!

Он резко отступил, без малейшего разочарования или желания задержаться.

— Миранда Чивер, — протяжно проговорил он. — Кто бы мог подумать?

И тут она дала ему пощечину.

Его глаза сузились, но он ничего не сказал.

— Почему ты сделал это? — требовательно спросила она, внутренне дрожа.

— Поцеловал тебя? — он пожал плечами. — А почему бы и нет?

— Ну уж нет, — отрезала она, с испугом заметив в своем голосе боль. Она хотела быть разъяренной. Или, хотя бы, казаться разъяренной. Она хотела снова ударить его. — Ты так легко не отделаешься. Ты не имеешь такой привилегии.

Проклятье, он засмеялся в ответ.

— Весьма интересный выбор слов.

— Прекрати немедленно, — закричала она. Он не хотел говорить о том, что ей было жизненно необходимо, и она ненавидела его за это. — Почему ты поцеловал меня? Ты же не любишь меня.

Она сжала руки, до боли вонзив ногти в ладони. Глупая, глупая девчонка. Зачем она это сказала?

Но он ничего не понял и только улыбнулся.

— Я забыл, что тебе только девятнадцать лет, и ты еще не понимаешь, что для поцелуев любовь не обязательна.

— Я не думаю, что даже нравлюсь тебе.

— Ерунда. Конечно, нравишься, — он моргнул, как будто пытался вспомнить, так ли это на самом деле. — Но, действительно, я не люблю тебя.

— Потому что я не Летиция, — прошептала она.

В тот же момент, он схватил ее за плечо и сильно, едва ли не до боли, сжал его.

— Никогда больше не упоминай ее имя. Слышишь меня?

Миранда в отчаянии смотрела в его глаза, наполненные яростью.

— Извини, — быстро сказала она. — Пожалуйста, позволь мне уйти.

Но он не отпустил ее. Он ослабил немного руку, и остался стоять неподвижно, уставясь на нее. Сквозь нее. Как будто на призрака. Призрака Летиции.

— Тернер, пожалуйста, — прошептала Миранда. — Ты причиняешь мне боль.

От этих слов он словно очнулся, и отошел.

— Прости, — сказал он, не глядя на нее. Он обращался в сторону — к окну? К часам? — Приношу свои извинения. За то, что набросился на тебя. Да, за все.

Миранда судорожно сглотнула. Ей следует уйти. Она должна была бы снова ударить его, но он делал ее слабой, и она не смогла себя сдержать, когда сказала:

— Мне очень жаль, что она сделала тебя несчастным.

Его взгляд вернулся к ее лицу.

— Сплетни проникают и в классную комнату, не так ли?

— Нет! — отрицала она. — Это то… я сама хотела это сказать.

— О?

Она принялась сосредоточенно думать, покусывая губу. Что сказать? Конечно, она слышала сплетни. Но и видела все своими глазами. Он был так влюблен на своей свадьбе. Его глаза сияли любовью, когда он смотрел на Летицию, и весь остальной мир для него не существовал. Это было, как будто их было двое в своем собственном пространстве, и больше никого. Миранда же только наблюдала со стороны.

А потом она снова увидела его, изменившегося.

— Миранда, — напомнил он, что ждет объяснения.

Она решилась и тихо сказала:

— Любой, кто был раньше знаком с тобой, мог бы сказать, что ты не был счастлив в браке.

— Почему? — настаивал он.

Было что-то такое в его глазах, что Миранда не смогла ничего сказать, кроме правды.

— Ты всегда смеялся, — мягко сказала она. — А когда ты смеялся, твои глаза сияли.

— А теперь?

— Теперь — они холодные и жесткие.

Он закрыл глаза, и на мгновение Миранда подумала, что он чувствует боль. Но затем он внимательно взглянул на нее, уголок его рта скривился в подобии улыбки.

— Понятно,— он облокотился о книжный шкаф.— Признайся мне, мисс Чивер, когда ты успела стать такой проницательной?

Миранда почувствовала в горле горечь от разочарования. Его демоны победили снова. В течение того момента, когда он стоял с закрытыми глазами, ей показалось, что он услышал ее. Не слова, а смысл, который был в них заложен.

— Я всегда была такой, — сказала она. — Ты всегда об этом говорил, когда я была младше.

— Ах да, большие карие глаза, — сказал он со злобным смешком. — Повсюду следящие за мной. Ты думаешь, что я не знал, что ты обожала меня?

Слезы выступили в глазах у Миранды. Как он может быть так жесток, чтобы сказать такое?

— Ты был очень добр, когда я была совсем маленькой, — тихо сказала она.

— Наверняка. Но это было давным-давно.

— Для меня это было очень важно.

Он ничего не сказал, она тоже молчала, а затем он велел:

— Уходи.

Его голос был хриплым, огорченным и полным боли.

Она ушла.

В своем дневнике той ночью она так ничего и не написала.

* * * * *

На следующее утро Миранда проснулась с одной ясной мыслью. Она хотела вернуться домой. Ее не волновало, что она пропустит завтрак, что небо затягивало тучами. Она готова была ехать даже сквозь проливной дождь. Она не хотела только видеть его, находиться с ним в одном доме, и даже в одном поместье.

Это было слишком грустно. Он ушел. Тернер, которого она знала, Тернер, которого она боготворила и обожала — он ушел. Она чувствовала это и раньше. Она ощущала это во время его визитов домой. В первый раз это были его глаза. Потом рот, искривленный белыми морщинами гнева в уголках губ.

Она чувствовала это, но не позволяла признаться самой себе в этом.

— Ты проснулась.

Это была Оливия, полностью одетая и выглядевшая очаровательной, несмотря на то, что была в черном.

— К сожалению, — пробормотала Миранда.

— Что так грустно?

Миранда открыла рот, что бы ответить, а потом поняла, что Оливия и не ждет ответа, так зачем зря расходовать энергию?

— Отлично, поторопись, — сказала Оливия.— Одевайся, а моя горничная поможет тебе потом. Она просто волшебно управляется с волосами.

Миранда задавалась вопросом, когда Оливия заметит, что она не шевельнулась.

— Поднимайся, Миранда.

От неожиданности Миранда чуть не подскочила на месте.

— О боже, Оливия, тебе что, никогда не говорили, что нельзя так орать в ухо другим людям?

Оливия подошла ближе и заинтересованно взглянула на Миранду.

— Если говорить правду, ты не слишком хорошо выглядишь сегодня утром.

Миранда отвернулась.

— Я и чувствую себя не слишком хорошо.

— Ты почувствуешь себя лучше, когда позавтракаешь.

— Я не хочу есть.

— Но ты не можешь пропустить завтрак.

Миранда что есть силы сжала зубы. Такая жизнерадостность ранним утром должна быть объявлена вне закона.

— Миранда.

Миранда швырнула подушку ей в голову.

— Если ты еще раз меня окликнешь, то я тебя убью.

— Но у нас есть кое-что, чем следует заняться.

Миранда промолчала. О чем, черт возьми, говорит Оливия?

— Заняться? — эхом отозвалась она.

— Да, заняться, — Оливия выдернула у нее из-под головы подушку и бросила на пол. — Мне пришла в голову замечательная идея. Во сне.

— Ты шутишь.

— Конечно, шучу. Но мне действительно пришла в голову чудесная мысль сегодня утром, когда я только проснулась. — Оливия довольно улыбнулась, как кошка, которой довелось полакомиться сливками. А это означало, что ее осенила блестящая мысль, или что в ее планы входит покорить весь мир. Она ждала реакции на свои слова, это было исключением из правил: она никогда не ждала, поэтому Миранде пришлось спросить:

— Очень хорошо, и что это?

— Ты.

— Я?

— И Уинстон.

На мгновение Миранда потеряла дар речи, а затем заметила:

— Ты сошла с ума.

Оливия непринужденно пожала плечами и напустила на себя совершенно беззаботный вид.

— Ничего подобного. Я даже очень-очень умная. Подумай сама, Миранда. Все будет просто прекрасно.

Миранда не могла сейчас думать о потенциальном женихе, тем более носящем фамилию Бивилсток, даже если это и не Тернер.

— Ты его хорошо знаешь, вы одного возраста, — сказала Оливия, загибая пальцы, как будто перечисляя пункты в списке.

Миранда покачала головой и перекатилась к другому краю кровати.

Но Оливия быстро перебежала и туда.

— На самом деле ты же не хочешь ехать в Лондон на сезон, — продолжила она. — Ты часто такое говорила. Ты не любишь общаться с незнакомыми людьми.

Миранда попыталась скрыться от нее в гардеробной.

— Ты давно знакома с Уинстоном, как я уже отметила, поэтому тебе не придется общаться с чужим человеком, а кроме того… — торжество на лице у Оливии достигло своего апогея. — Это означает, что мы будем сестрами.

Миранда вернулась, сжимая в руках платье.

— Это было бы прекрасно, Оливия, — сказала она, не зная, что еще можно придумать.

— О! Я была уверена, что ты согласишься! — воскликнула Оливия, обнимая ее. — Это замечательно. Роскошно. Восхитительно. Это просто совершенство!

Миранда задумалась, как это ей удалось попасть в такую переделку.

Оливия отступила, все еще сияя.

— Уинстон и не поймет, что к чему.

— Цель состоит в том, чтобы я сделала партию или чтобы осчастливить твоего брата?

— И в том, и в другом, — милостиво допустила Оливия. Она отпустила Миранду и плюхнулась на соседний стул. — Разве это имеет значение?

Миранда уже открыла рот, но Оливия не дала произнести ей ни звука.

— Конечно, нет, — сказала она. — Все, что имеет значение, так это достижение поставленной цели, Миранда. Я на самом деле удивлена, что мы не подумали об этом раньше.

Поскольку Оливия сидела к ней спиной, Миранда позволила себе содрогнуться. Конечно, она не думала об этом. Она была слишком занята мечтами о Тернере.

— И я заметила, как Уинстон смотрел на тебя вчера вечером.

— В комнате было всего пять человек, Оливия. Было бы странно, если бы он не смотрел на меня.

— Ничего подобного, — упорствовала Оливия. — У него был такой взгляд, как будто он никогда тебя не видел раньше.

Миранда начала одевать.

— Я абсолютно уверена, что ты ошибаешься.

— Нет. Повернись, я застегну тебе пуговицы. Я никогда не ошибаюсь в таких вещах.

Миранда терпеливо подождала, пока Оливия поправит ее платье. А затем ей пришло в голову…

— Когда это ты набралась такого опыта? Мы живем в глуши, никуда не выезжаем. У нас просто не было возможности наблюдать за влюбленными.

— Конечно, была. А Билли Эванс и…

— Он был вынужден жениться. И ты знаешь об этом, Оливия.

Оливия закончила застегивать и, взяв Миранду за плечи, развернула ее лицом к себе. Не сумев ничего прочитать на лице подруги, она продолжила упорствовать:

— Да, а почему они должны были пожениться? Потому что любили друг друга.

— Что-то я не припомню, что бы ты предсказывала такое развитие событий.

— Ну да. Ты тогда была в Шотландии. Я не могла об этом тебе написать — ты же понимаешь, что у меня так противно получается писать.

Миранда не понимала, как такую ситуацию, как вынужденный брак из-за незапланированной беременности можно отнести к романтическим отношением влюбленных, даже описание развития событий вряд ли бы что то изменили, но факт остается фактом: против этого аргумента Оливии она не могла протестовать. Миранда на самом деле каждый год уезжала в Шотландию к дедушке и бабушке по матери, и ее не было в тот момент, когда женился Билли Эванс.

— Так мы идем завтракать?— смирившись, спросила Миранда. Не существовало повода, по которому ей бы удалось избежать сегодня встречи с Тернером, разве что он сам будет отсутствовать, потому что поздно лег спать накануне. Если в жизни есть высшая справедливость, то он должен сейчас быть в постели с пульсирующей головной болью.

— Только после того, как Мария уложит твои волосы, — решительно заявила Оливия.— Мы ничего не должны пускать на самотек. Сейчас самое главное — отлично выглядеть. О, не смотри на меня так. Ты гораздо более симпатичная, чем думаешь о себе.

— Оливия.

— Нет, нет, я не правильно выразилась. Ты не симпатичная. Это я симпатичная. Симпатичная и обыкновенная. В тебе же есть нечто гораздо большее.

— Вытянутое лицо.

— Не правда. В детстве — может быть, но никак не сейчас, — сказала Оливия, и принялась задумчиво рассматривать Миранду. И ничего не говорила.

Ничего. И это Оливия?

— В чем дело?— подозрительно спросила Миранда.

— Я думаю, что ты превратилась в себя.

Это были те самые слова, которые сказал Тернер много лет назад. Когда-нибудь ты превратишься сама в себя, и будешь столь же красива, сколь сейчас умна. Миранда ненавидела себя за то, что помнила это. Ей хотелось плакать.

Оливия, видя затуманенные слезами глаза подруги, крепко обняла ее.

— О, Миранда. Я так тебя люблю. Мы будем лучшими из сестер. Не могу этого дождаться.

* * * * *

К тому времени, когда Миранда смогла спуститься к завтраку (полчаса спустя; она клялась, что никогда раньше не тратила так много времени на прическу, а затем поклялась, что никогда больше и не будет), ее живот протестующее урчал от голода.

— Доброе утро, семья, — жизнерадостно поприветствовала Оливия, и, подхватив тарелку, направилась к буфету, что бы наполнить ее. — А где Тернер?

Миранда про себя прочитала благодарственную молитву за его отсутствие.

— Думаю, что еще в постели,— ответила леди Ридланд. — Бедный мальчик. У него такой шок. Это была ужасная неделя.

Никто ничего не добавил. Никому не нравилась Летиция.

Оливия прервала тишину.

— Право, — сказала она. — Надеюсь, что он не умрет с голоду, ведь вчера он с нами не обедал тоже.

— Оливия, у него только что умерла жена,— сказал Уинстон. — Сломала шею. Молись о том, что бы он утешился.

— Именно потому, что я его люблю, я волнуюсь о его благополучии, — огрызнулась Оливия с запальчивостью, которую приберегала только для своего брата-близнеца.— Человек голоден.

— Мы послали поднос в его комнату, — положила конец их ссоре леди Ридланд. — Доброе утро, Миранда.

Миранда вздрогнула, до этого она была занята, наблюдая за Оливией и Уинстоном.

— Доброе утро, леди Ридланд, — быстро сказала она.— Надеюсь, Вы хорошо спали.

— Так, как ожидалось, — вздохнула графиня, пригубив чая. — Такие тяжелые времена. Я должна тебя поблагодарить за то, что ты согласилась переночевать. Знаю, что это — большой утешение для Оливии.

— Не стоит, — пробормотала Миранда. — Я была счастлива помочь.

Она отправилась за Оливией к буфету и взяла себе завтрак. Когда она подошла к столу, то обнаружила, что Оливия приберегла ей место рядом с Уинстоном.

Она посмотрела на Бивилстоков. Они улыбались ей, граф и леди Ридланд доброжелательно, Оливия заговорщески, а Уинстон…

— Доброе утро, Миранда, — тепло поприветствовал он. И его глаза… Они выражали…

Интерес?

О боже, неужели Оливия оказалась права? Было что-то похожее в том, как он на нее глядел.

— Большое спасибо, хорошо, — невпопад ответила Миранда. Уинстон был ей фактически братом, не так ли? Он не может думать о ней как… и она не могла тоже. Но если он мог, то могла и она? И…

— Ты останешься в Хейвербриксе на все утро?— спросил он. — Я думаю, что могли бы отправиться на прогулку верхом. Как насчет сразу после завтрака?

Милостивый боже. Оливия была права.

Миранда почувствовала, как от удивления у нее вытянулось лицо.

— Я, эээ.., я не решила.

Оливия пнула ее ногой под столом.

— Ой!

— Подавилась макрелью? — спросила леди Ридланд.

Миранда кивнула.

— Извините,— сказала она, откашливаясь.— Эээ.., просто косточка попалась.

— Вот почему я никогда не ем рыбу на завтрак, — объявила Оливия.

— Так что скажешь, Миранда? — настаивал Уинстон. Он непринужденно-лениво улыбнулся, с ребяческой задорностью, которая могла бы разбить тысячи девичьих сердец. — Поедем кататься?

Миранда отодвинула ноги подальше от Оливии и сказала:

— Боюсь, я не привезла свой костюм для верховой езды.

Это была правда, и, на самом деле, она сожалела, потому что начинала думать, что пикник с Уинстоном мог бы быть хорошим средством, чтобы изгнать из головы мысли о Тернере.

— Ты можешь взять мою, — предложила Оливия, намазывая тост джемом. — Она будет лишь немного великовата.

— Тогда все улажено,— сказал Уинстон. — Это будет великолепно. Вспомним старые добрые времена. Раньше ведь мы часто вместе выезжали.

Миранда улыбнулась. С Уинстоном было так легко, даже не смотря на то, что она была удивлена его вниманием.

— Прошло уже несколько лет, я так думаю. Я всегда ездила в Шотландию, когда ты приезжал из школы на каникулы.

— Но не сегодня, — радостно заявил он. Он улыбнулся ей поверх своей чашки, и Миранда была поражена тем, как он похож на Тернера, когда тот был моложе. Уинстону двадцать, на год старше Тернера, когда Миранда влюбилась в него.

Когда они в первый раз встретились, исправила она себя. Она не влюбилась. Она просто так думала. Теперь она это понимала.

11 апреля 1819

Чудесная прогулка с Уинстоном. Он очень похож на своего брата — если бы тот был добр, внимателен и все еще обладал чувством юмора.

* * * * *

Тернер плохо спал, но это его не удивило: он редко хорошо спал в последнее время. И на этот раз, когда он проснулся, то был раздражен и зол, главным образом на себя.

О чем, черт возьми, он думал? Поцеловать Миранду Чивер. Девушку, которая была ему почти как младшая сестра. Он был сердит, и, возможно, слегка перепил, но это не могло оправдать его отвратительное поведение. Летиция убила в нем многое, но ей Богу, он все еще оставался джентльменом. Иначе, что еще оставалось?

Он даже не хотел ее. Не на самом деле. Он знал, что такое желание, знал мучительную потребность обладать, но то, что он ощущал к Миранде…

Хорошо, он не мог этого понять, но это не было желание.

Это из-за ее огромных карих глаз. Они видели все. Они огорчали его. Так было всегда. Даже ребенком, она казалась странно мудрой. Когда он стоял там, в кабинете своего отца, почувствовал себя открытым, прозрачным. Она была юной, только из классной комнаты, но все же видела его насквозь. Это приводило его в бешенство, поэтому он набросился на нее единственным способом, который пришел ему в голову в тот момент.

Ничего хуже и придумать нельзя было.

И теперь он оказался перед необходимостью приносить извинения. Боже, мысль об этом была невыносима. Было бы намного легче притвориться, что ничего не произошло и избегать ее всю оставшуюся жизнь, но это было невозможно, если он хочет продолжать общаться со своей сестрой. И помимо этого, он надеялся, что в нем осталось еще хоть немного благопристойности.

Летиция убила в нем все, что было хорошего и чистого, но кое-что все же осталось. Если джентльмен обидел леди — джентльмен приносит извинения.

К тому времени, когда Тернер спустился к завтраку, его семья уже удалилась, что его прекрасно устраивало. Он быстро проглотил несколько чашек кофе, поглощая этот напиток, как епитимью, и даже не вздрагивал, когда горячий и горький напиток прожигал его насквозь.

— Будете что-нибудь еще?

Тернер взглянул на лакея, который его обслуживал.

— Нет, — сказал он. — Не сейчас.

Лакей отошел от стола, но из комнаты не вышел, и в тот момент Тернер решил, что пришло время покинуть Хейвербрикс. Здесь было слишком много людей. Черт, его мать, вероятно, дала указания слугам, что бы они следили за его каждым движением.

Все еще хмурясь, он встал из-за стола и направился в холл. Он прикажет своему камердинеру, что они поспешно уезжают. Через час все будет готово. Все, что оставалось сделать, так это найти Миранду и закончить с этим неприятным делом. Таким образом, он сможет вернуться в свой дом и спрятаться от всех…

Смех.

Он оглянулся. Уинстон и Миранда заходили в дом, румяные и оживленные от солнца и свежего воздуха.

Тернер приподнял бровь и остановился, ожидая, когда они его заметят.

— …и вот так, — говорила Миранда, явно заканчивая какой-то рассказ, — я оказалась права, что Оливии нельзя было доверять с шоколадом.

Уинстон смеялся, тепло глядя на девушку.

— Ты изменилась, Миранда.

Они мило покраснела.

— Я бы не сказала. В основном, просто подросла.

— Ты стала такая…

У Тернера свело зубы.

— А ты думал, что когда приедешь из школы, я останусь такой же, как и была?

Уинстон усмехнулся.

— Что-то вроде этого. Но я рад, что это не так, — он коснулся локона, который вылез из ее аккуратной прически. — Обещаю, что больше не буду дергать тебя за волосы.

Она снова покраснела, и больше терпеть это воркование Тернер не смог.

— Доброе утро, — громко сказал он, не потрудившись подойти ближе.

— Я думаю, что уже — день, — ответил Уинстон.

— Для непосвященного — возможно, — с насмешливой улыбкой парировал Тернер.

— Лондонское утро длится до двух часов дня? — холодно спросила Миранда.

— Только если предшествующий вечер привел к неутешительным последствиям.

— Тернер, — укоризненно воззвал Уинстон.

Тернер пожал плечами.

— Мне нужно кое-что сказать мисс Чивер, — сказал он, не глядя на брата. Миранда открыла рот — от удивления, предположил он, а возможно, и от гнева тоже.

— Я думаю, что Миранда… — начал Уинстон.

Тернер смотрел Миранде в глаза.

— Скажешь мне, когда будешь ехать домой. Я тебя провожу.

Уинстон недовольно скривился.

— Послушай, — сказал он натянуто. — Она — леди, и необходимо поинтересоваться ее желанием на этот счет.

Тернер повернулся к брату и смерил его недовольным взглядом, от чего молодой человек совершенно сник. Он снова взглянул на Миранду и повторил:

— Я тебя провожу домой.

— Я хочу…

Он сердито зыркнул на нее, и она согласилась с поклоном.

— Конечно, милорд, — при этих словах она сердито поджала губы. Затем повернулась к Уинстону. — Он хочет обсудить старинную рукопись с моим отцом. Я совсем об этом забыла.

Умница Миранда. Тернер чуть не улыбнулся.

— Тернер? — с сомнением сказал Уинстон. — Старинная рукопись?

— Это — моя новая страсть, — вежливо пояснил Тернер.

Уинстон посмотрел на него, потом на Миранду, а потом снова на Тернера и сдался с вымученным поклоном.

— Очень хорошо, — сказал он. — Спасибо за приятно проведенное время, Миранда.

— Тебе тоже, — сказала Миранда, и по тону ее голоса, Тернер понял, что она совершенно искренна.

Тернер не сходил со своего места между двумя молодыми людьми, за что получил от Уинстона раздраженный взгляд, прежде чем юноша спросил:

— Мы еще увидимся, до того, как мне нужно будет вернуться в Оксфорд?

— Очень на это надеюсь. У меня нет никаких планов на несколько следующих дней, и…

Тернер зевнул.

Миранда прокашлялась.

— Я думаю, что можно что-нибудь придумать. Возможно, вы с Оливией сможете приехать на чай.

— С удовольствием.

Тернер перенес свой интерес на ногти и стал их рассматривать со скучающим выражением на лице.

— Или, если Оливия не сможет приехать, — продолжала Миранда, — приезжай сам.

Глаза у Уинстона потеплели.

— Я был бы рад, — довольно пробормотал он, и, обойдя Тернера, почтительно поцеловал ее руку.

— Теперь ты готова ехать? — рявкнул Тернер.

Миранда не шелохнулась, а только выдавила из себя:

— Нет.

Уинстон повернулся к нему с недоверчивым выражением на лице.

— Что с тобой не так?

Это был хороший вопрос. Пятнадцатью минутами раньше его единственной целью было уехать из родительского дома с наибольшей скоростью, а теперь он, по собственной воле, настоял на том, чтобы сопровождать Миранду, отчего его отъезд откладывался на неопределенное время.

Ладно, он сам настоял, но у него на то были свои причины.

— Со мной все хорошо, — отреагировал наконец Тернер. — Просто отлично, по сравнению с последним временем. Начиная года с 1816, если быть точным.

Уинстон стал неловко переминаться, а Миранда отвернулась. В 1816 году, как они все знали, Тернер женился.

— С июня, — добавил он.

— Прошу прощения? — натянуто сказал Уинстон.

— Июнь. Июнь 1816, — сказал Тернер, одаривая их сиянием совершенно неискренней улыбки. Потом он повернулся к Миранде.— Я буду ждать в холле. Не задерживайся.