Шаг к бездне

Глава 6. Передышка в ночи

Дом Фёдора Иваныча в свете фонарика и фар казался мрачным приютом призраков. Анне казалось, что ещё чуть-чуть — и она расплачется в голос. Но слёзы не хотели выходить наружу. Она слово окаменела внутри. Ночи, проведённые в бегстве, отчаянные перестрелки, предательство Мити и теперь исчезновение последних союзников вывело её из колеи. Сил почти не оставалось.

— Всё бессмысленно… — тихо сказала Анна. — Куда бежать? Нас везде найдут.

— Честно говоря, я не знаю, — признался Илья, сцепив пальцы в замке. Он медлил и не заводил машину. Видимо, и сам уже устал. — К чёрту! Поищем зацепки завтра, порасспрашиваем знакомых Фёдора. Сейчас ночь. Надеюсь, обеим группировкам тоже нужно спать. Тем более у нас нет информации, нет плана. И мы на пределе, — он бросил быстрый взгляд на Анну. — Может, хоть тут переночуем. У нас нет другого укрытия…

Анна застыла. Идея «переночевать» в разгромленном доме звучала страшно. Но куда ещё бежать? Ночь скрывала их здесь, а любая дорога вела к опасности, к полицейским патрулям или, что ещё хуже, к людям Мити и ему самому.

— Хорошо, — пробормотала она наконец. — Давай останемся. Хоть поспим. Иначе я просто умру.

Илья помог ей убрать обломки с дивана, на котором ещё недавно Фёдор перевязывал Кравцова. Они зажгли тусклую лампу, хоть чуть-чуть освещавшую помещение. Запах пыли и сырости бил в нос, а ноги подкашивались.

Анна опустилась на стул, который они поставили на место. И вдруг внутри что-то сломалось: клубок чувств, которому не давала выхода, вырвался наружу. Она закрыла лицо ладонями и разрыдалась, сначала беззвучно, потом взахлёб.

Илья обернулся, ошарашенно застыл, потом быстро шагнул к ней и присел рядом на корточки.

— Эй-эй… Аня… Анюта… — Он неловко тронул её предплечье, пытаясь понять, как лучше утешить.

— Я не могу больше… — сквозь рыдания пробормотала она. — Всё вокруг рушится, ничего не осталось… Кравцов пропал, Фёдор, Митя этот… Я уже не знаю, кому верить. Я устала от этого ужаса!

Слова путались и бессвязно срывались с языка, она почувствовала, как по мокрым щекам катятся слёзы. Момент, которого боялась, — сломаться и показать слабость — произошёл внезапно, но сдержаться уже было невозможно.

— Тише, — пробормотал Илья и чуть прижал её к себе одной рукой. Второй он нащупывал бинт на собственном плече, который снова промок от крови, но предпочёл не обращать на это внимания. — Всё будет, как будет, но мы не сдадимся. Ты ведь умница, красавица, такая сильная…

Анна вскинула голову, сглотнув остатки рыданий.

— Какой от меня толк?! Я не спасла Кравцова, потеряла ноутбук, не доказала нашу невиновность. Всё потеряно…

— Не говори так, — негромко сказал Илья. — Пойми, не всё в наших руках. А некоторые потери… — Он на мгновение замолчал, будто собираясь с духом. — Я хочу тебе кое-что рассказать…

В комнате царила мёртвая тишина, лишь далёкие уличные звуки доносились из зазора в двери. Анна, продолжая всхлипывать, почувствовала, что Илья пытается подыскать слова.

— Не поверишь, был однажды случай, когда даже меня… чуть не отстранили, — тихо проговорил он, опустив взгляд. — Это было лет пять назад. Одна заложница, молодая девушка, я должен был её спасти… Но задержался на пару минут. Буквально на две минуты… из-за идиотской команды начальства, которая хотела «согласовать операцию». В итоге, когда я ворвался в здание, у неё… — Илья стиснул зубы, сдавленно выдохнул. — Ей прострелили грудь, и она умерла у меня на руках.

— Господи… — прошептала Анна и зажала рот обеими руками.

— Позже все рапортовали, что «операция» прошла как полагается, а погибшие… ну, бывает, мол. Но я… чувствую эту вину до сих пор. Это была та ситуация, где я мог нарушить приказ и ворваться раньше. Но послушался команды «ждать». И этого было достаточно, чтобы она не выжила. — Он горько усмехнулся. — Вот почему я перестал верить в чинопочитание. Решил оспаривать приказы, если считаю их тупыми. И что имею теперь? Меня обвиняют в терроризме…

Он осёкся, поднял глаза на Анну. Она видела в его взгляде неприкрытую боль, которая с тех пор точит его душу. Несколько секунд они сидели в давящем молчании, но атмосфера стала более интимной, но не телесно, а душевно. Анна вдруг поняла, что всё это время он носил в себе вину за ту девушку, о которой она и не знала.

— Мне так жаль… — прошептала она. — Но это ведь была не твоя вина. Ты пытался…

— Может, и нет, — ответил Илья. — Но знаешь, это чувство: если бы я нарушил… вдруг спас бы её? С тех пор я загоняю себя, пытаюсь быть на шаг быстрее, чем система. Вот и добился результата: меня хотят уничтожить, будто бунтовщика.

Он покачал головой, потом приподнялся с корточек, осмотрелся, нашёл какой-то неповаленный стул и пододвинул к ней. Анна провела ладонью по мокрым щекам, пытаясь унять дрожь.

Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с волной нахлынувших воспоминаний, и заговорила чуть глухим голосом:

— Знаешь… я ведь тоже не смогла уберечь своего отца. Он тогда работал на госслужбе и пытался разоблачить жуткие махинации сверху. Грязные схемы, подкуп, давление… Отец надеялся, что если докопается до правды, сможет остановить этот беспредел. Но всё закончилось страшно. «Неизвестные бандиты» убрали его, а дело быстро замяли. Вскоре я узнала, что никаких реальных расследований никто и не собирался вести.

Она осеклась и криво усмехнулась, словно старалась не разрыдаться.

— Я тогда была студенткой. Маму мне никогда не понять — она всегда держалась в стороне, а после смерти отца и вовсе отстранилась от меня. Так что, по сути, я осталась одна. Ничего не смогла доказать, а его убийство так и повисло в воздухе. И я… с тех пор поклялась, что не допущу повторения. Именно поэтому решила пойти в аналитику, где люди роются в документах и ищут зацепки. Думала, если вычислять тех, кто подчищает правду, мы однажды спасём чьи-то жизни. И отца тоже бы спасла, если б тогда кто-то додавил эту гниль.

Она прижала пальцы к глазам и добавила шёпотом:

— Но не успела. И с тех пор иду напролом, разбирая схемы, пытаюсь найти в них пробелы. Вот так это и работает у меня…

Илья провёл ладонью по её волосам, осторожно, с теплом:

— Получается, мы оба знаем, каково это — не успеть.

Анна чуть улыбнулась сквозь грустную гримасу:

— Да… и сейчас мы опять не успели — ни к Кравцову, ни к Фёдору… Но, может, ещё не всё потеряно, а?

— Не всё, — подхватил Илья, упрямо сжимая челюсть. — Когда рассветёт, попробуем найти хотя бы какие-то следы, чёрт возьми. Или… знакомых Фёдора, которые могут помочь. Но давай сейчас просто передохнём, а?

Они переглянулись в полутьме. Анна вдруг ощутила, как сквозь горечь и слёзы в душе проступает мягкое тепло. Илья рядом, он понимает и чувствует, не осуждает. Она инстинктивно потянулась к нему, он к ней. Их дыхание смешалось. Никто не решался говорить.

— Я… благодарна тебе, — прошептала она наконец, — за то, что не бросил меня, несмотря ни на что.

— А я… рад, что ты веришь в мою невиновность, — тихо ответил он. — Нам бы друг без друга не выжить сейчас.

Они замолчали, и почти одновременно их руки потянулись друг к другу. Усталая нежность, смешанная с нешуточной страстью, затеплилась где-то в глубине. Анна почувствовала, как Илья лёгким движением заправляет выбившуюся прядь волос ей за ухо, видела, как он скользит взглядом по её лицу. В следующий миг он нагнулся и, колеблясь лишь секунду, коснулся своими губами её губ.

В поцелуе смешалось всё — горечь утрат, жажда тепла, благодарность, страх. Анна всхлипнула, но на этот раз это был не плач от боли, а почти счастливый вздох. Илья ответил, крепче прижимая её к себе. Она ощутила его ладонь на своей талии, и внутри словно вспыхнула искра, от которой тело дрогнуло. После ужаса последних дней эта близость стала неожиданным источником новых сил.

Через несколько мгновений они, не переставая целоваться, скользнули к невысокой тахте у стены — она пострадала меньше всего во время драки. Илья коротко хмыкнул, будто пытаясь разрядить обстановку:

— Надеюсь, Фёдор Иваныч не будет против, что мы воспользуемся его тахтой…

Анна невольно улыбнулась сквозь слёзы:

— В другой ситуации я бы рассмеялась. Но сейчас… прости, я…

— Всё нормально, — мягко сказал он и снова припал к её губам.

Тёплая волна страсти отодвинула прочь тяжкие мысли. Анна позволила себе довериться ощущениям: его губы целовали её шею, его руки осторожно, но решительно скользнули к её поясу. В ответ она прикоснулась к его плечам, чувствуя под ладонями натренированные мышцы и стараясь избегая раны. На контрасте с жёсткими ласками Мити здесь всё оказалось настолько бережным и глубоким, что у Анны защипало в глазах от слёз облегчения.

— Ты мне нравишься, — негромко признался Илья, перемежая слова с поцелуями. — Сразу понравилась. Но я сам не до конца осознавал, пока не попал в этот кошмар…

Она, не успев ответить, стянула его кофту и чуть опешила от вида забинтованного плеча с запёкшейся кровью. Он зашипел от боли, но продолжил аккуратно целовать её шею, ключицы. Анна ощущала, как дрожь бежит по телу. С каждой секундой нарастало желание отринуть страхи и просто отдаться этому моменту.

Осторожно, чтобы не задеть бинт, она провела пальцами по его груди. Он приник к её губам с новой силой, будто ища в них спасения. И она ответила, сбивая прерывистый ритм дыхания. Словно в тёмном море ужаса зажглась тёплая лампочка единственного счастья.

Они опустились на тахту. Анна помогла ему снять остатки верхней одежды. Он стянул с неё верх от спортивного костюма. Когда его ладони скользнули по оголённой талии, она выгнулась, сдерживая порыв, чтобы не застонать слишком громко. Внутри бушевало пламя, а снаружи она шёпотом выдавала бессвязные обрывки фраз. Илья завороженно смотрел на неё, целовал каждый дюйм кожи, который удавалось открыть. Это нежное уважение и страсть так отличались от самоуверенных и порой жёстких жестов Мити.

— Я… — хотела сказать Анна, но он прервал её поцелуем, глубоко и осторожно погрузившись языком в её рот. Потом отстранился на секунду и прошептал:

— Всё хорошо, да?

Она кивнула и притянула его назад. Её руки скользнули к поясу его брюк, а у самой от прикосновений к оголённой коже мурашки бежали по позвоночнику. Смесь адреналина и близости затмевала разум, и они целиком отдавались этому волшебству, разгоревшемуся в ночной тишине. Тахта, хоть и скрипела, но не проседала под ними, словно и она понимала, что им нужно хоть немного счастья среди такого опустошения.

Неудержимый порыв перешёл в сам акт, не громкий, а скорее проникновенно-тихий, полный обоюдного трепета: каждый ласковый жест Ильи, каждая реакция Анны — будто короткие лучи света посреди кошмара. Каждое касание говорило, что они ещё живы, ещё могут чувствовать. И в тот момент ни Митя с его устрашающими планами, ни коррумпированные боссы, ни боль утрат не существовали — всё отодвинулось, уступив место стихии близости, глубокой, искренней, такой, которая рождается лишь из взаимного доверия и сочувствия.

Когда, наконец, наступило короткое затишье, Анна тяжело дышала, лежа рядом с Ильёй на смятом покрывале. В углу комнаты, на полу, валялась наспех расшнурованная обувь, их одежда была разбросана. Анна уткнулась лицом в шею Ильи, закрывая глаза, и только тогда осознала, что она по-настоящему счастлива. Может, ненадолго, но это счастливое мгновение стало тем самым маяком в буре, который она так искала.

— Спасибо… — прошептала она, прижимаясь к нему. — Спасибо, что не даёшь мне сойти с ума.

Илья провёл пальцами по её волосам, дыша глубоко, ещё никак не отойдя от пережитого. Он легко усмехнулся:

— Я бы сказал, это был совместный вклад. — Он поцеловал её в висок. — Извини за эту тахту… Но это лучше, чем пол, правда?

Она тихо рассмеялась сквозь слёзы:

— Да… Мне кажется, Фёдор Иваныч не сильно бы возражал, зная, в какой мы… ситуации.

— Не возражал бы.

Они лежали, наслаждаясь послевкусием близости. Анна вспомнила, как жёстко порой Митя обращался с ней: властный, чуть давящий, нетерпеливый в своих желаниях. А тут — всё по-другому. И, черт побери, ей это понравилось гораздо больше. Никакой навязчивой грубости, никакого эгоцентризма. Илья будто каждую секунду прислушивался к ней, оберегая от боли.

— Знаешь, — заговорил он после короткого молчания, — я не думал, что у меня в жизни может кто-то появиться после… той истории с заложницей. Я считал себя про́клятым и неспособным на нормальные отношения. Но ты…

Анна прижалась к нему теснее:

— Я сама не думала, что смогу почувствовать в ком-то настоящую поддержку. Считала, что все мужчины думают лишь о себе. — Она криво улыбнулась. — Спасибо, что доказал обратное.

Минуты текли медленно, вкрадчиво. Они нашли старое покрывало, наскоро накинули на себя и оделись, чтобы не замёрзнуть. В уголке комнаты блёкло мерцал светильник, питающийся от аварийного аккумулятора, но его тусклого сияния хватало, чтобы видеть лица друг друга. Анна поймала себя на мысли, что за все последние дни такого спокойного момента не было. Даже в особняке Мити, при всей внешней роскоши, она ощущала себя игрушкой, а тут, в разгромленном доме, она впервые чувствовала свободу.

— Давай попробуем поспать, — предложил Илья. — Хоть пару часов.

Анна кивнула. Он устроился удобнее, бережно укладывая её к себе под бок, а она прижалась к его груди, слушая, как стучит его сердце.

— Ты… Только не исчезай, — проговорила она полушутливо, полусерьёзно. — Я столько раз уже теряла дорогих мне людей.

— Я здесь, — ответил он, убирая прядь волос с её щеки. — Держусь за тебя, а ты за меня, ладно?

Она улыбнулась, закрывая глаза. За окном всё ещё царила темень, но едва заметные серые полосы на горизонте говорили о скором рассвете. Анна взглянула на узорчатый потолок, расписанный трещинами, и подумала: «Федор Иванович, держитесь, где бы вы ни были. Мы найдём вас и Кравцова. Клянусь». Это было её внутреннее обещание. А рядом Илья, который не выпускал её из объятий, дремал или просто слушал, как она дышит.

Когда веки Анны стали наливаться приятной тяжестью, она успела ощутить, как Илья легонько целует её в висок, будто прощаясь с ней до утра. И она почувствовала, как много для неё значит это простое, короткое прикосновение.