Магазины она обходила одна, без Сида. Его отмыли и заперли в персональном «люксе», потому что теперь он вел себя безобразно: рычал и всюду царапал пол, пытаясь раскопать хитрую лягушку, которая (он точно знал!) там скрывалась.
Элли купила черные утепленные штаны, кроссовки, черную толстую куртку и спортивную шапочку цвета небесной лазури. Во всем этом она стала похожа на горнолыжницу. Впрочем, здесь было трудно кого-либо чем-либо удивить.
В шесть утра прозвенел будильник, и без четверти семь, кода солнце только еще выползало из-за горы, Элли уже звонила в калитку известного продюсера, а рядом, путаясь лапами в жесткой траве, расправлялся с кузнечиком Сид.
Хозяин дома, тоже в черной куртке и черных джинсах, вышел им навстречу.
— Надо же! Мы с вами одинаково оделись! — весело воскликнул он.
— Это не самое главное, — пробурчала Элли. — Я не совсем понимаю, зачем надо выходить так рано.
— Потому что туда идти километров семь-восемь, надо успеть наловить рыбы и засветло вернуться домой. А темнеет сейчас довольно рано, не то что летом, тем более — в лесу. Вы сможете понести удочки?
— Смогу… — Элли обвела глазами рюкзак и еще какой-то круглый предмет в чехле, который Генри поставил у входа.
Сейчас она больше всего хотела спать. Потому что вставать в шесть — это слишком. Для хорошего самочувствия ей были важны именно утренние часы сна, наверное — самые сладкие и продуктивные.
Она в пятый раз зевнула.
— Ну мы идем или нет? А то я передумаю и пойду досыпать.
— Спать хотите? Ничего, доберемся до места, я постелю вам специальный коврик, отдохнете как вчера, на воздухе.
Еще не хватало! — подумала она. Уснуть во второй раз в его присутствии!
— Нет уж, спасибо. Давайте удочки, и пойдем!
Семь километров по извилистым тропам склона они преодолели довольно быстро, часа за два с половиной. Это, конечно, совсем не туристическая скорость, но, учитывая, что Сида то там, то здесь приходилось вызволять из колючих кустов шиповника, сгонять с муравейников, а потом жалеть и гладить его искусанный нос, то можно считать, что до места они добрались очень быстро.
Из зарослей деревьев внезапно выглянуло маленькое лесное озерцо невероятной красоты, и с такой прозрачной водой, что она даже на вид казалась чистой и вкусной.
— Сколько же лет вы тут живете, что знаете каждую тропу? — спросила Элли, зачерпывая рукой ледяную воду и умывая лицо.
Генри по-хозяйски раскладывал вещи и собирал мелкие ветки для костра.
— Ну… Лет пять, по-моему. У меня гостей не бывает до зимы, пока не откроется лыжный сезон. А по осени в отель забредают только местные жители и редкие любители природы. Поэтому я всегда один. Делать мне нечего, вот и брожу по лесам, уже все изучил.
А как же бывшая жена? — хотела было спросить Элли, но постеснялась.
— Сейчас костерок разведем, поставим чай. Будет тепло и уютно, как дома.
Элли огляделась вокруг: малюсенькая полянка была со всех сторон огорожена лесом и кустарником, защищавшим от ветра; а спуск к воде оказался таким удобным, что, будь сейчас потеплее, она обязательно полезла бы купаться…
— День сегодня холодный как назло… Погода может испортиться. — Генри раздувал огонь.
— Да, тучи собираются. А дождь может пойти?
— Ну я же не старик-лесовик. Наверное, может. Так что зря я над вами смеялся, когда вы решили купить все это, — он кивнул на ее новую одежду. — Видите, как пригодилось.
Несмотря на теплую куртку и новые штаны, в которых Элли нравилась себе в зеркале больше, чем в самых любимых джинсах, ей было далеко не жарко. Тем более что, когда они начали рыбачить, пришлось сидеть неподвижно. Благо, что не на земле, а на надувном коврике, который прихватил с собой Генри. День оказался ветренным, и маленькие облака, еще утром не внушавшие никаких опасений, к обеду разрослись в светло-серые клубящиеся тучи, через которые солнце пробивалось редко, а потом перестало проглядывать совсем.
Элли так ничего и не поймала, а две рыбешки, пойманные Генри и тут же съеденные Сидом, не оставили о себе даже воспоминаний, и уху решили отложить до следующего раза.
— Тем более что вы еще неделю будете здесь отдыхать, ведь так? — спросил ее Генри.
— Я уезжаю в следующее воскресенье.
— Вот и отлично. Значит, еще сходим, порыбачим.
Выпив чаю с сандвичами, приготовленными Розой, и погревшись у костра, они решили отправляться домой, тем более что уже закапал дождик.
— Элли, нам лучше поторопиться!
— Давайте только подождем, пока дождь утихнет.
— Он не утихнет. По крайней мере, сегодня. Вполне возможно, начинается сезон дождей.
— Да вы что! Но я не хочу идти под ливнем! Давайте хоть немного пересидим. Вон там есть хорошие кусты, видите? Они нависают, как капюшон. Пойдемте!
— Элли, нет. Мы должны идти, уже много времени.
— Почему много? Всего два часа дня. Мы можем…
— Когда идет дождь, темнеет раньше. Нам лучше вымокнуть, чем переломать ноги в темноте.
— В темноте? — Только тут до нее дошло, что наступит ночь, дождь, возможно, не утихнет, и им придется спускаться и подниматься по виляющей тропе, когда под ногами НИЧЕГО не будет видно. Элли стало страшно. — Что же вы молчали! — закричала она с нарастающей паникой в голосе. — Давайте ваши удочки, побежали скорее домой!
— Я не молчал, — удивленно ответил он. — Кстати, нам можно пойти в другую сторону. Так получится короче. Но предупреждаю: путь более сложный.
— Черт с ним! Сид! Иди ко мне на ручки. Пойдемте скорей.
Дождь усиливался, а вместе с ним ухудшалась и видимость. Небо потемнело, и теперь стало вообще не понятно, с какой стороны горы, а с какой — цивилизация.
— Вы не перепутаете дорогу? — на всякий случай спросила она.
— Надеюсь, что нет. Мне часто приходилось выбираться именно этой тропой… Все будет хорошо, Элли, успокойтесь. — Он обнял ее за плечо, но она даже не придала этому значения…
Примерно час они шли, перешагивая через коренья и обходя глубокие ямы. Сид, напуганный шумом дождя, сидел тихо у нее за пазухой и даже не пытался целоваться. Только иногда поскуливал, высовывая мордочку под дождь, фыркал и снова прятался в куртке.
Вдруг Генри резко остановился.
— Элли. Да… Похоже, нам придется немного вернуться обратно!
— Ни за что!
— Я перепутал повороты!
— Вы с ума сошли!
Они оба кричали, потому что дождь превратился в грозу и за ее шумом было плохо слышно.
— Не бойтесь, я уже понял, на какой дороге мы сейчас оказались. Нужно забрать немного вверх.
— Вверх?! У меня больше нет сил, и ботинки мокрые.
— Потерпите, мы скоро придем ко мне и высушим всю вашу одежду. Пойдемте вверх, там короче!
— Вы говорили, что тут будет короче, а в результате мы заблудились! Смотрите, наступают сумерки, а время всего-навсего четыре часа.
Небо еще оставалось светлым, только серым и тяжелым от дождя, а между деревьями действительно начинало темнеть. В лесу всегда темнеет раньше.
— О господи! Что мы будем делать! Генри! Куда вы нас завели?! — Элли металась, оглядываясь по сторонам, пока он не поймал ее за плечи и не встряхнул так, что Сид едва не вывалился из куртки.
— Успокойтесь! Сейчас разберемся! И найдем дорогу, я вам обещаю.
Но разбираться пришлось долго, потому что стемнело совсем. Наконец Элли, в отчаянии мечась вокруг тропы, наткнулась на какую-то полупещеру, где земля образовывала большое углубление в склоне горы и вместе с корнями дерева нависала сверху, создавая таким образом несколько метров хорошей непромокаемой крыши.
— Ну слава богу! — вырвалось у нее. — Теперь хоть можно будет развести огонь. Если вы, конечно, справитесь.
— Справлюсь. — Генри опустил на землю промокший рюкзак. — Простите меня. Я втянул вас в эту авантюру и…
— Заметьте — дважды втянули! Второй раз, когда не захотели идти простым обратным путем.
— Это вы не захотели! Все кричали: быстрее да быстрее!
— Я? Да как вам не стыдно! — Она подошла к нему, уперев руки в бока. — ВЫ заманили меня сюда, я теперь вся мокрая, голодная… и вообще!
Генри внимательно смотрел на нее, тоже уперев руки в бока, и она вдруг вспомнила, как в его офисе, в первый день знакомства, он так же близко-близко разглядывал ее лицо.
— Хорошо. Что вы предлагаете?
— Ничего. — Она отвернулась, расстегнула куртку и выпустила Сида.
— Я тоже промок, если вас это утешит. А у вас, между прочим, под курткой одежда сухая, потому что Сид сухой! Дайте проверю? Точно.
— Слава фирменной одежде для горнолыжников.
— Да и брюки, наверное, тоже вымокли не насквозь…
— Давайте, брюки мы проверять не будем.
Генри улыбнулся:
— Хорошо. Но нам с вами предстоит провести вместе незабываемую ночь. Так что на вашем месте я бы особо не скромничал.
— Что-о?
— Ничего. Просто сейчас условности излишни. Я, например, собираюсь снять брюки и высушить их над костром.
— А я не буду!
— Ну и не надо. Элли, не злитесь на меня. Давайте лучше собирать сухие щепки, потому что я вижу бревно, а значит, у нас будет и костер.
Их пещера, видимо, уже кому-то служила пристанищем, потому что, подсветив фонариком, они обнаружили костровище и несколько мелких поленьев, оставшихся от предыдущих «хозяев».
— Вот и прекрасно. Значит, мы спасены. А утром разберемся и отправимся домой.
— Интересно, — проговорила Элли, поглаживая испуганного и притихшего Сида, — а они не оставили тут еды и вина? Вот теперь бы я не отказалась от вашего итальянского.
— Прекрасно! — воскликнул Генри, доставая огромные непромокаемые спички. — Значит, у меня будет компания.
— А у вас есть вино?
— Нет, у меня есть джин.
— У-у! — Элли поморщилась. — Это слишком крепко.
— Ну как хотите. А еще у меня есть пакет пирожков с грибами, которые напекла вчера вечером Роза, и большой кусок отварной говядины… Ну что, теперь будете со мной дружить?
Элли улыбалась:
— Я знаю, кому достанется все ваше мясо. Вы не сможете ему отказать, а он не сможет остановиться.
При слове «мясо» Сид завилял хвостом и тявкнул.
— Я же говорила!
— Значит, мы поделим пирожки и джин.
— Куда ж деваться. Придется пить ваш джин. А то вы еще не дадите пирожков.
— Можете вообще ничего не пить и не есть, — обиделся Генри. — Мне больше достанется. Вы вообще, как я посмотрю, девушка малопьющая?
— Почему же? Майк и Джим, например, всегда норовили подпоить меня коктейлями или нефильтрованным пивом из своего любимого паба.
— А кстати, откуда вы знаете Майка? Только работа?
Элли покрылась румянцем. Хорошо, что в резком отсвете пламени это было не очень заметно.
— А вы?
— Мы-то в детстве учились в одной школе. Правда, с разницей в пять лет. Но…
— Так вы из Коннектикута!
— А что?
— Ничего. Просто не думала, что вы с близнецами могли вырасти вместе. — Элли вздохнула, вспомнив, что Майк сейчас, скорее всего, осваивает просторы нью-йоркских стриптиз-клубов.
— Да, я хорошо помню их обоих, но дружили мы почему-то только с Майком. Вот и недавно в Нью-Йорке встретились, а Джим меня даже не узнал.
— А, это когда Майк решил меня сосватать вам в шоу?
— Да. Он сказал, что вас собираются увольнять и…
— Вот врунишка! Он все заранее знал!
— Ну почему? Он славный малый, по-моему. Он ваш друг? Или… э…
— Нет. Он просто мой друг, — быстро проговорила Элли и уткнула лицо в колени.
Они помолчали. Огонь хорошо согревал их и словно ставил стену между этим маленьким уютным мирком и холодным дождливым мраком, который царил там, под открытым небом.
Сид доел свою порцию говядины и безмятежно уснул на мягком песке подальше от огня.
Джин прекрасно согревал и раскрепощал, и, посмотрев исподтишка на своего спутника, Элли неожиданно задала себе вопрос: а как, собственно, они будут спать? На чем? Ведь коврик у них всего один на двоих и довольно узкий. И что она станет делать, если…
— Элли! Вы слышите меня? О чем вы так замечтались?
— Почему замечталась?
— У вас сейчас очень одухотворенное лицо.
— Вам лучше этого не знать.
— Ах, вот как! Ну тогда скажите: вас что, действительно собираются уволить?
— Практически уволили. Только официально не объявили.
— Правда? И когда же это произошло?
— В день моего рождения.
— Вот! А говорят еще, что наше голливудское закулисье жестоко! Я, по крайней мере, никогда так не поступал со своими подчиненными.
Элли посмотрела на него с интересом:
— Говорят, вы еще и нежадный.
— Да. Я плачу всегда хорошо… Вот видите, а вы отказались у меня работать. Почему?
— Я тогда на вас обиделась.
— А сейчас?
— А сейчас — еще больше! — Она шутливо стукнула его по плечу. — Вы заманили меня…
— Снова-здорово! Я же уже извинялся. Так вы согласны работать у меня?
— Нет.
— Хм. Элли, в вашем положении отказываться от работы у меня — по меньшей мере несерьезно!
— На днях я выиграла миллион в казино. — Интересно, зачем она ему это сообщает? Но джин делал свое коварное дело.
— Ха-ха-ха!
— Что «ха-ха-ха»! Это не шутка.
— В смысле?
— Я пошла в казино и… если бы не моя подруга — уверена, что вытянула бы у них два. А может, и четыре.
— Элли!!! Это правда?
— Так я ж сказала: это не шутка. Да. Я недавно стала миллионершей. Сами понимаете, зачем мне у вас работать? Если только для того, чтобы потешить свое самолюбие… И ваше, заодно.
— А мое здесь при чем?
— Чтобы вы не жалели, что столько времени уговаривали меня, и все — зря.
Генри опять рассмеялся.
— Значит, мы с вами состоятельные люди?
— Да. Если не считать того, что вы все это заработали, а на меня просто свалился подарок судьбы.
— Значит, заслужили. А Майк мне говорил…
Она перебила:
— Вы предложили мне ваш проект, потому что он просил?
— Да что вы! Знаете, сколько народу рвется ко мне на студию? Вы действительно подходите больше всех по внешним данным. И мне будет жаль, если… — Он приблизил к ней лицо, как будто собрался ее поцеловать, Элли резко подалась назад. — А может, вы все-таки согласитесь, чтобы потешить мое самолюбие?
— Я подумаю. Мы ведь договорились, что я дам ответ, когда вернусь в Нью-Йорк.
— Элли. — Он неожиданно взял ее за руку и внимательно посмотрел в глаза.
— Что?
— Ничего. Все в порядке. Я очень рассчитываю на вас.
Она еще ни разу не встречала такого странного мужчину. Ведь его желания прозрачны и видны невооруженным глазом! А может, он ждет первого шага от нее?..
Посидев еще примерно час, Элли начала зевать. Джин, свежий воздух, усталость… Да-да. Пора спать.
— Ложитесь на коврик, я его уже разложил, — сказал Генри. — Положите под голову вот это.
— А вы будете сидеть здесь?
— Вам будет без меня одиноко?
— Перестаньте! Просто вам тоже нужно отдохнуть.
— Если я к вам приду, вы меня прогоните. Ведь так?
— Так.
— Тогда будем целомудренно спать по очереди. Ваша очередь — первая, а я послежу за костром. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Вот так, все просто. И не нужно ничего бояться. И ни о чем лишнем думать тоже не нужно. Просто… Просто ей, кажется, стал нравиться этот красивый и спокойный мужчина. А Майк?.. Сердце так и прыгает, когда она вспоминает Майка. Господи, неужели она влюбилась? Еще не успела остыть после Сида, и тут — все по-новому. Но ведь с Майком не может быть отношений, потому что он друг… и потому что — моложе. И в душе что-то сладко замирает, и хочется снова к нему в объятия… потому что он друг… и потому что — моложе!..
Она заснула, так и не разобравшись в этих приятных противоречиях.
А проснулась от дикого холода. Костер потух. На улице было темно. Рядом с горой мокрых веток сидел Генри.
— Что случилось?
— Я собирался подложить их в огонь, но они совершенно сырые! — Он кивнул на ветки. — Нужно было догадаться вечером принести побольше дров, пока еще они не успели сильно пропитаться водой.
— Генри, мне жутко холодно.
— Я, честно говоря, тоже замерз.
— Вы не ложились! О господи, идите сюда!.. Ну идите, идите, я подвинусь. Или лучше встану.
— Перестаньте молоть чепуху. До рассвета еще два часа, вы не просидите так долго.
— Значит, нам придется лечь вместе.
— А как же мы…
— А так. — Элли подвинулась на край узенького коврика. — Вот вам местечко.
Она легла на спину и сложила руки на груди. Генри осторожно пристроился рядом. Постепенно ее начала бить дрожь, потому что ровно половина тела находилась теперь на голой земле. Или это не от холода ее так трясет?..
Некоторое время они лежали, не шевелясь, и глядя в каменный «потолок».
— Нет, Элли, так нельзя. Мы оба замерзнем.
— А что же делать?
— Не знаю, что вы на это скажете, но мне придется вас обнять, а вам — повернуться ко мне спиной и лечь на бок. Так будет теплее.
— Точно! Мы с сестрой так в детстве спали в палатке, чтобы не замерзнуть!
Генри осторожно протянул руку через ее плечо, прижимая ее к себе, и чуть подогнул колени. Теперь они лежали, что называется, «ложечками», повторяя изгибы тела друг друга…
Элли не знала, как относиться к происходящему: она лежит в обнимку с абсолютно чужим мужчиной, с которым даже не перешла еще на «ты», и… ничего не происходит! Последнее обстоятельство и успокаивало, и раздражало одновременно. Так же, как тихое осторожное дыхание Генри, которое она чувствовала своим затылком.
— Спите, Элли. Я не буду вам мешать. Сейчас вам станет теплее.
— А вам?
— Надеюсь, тоже. Закрывайте глаза. Помните, я говорил вам вчера, что мне нравится смотреть на вас спящую.
— Помню… — Голос ее снова стал дрожать.
— Вот и хорошо. Нам осталось отдыхать пару часов, не больше.
Утром их разбудил Сид. На улице ярко светило солнце, а холод и сырость в их пещере казались невыносимыми. Элли стучала зубами, не в силах выговорить слова. У нее болела голова, хотелось есть и спать, но сильнее всего — согреться.
— Посидите здесь, я схожу, проверю, где мы все-таки находимся.
— А костер… мы уже его… не разожжем? — Ее челюсти сводило судорогой.
— Господи, вы вся дрожите! Возьмите мою куртку.
— Это не поможет… только… вам станет хуже. Идите осматривать… пейзаж. То есть окрестности.
— Я быстро. — Генри все-таки накинул на нее куртку и скрылся за поворотом тропы.
Сид просил есть, а мяса уже не было. Она и сама не отказалась бы сейчас позавтракать и выпить горячего чая… Нет, о еде лучше всего не думать, пока не появится ясность, сколько им еще плутать в лесах.
Появился радостный Генри.
— У меня две новости: хорошая и не очень. С какой начинать?
— С той, которая не очень, разумеется.
— Мы слишком далеко забрели вчера.
— Это и так понятно.
— По моим подсчетам, мы прошли лишних километров десять.
— Ничего себе! — Элли нахмурилась и снова застучала зубами, представив перспективу обратного спуска. Хорошо еще, что идти придется вниз. Но все можно вытерпеть, только бы знать, что они идут в правильном направлении. — И какая же новость после этой может считаться хорошей?
— Мы находимся недалеко от другого пансионата. Сейчас там откроется кафе, где можно согреться и перекусить. А если повезет — наймем машину.
— Генри! — Она прыгнула к нему на шею и обняла, повинуясь порыву радости. — Вот это да! Мы спасены!
Он легонько обнял ее в ответ, и вдруг оба замерли, глядя друг другу в глаза. Элли сдалась первой, опустив голову и немного отстраняясь от него.
— Господи, ну как же мне согреться! Меня всю трясет.
— Есть один способ. Но вы не согласитесь.
— Какой? — сразу заинтересовалась она, чтобы уйти от неловкости.
Генри смущенно улыбался, продолжая ее обнимать.
— Ну… э… самый древний. Я — мужчина. Вы — женщина. Понимаете?
Где-то она уже слышала такие слова: «Просто я — мужчина. Ты — женщина. Вот и повело». Майк… Однако это становится наваждением.
— Что за ерунду вы несете?!
— Значит, он все-таки не просто друг… — тихо проговорил Генри и выпустил ее из объятий.
— Что?
— Ничего. Идемте.
В кафе они все трое объелись, а потом Элли пришлось выпить четыре чашечки крепкого кофе, чтобы от сытости не слипались глаза. Генри тихонько посмеивался над ней:
— Ну все! Я обязательно открою программу «Для тех, кто спит». Так что вы официально приглашены уже в два телепроекта!
Машина довезла их до домика Генри, тот выгрузил вещи и заявил, что поедет провожать Элли и «дорогого Сида» в отель. На этот раз щенок, как ни странно, отказался оставаться у него дома. Может, его испугало столь тесное общение с природой, которое случилось ночью, и теперь он стремился к цивилизации? Во всяком случае, такой радости, с которой Сид рванул в свой собачий «люкс», Элли никогда раньше за ним не замечала.
Ей тоже хотелось в свой люкс. Если она не уснет в ванне и дойдет до кровати, это будет чудо. Однако Генри, остановившись в дверях, отнюдь не торопился уходить.
— Я все ждал, когда же вы захотите сделать это первой, — неожиданно проговорил он. — Почему-то был уверен, что вы очень этого хотите.
— Чего?
Вместо ответа он приник к ее губам поцелуем, таким глубоким и искренним, что на несколько секунд она потеряла контроль над собой и, обвив его шею руками, стала отвечать ему столь же жадно и страстно…
От деликатного и вежливого Генри, которого она видела последние два дня, не осталось и следа.
— По-моему, нам давно пора переходить на «ты».
— Вы так считаете? — Она задумчиво провела кончиками пальцев по губам.
— Элли, я все-таки живой человек… — Он взял ее руку и поцеловал эти пальцы. — Если бы ты знала, каких усилий мне стоило сегодня ночью…
Она попыталась возражать:
— Вы пытаетесь воспользоваться тем, что я сейчас ничего не соображаю…
— Во-первых, не «вы», а «ты»! — ответил он, резко прижимая ее к себе. — А во-вторых… Ох, Элли! Если бы я позволил себе воспользоваться… Мы бы сейчас находились по ту сторону двери.
— Что?
— Ничего. Отдыхай… те. Завтра увидимся.
Несколько секунд она смотрела, как он удаляется по коридору.
— Интересно, — сказала она себе. — Все знаменитые продюсеры такие… такие двуликие?..