Сельский шик для мажора

Глава 44. Матвей

– Привет, пап! – широко улыбаюсь, заходя в больничную палату.

– Привет, сын! Ты рано сегодня! – тянет ко мне ладонь для приветствия. Она сухая и горячая.

– Решил заскочить перед работой. Как ты?

– Как я? Да нормально. На майские должны домой отпустить. Сколько еще мне тут валяться? Тоска зеленая.

Так странно его наблюдать на белых подушках. Сколько помню, папа всегда был сгустком энергии. Активный, подтянутый, спортивный. Никогда не болел. Новость о его диагнозе прозвучала как гром среди ясного неба. Они с мамой и сестрой как раз вернулись из Турции. В это же время началась вся эта свистопляска с Аленой. Меня вообще выбило из колеи.

Как могли, мы подключили все связи для папиного лечения, но раку похер, кто ты. Безжалостно высасывал из него все силы. После первой химии забрезжил свет в конце тоннеля, но ненадолго. Спустя месяц, показатели крови снова ухудшились. Донор костного мозга никак не находится. О том, что отец мне неродной я знаю давно. Еще лет в семь мне об этом рассказали добрые люди в школе.

Мой биологический отец бросил нас с мамой, когда мне было два годика. Я его не помню, совсем. Мама с папой были коллегами, много времени проводили вместе, и поженились. Отец без тени сомнения усыновил меня. Дал фамилию и отчество. Долго они с мамой не могли родить малыша, потом она чудом забеременела. Беременность протекала сложно, почти весь срок мама лежала. Машка родилась восьмимесячная, с легкими была какая-то проблема, и ее выписали только через три месяца.

Я отлично помню этот нервяк, который постоянно нас преследовал. Но, слава богу, все обошлось. Сейчас Мелкая совершенно здорова.

С отцом у нас отличные отношения. Он очень мудрый, понимающий, за всю жизнь на меня даже голоса не повысил. Единственное, о чем я догадываюсь, он периодически изменял маме. Несколько раз я заставал их в его кабинете, когда они выясняли отношения. Она была вся слезах, а он на коленях просил прощения. Потом они обязательно мирились, и снова была идеальная семья.

– Новостей о доноре нет? – выныриваю я из своих воспоминаний.

– Неа, – грустно усмехается папа. – Донор тоже не панацея, всего в двадцати пяти процентах случаев все проходит удачно.

– Но это же лучше, чем ничего! – восклицаю я. – Надо бороться, до последнего!

– Ладно, не будем обо мне. Что у тебя нового? Что решил со стажировкой в Израиле?

– Еще думаю. К пятнадцатому мая надо дать ответ.

– А что тебя останавливает?

Я неопределенно пожимаю плечами.

Любой другой с радостью бы ухватился за эту возможность, но не я. Вообще, после Аленки, из меня словно жизнь вынули. Все серое и пресное. С друзьями не помню, когда встречался в последний раз. И, походу зря. Борзый вот времени не теряет. Когда увидел в его тачке белокурую Аленкину голову, чуть умом не ебнулся. Сидит, глазищами на меня смотрит, довольная. Сука!

От злости чуть зубами не заскрипел. Бортанула меня, и живет себе, в хуй не дует. И Борзому ничего не предъявишь. Мы не вместе, она вольна встречаться с кем угодно. Только почему от этой мысли так хуево?

– Мама что говорит?

– Ничего, папа. Мы не видимся почти. С учебы – в клинику, из клиники – на учебу. У меня уже там даже зубная щетка появилась и сменные трусы.

– На личном как?

– Как в танке. Некогда мне.

– А Вика, последняя твоя? Вы не встречаетесь?

– Сто лет не видел. Подвез ее как-то, она на остановке стояла, ливень был ужасный. Мы не очень хорошо расстались. Поговорили, все обсудили. Надо уметь прощать людей.

– Да, сын. Откровенно говорить о своих чувствах – это очень важно. Жаль, что все к этому в разном возрасте приходят.

– Ты о чем?

– Да так! – машет он рукой. – Не бери в голову.

– Мне ехать надо! – сообщаю я, взглянув на часы. – Не скучай. Вечером мама с Марусей хотела заехать.

– Удачи тебе, Матвей!

В меде очень ценится присутствие на парах, я стараюсь не прогуливать. Даже на первых курсах приходил. Пьяный после клуба, сраный, похер. Втихаря пил кефир и слушал лекции. Как-то раз уснул, потом мне было безумно стыдно за мой поступок. Выстраданные предметы – биохимия, патологическая анатомия, физиология, гистология, фармакология – длились до третьего курса, а потом начались профильные дисциплины по стоматологии: ортопедия, пародонтология, челюстно-лицевая хирургия. На этом этапе учиться гораздо интереснее, в глазах появился азарт.

После учебы я спешу в клинику, где подрабатываю ассистентом. Недавно начал проводить небольшие этапы операций благодаря наставникам и виртуозным хирургам, которые вложили в меня свои силы и многому научили.

– Матвей! – кричит меня Аня, она трудится здесь же анестезиологом. Старше меня на три года, привлекательная, неглупая девушка.

Я стремительно двигаюсь по широкому коридору в направлении раздевалки.

– Привет, Анюта!

– Ты до скольки сегодня? – легонько касается меня теплой ладонью.

– До восьми.

– Потом куда?

– Домой, спать!

– Ну, какой ты скучный, – дует она чуть подкачанные губы. – Ты мне обещал свидание.

– Я? – искренне удивляюсь. – Когда?

– На корпоративе в Новый год. Ты забыл совсем?

– Точно, забыл. Будет тебе свидание. Я всегда держу свое слово.

– С нетерпением буду ждать! Только знай, терпение у меня уже заканчивается!

Аня давно открыла охоту, для меня это в новинку. Разумеется, я мог трахнуть еще на корпоративе, она настойчиво звала меня в гости. Хоть даже в кабинете зуботехники, но что-то меня смущает в ней. Последние несколько месяцев я тупо дрочу в душе, как малолетка. И очень много работаю, не до похождений мне вообще.