— Одного я так и не понимаю! — воскликнула Валентина. — Где слон?
— Какой слон?
— Плюшевый. Вот ты все время спрашиваешь: какой. А он, между прочим, — подарок! От Майка!
— А правда, где слон?
— Во-от! — Подруга подняла указательный палец вверх. — Этого я добиваюсь от тебя уже битый месяц: где он, твой слон?
— Знаешь, Валентина, — Элли прошагала мимо нее в комнату, которая стала кладовкой для ее коробок с вещами, — мне пока не до него!
— Ну, по крайней мере, походка у тебя характерная… Трое суток! Боже мой! На трое суток выпасть из времени и жизни! Вы хотя бы разговаривали? Или все время…
— Замолчи!
— О-о! Какие у тебя плечи и шея! Тебе лучше носить свитер с глухим воротом. Недели две, пока не пройдет!.. Все-все! Прости, Элли. Я буду просто завидовать. Молча. Белой завистью.
— Меня Генри убьет. Я сорвала ему проект. Но я не буду у него работать.
— Нет. Он тебя не убьет.
— А что?
— Он пока в шоке. От того, что ты ушла к Майку.
— А откуда он…
— Так я ему сказала. Знаешь, когда у него пройдет шок, я приберу его к рукам! Можешь не сомневаться. Нет ничего легче, чем прибрать к рукам мужчину, пока он безутешен. А потом он поймет, что нуждается во мне… сильнее всего… и так далее.
— Ну ты даешь!
— А как ты думала? Тебе полцарства и полконя, а мне? Кстати, я не буду работать в «Метрополитене».
— Ага. Он и на работу тебя уже позвал?
— Угадала. Костюмером.
— Уверена, что это именно то, о чем ты мечтала всю жизнь!
— Не надо острить, лучше найди слона! И, кстати, почему ты не будешь работать у Генри? Майк ревнует?
— Нет.
— И зачем он тебе нужен — такой ревнивый?
— Я сказала: нет.
— Что ты все время ходишь взад-вперед мимо меня! Демонстрируешь свою походку?
— Не завидуй. Кстати, где твой художник?
— Художник — свободен. А почему, если не из-за ревности, ты не будешь у него работать?
— Что значит «свободен»?
— Я ему так сказала, когда он меня обидел. Свободен!
— А!
— Не уходи от ответа. Почему?
— Не знаю. Не мое это. Я все-таки попробую найти что-нибудь по своей специальности. Хотя бы частные заказы.
— Ландшафт? И где ты, прости меня, в Нью-Йорке собираешься его искать? Под асфальтом?
— Не знаю… — Элли остановилась. — Знаю! Валентина, я знаю!
— Все, приехали. Элли, а ты правда помолодела с ним.
— Еще бы!
— Да нет, я не о теле, а о душе.
— Я тоже о душе. Валентина, я знаю, кто будет работать у Генри!!!
— Кто?
— Моя сестра.
— Та, которой ты уже отвалила полмиллиона?
— Нет, другая.
— Но-но! Генри — мой! Ясно?.. А она, скорее всего, на тебя похожа…
— Вот именно! Как две капли воды! Младшая — Ингрид. Ей всего двадцать пять.
— Ее тоже бросил муж, и поэтому ее нужно куда-то пристроить? Лучше отдай ей вторые полмиллиона. А Генри будет моим.
— Нет. Но она всю жизнь мечтала работать на телевидении!
— Снова приехали.
— А что?
— Имей в виду: Генри ты будешь сообщать об этом сама! Но я, как костюмер, сильно против! — И, хлопнув дверью, Валентина вышла из комнаты.
Элли позвонила сестре и кратко изложила свою просьбу. Ингрид пришла в восторг, визжала от радости, хлопала в ладоши, и Элли ясно представила, как она сейчас прыгает с телефонной трубкой в руках.
— Элли! Ты просто чудо! Надо же, как у тебя все здорово вышло! Кстати, а почему ты сама отказалась?
— Тут… у меня другие планы. В общем, я с ним переговорю, думаю, что он согласится, мы же с тобой похожи.
— Да, а мне придется делать такую же стрижку, как у тебя?
— Даже еще короче, Ингрид. На эту тему мы с ним долго ругались, но он все-таки меня остриг.
— А я не хочу. И поэтому ты ушла?
— Нет. Не поэтому.
— А почему?
— Не важно.
Элли нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, стоя почему-то перед зеркалом. Младшая сестра никогда не отличалась остротой ума. Генри это может не понравиться.
Мимо прошлепала Валентина и, услышав отрывок их разговора, покрутила ей пальцем у виска.
Попрощавшись с сестрой, Элли поспешила утешить подругу:
— Не бойся, она не понравится Генри. Она не очень умна.
— И что? Знаешь, мужчины обычно смотрят не на ум, а на лицо и попу. В этом отношении у нее — как?
— Все в порядке. Я же говорю, что мы с ней похожи, как две капли воды.
— Предательница!
— Да ладно тебе. Как только она откроет рот, он в ней разочаруется.
— А зачем тогда ты ее звала?
— А чтобы… — Элли выразительно подняла брови вверх и кивнула сама себе. — Чтобы вот.
— Ну конечно! Тебе теперь все равно! Ты думаешь только о Майке. Вернее о том, что у него в штанах.
— Замолчи, завистница.
— Кстати, что ты собираешься делать дальше? Ведь вы не сможете прожить так, порознь, и три дня…
— Ты можешь оставить в покое эти три дня? — Элли прищурилась, оглядывая подругу с головы до ног. — Ему сегодня, между прочим, такой выговор на работе вкатят!.. Ведь в последний раз он был там в понедельник, в обед. А сегодня — пятница.
— Может быть, мне его пожалеть? Элли, о чем ты думаешь?! Тебе нужно свою жизнь устраивать.
— А она уже устроена.
— Угу. Ты решила, что он на тебе сразу женится? Нет, милая, такие, как Майк, рано не женятся. Ему нужен Нью-Йорк, и он будет работать как вол, чтобы накопить сначала денег. Ты за это время состаришься, а когда Майк решит, что у него достаточно средств, чтобы заводить семью, у тебя уже выпадут последние зубы и он пойдет искать молодую и красивую девчонку!
— Все сказала?
— Да.
— Между прочим, он признался мне, что не любит Нью-Йорк. Это Джиму здесь нравится. А ему больше нравятся маленькие спокойные городишки в Европе.
— Это он тебе пять лет назад рассказывал?
— Нет, вчера.
— Смотри-ка: вы все-таки умудрились поговорить!
— Очень остроумно. Во-вторых, у него есть деньги. У него есть сбережения от родителей.
— Много?
— Не знаю. Но он предлагал мне добавить на квартиру. Я, кстати, ее себе позволить не могу. У меня только полмиллиона, а она стоит восемьсот.
— И он хотел добавить? — Валентина почему-то казалась возмущенной.
— Да. Он сказал: «У меня немного, но на эту квартиру хватит».
— То есть даже на квартиру хватит?! И что же он молчал?
— То есть как молчал? Он не молчал. Вот — говорит.
— Это в корне меняет дело! Элли! Это огромный плюс, да еще и тот факт, что он сам предлагает тебе эти деньги. Хм. Значит, у него и впрямь серьезные планы. Хм. Никогда бы не подумала.
— Ну… может, он и не женится. Но жить вместе, по крайней мере, хочет… Ой. — Элли вздохнула. — Куда же мне только вот фикус девать? Он подрастет, будет большой. Дерево — на полкомнаты. Не буду же я его везде за собой таскать?
— Оставь мне. Только я не люблю деревья в доме. Мне кажется, что они мучаются в кадках. Ты лучше его маме отдай. Пусть посадит у крыльца, где у вас эта дурацкая клумба.
— Тогда он зимой замерзнет. Господи, какая же я нехорошая: все раздаю. Сида отдала. Я обязательно заберу его обратно. Честное слово, Валентина! Как только все устаканится с Майком.
— Генри не простит этого своему старому другу: и девушку увел, и собаку отобрал.
— Собака была не его. Это он сам ее отобрал. Переманил, можно сказать.
— У тебя есть еще два зверя. Мой медведь и слон. Кстати, где…
— Ну я не знаю, где слон! Не знаю! Успокойся, найдем мы твоего слона. У Майка спросим.
— А когда вы с ним встречаетесь?
— Сегодня вечером. Мы… — Элли вдруг закрыла ладонями зарумянившееся лицо. — Мы решили пока пожить в этом номере. Все равно больше негде.
— Ну да. Тем более, завтра — суббота. Смотри, вы можете не заметить прихода понедельника. И тогда его совсем уволят.
— Ну и пусть.
— Согласна, первое время — ну и пусть. А потом за номер придется чем-то платить, когда закончатся его деньги и твои полмиллиона…
— Ну не до такой же степени.
— Я так и не поняла, что ты будешь делать с этой недвижимостью?
— Наверно, покупать. Хотя в Нью-Йорке мне делать нечего.
— Тебе тоже нравится Европа?
— Нет, не обязательно. Это ты у нас — любитель Италии.
— Там моя родина. И Генри тоже. И я буду не я, если не заманю его туда через пару месяцев.
— Удачи тебе. А я никуда не поеду. Наверное, мы купим эту квартиру. Хотя бы потому, что там впервые… Что там…
— Да все понятно, Элли. Знаешь, а ты действительно помолодела.
— Ты уже говорила.
— И могу сказать еще раз. Ты стала моложе выглядеть… не знаю, как это объяснить.
Она пожала плечами:
— А и не надо это объяснять, я сама все понимаю. Мне нужно было угробить десять лет рядом с женатыми перестарками, чтобы открыть истину.
— И в чем же она оказалась?
— Вот в этом. Рядом с Майком я чувствую себя на его годы и даже моложе. Я вообще только недавно поняла, что такое ЖИТЬ в полную силу. Ты знаешь, и для этого совсем не нужны большие деньги.
— А что же, для этого достаточно молодого любовника? — скептически спросила Валентина.
— Ну, скажем, для этого нужна хорошая компания… Поэтому мне наплевать на все деньги мира… Мне на все наплевать, пока Майк рядом со мной.
— Вообще — это заметно.
— Что?
— Что тебе на все наплевать, пока Майк рядом с тобой. И я тебе завидую. Искренне.
Минула еще одна неделя. Майк с трудом ходил на работу, за это время он стал похож на привидение. От сладких бессонных ночей, которые заканчивались лишь под утро, Элли могла отдохнуть днем, а он не имел такой возможности, поэтому к пятнице уже с трудом переставлял ноги.
Они жили в том же гостиничном номере, и уже настолько привыкли к нему, что Элли казалось, будто вся ее предыдущая жизнь прошла здесь, с Майком. А вернее, у нее совсем не было никакой предыдущей жизни. Единственная и настоящая, она началась две недели назад, когда она окончательно поняла, что любит этого мужчину…
Генри, как и следовало ожидать, остался недоволен таким поворотом событий, но Ингрид все-таки взял, хотя и с неохотой. Теперь ему вообще было трудно смотреть на женщин такого типа: они напоминали ему Элли.
И в какой-то момент, он и сам не понял, когда это произошло, Генри вдруг решил, что ему нужно оставить на время работу и отдохнуть.
И тогда Валентина осторожно предложила ему поехать в Италию…
И он согласился. Она совсем не похожа на этих бледных тоненьких блондинок, с которыми одна морока. Может быть, в ее жарких объятиях, наконец, перестанет болеть душа?..
Как-то в воскресенье, когда погода снова установилась сухой и теплой, Элли с Майком прогуливались по улицам, взявшись за руки.
— Майк, а помнишь, мы раньше тоже так гуляли? Мы бегали по улицам бегом: я — посередине, вы с Джимом держите меня за руки с двух сторон. Мне так нравилось! Иногда я поджимала ноги, и вы меня как будто несли… Помнишь?
— Конечно. Я всегда так волновался, когда ты брала меня за руку своими тоненькими пальчиками.
— Да? — Она остановилась, чтобы посмотреть на него. Он смеялся. — Врешь! Ты наврал!
— Нет. Ну если только совсем чуть-чуть. Просто я почувствовал к тебе не только дружеский интерес гораздо раньше, чем ты думаешь.
— Два года назад?
— Нет. Как бы не все четыре. Два года назад я был уже безнадежно влюблен в тебя. И видишь, как профессионально скрывал!
— Да. Я оценила. Майк.
— Что?
— Почему ты все время как будто со мной играешь? Ну… не в том смысле, что в чем-то обманываешь, а просто… я чувствую себя маленькой девочкой рядом с тобой. А ведь должно быть наоборот.
— Нет. Вовсе нет. Так и должно быть. Я же мужчина… Э-э. Кстати. Мне нужно кое-что тебе сообщить. У меня появились…
— Домики! — У Элли заблестели глаза. — Домики, Майк! Мои домики!
Она остановилась у витрины, где продавались такие же статуэтки, какие погрыз Сид. Их было много, штук тридцать.
Элли вбежала в магазин и замерла над ними в восхищении.
— Да, мисс, — засуетилась продавщица. — И все разные! Может, вы и не заметили, потому что они маленькие, но…
— Домики! Майк, помнишь мои домики? Которые съел Сид?
— Помню… — Он улыбался ей, как ребенку. — Давай купим.
— А какой?
— Как это, какой? Все, конечно!
— Все?
— Но у тебя же ни одного не осталось? Потом еще соберем. Другие.
— Все домики!.. — Элли блуждала счастливым взглядом по витрине и улыбалась, как сумасшедшая. — Боже мой! И даже если у меня никогда не будет своего большого, настоящего ДОМА… — Она почему-то вспомнила Швейцарию и коттедж Генри.
— Тебе нужен дом? Элли, если тебе так понравилась эта квартира, я могу помочь тебе ее купить. Но, если честно, я хотел предложить другое.
— Какое? — Она во все глаза смотрела на него и почему-то сильно заволновалась.
— Я… мне кажется, тебе тоже не подходит мегаполис.
— Да? Тоже? То есть… и тебе?
— Да. Джиму здесь нравится. А я… Меня направляют работать в Европу. В одно из представительств нашего журнала. Меня ставят координатором отдела.
— Ух ты!
— Поехали со мной?
— А…
— Работа примерно на год. Куда же я без тебя? — Майк обнял ее и поцеловал.
Редкие покупатели с улыбкой оглядывались на них.
— Майк…
— Ты наконец-то сможешь заняться архитектурой.
— Майк!
— Ну в самом деле: мы с Джимом когда еще тебе говорили, что ты зачахнешь на этом месте корректора. И, кстати, в этом городе!
— Но там же Европа.
— Вот именно! Там люди живут в ма-аленьких, таких вот домиках. И им нужны ландшафтные архитекторы.
— Думаешь?
Он тихо продолжал, обняв ее за плечи:
— И мы, Элли, будем жить в таком же. Ты выберешь его сама. Как моя будущая жена.
— Как… Как кто?
Он снова улыбался, словно смеялся над ней.
— Элли, я люблю тебя! — прошептал он. — Это официальное предложение.
— Майк! — Она уткнула голову ему в грудь и заплакала.
— Ну и зачем ты плачешь? Глупенькая моя… Маленькая моя…
— Это я-то маленькая?
— А то какая же? Мне все время кажется, что это я старше тебя!.. Мы берем у вас все домики! Упакуйте, пожалуйста, хорошенько. Нам их очень далеко везти. В Европу. Так ты согласна, Элли? — прошептал он тихо.
— А как же! — ответила продавщица. — Конечно, согласна! Ты сам-то на нее посмотри: согласна она или нет!.. Ну? Я упаковываю?
— Да! — крикнула Элли и прыгнула на Майка, зарываясь носом в его воротник…