Шкатулка с бабочкой

Глава 27

Сидя за рулем, Сэм ехал по автостраде, пока Бен дремал на пассажирском сиденье. Он немного послушал радио, но вскоре осознал, что его мысли вернулись к событиям прошлой ночи. Он представлял, что снова сидит в амбаре рядом с Федерикой, и его охватило ощущение вины. О чем он только думал тогда? Несколько часов полученного удовольствия не стоили тех страданий, которые, без сомнений, станут их следствием. Он чувствовал себя чудовищем по отношению к Федерике. Именно по этой причине он настоял на немедленном отъезде сразу после завтрака. У него не хватило мужества, чтобы сказать ей прямо в лицо, что было очень приятно, но и только: всего лишь поцелуи на сеновале. Он вовсе не был жестоким или черствым. Феде ему очень нравилась. Повзрослев, эта малышка превратилась в удивительно прекрасную и необычайно очаровательную девушку, но сейчас она подобна персику на грани созревания, который еще рано срывать. Ее невинность так притягательна, что трудно было противиться искушению, да и сама мысль о том, что кто-то другой ею воспользуется, была для Сэма невыносима. Любой из этих гоблинов с вечеринки мог потащить ее в кусты, чтобы пощупать под покровом темноты и сорвать слюнявый поцелуй лишь с той целью, чтобы потом похвастаться перед дружками. Он увидел тогда, как она отправилась в сад именно с подобным персонажем, чего он и боялся, и последовал за ней, чтобы защитить ее. Его намерения на тот момент были самыми невинными, несмотря на то что ему не хватило стойкости их выполнить.

То, что случилось потом, было постыдным. Он был на девять лет старше и имел достаточно опыта, чтобы понимать значение первого поцелуя для такой чувствительной, романтичной девушки, как Федерика. Но в золотом сиянии свечи, окутанная дурманящими ароматами природы, она смотрела на него с таким обожанием и страстью, что он моментально ощутил и в себе ответную волну желания. Удивленный своей неожиданной реакцией на девушку, которую знал еще ребенком, он оказался обезоруженным и не готовым к такой ситуации. Под воздействием магического момента он отреагировал инстинктивно и, не имея времени прислушаться к приглушенному голосу разума, поцеловал ее. Вначале она была неловкой и боязливой, пытаясь преодолеть собственную робость. Но постепенно ею овладели новые восхитительные ощущения, и в ней стала пробуждаться женщина. Очарованный ее невинностью, он наслаждался тем, как гонит прочь ее страхи и наблюдает, как распускается бутон ее чувственности. Поцелуй уже никогда не будет так сладок, как в первый раз, — но воспоминания о нем вызвали у него угрызения совести.

Он смотрел, как солнце расплавляет утренний туман и перед ним расстилается картина прекрасного летнего дня с умытым свежей росой сельским пейзажем. Сэм выключил радио и взглянул на приятеля, который во сне восстанавливал силы после выпитого спиртного и вчерашнего дебоша. Сэм был рад, что остался наедине со своими мыслями, несмотря на то что они причиняли ему боль. Он уже вдоволь наслушался полных бахвальства речей Бена, и это вызывало у него еще большее чувство вины. Неужели он ничем не лучше? Он твердо сказал себе, что все-таки лучше. Пока Бен целовался и щупал девиц вокруг навеса, он переживал мгновения нежности со своей дорогой подругой. Да, с дорогой подругой. Это было очень приятно и трогательно, и это не были просто поцелуи. Они проговорили до рассвета обо всем и обо всех и действительно очень гордились друг другом. Но она была еще слишком юной. В этом была своя простая правда. Так почему же он не смог поступить порядочно и откровенно сказать ей об этом?

Сэм сражался с собственной совестью всю дорогу до Лондона. Остановившись, чтобы заправиться, он купил газеты, пакет изюма в шоколаде и разбудил своего друга. Сэм уже был готов к разговорам и нуждался в том, чтобы отвлечься.

— Ну, — спросил он, садясь в машину и запуская двигатель, — тебе уже лучше?

— Я чувствую себя как дерьмо, — кратко доложил Бен и зевнул. — Но оно того стоило. В этом детском саду было очень весело. Но с другой стороны, мне уже надоели все эти фригидные куколки. Понимаешь, что я хочу сказать? Я вполне готов к поступлению в университет жизни! — Он фыркнул и потянулся к пакету с изюмом в шоколаде.

Сэм сделал круглые глаза и снова включил радио.

— Точно, — согласился он. — Именно в университет жизни.

Сэм быстро позабыл о своей провинности в отношении Федерики и полностью растворился в круговерти лондонской жизни. Каждое утро он отправлялся на подземке в Сити, работал, по возможности минимизируя свой трудовой энтузиазм, а затем возвращался домой, чтобы проводить вечера в компании друзей. Время от времени он знакомился с очередной девушкой, занимался с ней любовью перед ужином и провожал домой перед сном. Мысль о том, чтобы проснуться и увидеть в постели рядом с собой заблудшую овечку, страшила его. Секс был нужен ему так же, как еда, но вид грязной посуды после пиршества вызывал у него неприятные ощущения. Он никогда не запоминал их имен и редко — лица, но в целом его аппетит всегда был завидным. Нежность была тем чувством, которое он оставил в амбаре вместе с кланом диких уток и горящей в ночи одинокой свечой. Никто не мог затронуть его сердце, которое оставалось холодным, надменным и неприступным.

Вернувшись осенью в Польперро, он спрятался в кабинете Нуньо под предлогом обсуждения «Кузины Бетты» Бальзака, побаиваясь, что Федерика может прикатить на велосипеде к Эстер, посмотреть на него своими большими печальными глазами и снова наполнить его покаянными мыслями. Ему хотелось рассказать все Нуньо, но было слишком стыдно. Поэтому он затаился в доме, наполняя его своим отчужденным присутствием.

— Господи Боже, Сэм, — вздохнула Молли, — в этот уик-энд ты являешь собой совершенно жалкое зрелище. В чем дело?

— Абсолютно ни в чем, — механически ответил он.

— Не дури меня, — фыркнула она, впившись в него взглядом. — Значит, так, проблема с женским полом, — четко поставила она диагноз, ухмыляясь.

— У меня с этим полом никаких проблем быть не может, — высокомерно заявил он.

— Ладно. Почему бы тебе не прогуляться с Троцким? У тебя такой ужасный лондонский цвет лица.

— А Эстер для чего? — возразил он.

— Кто ее знает, — пожала она плечами, — но лично я пойду и посмотрю видушку.

— Что ты собираешься смотреть?

— Про незабвенную любовь, — радостно сообщила она, открывая коробку.

— Неужели опять эту старую сентиментальную бодягу? — Он засмеялся.

— А я ее просто обожаю. Мужчины ничего в этом не понимают.

— Кэри Грант для тебя слишком постноват, Моль. Я думаю, что тебе нравятся более крутые парни.

— Только как временный вариант. От Кэри Гранта у меня коленки дрожат, так что я больше и не посмотрю на этих мужланов.

Сэм хмыкнул и вышел из комнаты, свистом призывая Троцкого на променад.

На скалах было ветрено, но он с удовольствием подставлял лицо освежающему морскому бризу. По крайней мере, вне дома он мог избежать столкновения лицом к лицу с Федерикой. Он был одет в дубленку Нуньо и размахивал на ходу руками, периодически похлопывая по загривку дога, который рыскал вокруг, вынюхивая кроличьи норы. Сэм вспомнил свою изрядно надоевшую работу, Сити, который его тоже утомлял, и стал мечтать о своем будущем доме в Польперро. Лондон был хорош на данном этапе, но его сердце осталось здесь, в провинции, а душа — на морском просторе, а не на пыльных улицах каменных джунглей города. Он смотрел на пенные шапки волн и вдыхал крепко просоленный воздух, наполняя легкие воспоминаниями о своем детстве. Чего ему хотелось больше всего — так это заняться писательской деятельностью.

Нуньо всячески поддержал его намерения и прямо заявил, что он просто губит свои уникальные способности в этом безликом банке, занимаясь работой, достойной какого-нибудь придурка. «У тебя есть воображение, мой дорогой мальчик, и талант. Мне очень больно видеть, как твое бездействие его губит». Безусловно, Нуньо был прав. Но что-то его все же удерживало от решительного шага. Талант — это, конечно, штука хорошая, но проблема состояла в том, что Сэм не знал, о чем писать.

Полный невеселых дум, он поднял глаза и заметил на расстоянии две маленькие фигурки, двигавшиеся прямо к нему. Внезапно охваченный паникой, он уже готов был повернуть и пойти другой дорогой, но увидел, что одна из них машет ему рукой. Приветствие было настойчивым и вынудило его ответить вялым движением кисти. Это были Эстер и Федерика, так что пути к отступлению уже не было.

Когда они приблизились, его сердце тревожно забилось. Он предпочел бы проигнорировать их, но это было неэтично. Поэтому он попытался сделать вид, будто ничего и не случилось, надеясь, что Федерика ни о чем не рассказала Эстер.

— Хай, Сэм, — крикнула его сестра сквозь порывы ветра. Раста бросился к Троцкому и начал резвиться с ним на пару. Это позволило Сэму, не вызывая подозрений, переключить свое внимание на собак. Он называл их по именам и поощрительно поглаживал, а затем присел, чтобы обнять лабрадора.

— Хай, Сэм, — сказала Федерика.

Он нерешительно поднял глаза и заставил себя улыбнуться. Ее лицо раскраснелось от прогулки, а глаза сверкали от холода. Она явно тоже пыталась напустить на себя равнодушный вид. Такое положение дел немного успокоило Сэма, и его уныние стало рассеиваться.

— Как дела, Федерика? — спросил он, вставая и глядя сверху вниз на ее искреннее лицо.

— Спасибо, хорошо, — ответила она, запуская руки в карманы и притопывая ногами, чтобы согреться.

— Холодно, да? — спросил он.

— Здесь просто жуткий холод, — жаловалась Эстер. — Но это полезно для кожи, — добавила она. — При такой погоде она приобретает особый блеск.

— Вы обе и без холода сияете. — Он усмехнулся.

— Замечательно, — восторженно заявила она. — Тебе говорят, Феде. — Федерика робко улыбнулась, но ничего не сказала.

— Как в школе? — продолжил он, но Эстер прервала его расспросы и сама ответила за подругу.

— Мы так усердно учимся, что мои мозги уже готовы объявить забастовку. — Она хихикнула.

— Знание — сила, — процитировал Сэм, глядя на Федерику, подчеркнуто внимательно наблюдавшую за собачьими играми.

— Знание — занудство, — простонала Эстер. — Прогулка гораздо интереснее. Не хочешь к нам присоединиться? — спросила она. Федерика смотрела на него с надеждой, и он услышал, как говорит, что это было бы здорово.

— Собаки радуются встрече, — заметила Эстер. — Не стоит разлучать их, раз они так веселятся!

Они наблюдали, как Раста и Троцкий гоняются за тощим зайцем, который зигзагами улепетывал по полю, как бы издеваясь над их потугами изловить его. Когда собаки с высунутыми до земли языками вернулись, небрежно размахивая хвостами, чтобы скрыть свою обескураженность, все дружно рассмеялись.

— Эта парочка слишком много времени проводит на диванах, — воскликнул Сэм.

— И поглощает слишком много бисквитов, — добавила Федерика.

— Не думаю, что они догадались бы, что делать с зайцем, если бы ухитрились его поймать, — заявила Эстер, похлопывая Троцкого, прижавшегося мордой к ее бедру. — Тем не менее они требуют вознаграждения за попытку.

— Они его получат, — рассмеялся Сэм, погладив на ходу пробегавшего рядом Расту. Это было всего лишь мгновение, когда ладонь Федерики коснулась кисти Сэма, поскольку она тоже решила поощрить своего пса, но, казалось, что оно длилось вечность. Они оба поспешно отдернули руки и сделали вид, что ничего не произошло, но их кожа горела огнем от этого мимолетного контакта.

После случившегося Федерика почти не смотрела на Сэма, а ее щеки горели в большей степени от неловкости ситуации, чем от холода. Она очень боялась, что он заметит ее состояние, и засунула свою будто ошпаренную руку в карман, где ощущение ожога сменилось странным ощущением удовольствия. Она старалась не слишком к нему приближаться, чтобы случайно не коснуться его еще раз, и сосредоточенно смотрела прямо перед собой. Ее радовала болтливость Эстер, которая поддерживала разговор, сплетничая обо всем и ничего не замечая. Сэм пытался вовлечь в беседу Федерику, но подруга не дала ей вымолвить и слова, отвечая за нее, что было несколько необычно. Когда они добрались до дома, он уже стал находить болтовню сестры слишком докучливой. Федерика помалкивала, а он ощущал разочарование. Его удивило и то, что еще больше он был разочарован, когда она сказала, что должна уезжать.

— Но разве ты не хочешь выпить чая? — спросил он, прислонившись к двери, пока Эстер снимала ботинки на пороге.

Федерика покачала головой.

— Я должна вернуться к Тоби, потому что в четыре меня заберет мама, — пояснила она.

— А я и забыл, что ты проводишь уик-энды с мамой, да?

— Да, — ответила она. — По большей части.

— Ну, тогда почему бы мне не отвезти тебя? — предложил он к собственному изумлению.

— Не беспокойся, я очень люблю кататься на велосипеде, — запротестовала она.

— Но ведь сейчас холодно и уже темнеет, — продолжал настаивать он, глядя на предзакатное небо, которое балансировало на грани дня и сумерек. — Расту можно посадить сзади, а твой байк я положу в багажник. Все просто!

— Увидимся в школе, Феде, — крикнула Эстер подруге, прежде чем, закрыв за собой дверь, скрыться в холле.

У Федерики не оставалось выбора. Раста уже восседал на заднем сиденье, и от его горячего дыхания уже запотели окна в салоне.

Федерика забралась на переднее сиденье и ожидала, пока Сэм пристроит велосипед. Она нервно потирала руки. Увидев в ветровом стекле свои спутанные волосы, она стала лихорадочно приводить себя в порядок, пока он не видел. Она прислушалась к его шагам, но все, что удалось услышать, это было ритмичное пыхтение сидевшей сзади собаки.

Сэм закрыл багажник, насколько это было возможно, и стал обходить машину, чтобы добраться до двери. Он не знал, о чем с ней говорить и почему вообще он предложил ее подвезти. Похоже, что она как-то ловко ухитрялась блокировать его благие намерения. Сэм сел в машину, громко хлопнув дверью.

— Готов спорить, что Раста не часто ездит первым классом, — пошутил он, разряжая атмосферу.

Федерика с готовностью хмыкнула.

— Обычно этот боец марширует на своих четырех, — сказала она. — Надеюсь, что ты его не слишком этим разбалуешь, а то он больше не захочет маршировать в пешем строю.

— Тогда мы не будем предлагать ему дополнительных благ, — предложил он. — Никакого виски или магазина беспошлинной торговли. — Они посмеялись, в то время как Раста продолжал сопеть сзади.

Машина съехала с шоссе и покатила по проселочной дороге. Вечернее небо внезапно окрасилось почти светящимся цветом розового фламинго, сопровождающим закат солнца, которое посылало перистым облакам свои прощальные на сегодня лучи. Они с восторгом следили за этой величественной картиной.

— Это прекрасно, — мечтательно вздохнула Федерика.

— Создается впечатление, что природа иногда осознает необходимость демонстрации своей власти и показывает всем нам свою грандиозную силу, — заметил Сэм, притормаживая автомобиль.

— Это всегда так мимолетно.

— Понимаю. Мгновение златое, и вот его уж нет. Но это и делает его таким волшебным. Иногда вещи становятся более необычными именно потому, что они быстротечны.

— Мимолетное послание небес, — сказала она, невольно вспоминая их тайные поцелуи в амбаре. Опустив глаза, она ощутила на лице жар.

— Посмотри, как все поля окрасились в оранжевые тона! — воскликнул он, направляя автомобиль на обочину. — У меня вдруг возникло желание прогуляться туда. Пойдем!

Федерика последовала за ним в поле. Не говоря ни слова, они поднимались по холму, чтобы оказаться в эпицентре золотого зарева.

— А у тебя лицо апельсинового цвета, — засмеялся он, глядя на свои позолоченные пальцы.

— Твое тоже!

— Давай поднимемся на вершину. Посмотрим, что творится на море. — Тут Сэм снова повиновался импульсу. Он взял ее холодную руку в свою и повел к сияющей вершине. Она почувствовала, что ее сердечко взлетело в груди, как воздушный шарик с горячим воздухом, заставляя ноги буквально плыть над землей. Ей не удавалось спрятать улыбку, осветившую лицо. Добравшись до самого верха, они смогли лицезреть в полном масштабе величественную картину предзакатной природы. Море было удивительно спокойным и лениво протянулось до самого горизонта под золотым балдахином солнца.

Они молчали и просто стояли в ласковом океане света, наслаждаясь небесной красотой, завораживающей их своим великолепием. К сожалению, это волшебство довольно быстро рассеялось и солнце скрылось где-то позади, чтобы отправиться к далеким берегам, неожиданно оставив их в тени. Наступление полумрака сопровождалось резким снижением температуры, так что Федерика вздрогнула.

— Холодно? — спросил он, сжимая ее руку.

Она кивнула.

— Но это зрелище того стоило, — добавила она, сияя от счастья.

— Конечно, стоило. Не часто удается увидеть такое небо. Я рад, что разделил эти мгновения с тобой. — Он посмотрел на нее с любовью.

Она затаила дыхание и впилась в него изумленным взглядом. Искренняя теплота его слов была совершенно неожиданной. В мучительной тишине последних месяцев она могла только грезить о них. Она мечтала снова оказаться с ним наедине, но дни текли однообразной чередой, и Федерика уже стала сомневаться, что такой момент может когда-нибудь наступить. А сейчас она смотрела в любимое лицо, пытаясь прочитать в нем его намерения. Но он только улыбался, не выдавая своих мыслей.

— Пойдем, а то опоздаешь на встречу к маме и у меня будут большие неприятности, — произнес он наконец, отпуская ее руку и засовывая свои в карманы дубленки, чтобы согреться. Обескураженная, она поплелась за ним к автомобилю.

Только когда они добрались до дороги, Федерика обнаружила, что они совсем забыли о Расте.

— Я не могу в это поверить! — причитала она. — Мой бедный дорогой Раста. Он, наверно, с ума сошел от разочарования, когда увидел, что его не взяли с собой.

— Мне так жаль, — оправдывался Сэм, сокрушенно качая головой. — Меня настолько захватил этот закат, что я совершенно обо всем забыл.

— И я тоже.

— Как ты думаешь, он нас простит? — спросил он, усмехаясь ей.

Федерика улыбнулась в ответ.

— Думаю, что да, если ты пообещаешь, что больше его не забудешь, — ответила она, забираясь в машину. Хвост Расты завилял с Максимально возможной в таком узком пространстве амплитудой, а сам он просто вибрировал от восторга, что снова встретился со своей хозяйкой.

— Думаю, что я должен заплатить за свой проступок, — сказал Сэм, глядя на возбужденное поведение пса.

— О Боже, неужели ты хочешь сообщить ему, что забираешь его с собой? — засмеялась она.

— Боюсь, Раста, что это был момент только для меня и твоей хозяйки, — сообщил он, запуская двигатель. — Придется тебе подождать до следующего раза.

Федерика мгновенно воодушевилась при мысли, что может быть и другой раз. Он не поцеловал ее, но совершенно точно дал понять, что она особенная и что он о ней заботится. Высадив ее возле дома дяди, он наклонился и нежно поцеловал ее в щеку. Она была уверена, что прикосновение его губ длилось дольше, чем обычно.

— Скоро увидимся, — сказал он, выпрямляясь.

— Спасибо тебе, Сэм. Я получила истинное удовольствие, — серьезно ответила она. — И Раста тоже, — быстро добавила она, боясь показаться излишне сентиментальной.

— И я тоже, — ласково произнес он. Он достал велосипед, пока она выпускала Расту, который, выскочив, тут же поднял ногу над колесом. Они хором рассмеялись, и Сэм сделал большие глаза. — Интересно, сколько я еще мог проехать безнаказанно? — пошутил он.

Федерика пожала плечами.

— Присматривай за ним, — сказал он, прежде чем снова нырнуть в автомобиль.

Федерика махала ему рукой до тех пор, пока машина не исчезла на проселочной дороге.