Сельский шик для мажора

Глава 33. Алена

По возвращении с пикника, ближе к вечеру, мы обнаруживаем, что у соседского дома стоит черный БМВ. На сеновале мы болтали, валялись, снова занимались сексом и даже немного вздремнули.

– О, Князь приехал! – радуется Матвей. – Видимо, смог вырваться из города. Мы ему столько всего рассказывали про ваш поселок, что он не выдержал.

– Это ваш друг?

– Ага. Мы лет пять дружим. Я познакомлю вас. Он своеобразный парень, но тебе понравится. Футбольный болельщик, очень азартный.

– Без проблем! – улыбаюсь я.

– С ним и Инга, наверное, приехала. Она же собиралась.

– Алена! – кричит мне мама, выходя из ворот. – Поди сюда.

– Здравствуйте! – улыбается ей Матвей.

– Здрасьте! – хмуро кивает ему в ответ.

– Что, мам?

– Бабушке помочь надо. Заводи велосипед, она на огороде ждет.

– Мне домой надо, Матвей, – горячо шепчу я.

Мама стоит у дома, сложив руки на груди, и не уходит, не сводя с нас глаз.

– Окей. Как освободишься, напиши, я тебя встречу!

– Хорошо.

– Может, скажем маме, что я не просто сосед?

– Завтра, Матвей! – хихикаю я, и машу ему на прощание.

Под пристальным маминым взором я захожу в дом, велосипед оставила в сенках.

– Я в душ, мам. И к бабушке! – весело сообщаю я.

– Подожди, Алена! – тяжело вздыхает мама, усаживаясь за стол.

– Но ты же сказала, бабушка ждет? – непонимающе на нее смотрю.

– Сядь! – кивает она стул, стоящий напротив.

– А бабушка?

– Да нет никакой бабушки! – дергано отвечает мама. – Она к подружке ушла.

Родительница явно нервничает, и бледнеет.

– С тобой все в порядке, мам?

– Что у вас с этим парнем? – игнорируя мой вопрос, интересуется она.

– Ничего.

– Алена, это очень важно. Что у вас с ним?

– Мам. Мне уже восемнадцать!

– Я знаю! Что у вас с ним? – срывается на крик. Глаза лихорадочно блестят, а кисти рук подрагивают.

– Мы встречаемся! – я недоуменно пожимаю плечами. Что с ней такое? Мама всегда была понимающая, никогда особо не лезла в мою личную жизнь.

Она откидывается на спинку стула и закрывает глаза ладонями, всхлипывает и судорожно выдыхает.

– Мам, ты чего?

– Было что-то у вас?

– Мам! – возмущаюсь я.

– Алена! Я по-русски спрашиваю. Да или нет?

– Да.

– Дочь – чуть не плача стонет она. – Я же спрашивала раньше! Ты говорила, что вы просто друзья.

– Да что такого-то, мам? Были друзья, сейчас не друзья. Он уезжает в воскресенье. Я хотела завтра вас представить друг другу, Матвей давно просит. Говорит, что заберет меня в Екатеринбург, мы встречаемся, мам. Он невероятный. Чуткий, внимательный, нежный Я люблю его.

– Этого просто не может быть, не может быть! – твердит она как заведенная. Резко встает с места и открывает холодильник, откуда достает запотевшую бутылку водки, оставшуюся с поминок дедушки. Наполняет рюмку и выпивает, занюхивая рукавом.

– Мам! Да что не так-то? – кричу с надрывом.

Я сижу с выпученными глазами. Мама не пьет вообще. Никогда!

– Вы предохранялись?

– Да, мам. В чем дело?

– Точно?

– У меня месячные начались, я не беременна сто процентов.

– Вам нельзя встречаться, Алена. Больше никогда. Тебе придется забыть его.

– Но почему, мам?

Предательские слезы застилают глаза. Что она такое говорит вообще? Почему мы с Матвеем не можем быть вместе? Я не смогу без него, я влюблена до безумия. Меня кроет от его близости, запаха, прикосновений.

– Не устраивай сцен, Лелька! Таких Матвеев у тебя будет еще сто. Ты молода и красива!

– Мама! Мне не нужен никто другой, пойми! Только он!

Она наполняет еще одну рюмку, покачивается на месте. Потом отодвигает ее с силой так, что содержимое расплескивается на поверхность стола. Как в замедленной съемке я замечаю, как прозрачная жидкость образует лужицу, похожую по форме на остров Кипр.

– Господи, за что же мне это все? – поднимает она глаза в потолок. – Почему моя дочь должна расплачиваться? Почему вообще все так?

– Мам, ты можешь мне объяснить по-человечески? – истерично кричу я. Это какой-то театр абсурда.

– Девчонки, вы дома? – доносится до моего слуха голос бабушки и звук закрывающейся двери.

– Да, мам! – устало отвечает моя мать. – Мы на кухне.

– У Семеновны была! – отпыхиваясь, сообщает бабушка, заходя в помещение. – Яичек с собой передала и кусок пирога с брусникой для Аленки. А вы чего такие? Ругаетесь?

Бабуля осматривает нас с мамой, попеременно переводя взгляд с одной на другую, хмурится.

– Мы с Матвеем встречаемся! – бегу я к ней, и крепко прижимаюсь, шмыгая носом. От бабушки пахнет дождем и пирогами, теплая, как в детстве. – А мама говорит, что нам надо расстаться!

– С каким Матвеем? – чуть отстраняясь, обращается она к дочери.

– С Кремлевым, мама! – с досадой отвечает она. – С тем мажором из Екатеринбурга, я же говорила, что чувствую!

– Но, как? – бабушка бледнеет, и без сил опускает на диванчик, стоящий здесь же, у стены. – У него девушка, ты же сама говорила?

– Они расстались! – я уже откровенно нервничаю, а слезы катятся из глаз непрекращающимся потоком. – А мы вместе, мы встречаемся, и я его люблю!

– Господи, Марина. Это сумасшедший дом какой-то! – восклицает бабушка.

– Вы не можете быть вместе, потому что он твой родной брат по отцу, Алена! – еле слышно произносит мама, и без сил падает на стул.