Шкатулка с бабочкой

Глава 28

— Жизнь была бы намного проще для всех нас, если бы грабители входили в магазин в черно-белой полосатой тюремной форме, а выходили с мешками украденного за спиной, — сказал Найджел Делби, офицер службы безопасности, сидевший за столом, положив ногу на стул и переводя внимательный взгляд своих пронзительных голубых глаз с одного лица на другое. Он говорил с сильным йоркширским акцентом и являлся обладателем головы, которая была непропорционально мала по отношению к размерам его тела, как у ленивца. Федерика заметила, что, хотя он и обращался ко всем восьми новым членам персонала, его глаза, казалось, смотрели только на нее. — Но ведь они так не поступают, не так ли? И у них на лбу не написано, что они грабители. — Он рассмеялся собственной шутке и похлопал себя по бедру. Глаза Федерики невольно обратились на четко выделяющуюся выпуклость в его туго натянутых брюках. Смущенная тем обстоятельством, что ее внимание обратилось не совсем туда, куда следует, она сосредоточилась на его лице и том, что он говорил.

— Они выглядят так же, как вы и я. Через минуту я покажу вам видеозапись настоящих магазинных воров, и вы сможете увидеть, насколько они умны. У вас всех есть глаза — и я прошу использовать их по назначению. Вы всегда должны быть начеку. В таком магазине, как этот, каждый год ловкие жулики крадут товара на тысячи фунтов. — Он щелкнул языком и указал двумя пальцами на свои глаза. — Используйте их. Будьте бдительны. Теперь следующее. На телефонах вы увидите три кнопки: с кодировкой А, Б и С. Код А следует нажимать только в угрожающей ситуации. Скажем, например, если появляется человек с пистолетом и начинает угрожать вам лично или вашим клиентам — такой вызов поступает непосредственно в полицейский участок, и они гарантированно появятся здесь примерно через две минуты. Код Б нажимают, если кто-то подозрительно выглядит. Тогда я спускаюсь вниз и незаметно следую за ним по магазину. Код С предназначен для оказания помощи в общении с трудным клиентом или для разрешения конфликтной ситуации. — Он облизал губы сухим языком и посмотрел на Федерику. — Вопросы есть?

Один из парней поднял руку после ободряющего тычка от приятеля.

— А как именно выглядит подозрительный человек? — спросил он, стараясь не ухмыляться.

Найджел серьезно кивнул.

— Хороший вопрос, Саймон. Я бы сказал, что субъект выглядит подозрительно, если он носит бейсбольную кепку, небрит, неряшливо одет или если он кажется иностранцем.

Федерика посмотрела на коллег, чтобы увидеть, напуганы ли они так же, как она сама, но ничего не заметила.

— А если это женщина? — продолжал Саймон, рисуясь перед девушками, которые кокетливо улыбались из-под челок своих ухоженных причесок.

Найджел раздраженно фыркнул, озабоченный тем, чтобы из него не сделали посмешище.

— Господь дал тебе хорошие мозги, именно поэтому мы тебя и наняли. Подумай об этом. — Он снова щелкнул языком и включил видео.

Федерика старалась смотреть телевизор, но обнаружила, что ее взгляд снова вернулся к Найджелу Делби, длинные белые пальцы которого играли с пультом управления.

После лекции Федерика вернулась в отдел подарков, расположенный на первом этаже, и окунулась в плотный туман парфюмерии от Тиффани.

— Как там все прошло, дорогая? — спросила Генриетта, одна из девушек, работавшая в магазине уже пару лет. Она была высокой и полногрудой, с пристрастием к яркой одежде и блестящей бижутерии. — Боюсь, что у Найджела есть склонность получать удовольствие от звуков собственного голоса, поскольку, как я вижу, он морочил вас больше часа. Вероятно, ты ему понравилась. Он в определенной степени большой любитель женского пола, — добавила она и громко засмеялась.

— Не представляю, как он может иметь успех у женщин, — ответила Федерика. — Вся его неотразимость состоит только в довольно странной внешности.

— Девочка дорогая, ты бы удивилась. Хотя, конечно, он не Торквилл Дженсен, не так ли? — возразила Генриетта, поджимая свои вишневые губы.

— Кто такой этот Торквилл Дженсен?

— Ну конечно, ты не можешь знать, кто такой Торквилл. — Глаза Генриетты сияли от восхищения. — Торквилл — это самый эффектный мужчина из всех, с кем я когда-либо встречалась, — конфиденциальным шепотом доложила она. — Он племянник мистера Дженсена, чудаковатого старикашки, который владеет магазином, и делает здесь массу покупок.

— Я уже встречалась с мистером Дженсеном?

— Дорогая, если бы ты встречалась, то уже непременно знала бы об этом! — воскликнула Генриетта, перебирая пальцами жемчужное ожерелье на шее. — Он шляется повсюду с целой толпой прихлебателей и советников и никогда ни с кем не разговаривает. С персоналом он общается посредством пинков. Настоящий слизняк, а его племянник — это подлинное генетическое чудо! Старикан редко заявляется в магазин. Думаю, он посылает Торквилла, чтобы шпионить в его интересах. Будь осторожна, здесь все телефоны прослушиваются. Мистер Дженсен просто помешан на вопросах контроля.

— Неужели? — испуганно ахнула Федерика.

— Боже мой, да. Не делай никаких личных звонков, моя дорогая. Это не стоит того, чтобы тебя тут же вышвырнули отсюда. Несколько месяцев назад у Греты была помощница — очень хорошая девушка. И что же, один персональный звонок — и ее выставили на улицу. И никаких объяснений. Думаю, что комната для персонала тоже прослушивается, так что постарайся воздержаться от шуток в адрес мистера Дженсена или Ледяной девы.

— Ледяной девы?

— Это Грета. — Она фыркнула и сморщила нос.

— А какая она?

Генриетта теребила большой шелковый бант, повязанный на шее, то развязывая его, то снова затягивая.

— Это ужас, дорогая, сущий ужас на шпильках, — с пафосом сообщила она.

— О!

— Она из Швеции, и если ты спросишь, то скажу, что она никогда не бывает доброжелательной. Но не бойся, она со всеми холодна. Она говорит все, что думает, не стесняясь в выражениях. Торквилл однажды взял ее с собой в поездку на несколько недель, так теперь она воображает, будто стала здесь хозяйкой. Она позволила себе тогда обращаться к мистеру Дженсену по имени, как к Вильяму. Ну ясно, что это продолжалось недолго, и сейчас Торквилл ее едва замечает. Хочу тебе посоветовать — просто выполняй ее распоряжения и не пытайся с ней воевать или становиться у нее на дороге. Тебе повезло, что ты такая молоденькая. Она к тебе не будет приставать. — Федерика облегченно вздохнула. — Но, с другой стороны, ты слишком хорошенькая. Это может стать проблемой.

— Мистер Дженсен женат?

— Нет, холостяк. Это позор — с такими деньжищами. И Торквилл тоже. Но у него на буксире всегда имеется очередная подружка. Представляешь, у него есть «Порше», и живет он в Литл-Болтонс. Это о многом говорит. Мой отец потерял все деньги в компании «Ллойдс». Проклятье, мне теперь нужно искать богатенького муженька. Подумать только, а ведь когда-то я была завидной наследницей. А где ты живешь?

— В Пимлико с двумя подругами, — ответила Федерика.

— Пимлико — славное местечко. Прелестные белые домики. Мне там нравится. Они кажутся гораздо большими, чем на самом деле, — заметила Генриетта.

Только они закончили разговор, как по лестнице, расположенной позади них, спустилась Грета, — стройная элегантная блондинка с волосами, собранными сзади на затылке в шиньон. На ней был темно-синий костюм от Шанель с золотыми пуговицами и такого же цвета туфли. Она оказалась гораздо старше, чем предполагала Федерика, ей было не меньше сорока, и, несмотря на свой высокий рост и изящную фигуру, она казалась глубоко несчастной женщиной.

Она направилась к Федерике и посмотрела на нее сверху вниз диктаторским взглядом своих льдистых голубых глаз.

— Извини, у меня не было времени приветствовать тебя как новую сотрудницу. Добро пожаловать в «Сент Джон и Смит». — Она ухитрялась улыбаться одной половиной лица, как бы демонстрируя вежливость. — Правило номер один состоит в том, что вы не должны слоняться без дела и заниматься весь день болтовней. Сюда приходят клиенты, которых нужно обслуживать, поэтому весьма прискорбно, что вы беседуете между собой и игнорируете их. Генриетта должна это знать. — Она говорила с легким акцентом, выговаривая слова с подчеркнуто холодным формализмом. Генриетта попыталась оправдываться, но Грета мгновенно оборвала ее с пренебрежительным фырканьем. — Она новенькая, значит, пока все будет без последствий, — резко сказала она. Когда она направилась из отдела в свой офис, Генриетта закатила глаза и подмигнула Федерике.

— Не обращай внимания, моя дорогая, тут собралась целая коллекция лицемеров, — сообщила она и затем посмотрела на часы. — О Боже, перерыв на перекур, так что увидимся через пятнадцать минут!

Федерика приехала в Лондон в конце лета 1994 года. Иниго купил Молли и Эстер квартиру на двоих на Бельгрейв-роуд, а они настояли, чтобы Федерика приехала и жила с ними за очень небольшую плату, поскольку в комнате Эстер нашлось место для второй кровати. Молли изучала историю в Лондонском университете, а Эстер поступила в школу искусств святого Мартина, пойдя по стопам матери.

Федерика не думала о дальнейшей учебе. Она хотела стать фотографом, как Джулиан и ее отец, но Элен содрогалась при одной мысли о том, что ее дочь будет вести такую же кочевую жизнь, как Рамон, и призывала ее попробовать себя на другом поприще.

— Ты вначале должна заработать немного денег, а для этого нужно найти подходящую работу, — говорила она. — Когда сумеешь себя прокормить, можешь делать все, что захочешь.

Федерика же в основном видела в своих мечтах только Сэма. Эти сладкие фантазии прерывали однообразие длинных дней и наполняли ее ночи беспокойством и неутоленной страстью. В те редкие периоды, когда они встречались в его доме в Польперро или мимоходом на квартире в Лондоне, он нежно улыбался ей и участливо расспрашивал о жизни. Но обещание чего-то большего, чем дружба, растаяло так же быстро, как небо цвета розового фламинго, оставив ее в сомнениях и догадках по поводу причины того, почему он так охладел. Жизнь вместе с Молли и Эстер только усилила ее влюбленность и постоянно напоминала ей о каждом шаге молодого мужчины, который впервые завоевал ее сердце на озерном льду уже больше десяти лет назад. Иногда он звонил, чтобы поговорить с сестрами. Если отвечала Федерика, она старалась контролировать дрожь в голосе стальным усилием воли и вести с ним беззаботную дружескую беседу, но затем жила каждым его словом до следующего звонка, как это бывает у страстных любовников. Несмотря на то что она старалась убедить себя, что нет никакого смысла любить Сэма и жить только воспоминаниями, которые он однажды с ней разделил, а сейчас, скорее всего, уже забыл, она не могла укротить свое сердце. В мире не существовало другого такого, как Сэм.

Впервые в жизни Федерика испытала, что такое быть независимой, и ей это ощущение очень понравилось. В конце сентября она получила свой первый чек на семьсот фунтов в качестве зарплаты. Генриетта составила ей компанию во время шопинга в Найтсбридж, и она ухитрилась потратить почти все на новые платья, ожесточенно споря с подругой, которая советовала ей выбирать такие же яркие цвета, которым отдавала предпочтение сама. В каждом магазинном зеркале Федерика искала ответ на вопрос, одобрил бы Сэм ее выбор или нет, но потом поймала себя на мысли, думает ли он о ней вообще. Однако Федерика не собиралась сдаваться: возможно, она еще слишком молода для него и он еще ждет, возможно… Появившись на следующий день на работе, она выглядела так, как подобает истинной обитательнице Лондона, в короткой серой юбке, на высоких каблуках и с идеальным макияжем, выполненным с использованием туши для ресниц и пудры, купленных по настоянию Генриетты.

Увидев ее, Грета ревниво фыркнула и сказала, чтобы она не слишком улыбалась.

— Ты не занимаешься рекламой зубной пасты, Федерика, и выглядишь слишком уж хорошо, так что не распугай своей красотой покупателей.

Федерика покраснела до корней своих светлых волос и опустила глаза от унижения.

— Так-то лучше, — заметила Грета. Затем с целью запрятать ее подальше от торгового зала она отправила ее в подвал для наведения порядка на складе. — Хочу, чтобы там был такой порядок и чистота, что я смогла бы там позавтракать, — добавила она, возвращаясь в свое логово.

Несмотря на грубость Греты, Федерике нравилась ее работа. Она наслаждалась чувством защищенности, которое она ей давала, и деньгами, которые ей платили. Она смеялась вместе с веселой Генриеттой, а молодежь, работавшая в других отделах, быстро стала для нее одной большой семьей. Большинство покупателей вели себя любезно, а многие даже приглашали где-нибудь встретиться, но Генриетта посоветовала не путать дело и удовольствие, так что она изящно отклоняла все предложения, хотя ей льстило, что на нее обращают внимание. Число питающих надежды мужчин, задерживавшихся в отделе подарков, росло вместе с уверенностью Федерики. Раздраженная Грета при каждой возможности отправляла ее на склад, но это не уменьшило число воздыхателей.

В одно холодное ноябрьское утро Федерика и Генриетта стояли у прилавка, когда из зимнего тумана возникла толстая старая цыганка с несколькими грязными сумками, наполненными чем-то вроде бумажных пакетов.

— Это работенка для Найджела, — радостно шепнула Федерика, нажимая на телефоне кнопку с кодом Б.

Генриетта захихикала.

— Он ее хорошо знает, дорогая. Эта женщина живет на улице и время от времени появляется здесь, чтобы воспользоваться туалетной комнатой.

— Как омерзительно, — сказала Федерика, наморщив нос от отвращения.

— Ты вот думаешь, что это омерзительно, если она посетит это заведение, — сказала Генриетта. — Но фокус состоит в том, чтобы никому не говорить об этом и надеяться, что Грета воспользуется туалетной комнатой сразу после нее.

— Проклятье! Уже слишком поздно, — прошипела Федерика, наблюдая, как Найджел спускается по лестнице с хищным выражением на физиономии.

Найджел трижды подмигнул Федерике, которая показала глазами на цыганку, энергично продвигавшуюся в сторону дамской комнаты. Найджел рванул вперед, ловко увернувшись от пары пожилых клиентов, но не успел догнать цыганку, которая прошмыгнула в маленькую комнату и заперла за собой дверь. Охранник забарабанил кулаками по двери, громко выкрикивая:

— Это полиция, прошу выйти из туалета.

На это официальное воззвание последовал краткий, но выразительный ответ цыганки:

— Пошел ты на… Я — леди!

В то же мгновение в магазине появился Торквилл Дженсен.

Грета моментально вылетела из своего офиса и двинулась к Федерике.

— Я вам двоим тысячу раз повторяла не торчать посреди магазина, обмениваясь сплетнями. Федерика, немедленно марш на склад и рассортируй последнюю поставку рамок для фотографий, — приказала она.

— Но там их сотни, — запротестовала Генриетта, чтобы как-то поддержать подругу.

— Не смей мне перечить. Я твой босс, и я дала распоряжение Федерике. Если у нее не хватает смелости самой обратиться ко мне, она может поискать другую работу, поскольку я терпеть не могу слабохарактерных людей. — Затем она развернулась к Федерике. — На склад. Прямо сейчас.

Федерика спешно ретировалась, и тут же к прилавку направился Торквилл Дженсен. Грета заулыбалась ему, но побелевшие губы и жалкое выражение глаз выдавали ее растерянность и страдания брошенной женщины.

Торквилл тоже натянуто улыбнулся.

— Привет, Грета, — произнес он, мельком глянув на нее, прежде чем переключить свое внимание на Генриетту. — Генриетта, ты сегодня премило выглядишь.

Генриетта засияла от удовольствия.

— Вы слишком добры, мистер Дженсен, — радостно ответила она, втайне наслаждаясь болью, которую этот комплимент причинил Грете, несмотря на то что она знала — позже за этот кайф придется заплатить.

— Генриетта, я хотел бы приступить к своим рождественским закупкам. Думаю, ты сможешь мне помочь. Насколько я помню, когда речь идет о выборе подарков, ты — вне конкуренции.

— Конечно, мистер Дженсен, это будет для меня истинным наслаждением, — сладко протянула она, утопая в зелени его глаз и мысленно сожалея, что Федерика не сможет стать свидетелем момента ее славы.

— Грета, ты выглядишь немного бледной, — заметил он, с улыбкой глядя в ее напряженное лицо. — Должно быть, слишком много работаешь.

— Нет-нет. Я прекрасно себя чувствую, — запротестовала та, но ее лицо, казалось, начало плавиться, как мороженое на летней жаре.

Когда Торквилл и Генриетта зашагали сквозь толпу покупателей, те уважительно уступали им дорогу, но вовсе не в связи со статусом Торквилла, а исключительно отдавая дань его ослепительной красоте.

Грета ощутила, как где-то в животе закипает желчь, и поплелась обратно в офис зализывать раны своей уязвленной гордости.

— Пошел ты на… Я — леди, — протестующе заверещала цыганка.

— Никакая ты не леди, — зашипел Найджел через дверь, надеясь, что никто из покупателей его не услышит. — Я тебя в последний раз предупреждаю, что, если ты не выйдешь, мы выломаем дверь и вытащим тебя силой.

— Почему леди не может мирно справить нужду? — закричала она. — У меня есть права. Мочеиспускание — процесс единый как для герцогини, так и для бродяжки. Я не герцогиня, но я леди от и до.

— Раз так, ладно. Мы начинаем.

— Хорошо, хорошо, — быстро сказала она, открывая дверь. Найджел содрогнулся от сопровождавшего ее шлейфа зловония. — Не дадут даже помочиться спокойно, — вопила она, проталкиваясь мимо него. Покупатели морщились, когда она вразвалочку шествовала по отделу, бросая на них злобные взгляды. — Бьюсь об заклад, что вам-то он позволит спокойно помочиться, — накинулась она с визгом на ничего не подозревавшую пожилую даму, примерзшую на месте от отвращения. — В вашей забегаловке воняет, как у дьявола в заднице! — добавила она напоследок, прежде чем исчезнуть на улице. Весь магазин, казалось, вздохнул с облегчением. Только Генриетта и Торквилл продолжали шопинг, не обращая внимания на возникшую суматоху.

Через пару часов занятий распаковкой фотографических рамок и раскладывания их в аккуратные стопки на полках Федерика была очень рада увидеть возбужденное лицо Генриетты, появившееся в дверном проеме.

— Дорогая моя девочка, ты мне не поверишь, но здесь только что был Торквилл Дженсен и провел два часа вместе со мной, занимаясь покупками, — громко зашептала она, боясь быть услышанной.

— Неужели? — воскликнула Федерика, пытаясь разделить ее радость.

— Он просто размазал Грету по стенке. Видела бы ты ее лицо — она зачахла на глазах. Вот корова тупая.

— Какая прелесть.

— Он такой красавчик, что можно рехнуться. Я хотела бы, чтобы ты его увидела. Он темноволосый и загадочный, с прекрасными зелеными глазами, которые могут становиться голубыми, в зависимости от цвета одежды. Сегодня на нем был зеленый кашемировый свитер, так что они были зелеными, как изумруды. Он такой элегантный и прямо светится богатством и уверенностью. Не могу поверить, что ты его не видела — ты просто не сможешь меня понять. — Федерика пожала плечами. — Как бы то ни было, он накупил массу вещей, их отнесли наверх, а нам с тобой предоставлена честь их упаковать.

— О, за что же мне такое счастье! — саркастически воскликнула Федерика.

— Ты запоешь по-другому, как только его увидишь, — уверила ее Генриетта, глядя на аккуратные стопки рамок. — Знаешь, я не удивлюсь, если Грета послала тебя вниз преднамеренно, как только заметила, что он входит. Ты бы ему наверняка понравилась — блондинки его слабость.

— Не думаю, что он обратил бы на меня внимание, Генриетта. Кроме того, я бы этого не хотела. Мое сердце жаждет кое-кого другого, — сказала она и уселась на стул.

— Кто он? — спросила Генриетта, прислонившись к дверному проему.

— О, это тот, кого я знаю почти всю мою жизнь. Хотя все это напрасно, я его не интересую, — ответила она и улыбнулась подруге, стараясь не раскрывать всю глубину своих страданий.

— Когда ты увидишь Торквилла, то никого другого больше уже не захочешь, — заверила ее Генриетта, зная, что она сама в своей жизни никем так больше не будет восхищаться. — Если Торквилл женится, я должна буду постричься в монахини, — с ухмылкой добавила она. — Пойдем, я думаю, что Золушка уже достаточно настрадалась в подземелье.

У Федерики не было никакого желания встречаться с Торквиллом Дженсеном. Ее сердце принадлежало исключительно Сэму Эплби. Как только она пыталась перенести свои чувства на кого-то другого, ее тяга к Сэму усиливалась еще больше. Ей нравилась его озорная усмешка, копна рыжеватых волос, умные глаза, властный характер и уверенность в себе. И она постоянно тосковала без него.

С матерью она разговаривала почти каждый день. Элен теперь уже не беспокоилась о Федерике, которая с годами превратилась в чувственную молодую женщину, способную позаботиться о себе. Ее беспокоил Хэл. Он никогда не был легким ребенком в отличие от сестры, но зато всегда отличался послушанием. Сейчас у него возникли проблемы в школе, он провалил экзамены и приобрел дурную привычку подвергать сомнению все, что она делала, и спорить с ней только лишь для поддержания имиджа трудного подростка. Она оплакивала потерю того ребенка, который всегда держался за мать и смотрел на нее обожающим взглядом. Теперь его отношение к ней менялось столь же часто, как и настроение: он то огрызался, то выказывал ей свою безграничную любовь. Она обнаружила, что ее жизнь превращается в американские горки, с которых нельзя соскочить. На уик-энды он исчезал с друзьями и возвращался зачастую только к утру, пропитанный запахом спиртного и сигарет, подчас едва способный подняться по лестнице и добраться до постели.

Элен пребывала в отчаянии. Артур окружил ее вниманием и поддержкой, ничего не требуя взамен. Он спокойно выслушивал, как она выгружала ему свои тяжкие мысли, и давал мудрые советы, несмотря на то что знал — она не примет к сведению ни единого его слова. Ее отношение к сыну было слишком предвзятым и не позволяло принять объективную оценку ситуации.

— Игнорируй его, дорогая, — рекомендовал Артур. — Он питается твоей заботой как паразит, и, как только она иссякнет, проблема отпадет сама собой.

— Мой сын — не какой-нибудь паразит! — резко возразила Элен, прежде чем напустить на лицо ледяное выражение ошибочно понятой мученицы. Но Артур прекрасно понимал мотивы поведения Хэла. Этому ребенку потворствовали всю его жизнь, поскольку Элен никогда не переставала ощущать вину за то, что лишила его отца. По мнению Артура, мать, чувствующая вину, являлась очень опасным фактором. Хэлу нужна была железная рука, в противном случае он будет продолжать расширять границы дозволенного настолько, насколько сможет. Но Элен не могла позволить мужу применить свой авторитет и, вместо того чтобы завоевать доверие сына строгостью, пыталась сделать это снисходительностью.

Федерика тоже выслушивала причитания матери с терпеливостью лечащего врача. Вначале, когда дочь только переехала в Лондон, Элен интересовалась ее новой работой и квартирой, но, как только та устроилась, ее любопытство иссякло и единственной темой разговоров стал Хэл. Если Федерика пыталась переменить предмет беседы, Элен ее либо сразу прекращала, либо же снова переводила беседу на тему, касающуюся сына. Хэл перестал быть ее развлечением и стал ее жизнью, а его проблемы поглощали все ее внимание.

Жизнь Федерики в Лондоне была настолько далека от Польперро, что она смогла полностью отделиться от конфликтов семьи. Вначале все было так необычно, что у нее не было времени тосковать по дому. Но позднее, разговаривая по телефону с Тоби и Джулианом, она внезапно стала ощущать тягу к морю и крику чаек, к свежему соленому воздуху и тихим ночам. А еще она очень скучала без Расты, которого пришлось оставить у дяди. Приехав в Лондон, она поняла, что этот город не для таких собак, как Раста, который обожал длительные прогулки по бескрайним полям и игры на морском берегу. Он быстро зачах бы в таком месте, как Лондон, но ей все равно не хватало его компании.

Первое время ей было трудно засыпать в городе из-за шума машин и завываний полицейских сирен в ночи, заставлявших ее кровь холодеть в жилах. Но уже через месяц этот шум стал казаться даже приятным, а свет желтых уличных фонарей, проникавший в маленькую спальню, которую она делила с Эстер, будил уже давно, казалось, забытые воспоминания. Более детально ознакомившись с улицами своего нового места жительства, она ощутила все возрастающее чувство сопричастности к нему. Лондон перестал казаться грандиозным лабиринтом, которого нужно бояться, и превратился в дружелюбный город, которым можно наслаждаться. Она завела новых подруг, с которыми почти каждый вечер ходила в кино, в театр или просто в паб, где они беседовали и играли в нарды до самого закрытия. Однако мысленное присутствие Сэма преследовало ее повсюду, куда бы она ни отправлялась, что заканчивалось, как правило, тем, что она активно отгоняла мужчин, мечтавших добиться ее взаимности.

Именно тогда, когда она думала, что ничто не сможет погасить ту страсть, которую она питала к Сэму, некто вошел в ее жизнь, чтобы изменить ее навсегда.